Тайна Крови

Словно вынырнув из воды, я резко вскочила и открыла глаза. Ртом вдыхала кислород, приходя в себя. Вокруг знакомая обстановка. Это комната, в которой я ночевала, пока нахожусь в Аксирии. Точно! Я же не дома, я прилетела сюда вместе с Эйденом. Воспоминания резким потоком стали проносить передо мной фрагменты нашей прогулки. Ту пекарню, магазинчики, дождь, море, лес, крики, кровь. Эйден. Страх. И неожиданный гость. Голову пронзила резкая боль, я схватилась за волосы и села в кровати. Стараясь успокоить дыхание и сопоставить произошедшее. Как я оказалась здесь? Помню, как увидела еще одного вампира, и в моменте потеряла сознание на пляже. Как долго я лежала без сознания? Хмурясь, смотрю на стопу ноги и замечаю, что она перебинтована. Значит, кто-то отнес меня сюда и обработал рану. А как же Эйден? Что с ним? Я постаралась встать, но боль в раненной ноге давала о себе знать. Хромая, я открыла дверь комнаты и сразу услышала голоса.

– И что ты будешь делать дальше? – послышался мужской голос, сквозящий иронией.

– Какая тебе разница? Проваливай от сюда, – второй голос принадлежал Эйдену.

– Чтобы ты не смог доставить ее в Ноктариум и где-нибудь по пути сожрал? – усмехнулся собеседник, – нет уж, спасибо.

– Этого не повториться, – строгий голос Эйден разнесся громче, – я слишком сильно ослабил бдительность рядом с ней, – уже тише договорил он.

– Понимаю тебя, Грей, а кто бы с такой красавицей не расслабился? – после слов раздался глухой звук удара.

– Закрой свой грязный рот, – почти прорычал вампир.

Не став дальше подслушивать, я медленно спустилась по ступеням. В кухонной зоне находился Эйден, вместе с появившимся тогда на пляже Аланом Гессати. Первый держал второго за воротник рубашки, прижимая к холодильнику. Они стояли практический впритык к друг другу, и даже невооруженным глазом можно было понять, что до полноценной драки всего пару секунд. Стоило мне появится в их поле зрении, как оба уставились на меня, не двигаясь. Возникало ощущение, что они оба увидели перед собой нечто удивительное. Проглотив скопившуюся слюну, я сделала нерешительный шаг в их сторону и тут же запнулась. Я схватилась за диван, дабы не упасть. Мой взгляд не упустил момента, как Эйден уже рванул в мою сторону, но в ту же секунду остановил себя и отшатнулся. Его губы сжались в одну линию, а глаза уже не были устремлены на меня. Что это вообще значит? Вместо него ко мне подошел Алан, он протянул мне руку, предлагая помощь.

– И с чего бы мне принимать твою руку? – я слегка отклоняюсь назад.

– О, понимаю, – он кивнул, – однако если бы у меня были все те же цели, то твоим последним воспоминанием остался пляж.

– Это не значит, что ты не задумал что-то похуже.

– Все хорошо, он не собирается что-то делать, – послышался Эйден. Он говорил неохотно, глядя в сторону, и в его голосе слышалось что-то надломленное.

– Окей, – с неким сомнением, но я приняла помощь Алана. Он помог дойти до стула на кухне.

В комнате повисло молчание. Я украдкой смотрела на Эйдена. Он стоял в другом углу комнаты, избегая любого зрительного контакта. Его руки находились в карманах, но я видела, как они сжаты. Меня напрягала атмосфера вокруг. Я не могла понять, что произошло, пока я находилась без сознания.

– Как себя чувствуешь, леди? – послышался голос Алана. Он противоположно Эйдену, находился довольно близко ко мне, продолжая улыбаться.

– Нормально, – пожала плечами я, – что произошло тогда… У пляжа?

– Ну, как тебе сказать, – Алан посмотрел в сторону Эйдена, – он был на грани срыва, а ты на грани смерти. Когда я пришел, ты сразу потеряла сознание. Мне пришлось долгое время приводить в себя твоего защитничка, и только после этого я донес тебя до дома.

– А кто перевязал рану? – я перебирала прядь волос, состыковывая воспоминания.

– Тоже я, – лучезарно улыбнулся тот, подвигаясь ближе, – разве я не заслужил благодарности?

– Да, – тихо ответила я, вновь возвращаясь взглядом к Эйдену, – спасибо.

– Всегда рад помочь! – его улыбка уже начинала бесить меня.

Теперь я поняла, что не так в поведении Эйдена. Он снова построил вокруг себя стену и отстранился. Но я уверенна, сделал он это не то, чтобы по своему желанию. Вампира съедало чувство вины. Он понимал, что мог подвергнуть меня опасности своими собственными руками. Винил себя за ужасную выдержку, хотя я бы не сказала, что она такова. Ведь будь он слаб к желанию крови, то не стоял там так долго, а сразу набросился на меня. Он наказывает себя за оплошность и слабость. Но не задумывается, что этим делает хуже. Почему же, тебе проще закрыться ото всех? Почему ты так строг к себе и своим ошибкам? Мне хотелось так много спросить у него, поговорить с ним, помочь ему.

– Эйден…

– Мне нужно по делам, – перебил меня тот, – Алан, присмотри за ней.

– Без проблем.

– И даже не думай вытворять здесь свои фокусы, – напоследок предупредил он и вышел.

Я тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула, закрывая глаза. И как с ним можно разговаривать, если он избегает теперь даже диалогов? Это его поведение раздражает меня больше всего. Конечно, проще наказать себя самого, чем поделиться мыслями или просто извиниться. Я не злюсь на него. И не в обиде.

– Сложный он, не правда ли? – разбавил тишину вампир.

– Вы с ним близко знакомы? – решила спросить я.

– Не то чтобы близко, но могу рассказать кое-что о нем, – ухмыльнулся Алан, – может тебе лучше на диван?

– Давай, – я кивнула, позволяя взять себя на руки и перенести в гостиную, дабы не тревожить рану. Алан расположился на противоположном углу дивана.

– Так и что же тебе хочется узнать о мистере Грее де ла Гарде?

– Кого? – удивляюсь я.

– Это полное его имя, – спокойно отвечает Алан, – Эйден Грей де ла Гард. У него еще есть второе имя, но о нем знает только близкий его круг, – он смеется, – но мне кажется кроме самого Эйдена и его матери никто больше не знает.

– Вот как, – я слегка поникаю, понимая, что даже не знала его полного имени, – почему он себя ведет так? Зачем после первой небольшой оплошности сразу вот так закрываться?

– Так вот, что тебя тревожит, – протягивает парень и продолжительно выдыхает, – таково его воспитание.

– В каком смысле?

– Его семья является одной из главенствующих, но была таковой не всегда. Однако их семья жадны до власти и влияния, впрочем, как и все вампиры, – пожал плечами Алан и отвел взгляд, – поэтому они всегда стремились к лучшему и идеальному. Так и воспитывался Эйден. Его отец строг. Он воспитывал его как будущего наследника и главу рода. Поэтому он все детство провел не за играми, а за книгами и учебой. Вместо друзей, он общался исключительно с учителями и отцом.

– Но это же жестоко… – смогла промямлить я, внимательно вслушиваясь.

– У каждого ребенка в зородке есть бунтарство, – продолжал тот, – поэтому Грей старался бунтовать. Незаметно сбегал, скрывал своих друзей. У него даже были домашние питомцы. И по началу его отец разрешал ему такую вольность, как добрый и человечные чувства. Но стоило Эйдену допустить где-то ошибку… Как его лишали всего.

– Это было уж-жасно, – позади меня появилась Сибил, укладываясь на спинку дивана, – в то время он был нестабилен.

– Верно, тебе лучше знать, что он испытывал, – уголком губ улыбнулся Алан.

– Мой хозяин всегда старался угодить тому старикану, – фамильяр поморщилась, – но ему было мало всего.

– Думаю из-за этого, Эйден решил, что ему не нужен никто кроме себя и службы своему отцу, – уже не так весело усмехнулся вампир. В его взгляде появилось что-то новое. Возможно, он узнавал себя в Эйдене или испытывал жалость.

– Насколько я помню, однажды жестокость его отца перешла все границы, – немного тише заговорил Алан, – но подробностей я не знаю.

– Вер-рно, – подтвердила Сибил, – я не вправе рассказывать, что тогда пр-роизошло.

Я молчала. Мне не хватит слов, чтобы передать все эмоции, что я испытала из краткого пересказа Алана и Сибил. Руки подрагивали, а внутри зарождался неизвестный вихрь. У него не было детства, ему пришлось стать взрослым. Его воспитывали ни как сына, а как солдата. Почему же мой отец общался с таким ужасным вампиром? Я не могу винить Эйдена, за то, что он закрывается при малейшей ошибке. Я четко решила для себя, что не стану оставлять все, как есть. Если понадобиться, то буду ломать его ледяную стену раз за разом. Буду выводить его на разговоры, даже если придется кричать и бить. Я поняла, что хочу все это узнать от него самого. Он не сможет скрыться или игнорировать меня. Так что, ему придется переступить через себя, забыть наставления своего тираничного отца и выговориться. Рассказать о боли, что копилась внутри него годами.

– Спасибо, что рассказали, – промямлила я и взглянула на вампира с фамильяром.

– Надеюсь, тебе это чем нибудь поможет, – подмигнул Алан и встал с дивана, – или ты хотела узнать что-то еще?

– Нет, – я прикрыла глаза, – пока хочу отдохнуть в тишине.

Алан молча кивнул и удалился в кухонную зону. Я устроилась на диване по удобнее. На душе оставалось множество вопросов. Они все были сумбурны. Мне хотелось так много высказать Эйдену, мне хотелось вновь увидеть ту тень. А еще мне хотелось рассказать все своему папе. Мне требовалось узнать его мнение о своих мыслях и поступках. Я бы хотела услышать от него совет или наставление. Но мне пора не зацикливаться на этом, а решать свои проблемы самой. Мне пора доверять самой себе в первую очередь. И для начала, я хочу хоть немного помочь Эйдену.

Глава 9

Стоило прикрыть глаза на минуту, как я вновь проваливаюсь в сон. В этот раз я смогла полноценно отдохнуть. Мне не снилось ничего, никто не пытался меня убить или предупредить. Я даже задумалась о том, насколько сильно страдает мой организм, раз я так часто проваливаюсь в сон. Блаженство Морфия прерывает резкий хлопок. Я испугано открываю глаза и привстаю на локти. Потираю глаза стараясь согнать пелену сонливости и оценить вокруг обстановку. Повернув голову, замечаю, как возле столешницы стоит Эйден. Его губы сжаты в тонкую линию, а густые черные брови сдвинуты к переносице. Каждый мускул на его теле напряжен. Однако второго вампира я не наблюдаю. Предполагаю, что захлопнул дверь именно он. А пока я наслаждалась безмятежностью, пропустила ссору.

– Что произошло? – я сажусь на диван, взглянув на парня.

– Ничего, стоящего твоего внимания, Леона, – сухо отвечает он.

– Эй, это было грубо, – слегка хмурю брови.

– Ты переживешь это.

Мне не нравится эта его грубость и сухость по отношению ко мне. Я не хочу подобного отношения, тем более, после недавних событий. Я хотела сбежать или выпалить какую-то гадость, но решила сдержаться. Все же, была решительно настроена на разговор о его детских травмах, что не давали ему нормально жить. Мне также было интересно, что произошло между ним и Аланом. Но, очевидно, отвечать Эйден не собирался.

– Эйден, прекрати, – снижаю я голос, в надежде, что он тоже снизит градусы своего настроя.

– Что именно? – он отворачивается, чем-то занимаясь на столе.

– Вести себя как ребенок, – встаю, медленно идя в его сторону, – я считаю, нам стоит обсудить…

– Нечего нам обсуждать, – грубо прерывает он, – это тебе стоит прекратить стараться залезть мне в душу.

– Почему?

– Потому что у меня нет души. Я мертв, Леона.

Не знаю, что именно меня так сильно вывело из себя. Его нежелание идти на контакт или его ненависть по отношению к себе. Ничего не говоря, я поднимаюсь к себе в комнату и закрываю дверь. Не хочу его видеть. Не хочу вновь сказать лишнего. Но все-таки, я сбежала. Я подошла к окну, вглядываясь в темноту. Я проспала целый день, и как обычно, проснулась ночью. Фонарей в Аксирии было мало, большинство улиц не освещались полностью. Поэтому, в ночное время, улицы казались тихим омутом, в котором кишит нечисть. Нам обоим стоит остыть. Эйден на взводе после недавнего случая, так еще и о чем-то поссорился с Аланом. Я на взводе из-за слишком многих событий в моей жизни за короткий срок. Буквально пару жней назад я жила затворником в комнате, а теперь я в другом городе. Еще и в компании вампира и его фамильяра. Скажи мне об этом неделю назад, я решила бы, что он сумасшедший. Теперь же, мне оставалось мириться и бороться за жизнь своей мечты. Выдохнув, я села на балкон, вдруг задумавшись о словах той девушки во сне. Кем она могла быть? Ее внешность была точь-в-точь, что и моя. Только взрослая и истощенная версия. Это я из будущего? Или моя мать? Я никогда не видела ее, даже на фото. В моих воспоминаниях ее тоже не было. Папа рассказывал, что та погибла при родах. А может эта внешность лишь оболочка, чтобы втереться ко мне в доверие. Та тень могла обмануть меня, чтобы подобраться ближе и наконец покончить со мной. Но зачем ей тогда предупреждать меня о чьем-то обмане? Неужели это тоже могла быть ложь? Мне казалось, что тень не врала. Она говорила искренне и даже разгневано. Словно, сама тень ощутила на себе горечь обмана и предательства. Точно, я видела что-то из воспоминаний загадочной леди в платье. Может, это она сама показала? Или во мне есть какие-то способности провиденья? Что-то в стиле, раз на свет не можешь выйти, вот тебе суперспособность – экстрасенс! Нет, это тоже казалось бредом и выдумкой. Стоило задуматься еще и о ее словах. Бойся сапфирового пламя и того, кто любит тебя. Что за пламя? Может ли быть такое, что тень знала мое будущее и предупредила о пожаре? Но что это за пламя цвета сапфира? Я вдруг осознала, что она могла иметь в виду способность вампира. Эйден говорил о том, что каждый из них имеет свою способность. Это может быть, как родовая наследственность, так и своя особенность. Я отметила про себя, что стоит узнать у Эйдена, кто имеет способность сапфирового огня. Остался вопрос, кого она имела под словами “тот, кто тебя любит”? На этом свете существует лишь два человека, которые могут любить меня. Мой папа, и Моника. Но я ни за что не поверю в их предательство. Они ни за что бы не причинили мне боли. Что отец, что Моника, наоборот, хотят защитить меня от подобного. Тогда кто это может быть? Существует кто-то еще о ком я не знаю? От тяжести мыслей я прислонилась головой к холодному стеклу окна. Я всматривалась в темноту, будто она даст мне прямой ответ. Но это было невозможно. Поджав губы, я постаралась успокоить поток догадок на слова тени. Стоило сконцентрироваться на происходящем. Со всем можно разобраться по ходу истории.

Не став скучать без дела, я накинула толстовку и обула кеды. Спустившись на первый этаж, взглянула на Эйдена. Он был занят приготовлением еды, и вновь для меня. Такие мелочи приятно грели душу. Я непроизвольно улыбнулась, задумавшись, что все не так плохо. Возможно, еще не все потеряно. Но слова, сказанные им, недавно отозвались неприятной колкостью. Во мне вновь взбурлили гнев и обида. Не задерживаясь более и игнорируя вопросы вампира, я вышла из дома. Я не особо понимала куда иду и зачем. Холодный ветер приятно остужал кожу и приносил легкость телу. Вокруг царила тишина. Не было не слышно ни ветра, ни сверчков, ни голосов. Проходя мимо домов, замечала, как некоторые из жителей настежь закрывают окна деревянными жалюзи. И каждый гасил свет в доме. Сколько бы домов я ни прошла, ни в одном не горел свет. Я остановилась посреди узкой улицы. Постаралась вслушаться в окружение. По коже пробежал поток зыбких мурашек. Настолько гробовая тишина была в этом городе. Разве так бывает? Хоть малейший звук, но должен быть. Далекие звуки колес машин или шелест листьев. Хотя бы звук крыльев птиц. Но здесь, в Аксирии, не был слышно ничего. Теперь, все казалось более грустным и неправильным. Улицы пусты, лужи на асфальте ничего не отражают, словно бездонные дыры. Наступишь – попрощаешься с жизнью. Я стала ходить в поисках круглосуточного магазина, но его нигде не было. Но я точно помнила, что еще позавчера по прилету мы заходили в минимаркет. А сейчас, его просто нет. Словно сработал эффект Манделлы. Я поняла, что пульс участился и стало труднее дышать. Воздух становился все влажнее, а на улочках городка медленно расползался туман. В нос бил легкий запах трясины и сырости. С каждой минутой он усиливался. Запах был настолько отвратительным, что казалось, будто воздух вокруг меня сгущается и становится вязким. Но я продолжала бродить по улицам, стараясь отвлечь себя мыслями. Я задавалась вопросом, куда мог уйти Алан. Или, например, как сейчас Моника. С этой мыслью я достала телефон, надеясь позвонить ей и поговорить. Но связь полностью пропала. Меня посетила мысль, что я попала в какое-то другое измерение. Тот же городок, но другое время. Хотя это было невозможно. Если только меня кто-то не пытался обмануть или запутать. Может, это все проделки Алана? Его способность? Или Эйден таким образом проявил свою способность и решил проучить меня?

Встряхнувшись всем телом, словно на мне была грязь, я вдруг вдалеке заметила маленькую католическую церковь. Над входом висел один единственный фонарь, словно призывая войти в дверь. Ведомая каким-то желанием, я двинулась туда. Улица сокращалась, становясь все более узкой. Дорога казалась все длиннее с каждым шагом. Время будто остановило ход, и я думала, что иду до церквушки около двух часов. Но все же дошла до нее. Небольшая крестовидной формы церковь пряталась в глубокой тьме. Белая штукатурка трескалась и осыпалась. Металлическая дверь покрылась коррозией. В витражных окнах отражалась та же ночная тьма. Не было заметно и капли света. Что казалось логичным, но все еще выходящим вон. Стоя перед дверью, я подумала о том, что сейчас хотела бы оказаться дома. Вернуться к Эйдену. Но тело не слушалось. Я аккуратно взяла холодную ручку двери и потянула на себя. Резкий и сквозящий скрип металла разрезал тишину. Я замерла, словно боялась разбудить кого-то. Или что-то. Подождав пару минут, шагнула в церковь. Дверь медленно и протяжно заскрипела за спиной, закрывая путь обратно. Внутри стоял мрак, а под крышей слышен был гул ветра, которого не было на улице. Мне вдруг стало не по себе. Голова стала кружиться, а тело жечь. Сглотнув вязкую слюну, я осмотрела зал. Тяжёлые каменные стены церкви были покрыты мхом и трещинами. Внутри свода церкви висела паутина, а воздух был густым и затхлым, словно сама тьма поселилась здесь, скрывая в тенях нечто, что лучше не тревожить. Я аккуратно прошла вглубь, стараясь не издавать звуков. Деревянные лавочки, казалось, полностью отсырели. Алтарь, что стоял впереди в самом центре, был испачкан чем-то напоминающим кровь. Сквозь стоны ветра я отчетливо слышала свое прерывистое дыхание. С каждым шагом моя голова разрывалась от неких импульсов. Я вдруг отчетливо поняла, что здесь давно не было ни живых, ни спасённых душ. Тишину священного места прервал звук. Я сразу поняла откуда он. Чавканье и рычание издавалось из-под алтаря. С губ сорвался резкий вздох. Идя на цыпочках, я предположила миллион идей от кого, может быть, этот звук. И самое логичное – дикое животное. Впервые я молилась о том, чтобы увидеть хищника, а никого похуже. С каждым шагом отчетливее слышалось утробное рычание, хлюпанье и дыхание. Тяжелое, громкое и прерывистое дыхание. Сама не заметив, я прикусила губу настолько сильно, что на языке почувствовала вкус крови. Аккуратно обходя алтарь справа, я почувствовала резких запах. Эта вонь резала глаза и нос. С глаз текли слезы. Запах гнили и плоти пропитал священный алтарь. Я увидела бордовую вязкую жижу, что медленно текла к ступеням. Еще шаг, и я рвано отступила назад, закрывая рот рукой. Это не было животным, и это не было человеком. Но это существо буквально пожирало то, что осталось от кого-то. Я смогла различить тонкие и бледные кисти, а затем увидела оторванную и изуродованную голову девчушки. Ей было не больше десяти лет! По щекам ручьем текли горячие слезы, пока голову разрывало болями. Я готова поклясться, я вдруг начала слышать молитвы. Множество голосов сливалось воедино, превращаясь в хор. Тело пробивало крупной дрожью. Я стала рассматривать существо, что не замечало меня за своей трапезой. Кожа была прозрачной, словно тонкая вуаль, а глаза светились тусклым красным огнём, пронизывая темноту и заставляя сердце биться чаще. Тело прошедшее несколько веков было покрыто шрамами и тёмными пятнами. Его рот был разорван практически полностью, но ему удавалась пережевывать и ломать кости. Острейшие клыки находились в пасти чудовища. На нем не было одежды, не было даже волос. Длинные когти за считанные секунды разделывало тело девушки на мелкие куски. В голове голос кричал бежать, и бежать как можно быстрее. Я стала медленно отступать, не поворачиваясь спиной к существу. Стоило сделать очередной шаг назад, как под подошвой раздался хруст. Я опустила взгляд, замечая, что наступила на маленькую кость. Только теперь моему взгляду удостоилась полная картина. Вся церковь кишела остатками человеческих костей, кожи и волос. Впереди послышался шорох, быстро переместив фокус на алтарь я увидела его. Неизвестное чудовище выпрямилось, его кожа натянулась до предела. Каждая кость была видна под тонким слоем его эпидермиса. Взгляд красных глаз уверенно вперился в меня. Холодок пробежал по моей спине, словно ледяные пальцы сжали моё сердце, и я почувствовала, как дыхание застряло у меня в горле – страх сковал меня. Я потеряла равновесие и упала на священные красные ковры. Голоса становились все громче и громче. Я не могла понять, звучат ли они в голове или в действительности. К хору добавлялись колокола. С его рта стекала еще свежая и горячая кровь ребенка. Мне стало больно в груди от одного представления, что где-то ее ждет мать. А девчушка, несмышлёная и ведомая азартом решила выйти в ночи гулять. Может, она пришла сюда, чтобы помолиться Богу и попросить милость. Но Бог отвернулся от нее. Он отправил ее на жертвенный алтарь прямиком в пасть к порождению дьявола. И что же ты за Бог такой, что в своих стенах укрываешь исчадие ужаса?

– Ты-ы… – оно глухо прорычало, а кровь в моих жилах остановилась, – вкусно… Пахнешь…

Я издала писк, не могла больше сдерживать истерику, смешанную с жутким страхом. Что это? Как оно может разговаривать? Существо медленно вышло из-за алтаря и двигалось в мою сторону. Я не могла сосредоточиться. Я не понимала, как еще остаюсь жива. В голове бьют колокола, поет хор, резкая боль. И существо, скрывающееся в недрах священнослужителей, идущее за мной.

– Ты-ы… – он буквально хрипел, насильно выдавливая из себя голос, – у тебя-я… Драгоценная-я… Кровь! – чудовище рассмеялось и исказилось в подобии улыбки.

– Нет… Прошу… – пропищала в полголоса я, зная, что помощи мне не ждать.

– Кричи-и-и! – издевалось оно над мной, – никто не придет! – оно стало отхаркиваться желчью и ошметками свернувшейся крови.

– Боже, помоги! – все вокруг кружилось, а кровь внутри меня разгоралась, – Дьявол, помоги! – я буквально чувствовала, как внутри меня расходится жар, а сознание затуманивается. Это мой конец?

– Ты, благословенная ночью, – он вдруг завыл, напевая каждую строчку, – ты, скрытый свет, что изменит мир, – он оскалился, – кровь звезд горит в твоих венах…

– Пожалуйста, – тело лихорадило и сотрясало в панике, он подошел почти вплотную, высовывая свой длинный язык.

– Скрывшись в тени, – продолжал он, – ты ждешь рассвета-а, чтобы разорвать цепи забвения-я!

Я больше не контролировала ситуацию. Я потерялась. Мне было больно. Внутри все органы сдавило страхом, паникой и чем-то еще. Я шептала собственную молитву, принесенную хоть кому-либо. Это было одно слово. Помогите.

Помогите. Помогите. Помогите!

Глава 10

Кто-то в детстве говорил мне: “В ситуации предвещающей опасности, молись, Леона”. Я не помню чьи это были слова. И не понимала к чему они были сказаны. Никогда не воспринимала их серьезно. Как и всю свою жизнь. Почему я раньше относилась ко всему вокруг так беспечно, словно это шутка? Будто вся моя жизнь это всего лишь игра. Ждала какого-то чуда, смеялась любым предупреждениям об опасности. И только когда я встала лицом к лицу с тем, что оборвет мою жизнь, я осознала все вокруг. Говорят, мы начинаем осознавать себя в 4 года. А я опоздала на несколько лет, и готова сожалеть о всей своей жизни. О том, как в детстве нагрубила отцу из-за пустяка, о том, как не послушалась опасений и вышла на солнце, о том, что опустила руки к жизни и заперлась от всего вокруг, о том, что не обняла папу в последнюю встречу и, что ушла из домика. Лучше бы сейчас я ссорилась с Эйденом, чем находилась в этой проклятой церкви. Правду говорили, что перед лицом смерти, ты видишь всю свою жизнь. Мое тело испускало последние удары сердца, кислород с трудом проходил через нос и рот. Каждая частичка моего тела болела, кололась и ныла. Я в очередной раз постаралась встать, но пройдя пару шагов терпела поражение. Мышцы сокращались от любой нагрузки.