Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая

– Добрый день, дон Хуан, – в кабинет зашёл сорокалетний человек с жёсткой щеточкой усов под верхней губой и с крупными залысинами.

Хуан Негрин поднял глаза на вошедшего и кивнул в знак приветствия.

– Добрый день, товарищ Марсель, – пошутил Негрин.

– Вы хотели меня видеть? – улыбнулся полномочный представитель СССР в Испании Марсель Розенберг.

«Не то чтобы прям очень хотел, но деваться то мне особенно некуда», – грустно подумал Негрин.

Он внимательно смотрел на советского представителя, стараясь разгадать его настроение по малейшим изменениям выражения лица. Это была их не первая встреча, но каждый раз переговоры с Розенбергом оставляли у Негрина смешанные чувства – надежду и тревогу одновременно.

Марсель Розенберг сел напротив, его улыбка постепенно исчезала, уступая место серьёзному выражению лица.

– Ваша телеграмма дала понять, что первая партия бомбардировщиков уже в пути, – начал Негрин, пытаясь держать голос спокойным и уверенным. – Однако текущие обстоятельства требуют большего. Франко продвигается на Мадрид, и каждая неделя, даже каждый день может оказаться решающим.

Розенберг внимательно слушал, слегка кивнул, соглашаясь. Он понимал, что у республиканцев положение становилось отчаянным. Поддержка Советского Союза была для них одной из немногих надежд, но даже она не могла решить всех проблем сразу.

– Мы делаем всё, что возможно, дон Хуан, – ответил он, его голос звучал уверенно и вместе с тем немного вкрадчиво. – Погрузка самолётов действительно началась, а в ближайшее время мы планируем отправить и другие грузы – танки, артиллерию, боеприпасы. Но вам, как никому другому, должно быть понятно, что наша помощь требует времени. Расстояния велики, а наши ресурсы не безграничны. Мы и так отрываем от своего народа всё что можем.

Негрин снова опустил взгляд на чашку с кофе, которая уже остыла. Он знал, что у СССР тоже были свои трудности и ограничения, но это не облегчало его тревогу. Войска мятежников уже стояли слишком близко, и ситуация могла выйти из-под контроля в любой момент.

– Я понимаю ваши трудности, – сказал он, наконец отрываясь от своих мыслей. – Но, боюсь, времени у нас нет. Мы нуждаемся в срочных поставках. Если бы мы могли как то ускорить поставки…

Розенберг слегка наклонился вперёд, его голос стал мягче, но вместе с тем приобрёл настойчивый оттенок:

– Вариант есть, – начал он, делая акцент на каждом слове. – Мы можем организовать «быстрые поставки», используя наши суда в Чёрном и Средиземном море. Конечно, это сопряжено с большими рисками, но в нынешней ситуации риск – это неизбежность. – Он сделал паузу, затем продолжил ещё более серьёзным тоном.

– Однако, чтобы гарантировать бесперебойные и своевременные поставки, СССР может рассмотреть просьбу Испанской республики разместить её золото на своей территории. Это послужит надёжной гарантией оплаты будущих поставок и позволит ускорить процесс, устраняя любые финансовые или политические препятствия.

Негрин молча смотрел на Розенберга, осознавая всю значимость сделанного предложения, как и его возможные последствия для будущего Испании.

Негрин чуть выпрямился в кресле, едва заметная искра надежды мелькнула в его глазах.

– Это было бы огромной помощью, товарищ Розенберг, – произнёс он. – Если нам удастся ускорить поставки, это может изменить ход войны. Мы готовы, если это даст нам шанс отстоять Республику.

– Тогда начнём работу немедленно, – сказал Розенберг, снова улыбнувшись, но уже с едва заметным оттенком решительности. – Я свяжусь с Москвой, и мы подготовим варианты маршрутов. А вы, дон Хуан, приготовьтесь мобилизовать силы для решения этого вопроса в правительстве и в Кортесах.

Негрин снова кивнул, чувствуя, как в нём постепенно начинает пробуждаться боевой дух. Впереди были тяжёлые дни, но, возможно, у республики ещё оставался шанс.

25 сентября 1936. Советское представительство, гостиница «Палас», Мадрид.

– Ну что, вот и познакомились, теперь можно и в ЗАГС? – оторвавшись от поцелуя, спросило смеющееся девичье лицо, сидя сверху и плотно обняв Лёху крепкими ножками.

Лёха запустил руки под коротенькое платье девушки, поудобнее устроил их на её голой попке и, глядя в расширившиеся от удивления глаза, аккуратно направил её движение в нужном направлении…

– Уже идём! – только и сумел выдохнуть Лёха.

Через полчаса с трудом оторвавшиеся друг от друга молодые тела, сумели нормально вздохнуть и выдохнуть и теперь каждый с огромным любопытством рассматривал своего нового партнёра.

Вечер этого дня стал для Лёхи настоящим подарком судьбы, наполненным магией и ощущением абсолютного счастья. После долгих прогулок по оживленным улицам Мадрида, город, казалось, открыл перед ним свои самые сокровенные уголки. Брусчатые улочки, переливающиеся в свете фонарей, манили в неизведанное, а тёплый воздух, наполненный ароматами испанских блюд и сладковатыми нотками цветов, создавал особую атмосферу. Но истинное очарование этого вечера заключалось вовсе не в пейзажах. Рядом с ним шла она – девушка, которая казалась ему воплощением совершенства. Её смех звучал, словно музыка, её взгляд согревал, а лёгкость и искренность в общении делали каждый момент незабываемым.

– Смотри, Надюша, звезда падает! Загадывай желание скорее! – сказал Лёха, романтически глядя на небо.

– Хочу, что бы на других баб у тебя не стоял! – не растерялась Наденька и быстро озвучила ему своё желание.

– Ой, нет, это просто самолёт на посадку заходит! – облегчённо выдохнул Лёха, шокированный такоим неожиданным желанием.

Лёха не переставал удивляться, насколько идеально всё сложилось. Казалось, время замедлило свой бег, позволяя им наслаждаться каждым мгновением этой прогулки. Они обсуждали всё на свете – от маленьких забавных деталей, замеченных на улице, до самых глубоких размышлений о жизни. Она смеялась так искренне, что он чувствовал, как этот смех освещает тёмные уголки его души, наполняя её светом. Для него эта ночь была фантастической не только из-за красоты Мадрида, но и благодаря её присутствию – её лёгкому прикосновению, взгляду, который мог бы заменить слова, и той энергии, которая делала эту женщину самой прекрасной на земле в его глазах.

Он был благодарен ошибке секретаря, которая не проверив поселила Лёху на ночь в комнату корреспондентки газеты «Правда», думая, что та уехала брать интервью у испанских добровольцев.

25 сентября 1936. Советское представительство, гостиница «Палас», Мадрид.

На следующее утро совершенно не выспавшийся, но абсолютно счастливый Лёха терпеливо ждал появления товарища резидента. Однако уполномоченный НКВД товарищ Орлов снова не решил Лёхин вопрос, равнодушно заявив:

– Пока фондов нет, придётся подождать, – и продолжил заниматься своими делами, показывая всем своим видом, что у него нет времени на каких-то просителей вроде Лёхи.

Лёха усмехнулся про себя, остаться на несколько дней в Мадриде он был совсем не против, теперь у него появился огромный, просто всепоглощающий интерес, под названием Наденька.

Глядя на Орлова, он вспомнил московского чиновника по прозвищу Хмыренышь. «Вроде наркоматы разные, а ответственные товарищи одинаковые», – подумал он. Однако, в отличие от Москвы, где иногда приходилось устраивать целые представления, здесь он не собирался разводить никаких «танцев с бубнами». Лично его в этом заказе было всего триста (тут Лёха хитро ухмыльнулся) рейхсмарок или две тысячи пятьсот песет за фотоаппарат – почти двухмесячная зарплата советского «добровольца», да и то он подумывал оставить фотоаппарат себе.

– Не вопрос, товарищ оперуполномоченный, – спокойно ответил он, глядя прямо в глаза Орлову, – Мне так и сообщить товарищу Кузнецову? Я же не знаю, насколько срочно ему нужны средства. Нас ещё вчера обратно ждали, так что, боюсь, придётся пройти и немедленно телефонировать о задержке.

Орлов заметно поморщился от этих слов. Очевидно, перспектива объясняться с Кузнецовым ему совсем не нравилась.

– Зайди через два часа, постараемся изыскать для флота средства, – сквозь зубы выдавил он.

Через два часа Лёхе действительно выдали запечатанный пакет и попросили расписаться за получение. Однако, взглянув на сумму, Лёха вежливо отказался подписывать:

– Придётся пересчитать сумму, – предложил он, – или я могу расписаться за получение запечатанного пакета в журнале исходящей корреспонденции.

Орлов снова скривился, но не стал спорить. Он махнул рукой, давая понять, что формальности можно опустить, и раздражённо сказал:

– Ладно, иди уже.

Лёха покинул кабинет с чувством лёгкой брезгливости.

–Как будто говна наелся,– негромко высказался Лёха отойдя подальше про свои впечатления от общения с Орловым.

*****

Хренов! Я прилечу через две недели в Аликанте! – Наденька не могла оторваться от Лёхи, целую его, повиснув у него на шее, – Это всего час от твоего аэродрома. А потом готовься! Я приеду на твой аэродром брать интервью у героев-лётчиков! Буду брать у тебя! – мягкие и нежные губы оказались заняты делом и на короткий момент времени восстановилась тишина, – Интервью! Брать и еще раз брать!– губы и язык оказались опять очень заняты, – Интервью!

Глава 3. Возня бульдогов под ковром.

11 сентября 1936 года. Мадрид.

Незаметные события, случившиеся несколько ранее описываемого времени.

В неприметном парке Мадрида, человек похожий на уполномоченного НКВД присел на лавочку, раскрыл газету и утёр пот с лица. Было действительно жарко. Посидев несколько минут он встал и уходя, оставил газету около урны, вдруг кто то захочет ее прочитать. И правда через несколько минут газету подобрал неприметно одетый человек и быстрым шагом покинул парк. Вечером этого же дня, неприметного молодого человека можно было увидеть в британской дипломатической миссии.

Еще через некоторое время знакомый нам англичанин, приятных манер, прочитал: «14 сентября, золото повезут под охраной по железной дороге в Картахену».

*****

На рассвете 14 сентября 1936 года испанские карабинеры капитана Хулио Масегоса, следуя распоряжению республиканского правительства, прибыли в здание Банка Испании. Хранилища Банка вскрыли, словно ящик Пандоры, открыв доступ к манящему содержимому.

Двумя днями ранее Орлов обсудил с советским послом Марселем Розенбергом необходимость вывоза золотого запаса из Мадрида, убедив его, что Картахена – единственный подходящий вариант. В тот же день Розенберг представил Орлова Негрину, и тот поддержал идею перевозки золота.

В течение следующих нескольких дней всё золото, находившееся в хранилищах, было изъято, упаковано в деревянные ящики по шестьдесят пять – семьдесят пять килограммов каждый и под охраной карабинеров доставлено на центральную железнодорожную станцию Мадрида и оттуда его несколькими составами отправили в Картахену.

Выбор Картахены был продиктован её стратегическим расположением. Как важный морской порт, город обладал надёжными укреплениями и хорошими путями снабжения. Кроме того, удалённость от основных районов боевых действий позволяла безопасно эвакуировать золотой запас по морю за границу, если возникнет такая необходимость.

И самое главное – туда уже двигались советские транспорты.

Помещений арсенала не хватило, хотя туда и влезла основная часть из 10 000 ящиков. Вторую часть ящиков пришлось отправить на территорию пехотной дивизии, имеющей охраняемые склады и наконец заключительную часть, около 2000 ящиков разместили на территории танковой бригады, размещенной в тридцати километрах от Картахены, прямо около Лёхиного аэродрома Лос-Альказарес.

Однако в происходящем была и обратная сторона медали, такая концентрация золота в одном месте делала Картахену самым лакомым и напряженным местом всей Испании на ближайшее время.

15 сентября 1936 года. Мадрид

Министр финансов Хуан Негрин вошёл в кабинет к Ларго Кабальеро, который занимал пост премьер-министра Испанской республики. Оба выглядели очень обеспокоенными, напряжение так и витало в воздухе, ситуация на фронте становилась всё более критической.

– Мы теряем контроль, Франсиско. Если фронт прорвётся, золото окажется в руках мятежников. Мы не можем этого допустить, – начал Негрин, опустившись в кресло напротив Кабальеро.

– Ты предлагаешь отправить всё золото в Советский Союз? Это очень рискованный шаг, Хуан. Как это воспримет народ? – Кабальеро выглядел взволнованным, он встал и подошёл к окну, глядя в пустоту.

– Народ сейчас думает о выживании, а не о золоте. Если Франко захватит наши резервы, у нас не будет ни средств для продолжения войны, ни возможности получить поддержку извне, – Негрин говорил жёстко, почти с отчаянием в голосе.

– Советский Союз – наш единственный крупный поставщик оружия, – ответил Кабальеро, всё ещё стоя у окна. – Без их помощи мы долго не продержимся.

– Мы организуем срочную погрузку золота на советские пароходы. До Одессы морем русские справятся сами. Это наш шанс перебросить золото в безопасное место и получить от русских всё необходимое.

Кабальеро обернулся и вернулся к своему столу.

– Если мы не сделаем этого сейчас, у нас просто не будет средств на закупку боеприпасов и техники. Золото должно работать на нас, а не лежать в хранилищах, ожидая, пока его захватят мятежники, – Негрин продолжал давить на необходимость действовать немедленно.

– Хорошо, – сказал Кабальеро, взяв в руки карандаш и постукивая им по столу. – Пусть будет так. Перебрасывай золото. – сказал Кабальеро, приняв окончательное решение.

– Мы должны выиграть эту войну, Франсиско. И золото – наш единственный шанс, – заключил Негрин, вставая из кресла.

15 сентября 1936 года. Мадрид

Встретившись с Хуаном Негриным в очередной раз, Орлов преподнёс версию событий, которая явно была приукрашена в его собственных интересах:

– Товарищ министр финансов, – начал он с серьёзным видом. – По имеющимся сведениям, анархисты планируют перехватить русских водителей, которые перевозят в Картахене испанское золото. У нас есть данные, что они действуют по инструкциям Франко и намерены расстрелять всех. Это вызовет грандиозный скандал, после которого СССР прекратит все поставки.

Орлов говорил уверенно, подчёркивая каждое слово, чтобы убедить Негрина в том, что угроза реальна.

– Вы можете предпринять что-то? У вас ведь есть контакты среди анархистов, – с волнением спросил министр финансов Испанской республики.

– С ними бесполезно договариваться, – ответил Орлов, покачав головой. – Там нет единого центра контроля. Каждый действует сам по себе. Но можно попробовать обыграть ситуацию иначе. Сделать вид, что это иностранные государства забирают золото в счёт долгов, например объявить про Банк Англии. Пусть они думают, что золото направляется туда по официальным каналам.

Орлов говорил спокойно, словно предлагая логичный выход из ситуации, но это было лишь прикрытием для его собственных планов.

– Господин Орлов! Вы отлично говорите по-английски, и у вас есть доверенные лица. Я прошу вас оказать содействие, – с отчаянием проговорил Негрин. – Мы контролируем арсенал порта Картахены, там всего тысяча метров до парохода. Карабинеры оцепят район. Пехотинцы тоже смогут выставить охрану, но часть груза, которая находится около аэродрома, будет сложнее всего перевезти.

Негрин сделал паузу, затем добавил:

– Мы можем предоставить вам документы на вымышленное имя, чтобы вы могли выступать в качестве поверенного Банка Англии.

Орлов прикинулся колеблющимся:

– Ну, я не уверен, это очень опасно. Я постараюсь пойти вам навстречу и уговорить Москву дать мне добро, – сказал он, внутренне ликуя, добавил он с деланным сомнением.

– Хорошо, я пойду вам навстречу, организую транспорт и частную охрану, – улыбнулся Орлов, – что бы всё было достоверно. Орлов кивнул, скрывая довольную улыбку. Ситуация развивалась именно так, как он рассчитывал. Теперь у него были весомые козыри, которыми можно было блеснуть перед своими хозяевами и в Лондоне, и в Москве.

Однако у Орлова были свои планы. Он уже прикидывал, как использовать сложившуюся ситуацию, чтобы в последний момент, когда всё будет готово, кинуть вообще всех.

– Латинская Америка, – прекрасное место для жизни, – безбедной жизни, – тихо произнёс Орлов, как будто обращаясь к самому себе.

Его мысли уже уносились куда-то далеко, в тёплые края, где можно было прекрасно устроиться, забыв о холодной Москве и её страшных требованиях. Здесь, на фоне испанской гражданской войны, если всё сложится так, как он задумал, Латинская Америка могла стать его билетом в спокойное и обеспеченное будущее, подальше от игр больших держав.

18 сентября, ставка Франко в Саламанке

В кабинете Франсиско Франко царила напряжённость. Начальник разведки армии Хосе де Ламана вошёл и повинуясь жесту Франко сел напротив генерала. Было ощущение, что он и сидит по стойке смирно.Раздраженный Франко сразу перешёл к делу:

– Наши протесты игнорируют, – сказал Франко, постукивая пальцами по столу. – Франция и Англия отклоняют все претензии. Мы не можем позволить золоту уйти к большевикам. Это укрепит республиканцев.

Начальник разведки кивнул:

– Золото уже перевезли в Картахену. Республиканцы спешат.

– Значит, действуем немедленно, – произнёс Франко. – Есть план по перехвату?

– Всего отправлено более 500 тонн, несколько составов, – начал доклад разведчик, – Если мы планируем захватить всё золото, то я не вижу возможности что-то сделать без крупной войсковой операции, боюсь нужно будет пару свежих дивизий. Но можно попробовать съесть слона по частям. Или как минимум часть этого слона.

– Первая часть золота размещена в Арсенале Картахены прямо в порту. Не вижу возможности захватить малыми силами.

– Вторая часть на пехотных складах. Анархисты там ненадёжны, попробуем создать хаос среди солдат и захватить груз или его часть.

Информированность франкиста была поистине ошеломляюща.

– И последняя часть размещена около аэродрома. Над ней будем работать в первую очередь. Там примерно шестая – седьмая часть всего золота. У нас готовы несколько групп, начинаем заброску их в Картахену.

Франко прищурился:

– Приступайте. Постарайтесь не допустить погрузки на советский пароход. Я подключу моряков, но пока нет уверенности, что они смогут перехватить поставку, так что пусть диверсанты ударят по ключевым объектам. Если мы перехватим золото, это станет огромным пропагандистским успехом, да и финансы для победы нужны как никогда.

Разведчик встал, отдавая честь:

– Есть. Начнём немедленно.

Франко проводил его задумчивым взглядом, зная, как много зависит от этой операции.

20 сентября 1936. Мадрид

Александр Михайлович Орлов, при рождении названный Лейбой, скромный мальчик из ортодоксальной еврейской семьи города Бобруйске, а ныне один из двух официальных представителей НКВД по связям с министерством внутренних дел Испанской республики, качался на стуле, с наслаждением читал газету и гордился своей важностью и ловкостью.

На первой странице «Правды» партия верных ленинцев громила известных «гондурасских шпионов» Зиновьева и Каменева, а также иных «примкнувших к ним врагов народа». Первый московский процесс по поиску изменников Родины набирал обороты, раскручивая маховик репрессий.

И действительно, ему было чем гордиться.

Став доверенным лицом Николая Ежова, только что назначенного главой НКВД, Орлов оказался в самом центре действия. Ему довелось быть представленным самому Сталину и периодически получать от него прямые указания. Правда, эти задания редко годились для рассказов внукам в будущем: компрометация и исчезновения социалистических и анархистских лидеров, организация расстрелов членов антисталинской ПОУМ в Каталонии, убийства несогласных и запугивание сомневающихся. Это были грязные дела, о которых он предпочитал не задумываться слишком глубоко.

Но сегодняшняя телеграмма, пришедшая прямиком от Сталина, была прямо как бальзам на его сердце.

«Совершенно секретно. Орлову.

Немедленно организовать перевозку золота из Картахены в Советский Союз. Осуществить перевозку с максимальной скрытностью. Действовать быстро и решительно. Докладывать о ходе выполнения. И. Сталин.»

Она открывала Орлову любые двери и его возможности становились практически неограниченными.

Орлов оперативно отбил ответ:

«Совершенно секретно.

Москва, Сталину.

Приказ получил.

Организовал перевозку золота из Мадрида.

Все золото в арсенале Картахены.

Получил согласие испанского правительства на погрузку золота начиная с 22 октября.

Использую советские суда: КИМ, Курск, Нева и Волголес в порту Картахена.

Планирую выход судов в СССР 25 октября.

Поставил задачу морякам обеспечить безопасность перехода судов.

Получил 20 машин с водителями от танкистов с советскими водителями. 10 машин запросил у авиаторов. Жду.

Охрану груза до погрузки на корабль обеспечивают испанские карабинеры, ненадёжны.

Предпринимаю все меры для усиления охраны.

Принял меры по дезинформации противника и обеспечения скрытности операции.

Подробности в следующем сообщении.

Мадрид. Орлов.»

Потом он взял сегодняшнюю местную газету и быстро нацарапал несколько строчек на её полях. Закончив, он ухмыльнулся, явно довольный собой. Стороннему наблюдателю, если бы тот смог заглянуть ему через плечо, это показалось бы странным, надпись была сделана на английском языке. Орлов писал сокращениями и надеялся, что вряд ли кто-то здесь сможет понять её значение. Вечером, прогулявшись от в отеля «Палас», куда переехало советское представительство, он случайно уронил ее около одной из лавочек в парке, не сомневаясь, что ее скоро подберут.

Вернувшись, исключительно довольный собой, Орлов открыл бутылку вина и налил себе полный бокал. В голове крутились мысли о только что провернутом деле. Все заслуги он ловко приписал себе, а всю ответственность за возможные последствия перевесил на окружающих. Это было своего рода искусство, которым он владел в совершенстве.

Он сделал большой глоток вина, наслаждаясь его вкусом и ощущением собственного триумфа. «Ну не молодец ли я!» – с самодовольной усмешкой подумал Орлов, разглядывая тёмно-красную жидкость в бокале, словно любуясь отражением своего хитроумия и ловкости.

26 сентября 1936 года. Мадрид

По традиции, их отправили посетить политического руководителя посольства, чтобы встать на партийный учёт и прослушать политическую информацию – считай, свежие новости.«Повысить политическую грамотность и революционную сознательность», – как выразился Лёха с привычной долей сарказма.

Недавно прибывший политический советник Иван Сергеевич Гальцев оказался энергичным и разговорчивым дивизионным комиссаром. К тому же, он в прошлом был лётчиком, пока судьба не переквалифицировала его в мастера разговорного жанра.

К счастью для Лёхи, разговор быстро свернул в сторону обсуждения возможностей республиканской авиации.

Узнав, что у Лёхи с Кузьмичем есть в распоряжении самолётик, Гальцев ловко и быстро их припахал.

И никакие отговорки Лёхи, что прямо надо срочно доставить пакеты в Картахену не сработали.

Лёха уже приглядывался к выходу, но Гальцев, как настоящий мастер охмурения, не дал ему вставить и слова.

– Товарищ Гальцев, у нас, понимаете, срочное задание, – всё же попытался вставить Лёха. – В Картахену надо срочно пакеты доставить. Прямо от товарища Орлова!

– В Картахену? – Гальцев прищурился и задумчиво кивнул. – Это, несомненно очень важно! Исключительно важно! Но разве может быть что-то важнее, чем борьба с фашизмом? – Он строго посмотрел на Лёху и тут же добавил: – Агитация – дело первостепенное!

Лёха раскрыл рот, чтобы снова возразить, но Гальцев уже тянулся к телефону.

– Алло, товарищ Кузнецов? Это Гальцев. Да, срочно нужен ваш экипаж на политический фронт. Нет-нет, тут без вариантов! Всего на один день! Спасибо вам за понимание!

Через минуту трубка была брошена, а Лёха с Кузьмичом только молча переглянулись.

– Ну вот и отлично, – довольно произнёс Гальцев. – Значит, завтра вылетаете. Листовки, товарищи, листовки! Это оружие, которое фашисты не смогут отбить!

Лёха тяжело вздохнул, глядя в потолок, а Кузьмич с обречённым видом пробормотал:– Запроданы мы, Лёха. Всё, мы с тобой теперь агитаторы…

Так Лёха с Кузьмичом оказались запроданы на политический фронт борьбы с фашизмом.

Правда, совсем уж без политической накачки не обошлось, но она была, скажем, в терпимых пределах.

– Товарищи! – начал он с пафосом, который Лёху всегда раздражал, – Сегодня ночью вам поручается важная миссия. Вы должны разбросать агитационные листовки над позициями мятежников около Талаверы, ближайшей точки к Мадриду! Наша цель – сломить боевой дух мятежников и побудить их переходить на сторону республики!