Безымянная гора

«Мы должны успеть, – сжимая кулаки, повторял он себе. – Обязаны».

От отвернулся от неба, и чтобы как-то развеяться от мрачных размышлений, начал наблюдать за льдонянами, что были на палубе. Они походили на механические игрушки, которые идеально точно, без единого изъяна или сбоя выполняли свою работу. И ничего больше. Не было слышно ни чьих команд, или шуток, они не говорили между собой. Лица их были непроницаемы, и льдоняне совершенно не проявляли чувств. Эбенового цвета глаза были пусты. Думали ли он о чем? Мечтали ли? Знали ли они о том, чей меч Унто носил с собой?

Наемнику не нравилось, что к горе они отправились на корабле льдонян. Это давало некоторое преимущество Цигвину. Все же охотиться хищнику всегда удобнее в родных краях. Ночью Унто почти не сомкнул глаз, вслушиваясь в каждый шорох. Когда утром он вышел на палубу, то чувствовал на себе пристальные взгляды, но оглядываясь, не замечал ничего не обычного.

Практически все свободное время Унто решил проводить на верхней палубе фрегата, где трудно было застать его во врасплох. Было холодно. Но он посчитал, что лучше страдать от холода, чем попасть в ловушку, расставленную Цигвином, и его подручными.

Иногда льдоняне бросали на него короткие взгляды, возможно недоумевая, почему этот теплокровный человек променял теплую каюту на холодную палубу. Встретившись ненароком с одним из них взглядом, юноша поежился. Нет, думал он, они точно знали, чей меч висел на поясе наемника. Наверняка, они хотели вернуть оружие хозяину не меньше, чем сам Цигвин. Унто отвернулся от льдонян и снова посмотрел в море. В море он не видел ничего опасного, оно было по-прежнему таинственным и загадочным.

Сзади послышались тяжелые шаги, через мгновение к нему подошел Нурмир. Варяг облокотился на фальшборт, протяжно выдохнул, и тоже уставился на море.

– Хорошо, что ее не видно, – после непродолжительной паузы произнес Нурмир, внимательно вглядываясь вдаль. – Нам предстоит преодолеть немало земель, многие из которых враждебны. Мы проскачем сотни километров, и пройдем предостаточно пути пешком, прежде чем увидим ее. Время и расстояние, что отделяют нас от нее, успокаивают.

Нурмир не говорил напрямую, о чем именно он ведет речь, но Унто и так это знал. Юношу сковал знакомый холодок, который он почувствовал, впервые находясь в лодке Ларуса. Это был ни с чем несравнимый холод, отличный от любого другого. Его нельзя было объяснить словами. Но один раз испытав его, невозможно было его забыть.

– Я привык видеть своего врага, – юноша постарался улыбнуться, но улыбка вышла чересчур натянутой. Поводов для веселья было мало. – А пока я его не вижу, я не знаю, что нас ждет.

– Безымянная гора – это не враг, – серьёзно заметил варяг.

– А что же?

– Нечто другое, – поразмыслив, ответил Нурмир.

Точно. Другое. Этот холод, что пронзал юношу, был чем-то другим, более ужасным и пугающим, чем обычный страх.

– Что произойдет, когда мы ее увидим? – поинтересовался Унто. Возможно, варяг сможет объяснить ощущение, что испытывал Унто, когда разговор заходил о горе.

– Это сложно объяснить словами, – крепко задумавшись, медленно начал Нурмир. – Возможно, люди и не придумали таких слов, все же она творение рук точно не человеческих. Я видел ее один раз… Издалека. Это случилось давно, когда я был еще молод, и отправился на службу к великому князю Косты Святославу. В Малых княжествах всегда много работы для умелого меча. Я был полон сил и уверенности, что нет такой преграды, которую я не преодолею, и нет врага, которого я не смогу убить, – варяг ударился в воспоминания. Я вовремя пришел к великокняжескому столу. Святослав как раз собирался идти в поход против Хон Дура, в надежде добыть огнецветы. Я считал, что нас ждет увлекательное путешествие: много битв, много денег, много горячих девушек, чтобы будут вешаться на шеи храбрым воинам, – варяг хмыкнул и покачал головой. – К Хон Дуру мы отправились через земли Мерзлых племен, с которыми в тот момент у великого князя Святослава был договор о проходе. За землями племен начиналась бескрайняя Арахийская снежная пустыня. Многие дни наш отряд пробирался по многовековым сугробам. Мы с трудом шли вперед, утопая в снегу, как в зыбучих песках. От белого снега рябило в глазах, пронизывающий ветер не затихал ни на секунду. Он постоянно жалобно выл, и сложно было услышать что-то кроме него. Но мы упрямо шли. Мы были воинами, которых нельзя испугать снегом, или ветром. Поверь, рядом со мной действительно были храбрые мужи: сотня самых отчаянных наемников, и две сотни ратников князя Косты, – Нурмир словно пытался оправдаться. – Но в один момент, без чьей-либо команды, мы все замерли на месте, испуганно глядя по сторонам. Чувство нахлынуло внезапно, как будто на нас накатила огромная морская волна. Мы ощутили, будто кто-то наблюдает за нами. Это был ничем не прикрытое, истинное зло. Это чувство прилипло к нам, проникло в нас, им был пропитан воздух вокруг. От него нельзя было избавиться, оно не отпускало нас, и с каждым нашим шагом становилось сильнее. И это был не страх, – Нурмир отрицательно качал головой. – Это было… что-то другое, нечто более страшное. Не только мы ощущали это, но кони, что тащили наши сани с едой и теплой одеждой, тоже. Животные, громко ржа, безумно вытаращив глаза, истекая пеной, встали и начали крутиться на месте. Когда мы попытались их успокоить, они начали вырваться из наших рук.

Затем, нас накрыла снежная буря, такая сильная, что мы были вынуждены двигаться чуть ли не на ощупь. Но как быстро буря грянула, также быстро и успокоилась. И вот, когда снег рассеялся, мы поняли, что сбились с пути, и двигались совершенно в другом направлении. Мы осознали это, так как увидели вдалеке Безымянную гору…

Унто ощутил, как по телу побежали мурашки, словно он тоже был там, с ратниками, в тот момент из встречи с пугающей неизвестностью. Вокруг стояла глухая тишина, люди чуть ли не перестали дышать и двигаться. Все молча смотрели на гору. Никто не смел пошевелиться.

Унто посмотрел на Нурмира, и видел, что варяг был сильно напуган.

– Она была далеко, была видна только ее черная вершина, но казалась нам близко, как никогда. Будто стоило нам сделать только один, самый маленький шаг вперед, и мы бы оказались у ее подножия, в полной ее власти. Никто нам не приказывал, так как наши командиры были напуганы не меньше, чем мы, но, словно по команде, мы развернулись и бросились прочь. Это было настоящее бегство. Каждый из нас понял, что ни на что другое был не способен. Мы отпустили коней, мы падали в снег, поднималась, бежали, снова падали, но желали как можно дальше оказаться от горы. Ни холод, ни усталость, ни голод не могли нас остановить. Мы двигались, как безумные. Спиной я ощущал тот проклятый страх. Я думал, что если обернусь, то увижу, что мы ни капли не удалились от горы. Я чувствовал, что кто-то будто бы тянул ко мне свои ужасные руки или щупальца. Ощущение оставило всех нас только тогда, когда гора исчезла с горизонта.

Нам повезло, что гора не забрала никого из нас, другим везло намного меньше. Ратники Косты отказались возвращаться в пустыню, а наемники, несмотря на свой святой кодекс, вернули деньги великому князю и удалились прочь. Никогда больше я не испытывал ничего подобного, – Нурмир у упор посмотрел на Унто. В уголках его серых глазах затаился страх. – Даже в самой безнадежной битве, окружённый десятками врагов, когда моя жизнь висела на волосок от смерти, я больше никогда не терял самообладания, и власть над своим разумом. В тот день гора отобрала у нас храбрость, уверенность, рассудок. До сих пор я пытаюсь убедить себя в том, что мы не видели Безымянную гору, что это был лишь мираж, но в глубине души я знаю, что это не так.

Унто задумался. Он понимал, что не представляет, что ждет их впереди. Наверное, никто из них не знал. Это могло быть что-то такое, с чем никто из них еще не сталкивался. И взгляд Нурмира, в чьей отваге и храбрости не приходилось сомневаться, сейчас говорил о многом. Они боятся. Все. Возможно, даже льдоняне.

– Я чувствовал ее, – решил поделиться своими переживаниями Унто. Нурмир внимательно смотрел на него. – Я чувствовал ее, как только попал в Подледье. Мы плыли с Ларусом, и он рассказывал мне о горе. В тот момент я ощутили что-то странное, – Унто нахмурился. – Как ты говорил, это было ни с чем несравнимое чувство.

– Говорят, гора чувствует истинных воинов, – попытался объяснить варяг. – Она видит тех, кто может ее разрушить и пытается сломить его волю. Унто, – позвал Нурмир, и наемник поднял глаза на варяга. – Я очень рад, что ты оказался среди нас. Ты смог сделать то, чего не случалось уже много лет.

Унто недоуменно хлопал глазами.

– Ты показал, что люди Верхнего мира, жители Подледья и льдоняне могут объединиться. Ты напомнил всем, что в мире есть вещи поважнее, чем междуусобные распри. Наш союз должен доказать всем тем, кто желает гибели ледяному миру, что у него много защитников, а значит у Подледья есть шанс на существование. – Помедлив, он добавил, – я отправлюсь к горе, Унто, даже несмотря на страх, что она мне внушает, потому что рядом со мной ты

Унто зарделся. Многие его хвалили, но он не понимал, за что. Все, кто был на корабле, добровольно отправились в опасное путешествие, и рисковали жизнями не меньше, чем он, а замечали только его. Но услышать похвалу от человека, которому легче было перерезать чье-то горло, чем сказать доброе слово, дорогого стоило.

– Со своей стороны, я постараюсь приглядывать за твои братом. Все же, он пока еще служит мне.

– Ему не нужна защита, – ответил Унто и добавил, опуская глаза, – больше не нужна.

Нурмир широко, искренне улыбнулся:

– Ты понял, что мальчишка стал воином? Наемники взрослеют очень быстро, а в Подледье это происходит еще быстрее. Тут нет привычного для нас понятия, как детство.

– У нас его тоже не было. Наш отец… Наш наставник, – в который раз поправил себя Унто, вспоминая Эрла. Чем дольше они были в разлуке со стариком, тем больше он по нему скучал, и понимал, что старик для него было кем-то больше, чем просто учителем. – Он начал обучать нас военному ремеслу сразу, как взял к себе. Ахти еще не научился говорить, а уже умел стрелять из арбалета.

– Эрл мудрый человек, – одобрительно заметил Нурмир. – Миром правят две вещи: деньги и сила. Эти две вещи дают человеку власть. И часто первое появляется в результате второго. Не верь тем, кто говорит, что миром правит любовь, доброта, или сострадание. Разве безмерно любящая своего сына мать сможет защитить его от острого клинка?

Унто не совсем был согласен с Нурмиром. Раньше он шел в бой, думая о монетах, которые зарабатывает. Он не особо заботился о своей жизни, и отчаянно лез в самую гущу сражающихся. Теперь он двигался навстречу опасности, думая о Дарине. И он хотел вернуться назад, к ней.

– Иногда любовь с подвигает на необдуманные шаги, какой совершаем и мы, – ответил Унто, положив руки на фальшборт. – В мире много других тайных сил, которые управляют нашими мыслями, чувствами, действиями.

Нурмир хитро сощурил глаза.

– Я видел ту рыжеволосую девчонку на площади.

Унто смутился.

– Ты прав, воину нужна женщина, любовь дает воину силу. Я не обзавелся любимой женщиной, мой меч всегда был для меня важнее. Знаешь почему? Любовь может предать, а сила – нет.

Помолчав, он грустно продолжил:

– Но я сожалею, что никого не повстречал. Я всегда был один, даже когда вокруг меня было много боевых товарищей. Им же не расскажешь о своих чувствах, и переживаниях, правда? Так что не упусти ее. Она хорошая девушка, я много слышал о ней. Она благородна, умна, красива. Не совершай мою ошибку, иначе в старости с тобой останутся только твои шрамы.

Перед глазами Унто всплыл образ Дарины. Ему безумно захотелось снова оказаться на Цветной площади, он хотел увидеть ее, уловить на себе ее взгляд. Он хотел обнять ее, почувствовать запах ее волос, ее тела. Он хотел ее крепко прижать к себе, и услышать биение ее сердца. Он хотел, чтобы она обняла его в ответ. Унто понял, что безнадёжно влюбился. И чем дальше он был от Буяна и от Дарины, тем сильнее разгоралось внутри него приятное чувство. Нет, он обязательно должен вернуться.

– Знаю, о чем ты думаешь, – улыбнулся варяг. Видимо, мысли Унто отражались на его лице. – Помни, что самая желанная встреча со временем становится только сладостнее. Если мысли о ней не будут покидать тебя, а будут становиться сильнее, она твоя женщина.

Унто, смущенный этим разговором до самых корней волос, решил напомнить варягу о том, о чем они разговаривали до Дарины.

– Бывает властью владеют люди, которые совершенно не достойны ее, – произнес Унто, вспоминая князя Олега. – И, наоборот, бывает сила, которая достойна власти.

Каким был для Унто Олег в те немногие минуты, когда он видел князя? Самонадеянный, напыщенный эгоист, который думает только о себе. Его не интересовала судьба Буяна, и его жителей. Во всем, что происходило на острове, Олег пытался добиться какой-то своей выгоды. Полной противоположностью был Яромир. Сильный, справедливый, Унто видел, как воеводе был не безразличен Буян. Он должен был стать посадником Буяна, но никак не Олег.

– Бывает и так, – согласно кивнул Нурмир. – Не всегда сила стремится к деньгам или к власти. Бывает сила противостоит деньгам. Если бы в нашем мире не было такой справедливой силы, то мир давно бы сгинул. Но, к сожалению, я видел много сильных, достойных людей, которые из-за денег становились слабее.

Они оба замолкли, каждый, думая о чем-то своем. Унто твердо решил, что будет становиться только сильнее, чтобы никогда не подчиняться таким людям, как князь Олег. Чтобы противостоять таким людям, как Олег, которые кичатся своей властью. А деньги… как говорил Эрл, деньги нужны, чтобы купить кружку пива, миску еды, да теплую постель на ночь – не надо иметь больше того, чем тебе нужно. Как Унто раньше жестоко ошибался, считая, что надо проливать больше крови, чтобы заработать больше монет. Но ведь этому учил его Эрл! Или не учил? Часто Унто видел, когда возвращался из похода, как на него смотрел Эрл. С любовью, теплотой, и радостью. Лицо старика прояснялось, и он словно становился чуточку моложе. Эрл ждал юношей из похода, и переживал за них.

Внимание Унто привлекло небо. Снова начали появляться оранжевые молнии. Они зажигались, как звезды. Их было меньше, чем накануне вечером, но они низменно ползли в ту сторону, куда плыл их корабль.

– Нам даже не надо прокладывать маршрут, нам надо просто следовать за ними, – усмехнулся Нурмир, уперев руки в бока, и следя, как небо расчерчивалось оранжевыми всполохами. Тем не менее, взгляд варяга было тревожным. – Чтобы это ни было, надеюсь, оно на нашей стороне.

– Я слышал, что мы поплывем через острова пиратов, – вспомнил Унто слова Велимира на вечернем собрании. – Тебе много известно про них?

– Знаю ли я про Острые скалы? – хохотнул Нурмир. Он посмотрел вдаль, словно надеясь увидеть эти острова. – Да, я многое знаю о них, думаю, даже очень. Через Острые скалы лежит самый короткий путь к вольному городу Сондору, но нас ждет много опасностей. Не зря их прозывали «острыми». Если мы их преодолеем, дальше нас ждут огромные льдины, что дрейфуют в море. За ними, коварные водовороты, что могут засосать даже такой огромный фрегат как наш. Скалы… – Задумчиво протянул варяг, почесав подбородок. – Это земли пиратов. Нам надо молиться, чтобы пираты пропустили нас. Надеюсь, Эрлинг Одноухий не забыл меня, – усмехнулся в бороду Нурмир.

– Ты с ним знаком?

– Конечно! – воскликнул Нурмир. – Наши дороги часто пересекались, потому что у пиратов и наемников много общего. Например, – варяг подмигнул юноше, – мы очень любим золото.

Старый наемник громко расхохотался.

На палубу вышел Рагнар, который услышал громкий смех Нурмира, и, заметив товарищей, направился к ним. На нем была плотная, холщовая рубашка простого ратника, и теплые штаны. Светлые длинные волосы были распущены. Даже без доспехов он выглядел внушительно, что говорило о годах тренировок.

– Что так тебя веселит, Нурмир? – улыбнулся Рагнар, подойдя к ним.

– Я рассказываю мальчишке об Острых скалах, и о том, что нас там ждет, – сквозь смех ответил Нурмир, вытирая слезы.

– Это очень опасное место, – серьезно заметил дружинник. –Я не вижу поводов для веселья

– Да брось, дружинник, – весело ответил Нурмир, хлопнув его по плечу. – Не будь как ледышки, что на окружают.

– Тем не менее, – Рагнар хмурился, обращаясь к Унто, – нам не стоит расслабляться. Скалы полностью покрыты льдом и лед этот очень острый. Представь множество практически незаметных, маленьких лезвий, которые торчат из земли, и покрывают ее словно трава, что покрывает склоны холмов. На скалы нельзя вступить, не поскользнувшись. Но даже если ты устоишь, маленькие льдины вопьются в твои ступни. Лед на скалах не сломать, он также крепок, как лед, из которого куются мечи льдонян.

– Как же там живут пираты? – недоумевал Унто.

– Скалы принадлежат им, но они не живут на них, – пояснял Нурмир. – Помнишь, я говорил про льдины? Эти льдины похожи на горы, настолько они огромны. На них располагаются скудные жилища пиратов. Они предпочитаю не обременять себя лишним домашним скарбом. Все их имущество – это жилища из шкур, миски и котлы под еду, да мягкие тряпки для постели. Но это является их преимуществом. Стоит на горизонте появиться военным кораблям великих князей, как они быстро разбирают свои дома, грузят их на корабли с женами и детьми, и отправляют в море, а сами располагаются за Острыми скалами. Скалы служат им защитой не хуже крепостных стен. Проходы меж скал узки, корабли с трудом могут протиснуться в них. Но даже если это им удается, на головы ратникам сыпятся пираты. Безнадежная затея сражаться против пиратов на Острых скалах, поэтому великие князья предпочитают не воевать с пиратами, а договариваться. Даже белиморский великий князь платит им, чтобы его торговые суда спокойно плавали вдоль скал.

– Варяг, ты слегка преувеличиваешь их силу, – возразил Рагнар. – Флот, что стоял под стенами Буяна, справился бы с пиратами, и от великих князей не скрылся бы не один пират.

Нурмир рассмеялся.

– Я говорю тебе, князья уже пытались завладеть Острыми скалами, думаю старые ратники-белиморцы могут рассказать, сколько своих товарищей они потеряли в тщетных попытках овладеть ими. Легче взять штурмом Белую Гору, чем благополучно миновать пиратов.

Дружинник, улыбнувшись, покачал головой:

– Не буду спорить. Получается, если мы не договоримся с Одноухим, путь через острова нам будет закрыт. Как бы нам ни пришлось отрезать ему второе ухо.

– Ты поаккуратнее со словами, дружинник, и тебе точно не стоит произносить такие вещи в присутствии Эрлинга, – нахмурился Нурмир.

– Если бы я боялся пиратов, то не отправился бы к горе.

– И то верно, —хмыкнул Нурмир. – Как только они узнают, куда мы направляемся, то разбегутся, потому что не захотят иметь дело с сумасшедшими.

Они оба рассмеялись. Унто смотрел на товарищей и понимал, что ему было очень приятно находиться в их компании. Очень чувствовал себя частью чего-то важного. Они стали одним целым, и он знал, что никто из них не отступит ни перед какими опасностями. Он был уверен в них больше, чем в себе. Не могут предать люди, которые добровольно рискуют своими жизнями. Но главное, они делали это, так как искренне хотели помочь ледяному миру.

«Да, – думал Унто, – Подледье меняет людей. И определённо в лучшую сторону».

– Мы, конечно, можем рассчитывать, что варяг договорится с пиратом, но бы должны быть готовы ко всему, – неожиданно появился Цигвин. Он двигался так бесшумно, что друзья не слышали его. Унто представил, как льдонянин бесшумно подкрадётся к нему сзади, и наемник этого не заметит.

Рагнар резко изменился в лице при появлении Цигвина. Он стал мрачным и серьезным.

– То, что ты предоставил нам корабль, не означает, что мы должны вести с тобой милые беседы, – зло бросил Рагнар, прожигая льдонянина гневным взглядом.

– По-твоему, я плохой собеседник? – Цигвин удивлённо изогнул белую бровь.

– Лучше говорить с ослом, чем общаться с кем-то из вас!

– Хм, а разве ослы умеют говорить? – казалось, Цигвин задал этот вопрос довольно искренне.

– Тогда я буду с ними молчать, – разозлился дружинник, едва сдерживая себя, чтобы не броситься на льдонянина. – Я готов быть в компании с самой Костяной, нежели с тобой.

Льдонянин внимательно смотрел на разъярённого дружинника, будто изучая его.

Цигвин спокойно стоял на месте. Некоторое время человек и льдонянин смотрели друг на друга. Рагнар сжимал кулаки, лицо его покраснело. Унто тревожила такая перемена в поведении товарища. Ему тоже не нравился Цигвин, но не стоило проявлять по отношению к льдонянину открытую враждебность. Сейчас они были вместе, и выполняли одну миссию, они должны быть дружны, или, по крайней мере, терпимы друг к другу. Не в первый раз Унто подметил, что среди всех людей, что были на корабле, Рагнар больше других испытывал неприязнь к льдонянам. Он никак не пытался это скрывать. Оставалось только догадываться, почему дружинник так себя вел.

– Рагнар, что на тебя нашло? – Нурмир удивлялся не меньше, чем Унто.

Рагнар перевел взгляд на варяга. В его глазах еще пылал огонь.

– Пойдёмте, лучше выпьем вина, – больше не удостаивая Цигвина взглядом, дружинник направился прочь.

– Точно, – воскликнул вмиг повеселевший Нурмир. – Вино прогонит хандру, и развеселит наши души!

Варяг пошел вслед за дружинником, Унто поспешил за ними. Наедине с Цигвином он оставаться не хотел. Уходя, он чувствовал на себе пристальный взгляд.

Глава 2

Ларуса прозвали чудаком, когда рыбак заявил, что не будет ночевать на Буяне. Рыбак пробовал уснуть в казармах, но не смог. На кровати ему было спать неудобно. Он лежал всю ночь и смотрел в потолок, думая, что в какой-то момент потолок обрушится на него, либо сомкнутся стены. Он неуютно чувствовал себя в закрытых помещениях. Некоторые наемники с насмешкой смотрели на него и тихо перекидывались шуточками, когда Ларус заявил, что отправится спать в море, в свою рыбацкую лодку.

Оно и понятно, думал Ларус, подплывая назад к острову, когда начало светать. Все они привыкли засыпать в домах, в теплых кроватях, либо на твердой земле, подложив под голову плащи, и укрывшись теплыми шкурами. Многие из них считал море коварным, непредсказуемым местом, и выходили в плавание лишь по острой необходимости.

Но Ларус был гордым ротвальским рыбаком! Для него море – второй дом. Ходить на веслах, или под парусом любой ротвалец начинает раньше, чем научится писать или читать. Настоящий ротвалец может считать себя мужчиной только тогда, когда он отправится в море, и выловит первую в своей жизни белохвостую мурену – хитрую и опасную хищницу, что обитает в Холодном море. Ларус поймал мурену в двенадцать лет, и было очень этим горд, так как в Прибрежной Стуже мало кто решался отправляться на охоту за муреной раньше четырнадцати лет.

Рыбак хорошо запомнил тот день. Небо было особенно ясным, не было видно облаков. Обычная для ротвальского берега серая дымка рассеялась, а море было настолько спокойным, что Ларус практически не слышал шума волн. Даже мелкая рябь не пробегала по темной воде. Море словно загустело и застыло. Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать возгласы немногочисленных рыбаков, которые утром готовили рыбацкие лодки на берегу, чтобы затем выйти в море. Рядом с Ларусом сидел его отец. Он как обычно был не многословен. Попыхивая трубкой, отец с важным видом наблюдал, как сын, напряженно и сосредоточенно сидел с леской в руках, один конец которой был опущен в воду.

Ладони вспотели, мышцы онемели, но Ларус не смел попросить отца сделать передышку. Он знал, что отец ничего не ответит, но за него ответит его стальной взгляд. Отец был непреклонен, когда желал чего-то добиться. Он заявил в Прибрежной Стуже накануне, что его сын поймает мурену, но многие скептически отнеслись к этому. Когда они собирались в море, Ларус слышал, как рыбаки вокруг в открытую смеялись над ним, и над его отцом. Для гордого отца это был непростым испытанием, так как в Прибрежной Стуже он был уважаемым человеком. Ларус не хотел подвести отца, которого сильно любил, даже несмотря на чрезмерную отцовскую строгость и нередкую жестокость.

День перевалил за полдень, а Ларус все сидел, пытаясь поймать мурену. В какой-то момент он пал духом, он хотел повернуться к отцу, посмотреть в его суровое лицо, и расплакаться, потому что у него ничего не получалось, но леска неожиданно натянулась, врезаясь в его ладони. Мальчишка испуганно посмотрел на отца, крепче сжимая леску в руках, а отец ответил ему взглядом, который говорил: «ты должен выловить ее сам, я тебе не помогу».

Отец в очередной раз закурил трубку, и молча наблюдал за сыном. Ларуса охватила паника и страх. Где-то там, под водой, отчаянно билась мурена, в которую вонзился рыбацкий крюк. У нее были острые, как кинжалы зубки, которыми она легко могла перекусить руку здорового мужчины, и крепкое, упругое, скользкое тело, за которое практически невозможно было ухватиться. Ларусу предстояло вытащить эту хищницу, и победить ее голыми руками. На мгновение, испугавшись предстоящей схватки, Ларус ослабил хватку, отчего часть лески скользнула в воду. Мальчик почувствовал, как напрягся отец, он чуть подался вперед, внимательно вперившись в сына суровым взглядом. Ларусу точно не поздоровится, если он не справится с рыбой. Если они вернутся в Прибрежную Стужу без мурены, это навлечет позор на всю их семью.