Полная версия
Долг небес
Долг небес
Максим Inkwell
© Максим Inkwell, 2025
ISBN 978-5-0068-5822-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1: Новый старый день
Воздух в подвале был густым и спертым, пахнущим пылью веков, влажным камнем и сладковатым, тошнотворным ароматом тления – не физического, а душевного. Это был запах безнадежности, и он въелся в стены, в груды пергаментов, в самый потрескавшийся камень пола так глубоко, что уже стал их неотъемлемой частью. Для постороннего это было бы пыткой. Для Кракла и Барни это был запах дома.
Их «отдел» – бывшая кладовая для сгнивших свитков, выдолбленная в самом нижнем уровне Банкомамона – давно перестал быть местом ссылки. Он стал их крепостью. Убогой, сырой, отвратительной, но своей. Здесь до них не доходил вечный гул канцелярий верхних этажей, не долетали ядовитые взгляды коллег и не ощущалось леденящее присутствие начальства. Здесь был только скрип пера Барни, ворчание Кракла и монотонное капанье чего-то едкого с потолка в ржавое ведро.
Кракл сидел за своим «столом» – грубо сколоченной из ящиков плитой – и пялился в очередную папку. Его рожки, казалось, поникли еще сильнее от скуки, а вечный помятый костюм покрылся новым слоем серой пыли.
«Дело номер 445-Ж-112, – бормотал он себе под нос, переворачивая страницу. – Душа грешницы Агафьи. При жизни присвоила три яйца у соседки-курочки. Сумма долга: три яйца, пересчитанные в энергетический эквивалент на момент смерти, плюс пеня за трехсотлетнюю просрочку… Одна целая, семь десятых пипки». Он швырнул папку в общую стопку. «Боже правый, мы опускаемся на дно пищевой цепочки. Скоро нам поручат взыскивать долги с пылинок».
В углу, за своим аккуратным столиком, Барни не отрывался от работы. Его призрачная рука уверенно выводила строки на пергаменте. За последние месяцы он стал… плотнее. Не физически, но его аура обрела уверенность. Страх, когда-то бывший его основной характеристикой, теперь был надежно спрятан под толстым слоем профессиональной педантичности.
«Не драматизируйте, Кракл, – не поднимая головы, сказал Барни. – Любой долг, каким бы малым он ни был, является частью общей финансовой системы Ада. Его взыскание поддерживает принцип неотвратимости возмездия».
«Принцип неотвратимости возмездия за три яйца, – проворчал Кракл. – Меня тошнит. Мы брали штурмом цитадель лейтенанта Сатаны! Мы заставили Гнилоклыка подписать капитуляцию! А теперь мы… мы стали сборщиками адского мусора».
«Мы остались живы, – мягко напомнил Барни. – И мы вместе. Астарот оставил нас в покое. С точки зрения управления рисками, наше текущее положение можно считать стабильным и относительно безопасным активом».
«Активом, – Кракл с насмешкой окинул взглядом свою каморку. – Мы не актив, Барни. Мы – списанные в убыток основные средства».
Несмотря на ворчание, между ними витало нечто новое – легкая, почти невесомая нить взаимопонимания. Они прошли через адский огонь и вышли обугленными, но целыми. И в этом аду они нашли друг в друге не просто напарника, а единственного человека – или демона, или призрака – кому можно было доверять. На безграничное доверие, конечно, не тянуло, но на стабильное, надежное партнерство – вполне.
Дверь в их подвал с скрипом отворилась, впустив полосу тусклого света из коридора и струю чуть менее затхлого воздуха. На пороге стоял курьер – тщедушный, дрожащий бесенок с огромной папкой в руках.
«Д-документы для отдела взыскания м-мелких долгов», – просипел он, швырнув папку на ближайшую груду бумаг и пулей выскочив обратно, словно боялся, что в этом подвале заразятся не только скукой, но и какой-нибудь формой бюрократической проказы.
Кракл вздохнул и подошел к папке. Она была тоньше, чем обычно. На корешке значилось: «Дело №778-Л-45. Объект взыскания: Бес Шниппель. Принадлежность: Свита Вельзевула, подразделение логистики низкоуровневых биологических отходов».
«О, великолепно, – проворчал Кракл, листая дело. – Шниппель. Ответственный за распределение питательной слизи в бараки третьего уровня. Задолжал… что? Пять пипок? За аренду норы? Серьезно?»
Он уже собирался швырнуть и эту папку в стопку «на потом» (то есть «никогда»), когда его остановил голос Барни.
«Позвольте взглянуть».
Бухгалтер подошел, его полупрозрачные пальцы бережно взяли папку. Он открыл ее, и его глаза, обычно спокойные, сузились с профессиональным интересом. Он начал листать страницы, пробормотав что-то себе под нос.
«Что такое? – спросил Кракл, чувствуя знакомое щемящее чувство в области своего демонского сердца. Опыт подсказывал ему, что когда Барни начинал так бормотать, дело пахло не просто долгом, а чем-то гораздо более интересным. И „интересное“ в Аду обычно означало „смертельно опасное“. – Нашел опечатку?»
«Не опечатку, – ответил Барни, не отрывая взгляда от цифр. – Несоответствие. Серьезное несоответствие». Он ткнул пальцем в столбец с доходами Шниппеля. «Официальный оклад беса его уровня – семь пипок в квартал. С учетом стандартных вычетов на пропитание (слякоть первого сорта) и амортизацию жилья (нора в сыром камне), его чистый располагаемый доход не должен превышать четырех с половиной пипок».
«И?»
«И здесь, – Барни перевернул страницу на приложения с банковскими выписками, добытыми, вероятно, через какие-то темные каналы Банкомамона, – мы видим регулярные траты. Не на слякоть. Вот – оплата услуг массажиста из свиты Асмодея. Дорогое удовольствие. Вот – покупка украшений из застывшей лавы в лавке, которая обслуживает демонов среднего звена. А вот… – он показал на самый крупный чек, – …взнос в „Клуб Изумрудного Пламени“. Это один из самых закрытых игорных домов в владениях Маммона. Туда не пускают с доходом в четыре с половиной пипки».
Кракл забрал папку и сам начал изучать выписки. Циничная ухмылка медленно поползла по его лицу.
«Ну что ж, ну что ж… – прошептал он. – Наш мелкий, ничтожный бесок, оказывается, ведет довольно роскошную жизнь. Значит, у него есть левый доход».
«Теневой денежный доход, – поправил Барни. – Обходящий официальную отчетность Вельзевула и налоговое бремя Маммона. И сумма, судя по тратам, весьма значительная».
«И наш долг в пять пипок – это просто капля в море, – закончил мысль Кракл. – Он даже не стал его платить, потому что это для него мелочь. Настоящие деньги текут где-то рядом».
Они переглянулись. В воздухе повисло знакомое напряжение. Запах безнадежности в подвале вдруг рассеялся, его вытеснил другой запах – запах охоты. Они снова были не смотрителями свалка, а хищниками. Пусть старыми, помятыми, но все еще опасными.
«Что думаешь, бухгалтер? – спросил Кракл, откладывая папку. – Стоит ли тратить время на этого Шниппеля? Или отправить ему стандартное уведомление и забыть?»
Барни выпрямился. В его призрачных глазах вспыхнул тот самый огонек, который Кракл начал ценить больше, чем все пипки Банкомамона.
«С точки зрения экономической эффективности, взыскание пяти пипок не оправдывает затрат нашего рабочего времени, – сказал он официальным тоном. Затем его голос стал тише, почти заговорщицким. – Но нераскрытый источник крупного неучтенного дохода, затрагивающий интересы двух Князей… это уже не дело о долге. Это… аудиторская проверка с элементами оперативно-розыскной деятельности. Я считаю, мы обязаны провести расследование».
Кракл широко улыбнулся, обнажив ряд мелких, но острых зубов.
«Вот что я люблю в тебе, Барни. Ты превращаешь самое гнусное дело в увлекательную игру с цифрами. Ну что ж… – он потянулся за своим пиджаком, висевшим на ржавом гвозде. – Поехали навестить господина Шниппеля. Посмотрим, чем пахнет в его норке. Помимо питательной слизи, разумеется».
Они вышли из своего подвала, оставив позади горы пыльных дел. Дверь захлопнулась, но на этот раз привычная тишина их крепости была иной. Она была звенящей. Полной ожидания. Их новый старый день только начался, и пахло он уже не пылью, а обещанием настоящей, большой беды. А в Аду это было лучшим из всех возможных запахов.
Глава 2: Запах гнилой рыбы
Путь из глубин Банкомамона к окраинным складам Вельзевула напоминал путешествие из столицы в провинциальную деревню, если деревня была построена внутри гигантского кишечника и пахла соответствующим образом. Чем дальше они удалялись от сияющих, отполированных до блеска коридоров финансового центра, тем более обшарпанными и влажными становились стены. Воздух густел, насыщаясь ароматами гниющих органических отходов, дешевого зелья и пота немытых тел. Здесь обитала адская чернь – мелкие бесы, импы, грешники, назначенные на самую грязную работу.
Их колесница, чудом восстановленная после злоключений на Разорванных Равнинах, скрипела и хлопала на каждом ухабе, словно протестуя против такой участи. Кракл вел ее, хмуро вглядываясь в зловещие полумрачные тоннели. Барни, сидя рядом, крепче прижимал к груди папку с делом Шниппеля, его призрачные пальцы нервно барабанили по картонной обложке.
«Успокойся, бухгалтер, – буркнул Кракл, не глядя на него. – Мы всего лишь едем к мелкому воришке. Это не цитадель Гнилоклыка. Здесь тебя не будут пытаться сбросить в лавовую реку. Максимум – обольют вонючей слизью».
«Я не волнуюсь о физической опасности, – ответил Барни, но его дрожащий голос выдавал обратное. – Я анализирую риски. Шниппель, судя по выпискам, связан с кем-то серьезным. Кто-то, кто платит ему большие деньги. Такие люди обычно не любят, когда к их сотрудникам приходят с визитом коллекторы».
«Тем веселее, – усмехнулся Кракл. – Рутина уже начинала меня добивать. Не помешает немного… остроты ощущений».
Наконец они достигли нужного координата. Это был тупиковый тоннель, заваленный ржавыми бочками из-под какой-то биологической массы. Воздух здесь был особенно густым и сладковато-прогорклым. В конце тупика виднелась завеса из засохших, похожих на щупальца, стеблей, за которой угадывался вход. Рядом валялась табличка с выцветшими буквами: «Шниппель. Дистрибьюция. Вход для поставщиков».
Кракл отодвинул щупальца, и их обдало новой волной вони – теперь с явными нотами протухшей рыбы и чего-то химического. За завеской находилась нора. Не комната, не офис, а именно нора, выкопанная в мягком, влажном грунте. Стены были покрыты липкой, переливающейся слизью, с потолка свисали какие-то клейкие капельники. Под ногами чавкало.
В центре норы, за грубым каменным столом, уставленным колбами и ретортами с мутными жидкостями, сидел он – Шниппель. Он был невелик ростом, с серой, покрытой бородавками кожей, большими желтыми глазами-блюдцами и длинными, дрожащими пальцами. Он что-то переливал из одной склянки в другую, когда они вошли, и так вздрогнул, что чуть не опрокинул свою конструкцию.
«Кто?! Что?! – запищал он, вскакивая. Его глаза забегали по сторонам, ища пути к отступлению. – Я никому ничего не должен! Уходите!»
«Служащие Банкомамона, – голос Кракла прозвучал громко и официально, нарушая гнетущую атмосферу норы. – Демон Кракл и душа Барни. По делу о вашей просроченной задолженности по арендной плате».
Шниппель замер, его страх сменился на мгновение недоумением. «Арендной? О чем вы? Я…»
«Пять пипок, – продолжил Кракл, делая шаг вперед. Его копытца с противным чмоканьем погрузились в пол. – Срок внесения истек полгода назад. Мы здесь, чтобы взыскать».
Лицо Шниппеля расслабилось. Он даже нервно хихикнул. «Пять пипок? Да я… я сейчас найду!» Он начал лихорадочно рыться в ящиках стола, переворачивая груды мусора. «Вот же! Глупость какая! Совсем забыл!»
Кракл обменялся взглядом с Барни. Они видели – Шниппель был готов откупиться. Мелкая сошка, не желающая проблем.
Бес нашел несколько засаленных монет и протянул их Краклу. «Вот! Все до последней пипки! Можете выписать квитанцию и идти. У меня много работы!»
Кракл взял монеты, медленно пересчитал их и сунул в карман. Затем он улыбнулся. Улыбка была неестественной и пугающей. «Формальности соблюдены. А теперь, господин Шниппель, давайте поговорим о вашей работе. Она явно прибыльнее, чем можно подумать».
Шниппель снова напрягся. «Я… я не понимаю».
Барни выступил вперед, открыл папку. «Ваши банковские выписки свидетельствуют о регулярных тратах, значительно превышающих ваш официальный доход. Оплата услуг массажиста Асмодея. Дорогие украшения. Игорный клуб „Изумрудное Пламя“. Объясните происхождение средств».
Лицо Шниппеля побелело. «Это… это личные сбережения! Наследство!»
«Наследство? – Кракл фыркнул. – В Аду? Не смеши меня. У тебя есть левый доход. И мы хотим знать, какой. И главное – от кого».
Они начали психологическую атаку. Кракл – давя цинизмом и неявными угрозами, Барни – сыпля цифрами, датами и неопровержимыми фактами, вытащенными из документов. Они двигались по кругу, зажимая Шниппеля все туже. Он метался, как крыса в углу, его речь становилась все бессвязнее.
«Я никому ничего не скажу! – вдруг запищал он, отступая к дальней стене норы. – Уходите! Он… он меня убьет!»
«Он? – мгновенно подхватил Кракл. – Кто он?»
Шниппель, поняв, что проговорился, в ужасе заткнул себе рот рукой. Его глаза были полы паники.
«Послушай, Шниппель, – Кракл снизил тон, став почти дружелюбным. – Мы не хотим тебя губить. Мы – служащие. Мы хотим навести порядок. Ты нам скажешь, с кем работаешь, мы составим красивый отчет, возможно, даже выйдем на твоего босса и взыщем с него твой долг за аренду. И все будут счастливы. Кроме него, конечно».
Соблазн был велик. Избавиться от этих двух зануд и, возможно, даже навредить тому, кто его держал в ежовых рукавицах. Борьба читалась на его лице.
«Он… его зовут Скользкий Лорд, – прошептал Шниппель, сдаваясь. – Он… он дает товар. Я его распределяю. Но я не знаю, кто он! Честно! Мы встречаемся в нейтральной зоне, на Станции-23! Он всегда в плаще, лицо не видно!»
«Какой товар?» – спросил Барни.
«Я… я не знаю! Прозрачная жидкость. В маленьких флаконах. Он говорит, это… эликсир для особых клиентов. Очень дорогой. Я получаю свою долю с продаж!»
Кракл и Барни снова переглянулись. Прозрачная жидкость. Дорогой эликсир. Это пахло уже не просто мелкой контрабандой.
«Хорошо, Шниппель, – сказал Кракл. – Ты сделал правильный выбор. Мы…»
Он не договорил. Вход в нору содрогнулся от мощного удара. Завеска из щупалец разорвалась пополам, и в проеме возникли три фигуры.
Это не были берсерки. И не демоны из свиты Вельзевула. Они были высокими, поджарыми, одетыми в темную, обтягивающую кожу униформу без каких-либо опознавательных знаков. Их лица были скрыты капюшонами, а в руках они держали не мечи или топоры, а короткие, изогнутые клинки, от которых исходил легкий морозный пар. От них веяло холодной, безэмоциональной профессиональностью. Наемники.
Шниппель вскрикнул и попытался юркнуть под стол.
Главарь наемников, его глаза мерцали в тени капюшона холодным синим светом, медленно провел взглядом по норе, остановившись на Кракле и Барни.
«Посторонние, – его голос был металлическим и безжизненным. – Уйдите. Это не ваше дело».
«Мы служащие Банкомамона, – попытался парировать Кракл, ощущая, как по спине пробегают мурашки. – Мы проводим…»
«Мы знаем, кто вы, – прервал его наемник. – Уходите. Сейчас. И забудьте, что были здесь. Иначе… станете частью местного декора».
Он сделал едва заметный жест. Двое других начали медленно расходиться, отрезая им пути к отступлению. Их движения были выверенными, смертоносными.
Барни замер, его глаза были полны ужаса. Кракл понимал, что никакие параграфы и уведомления здесь не сработают. Это были не берсерки, которых можно сбить с толку бюрократией. Это были киллеры.
«Ладно, ладно, не кипятитесь, – поднял руки Кракл, делая шаг назад и толкая Барни к стене. – Мы уходим. Видите? Уже уходим».
Он надеялся выиграть секунду. Но наемники были слишком быстры. Один из них метнулся к Шниппелю, который пытался проползти к задней стенке норы. Второй блокировал Кракла. Третий, главарь, направился к Барни.
И в этот момент случилось то, чего никто не ожидал. Одна из реторт на столе Шниппеля, задетая в суматохе, с грохотом опрокинулась. Стекло разбилось, и мутная, зловонная жидкость брызнула во все стороны.
Прозвучал шипящий вопль. Жидкость попала на руку наемника, блокировавшего Кракла. Кожа на его руке начала дымиться и пузыриться, издавая отвратительный запах горелой плоти. Он отскочил, в ярости встряхивая конечностью.
Этот момент неожиданности и боли дал им драгоценные секунды.
«БЕГИ!» – рявкнул Кракл, хватая Барни за руку и с силой вышвыривая его через разорванный вход.
Он сам ринулся следом, чувствуя, как ледяное лезвие просвистело в сантиметрах от его затылка. Они вывалились из норы в тоннель и, не разбирая дороги, бросились бежать.
Сзади послышались шаги. Быстрые, неумолимые. Наемники оправились и бросились в погоню.
Кракл и Барни неслись по темному, чавкающему тоннелю, спотыкаясь о груды мусора. У них не было ни малейшего шанса в прямом столкновении. Их единственное спасение – потеряться в лабиринте этих зловонных катакомб.
«Сюда!» – крикнул Кракл, замечая боковой лаз, почти полностью заваленный пустыми бочками. Они втиснулись в него, затаив дыхание.
Шаги наемников пронеслись мимо, затем затихли в отдалении.
Они сидели в темноте, прижавшись друг к другу, слушая, как их сердца – одно живое, другое призрачное – отчаянно стучат в унисон. Вокруг пахло гнилой рыбой, страхом и одним неоспоримым фактом: их «простое дело о долге» только что превратилось во что-то смертельно опасное. И пахло это «что-то» отнюдь не только рыбой.
Глава 3: Нектар Забвения
Они просидели в своем укрытии, казалось, вечность. Влажная прохлада камня просачивалась сквозь одежду, смешиваясь с липким потом страха. Снаружи давно стихли шаги, но ни Кракл, ни Барни не решались пошевелиться. Воздух в узком лазу был спертым и густым, пахнущим плесенью и собственным немым ужасом.
Наконец Кракл, прислушавшись к абсолютной тишине, рискнул высунуть голову. Длинный, извилистый тоннель был пуст.
«Похоже, ушли», – прошептал он, его голос прозвучал хрипло и неестественно громко в гробовой тишине.
Барни не ответил. Он сидел, сгорбившись, обхватив колени, и смотрел в одну точку. Его призрачная форма дрожала мелкой, неконтролируемой дрожью.
«Барни, – Кракл дотронулся до его плеча. – Слышишь меня? Они ушли».
Бухгалтер медленно поднял на него взгляд. «Они… они собирались нас убить. Холодно. Без всяких вопросов».
«Добро пожаловать в большой мир, бухгалтер, – горько усмехнулся Кракл. – Здесь за большие деньги принято убирать свидетелей. А у Шниппеля, судя по всему, очень большие деньги. Или, вернее, у его „Скользкого Лорда“».
Он выбрался из укрытия и помог подняться Барни. Ноги подкашивались, но адреналин еще не до конца отпустил.
«Что нам теперь делать?» – спросил Барни, все еще не в силах скрыть дрожь в голосе.
«Что делают хорошие коллекторы? – Кракл огляделся, пытаясь сориентироваться. – Составляют отчет. А для отчета нужны доказательства. И у нас есть идея, где их искать».
Он кивнул в сторону покинутой норы Шниппеля.
«Мы… мы вернемся туда?» – глаза Барни округлились от ужаса.
«Он либо сбежал, либо его прикончили те ребята, – сказал Кракл. – В любом случае, сейчас там должно быть тихо. И, возможно, не все успели прибрать».
Они с крайней осторожностью, прижимаясь к стенам, двинулись обратно. Воздух в тоннеле, казалось, застыл, наполненный ожиданием новой засады. Но вокруг было пусто.
Нора Шниппеля предстала перед ними в еще более плачевном состоянии, чем прежде. Стол был перевернут, стеклянная посуда разбита, липкая жидкость из реторт растеклась по полу, смешиваясь с грязью. Следов борьбы или тела Шниппеля не было. Видимо, ему все-таки удалось сбежать. Или его тело просто растворили без следа.
«Ищем, – скомандовал Кракл, отодвигая ногой осколки стекла. – Все, что может быть связано с его „делом“. Эти флаконы, о которых он говорил».
Барни, преодолевая отвращение, принялся осматривать полки, заваленные хламом. Его бухгалтерская дотошность взяла верх над страхом. Он выдвигал ящики, перебирал груды испачканных пергаментов.
«Кракл, – позвал он через несколько минут. – Посмотрите».
В руках он держал небольшой, тщательно замаскированный под камень ларец. Он был заперт, но Барни, покопавшись в ящике, нашел маленький ключ, висевший на грязном шнурке.
С треском открыв крышку, они увидели то, что искали. Аккуратные ряды маленьких стеклянных флаконов, уложенных в бархатные ячейки. Флаконы были заполнены прозрачной, слегка мерцающей жидкостью. Она не пахла ни серой, ни гнилью. От нее исходил едва уловимый, сладковатый аромат, напоминающий цветущие луга и свежий ветер – запах, абсолютно чуждый Аду.
«Нектар Забвения… – прошептал Барни, беря один флакон. – Или „Эликсир Умиротворения“, как он его назвал».
«Отличный сувенир, – Кракл взял флакон и покрутил его в руках. – Теперь осталось выяснить, что это такое и почему из-за него готовы убивать».
«Для этого нужны клинические испытания, – сказал Барни, и в его голосе вновь зазвучали профессиональные нотки. – Нам нужен подопытный».
Вернувшись в свою подвальную крепость, они чувствовали себя иначе. Страх сменился холодной, сосредоточенной решимостью. Они были не жертвами, а исследователями, стоящими на пороге открытия.
В качестве «добровольца» выступила душа некоего грешника Альфонса, при жизни скупщика краденого, чей вечный долг в размере полутора пипок как раз лежал в стопке у Кракла. Его призрачная сущность была бледной и унылой, как и у всех обитателей низших уровней Ада.
Кракл, Барни и несчастный Альфонс собрались в дальнем углу подвала, заваленном никому не нужными архивными свитками.
«Слушай сюда, Альфонс, – начал Кракл, держа перед ним флакон. – У тебя есть возможность внести свой вклад в адскую науку. Испытать на себе новое… средство для релаксации».
Альфонс, существо жалкое и запуганное, замотал головой. «Нет-нет-нет, господин демон! Я не хочу никаких новых средств! Мне и здесь неплохо!»
«Это не просьба, – мягко сказал Кракл. – Это предложение, от которого нельзя отказаться. Либо ты пробуешь этот эликсир, либо я взыщу с тебя долг самым болезненным из разрешенных методов. Параграф 14, подпункт „Ж“, если тебе интересно».
Альфонс сглотнул и беспомощно кивнул.
Барни, вооружившись пером и пергаментом, приготовился вести протокол. «Начинаем эксперимент. Субъект – душа грешника Альфонса. Исходные параметры: уровень энергоемкости – 0.3 стандартные единицы, когнитивные функции – на уровне базового страха, эмоциональный фон – стабильно-негативный».
Кракл аккуратно вскрыл флакон. Сладкий аромат усилился, наполняя уголок подвала неестественной для Ада свежестью. Он поднес флакон к губам Альфонса.
«Выпей. И расскажи о своих ощущениях».
Альфонс, дрожа, сделал маленький глоток. Его глаза расширились.
«О… о… – прошептал он. – Это… это что?»
«Что ты чувствуешь?» – настойчиво спросил Барни.
«Тепло… – голос Альфонса стал тише, мечтательнее. – Так тихо… Уходят все голоса… все страхи…»
Они наблюдали, как его призрачная форма, обычно сжатая и напряженная, начала расслабляться. Морщины страха на его лице разгладились. В глазах появилось пустое, блаженное выражение. Он улыбался. Улыбался в Аду.
«Эйфория, – констатировал Барни, делая пометки. – Расслабление мускулатуры эфирного тела. Притупление когнитивных функций».
Эффект длился несколько минут. Альфонс сидел с глупой, блаженной улыбкой, бессмысленно глядя в потолок и что-то тихо напевая.
А затем действие эликсира начало ослабевать. Улыбка сползла с его лица. Но на смену эйфории не пришла привычная тоска. Пришло нечто худшее – полная, абсолютная апатия. Его глаза потухли. Его форма, только что бывшая такой расслабленной, не обрела прежнего напряжения, а словно обвисла, стала более размытой, прозрачной.
«Субъект входит в фазу постинтоксикационной апатии, – бормотал Барни, но его голос дрогнул. – Фиксирую… фиксирую изменение энергетической сигнатуры».
Он достал из ящика небольшой кристаллический детектор, выдаваемый для грубой оценки стоимости душ. Поднес его к Альфонсу. Прибор, обычно издававший тусклое желтое свечение, теперь едва светился блеклым оранжевым.
«Невозможно… – прошептал Барни, потрясенный. – Его энергоемкость… она упала. С 0.3 до 0.18 стандартных единиц. Падение на сорок процентов!»
Кракл молча смотрел то на безучастного Альфонса, то на прибор, то на пустой флакон. В его голове, привыкшей к финансовым расчетам, складывалась ужасающая картина.
«Он не просто кайфует, Барни, – тихо сказал он. – Он… истощается. Этот „нектар“ не дает покой. Он выжимает из души ее сущность. Ее стоимость».
