Операция «Счастье»: перезагрузка в Новый год

Сергей Стариди

Операция "Счастье": перезагрузка в Новый год

Часть 1 Воссоединение и горькая правда

Глава 1 Инициатива наказуема

31 декабря, 13:00

Дом был идеален. Стало быть, Станислав был несчастен.

Это был не просто дом. Это был образец. Образец лаконичного минимализма, дорогих материалов и безупречного вкуса. Панорамные окна от пола до потолка, за которыми снежная подмосковная природа укутывала все в белое безмолвие. Идеально ровные серые бетонные стены на которых не висело ни одной фотографии, чтобы не нарушить геометрию пространства. Кухня, оборудованная настолько профессионально, что в ней можно было готовить не стейки, а, скажем, нано-супы для марсианских колонистов. И, конечно, спортзал. Полтора этажа. Шведская стенка, гантели с эргономичной ручкой, беговая дорожка с программой, имитирующей подъем на Эверест.

Все было куплено на деньги, которые он заработал своим телом. Телом, которое он отточил до совершенства, превратив его в рабочий инструмент. Каждое утро он вставал в пять, съедал взвешенную до грамма порцию овсянки с протеиновым порошком и шел ковать свое счастье. Или, как он сейчас понимал, свою тюрьму.

Стас стоял у огромного окна, держа в руке чашку с самым дорогим американо, который только можно было заказать онлайн. Кофе был горячим, крепким, без единого намека на горечь. Таким же, каким он пытался сделать свою жизнь. Без горечи. Без сюрпризов. Без лишних эмоций.

Но сегодня, 31 декабря, в преддверии самой волшебной ночи в году, в идеально организованном мире Стаса случился сбой. Пробоина. Сосущая, холодная пустота в груди, куда не попадала ни протеиновая коктейль, ни комплименты от клиенток, ни даже собственное отражение в зеркале.

За окном изредка проезжали спешащие домой машины, увязая в снегу и оставляя за собой шлейф выхлопных газов и праздного веселья. Где-то люди бежали за мандаринами и оливье, ссорились из-за того, что они будут готовить, и звонили друзьям с тостами «за уходящий год!». А он стоял в своем стеклянном коробе и чувствовал себя экспонатом в музее под названием «Успешный одиночка».

Он отошел от окна и прошелся по гостиной. Его шаги гулко разносились по полам из дуба, не встречая никакого сопротивления. Тишина была оглушительной. Раньше он ее ценил. После развода с Лерой, фитнес-блогершей, чья жизнь была сплошным прямым эфиром, эта тишина казалась спасением. Теперь она стала его главным врагом. Она кричаще подчеркивала, что в этом огромном, красивом доме кроме него никого нет. И не будет.

Он сел на диван, который стоил как подержанный ВАЗ, и машинально взял в руки телефон. Пролистал ленту. Счастливые пары на курортах. Дети в новогодних костюмчиках. Реклама биодобавок, обещающих не только рельеф, но и гармонию. Бред.

И тут алгоритм, видимо, решив, что Стасу не хватает ностальгии, выкинул ему в ленту старое фото из группы «Выпускники 154-й школы». «10 лет назад, как вчера!». На фото было трое. Он, Антон и Даня.

Стас смотрел и не мог оторваться. Вот он, Стас. Длинный, тощий, в растянутой футболке группы «Korn», с дерзкой ухмылкой. Он тогда думал, что станет рок-звездой. Рядом – Антон. Высокий, как жердь, в очках с толстыми линзами, с умным и немного испуганным взглядом. Он мечтал открыть новый физический закон. А между ними – Даня. Улыбающийся до ушей, разбитной, с хохолком на макушке. Он собирался построить империю пиццерий.

Они были лучшими друзьями. Не просто друзьями, а той самой стаей, где один за всех и все за одного. Они вместе прогуливали физкультуру, вместе впервые попробовали пиво, вместе влюблялись в одну и ту же девчонку из старших классов и вместе же страдали от неразделенной любви. Они знали друг о друге все. Все тайны, все страхи, все мечты.

А потом… потом случилась жизнь. Университеты, разные города, работа, семьи, разводы. Десять. Десять лет они не виделись. Изредка пересекались их лайки под фотографиями общих знакомых в соцсетях, и все. Они стали для друг друга статистикой. «Друг из школы».

Стас вдруг почувствовал такой острый укол одиночества, что ему стало физически больно. Эта пустота внутри него потребовала заполнения. Немедленно. Он не мог сидеть здесь один, в этом идеальном аду, и слушать тишину. Ему нужна была… жизнь. Настоящая. С неловкостью, с глупыми шутками, с воспоминаниями о том, каким он был до того, как стал «тренером Стасом».

Пальцы сами потянулись к поиску. Он набрал имя «Антон Петров». Профессиональная медицинская сеть. Фото в строгом костюме, уставшие глаза, место работы: «Онкологический центр, врач-маммолог». Стас поморщился. Звучало так серьезно, так… по-взрослому. Он нашел и Даню. Тот был проще. Его личная страница была пестрой, как рождественская елка. Фото из дорогих машин, ресторанов, с какими-то девицами. Подписи полны пафоса: «Новые горизонты», «Покоряем вершины», «Бизнес – это красиво». Но за этой мишурой Стасу почему-то виделись те же самые усталые глаза, что и у Антона. Только прячущиеся за ширмой из дорогих очков.

Он открыл чат, созданный еще десять лет назад под названием «Братва». Последнее сообщение было от Дани: «Пацаны, я сдал экзамены! Ура! Пьем сегодня пиво!». Это было в 2009 году.

Стас смотрел на пустое поле для ввода текста. Что писать? «Привет, как дела?» – фальшиво. «Давно не виделись» – банально. Он сидел, сжимая телефон, и чувствовал, как паника подступает к горлу. А вдруг они не ответят? Вдруг они посчитают его странным? Вспомнят его как того самого дурачка с гитарой и скажут: «Да ну его»?

И тут отчаяние, то самое, что сосало под ложечкой, пересилило страх. Он быстро, не дав себе передумать, нацарапал одно сообщение и нажал «Отправить» сразу обоим.

«Пацаны, давайте встретим Новый год, как в старые времена? У меня дача, шашлык, ностальгия».

Отправлено.

Он уставился в экран. Телефон показался горячим и тяжелым. Прошла минута. Пять. Десять. В голове роились панические мысли. «Конечно, они не ответят. У них свои жизни. У Антона семья, наверное. У Дани – бизнес-встречи. А я… я идиот, который решил устроить вечер воспоминаний за десять лет».

Он уже был готов все удалить, сделать вид, что ничего не было, когда телефон вибрировал.

Антон Петров: «Стас? Привет. Звучит… неожиданно. Но почему бы и нет. У меня, впрочем, планов нет. Адрес пришлешь».

Стас перечитал сообщение три раза. Неожиданно. Но почему бы и нет. Это было так по-антоновски. Сдержанно, аккуратно, с долей скепсиса.

И тут же, через секунду, пришел ответ от Дани.

Данила Соколов: «СТАСИК, СТАРЫЙ ХРЫЧ! Я смотрел, ты там в инсте качком стал, ого! Я ЗА! Только шашлык – это для слабаков. Я заеду с хорошим виски. Будем вспоминать, как мы девчонок с балкона пугали! Жду адрес!»

Стас откинулся на спинку дивана. Они согласились. Оба. Просто так. Без лишних вопросов. Он смотрел на два ответа, и первая волна эйфории сменилась ледяным ужасом.

Что он наделал?

Он вскочил и снова подошел к окну. Те же редкие машины, тот же снег. Но теперь мир за стеклом казался враждебным. Он представил эту встречу. Они приедут. Антон в своем строгом пальто, будет говорить о медицинских терминах. Даня будет громко рассказывать о сделках. А он? Он что, будет предлагать им сделать приседания со штангой? О чем они будут говорить? О том, как их жизнь не удалась? О разводах? О провалах? Десять лет – это срок. За это время можно стать чужими людьми. Они будут сидеть за его идеальным столом, пить его дорогой виски и молчать. Или, что еще хуже, пытаться поддерживать разговор, вспоминая каких-то общих знакомых, о которых никто ничего не знает.

Будет неловко до смерти. Он чувствовал это каждым мускулом своего идеального тела. Его дом, его крепость, его тюрьма превращался в сцену для самого неудобного спектакля в мире. И он был его режиссером, сценаристом и главным, глупейшим актером.

«Что я наделал?..» – прошептал он, глядя на свое отражение в темном стекле. На него смотрел незнакомый, накачанный мужчина с паникой в глазах. И этот мужчина был абсолютно, полностью один.

Глава 2 Десять лет спустя

Часы на стене из глянцевого металла показывали три часа дня. Стас уже седьмой раз проходил мимо панорамного окна, проверяя, не появилась ли на заснеженной дороге машина. Он нервничал. Это было новое ощущение. Он, который мог без дрожи войти в зал, полный сотен людей, и провести тренировку, теперь терялся от ожидания двух старых друзей. Его дом, его цитадель, казался ему набором декораций для спектакля, к которому он не репетировал.

Первой появился серый «Форд Мондео», старый, верный, но с явными признаками долгой и трудной жизни. Он аккуратно, почти извиняясь, притормозил у ворот. Стас напрягся. Антон.

Из машины вышел высокий, худощавый мужчина. На нем было темное, строгое пальто, видавшее лучшие времена, но идеально вычищенное. В одной руке он держал старенький, потертый портфель, в другой – пакет из супермаркета. Антон поправил очки на тонком носу и огляделся с таким видом, будто не на дачу друга приехал, а на патологоанатомическое вскрытие. Он выглядел так, будто десять лет не спал. Под глазами залегли тени, которые не скрывала даже бледная от зимнего солнца кожа. Он был похож на черно-белую фотографию, случайно попавшую в яркий, сочный мир Стаса.

Стас распахнул дверь, прежде чем Антон успел позвонить.

– Антоха! – проревел он, стараясь вложить в голос максимум неестественного веселья.

Антон вздрогнул и поднял на него свои уставшие, умные глаза. Он протянул руку для рукопожатия, а не для объятий.

– Привет, Стас. Спасибо, что позвал. Тебе не трудно?

– Да какой тут труд! Заходи, проходи! – Стас едва не потащил его за собой в гостиную. – Раздевайся. Давай портфель, я его в шкаф поставлю.

– Спасибо, я сам, – мягко, но твердо отказался Антон, аккуратно ставя свой потертый чемоданчик рядом с обувной полкой, где стояли дизайнерские кроссовки Стаса. Контраст был убийственным.

Они вошли в гостиную. Антон огляделся с профессиональным интересом врача, осматривающего пациента.

– У тебя… красиво, – вынес он вердикт, и в этом слове не было ни восторга, ни зависти, лишь констатация факта.

– Да так, старался, – отмахнулся Стас, чувствуя себя самозванцем. – Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?

– Пока что чай, если можно. Дорога была утомительной.

– Пробки, да? – подхватил Стас, цепляясь за тему для разговора.

– Не совсем, – вздохнул Антон, садясь на край дивана, словно боясь помять его. – Просто предновогодняя суета в городе. Все нервные. На работе пришлось задержаться, один пациент… впрочем, неважно.

Тишина. Она повисла в воздухе, густая и липкая, как мед. Стас судорожно пытался вспомнить, о чем они говорили раньше. О музыке? О девчонках? О том, какой тупой следующий класс? А теперь? О пациентах? О пробках? О дизайнерской мебели?

– А это что у тебя? – Антон кивнул на угол гостиной, где Стас установил боксерскую грушу.

– Да так, разминка иногда, – попытался пошутить Стас. – Когда клиентов нет, себя гоняю.

Антон лишь кивнул, и Стас понял, что шутка не прозвучала. Для Антона это был не атрибут мужского досуга, а странный, агрессивный предмет в стерильном интерьере.

И тут спасение. За окном раздался звук другого мотора – низкий, уверенный рев. К дому подкатил черный блестящий внедорожник, явно не из дешевых. Машина остановилась с писком тормозов, и из нее, не закрывая дверь, вывалился Даня.

Он был весь в телефонном разговоре, и его голос, привыкший перекрикивать шум биржи и гул ресторанов, разнесся по заснеженному двору.

– Да нет, ты меня не понял! Риски нужно синхронизировать, а не просто списывать их на маркетинг! Перезвони мне через час, я буду на связи! – Он хлопнул дверью так громко, что со свеса крыши посыпалась сосульки.

Даня был одет в модный, сшитый явно на заказ кожаный плащ с натуральным мехом на воротнике, на руке красовались часы, размером с настенные часы Стаса. Он улыбался – широкой, белозубой, абсолютно фальшивой улыбкой. Увидев в дверях Стаса и Антона, он замахал рукой, как дирижер перед финалом.

– Стасик! Бронзовый бог! Антоха, академик, здравствуйте! – Он влетел в прихожую, обдал всех запахом дорогого парфюма и холода. – Прошу прощения, срочные дела, империя не ждет! Но для друзей – всегда время!

Он с силой обнял Стаса, чуть не сломав тому ребра, и так же крепко хлопнул Антона по плечу. Тот пошатнулся.

– Привет, Даня, – тихо сказал он.

– Что стоите как истуканы? Водочки! Шампанского! Праздник ведь! – Даня был сгустком энергии, дешевого блеска и отчаяния. Он пытался сыграть роль успешного олигарха, но Стас, который знал его еще тем самым хохолком, видел в его глазах ту же самую панику, что и у себя. Только Даня прятал ее за показной громкостью.

Они прошли в гостиную. Теперь трое. Стас, уставший врач и бизнесмен в образе. Напряжение достигло апогея. Даня сел в кресло, небрежно закинув ногу на ногу, и продолжил свой монолог, уже для них.

– Знаете, что я сейчас вожусь с одним проектом? Это просто песня! Мы выводим на рынок новый продукт, и нам нужно прокачать всю воронку продаж. А конкуренты, понимаешь, сидят у нас на хвосте. Но мы их обойдем! Мы всегда обходим!

Стас и Антон молчали. Стас не знал, что такое «воронка продаж», а Антон, похоже, просто не слушал. Он смотрел в окно, на серое небо.

Стас понял, что нужно что-то делать. Иначе этот вечер закончится так и не начавшись. Он вспомнил их школьные времена. Вспомнил их общий язык. И решил попробовать.

– Ну что, братва, не тужим? – выпалил он с максимально ухмыляющейся физиономией. – Помните, как мы на физре у Петровны отжимались? Антоха у нас рекордсмен был, аж целых десять раз!

Он ожидал хоть какой-то реакции. Усмехнется Даня. Вспомнит Антон.

Но случилось иное. Даня замолчал на полуслове и посмотрел на Стаса с легким недоумением, словно тот заговорил на древнегреческом. Антон же медленно повернул голову. Его лицо было непроницаемым.

– Я, кажется, тогда порвал связку, – сказал он тихо и без всякой эмоции. – Петровна потом вызвала моих родителей.

И снова тишина. Но теперь она была еще хуже. Теперь она была наполнена осознанием провала. Шутка, которая десять лет назад вызвала бы хохот, сегодня прозвучала глупо, неуместно и даже как-то жалко. Она была напоминанием о том, кем они были, и подчеркивала, кем стали. Они больше не были «братвой». Они были три незнакомых мужчины в одной комнате.

Стас почувствовал, как щеки заливает краска стыда. Он провалился. Он попытался оживить труп, и тот лишь холодно посмотрел на него.

– Э-э-э… – протянул Даня, спасая положение. – Давай-ка лучше выпьем, Стасик. У меня как раз с собой есть кое-что получше твоего магазинного виски.

Он полез в свой дорогой чемодан, и Стас с огромным облегчением понял, что алкоголь – их единственный шанс на спасение этого вечера. Он смотрел на своих друзей – на уставшего интеллигента и на кричащего хвастуна – и думал только об одном: «Что я наделал? Будет неловко до смерти». И это было только начало.

Глава 3 Тост за несбывшиеся мечты

Даня, как и обещал, оказался спасителем. Он с видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, достал из своего чемодана бутылку восемнадцатилетнего шотландского виски и тяжелый, граненый графин с какой-то дорогущей брендовой водой. Он был в своей стихии. Роль хозяина вечера, распорядителя веселья, была ему куда ближе, чем неловкая роль гостя.

– Стасик, твое магазинное пойло мы оставим для утренней похмельной терапии, – объявил он, сноровисто откупоривая бутылку. – А сейчас мы будем пить как люди. Как мужчины, которые чего-то добились в этой жизни!

Он плеснул в три бокала бурый жидкий янтарь, добавил каплю воды и с театральным жестом протянул гостям. Стас с благодарностью взял свой бокал. Антон попытался отказаться, но затем, словно сдавшись неизбежности, тоже принял его.

Первый глоток виски обжег горло. Огненный, с дымным, терпким послевкусием. Он был таким же неуместным в этой стерильной гостиной, как и они сами. Но он делал свое дело. Напряжение в душе Стаса немного спало.

– А теперь… – Даня встал, подняв бокал. Он любил моменты, когда все смотрели на него. Он расправил плечи, и его лицо приняло выражение глубокой значимости. – Я хочу произнести тост. Мы не виделись десять лет. Десять лет, ребята! Это срок. За это время можно построить дом, вырастить ребенка, разориться трижды и снова подняться. Каждый из нас прошел свой путь. И сегодня, вот в этот момент, наши пути снова пересеклись. Это не просто встреча. Это синергия. Это запуск нового, общего проекта. Проекта под названием «Мы». Так что поднимем бокалы за нас! За то, что мы есть! За наш новый этап!

Он выпил залпом. Стас, поморщившись от пафоса, последовал его примеру. Антон лишь пригубил, глядя в свой бокал с каким-то странным, отстраненным интересом.

Тост повис в воздухе. Он был таким же глянцевым и фальшивым, как часы на руке Дани. «Синергия». «Проект». Эти слова не принадлежали их прошлому. Они были из мира, который Даня пытался имитировать. И вместо того, чтобы сблизить их, этот тост воздвиг между ними еще одну стену. Стену из корпоративного новояза, за которой пряталось отчаяние.

Наступила тишина, еще более тяжелая, чем прежде. Даня, видя, что его номер не прошел, смутился. Он сел, и его напускная уверенность внезапно испарилась.

– Ну и ладно, – пробормотал он. – Главное, что мы вместе.

И тут Стас, чтобы спасти ситуацию, сделал то, что должен был сделать с самого начала. Он перестал пытаться быть «тренером Стасом» или «успешным хозяином». Он просто стал собой, восемнадцатилетним Стасом, который немного боялся и очень хотел, чтобы его полюбили.

– Знаете, – сказал он, глядя в свой бокал, – а я тут вчера вспомнил… Помните, у меня была гитара? Та самая, красная, с трещиной на деке?

Антон медленно поднял голову. В его уставших глазах мелькнул искорка узнавания.

– «Скелеты в шкафу»? – тихо спросил он. – У нас была группа.

– Точно! – обрадовался Стас. – И я был вокалистом и гитаристом! Я же тогда был уверен, что мы станем вторыми «Queen»! Я даже стихи писал. Помнишь, Антоха, ты мне помогал рифмы подбирать? «Боль – алкоголь», «кровь – любовь»…

Даня, который до этого сидел понурый, вдруг расхохотался. Но это был не его обычный, громкий смех. Это был живой смех. Настоящий.

– Я помню! Как же! Ты на школьном вечере выступал! Ты так закричал в микрофон, что у Петровны лицо пятнами пошло! А потом сказал: «Этот трек я посвящаю всем, кто чувствует себя чужим в этом мире!» Нам потом полгода это припоминали!

И они засмеяли все трое. Сначала неловко, потом все свободнее. Смех гулко разносился по пустому дому, и впервые за этот вечер он не казался чужеродным. Он был их. Он был из прошлого.

– А ты, Антоха, помнишь свои тетради? – подхватил Стас, утирая слезы. – Они были все в формулах! Ты же хотел не просто астрофизиком стать. Ты хотел черную дыру найти! Ты говорил, что знаешь, где она, просто никому не говоришь.

Антон смутился, но на его лице появилась бледная улыбка.

– Я читал тогда Сагана. «Космос». Я думал, что пойму все. Вселенную, ее начало, ее конец. А вместо этого… – он обвел рукой свою сторону стола, где лежал его портфель, – вместо этого я изучаю… новообразования в молочной железе. Масштабы немного не те.

И снова смех, но уже тише, с горчинкой.

– А ты, Даня! – ткнул его в бок Стас. – Твоя империя! «Пицца-Даня»! Ты же на всех партах рисовал логотип! Повар в шляпе и с гитарой! Твой слоган был: «Заряжаем позитивом!» Ты хотел создать самую крутую сеть пиццерий во всей Москве! Где каждая пицца – это произведение искусства!

Даня тяжело вздохнул. Его широченная улыбка съежилась до горькой усмешки.

– Ближе всего я был к своей мечте, когда работал курьером в той самой пиццерии, – сказал он, глядя в пустой графин. – Я тогда знал рецепт идеального теста. А теперь я знаю, что такое «EBITDA» и «оптимизация налоговой нагрузки». И, поверьте, это не заряжает позитивом.

Смех угас. Он выдохся, оставив после себя лишь горький осадок. Они сидели в тишине, и эта тишина была другой. Не неловкая, а… тяжелая. Наполненная призраками.

Они подняли глаза и посмотрели друг на друга.

И Стас увидел не Антона, который мог говорить о квазарах, а уставшего врача с мешками под глазами, чей мир сузился до размера патологического среза под микроскопом.

Антон увидел не Даню, который мечтал о пицце с ананасами и веселых посиделках, а хвастливого мужчину в дорогом плаще, который говорит о «воронках продаж», а в глазах – паника.

А Даня увидел не Стаса, рокера с разбитой гитарой, а накачанного манекена в идеальном доме, который пытается купить дружбу виски и неудачными шутками.

Их было трое. Трое чужих, уставших мужчины, которые сидели в дорогом доме и пили дорогой виски. И они вспоминали мальчишек, которыми когда-то были. Мальчишек, которые мечтали о звездах, о музыке, о пицце. И эти мальчишки казались им сейчас кем-то из другого измерения. Живыми, настоящими, безумно счастливыми. А они… они были просто результатом. Провальным результатом десяти лет жизни, которая пошла совсем не по тому сценарию.

Стас поднял бокал.

– А за что же мы тогда пьем? – спросил он тихо, и в его голосе не было ни капли прежней бравады.

Антон и Даня молча подняли свои бокалы. Они смотрели друг на друга, и в этом взгляде было все. И горечь, и усталость, и общая, безмолвная боль.

– За мечты, – так же тихо ответил Антон.

Они чокнулись. Хрустальный звон бокалов прозвучал в тишине как похоронный колокол по их юности.

Глава 4 Калории и измены

Тишина, последовавшая за их общим тостом за несбывшиеся мечты, была тяжелой, как свинцовая пластина. Она давила на виски, на плечи, на саму суть их неуместной встречи. Даня молча налил всем еще. Антон смотрел в свой бокал, словно пытаясь прочитать в бурой жидкости будущее. Стас же чувствовал, что вот-вот взорвется. Не от злости, а от этой удушающей, липкой неловкости. Он был хозяином. Он собрал их. И он был виноват в этих поминках по их юности.

Виски, подогретое изнутри, делало свое дело. Оно растворяло стены, которые каждый из них построил вокруг своей души. И стена Стаса, самая толстая и самая накачанная, дала первую трещину.

Он посмотрел на свой идеальный дом. На панорамные окна, на дорогую технику, на боксерскую грушу в углу. И все это вдруг показалось ему невероятно фальшивым, как реквизит в дешевом театре.

– Знаете, – начал он, и его голос прозвучал хрипло, непривычно. – Вы смотрите на все это и думаете: «О, у Стаса все круто». Накачанный. Дом. Машина… ну, почти, бывшая жена забрала… не важно. Идеальная картинка.

Он горько усмехнулся и сделал большой глоток.

– А знаете, что такое идеальная картинка? Это тюрьма. Это… Instagram1 в реальной жизни. Мой брак был именно таким.

Антон и Даня одновременно подняли на него глаза. В их взглядах читалось удивление. Стас никогда не писал в блоге о своей личной жизни. Он был из тех, кто постит фото из спортзала с подписью «Never give up» и улыбается, даже если внутри все трещит.

– Ее зовут Лера. Или, как ее знают полтора миллиона подписчиков, Fit_Lera. Она… она была моим брендом. А я – ее. Мы были идеальной парой. Два фитнес-энтузиаста, которые построили свое тело и свой бизнес на чистом белке и силе воли.

Он замолчал, вспоминая. Воспоминание было таким ярким, что, казалось, можно потрогать.

– Каждое утро начиналось одинаково. Не с поцелуя. Не с кофе в постели. Оно начиналось с выбора ракурса. Лера в маленьком топе и шортах, я за ней с телефоном. «Дорогие мои, сегодня разгрузочный день! Начинаем с кардио и правильного завтрака!». Хэштеги: #мотивация #здоровье #парызанимаютсяспортом. Я чувствовал себя не мужем, а ассистентом оператора. Наша любовь измерялась в лайках и комментариях: «Какая классная пара!», «Взаиморазвитие – это супер!».

Даня хмыкнул, но это был не смех, а звук понимания.

– А ужины… – Стас потер лицо. – Это был вообще цирк. Никакой спонтанности. Никакого «давай закажем пиццу и посмотрим кино». Нет. У нас на столе всегда стояли весы. Триста граммов куриной грудки. Сто пятьдесят граммов бурого риса. Пятьдесят граммов авокадо. И мы сидели и ели эту… сухомятку, пытаясь изобразить на лицах гастрономический экстаз. А если я пытался добавить соевый соус, Лера смотрела на меня так, будто я предложил ей яд. «Ты же знаешь, в нем скрытые сахара!».

Он встал и подошел к окну, спиной к друзьям. Ему не хотелось видеть их лица сейчас.

– Мы жили для контента. Наш отпуск – это не отдых. Это поездка на экзотический остров, чтобы сделать сто фотографий в купальниках. Наш поход в кино – это повод рассказать подписчикам о пользе попкорна без масла. У нас не было жизни. У нас был контент-план.