Наложница. Тайная одержимость повелителя

Элеонора Барон

Наложница. Тайная одержимость повелителя

Глава 1

Я летела через огромный светящийся тоннель. Умерла? Как это? Что последнее помню? Ночь, я с чемоданом на дороге ловлю машину. Холодно до чертиков. Дорога пустая и вдруг свет фар. Выбегаю и потом удар.

Я оглянулась. Река из душ, похожих на туманные облачка, медленно и величаво неслась куда-то. Пролетая, я обратила внимание на одно, рядом. Почему? Потому что оно дергалось, но висело на одном месте, как шарик на ниточке, которая светящейся линией убегала вниз. Туда, откуда мы все приплывали.

Я каким-то образом уцепилась за это облачко.

–Эй, а что это за тобой болтается?—спросила я с присущим мне всегда любопытством.

В облачке проступили черты молодой красивой девушки, которая растерянно оглянулась. Потом какая- то досада мелькнула на ее лице, мимолетное раздумье , и затем я прямо почувствовала, как на меня перекинули эту нитку, которая резко, как растянутая резинка, потянула меня назад. Мы еще мгновение провисели, прижавшись, когда девушка прошептала:

–Всех моих убили. Я последняя из ходящих во сне. С ними уйду, а ты мое тело забери.

И меня резко рвануло вниз.

В следующий миг я с трудом приоткрыла глаза и увидела в полутьме закопченный потолок. В нос ударил затхлый воздух запертого помещения. Боль скрутила все тело. Из моей груди донесся судорожный вдох. Что-то давило на горло. С трудом подняла руку и ощупала шею. Широкая полоска металла холодила кожу. Ошейник. Ошейник?

И в следующий момент тяжесть пудовыми гирями навалилась на мои веки, и они закрылись, а я невидимым облачком взлетела к тому самому потолку.

Длинный барак с грубо сколоченными топчанами, на которых валялось множество тел. Все— девушки. Много девушек. Я прикинула— человек пятьдесят.

Узкие грязные окна под самым потолком еле пропускали свет. Две маленькие печи стояли прямо посередине и, скорее всего, являлись единственным источником тепла в этом помещении. Кто-то из девушек стонал, кто-то лежал неподвижно. Над некоторыми телами появлялись светящиеся облачка и, пометавшись, или улетали в небо, или обратно возвращались в тела.

Умирают? Что здесь происходит? Похоже на чумной барак. Я оглянулась и увидела за собой ту самую светящуюся нить, тянущуюся к одному из тел.

Подлетела к лежащей на спине черноволосой девушке. Лучик, пробравшийся сквозь закопченное окно, падал на её лицо, освещая тонкие нежные черты. Чуть вздернутый нос, пухлые губы, высокие скулы и густые, чуть подрагивающие ресницы. Длинные грязные волосы волной свисали до земляного пола. На тонкой шее поблескивал широкий ошейник с кольцом. Для цепи— догадалась я.

На девушке было надето что-то похожее на рубище. Девушка была тоненькая, как тростиночка , но грудь…Высокая грудь размера третьего-четвертого тяжело вздымалась в такт обрывистому дыханию.

Кажется, теперь это мое тело. Красивая. Я – красивая – поправила сама себя. Вдруг двери в барак распахнулись, впуская яркий солнечный свет. Человек шесть здоровяков в просторных куртках с накинутыми капюшонами, с лицами, плотно замотанными тряпками, вошли внутрь. На руках были длинные, по локоть, рукавицы. В таких кузнецы работают в кузнях.

Они пошли по рядам топчанов, по очереди подходили к девушкам и долго всматривались в их лица и грудь. Кому-то силой разжимали рты и вкладывали черные горошины. Некоторых, поняв, что те не дышат, хватали за руки и за ноги и вытаскивали наружу.

Двое подошли к моему телу. Грубо открыли рот и вложили черные горошины. Один, возвышающийся над всеми вошедшими на полголовы, оглядел меня с ног до головы. Потом рванул одежду двумя руками и разорвал до пояса. Распахнув, уставился заблестевшими глазами на полную грудь с крупными коричневыми сосками. И, схватив огромными ручищами, стал тискать её ,сминая упругую плоть.

–Тугенькая ,—хрипло донеслось из-под тряпки,—жалко будет, если сдохнет.

Я в каком-то каменном оцепенении наблюдала за тем, что творилось в бараке. В какой ужас меня занесло? Жесть –это слишком мягко сказано.

–Ты свой рот на нее не разевай—в наложницы к главе привезены, как и остальные, впрочем, – оборвал его второй.

–Ну, он потешится, может, и нам достанется. Я бы от такой крали не отказался бы. Жаль, голой рукой не потрогать,—продолжая мять, просипел первый. Что-то в его штанах зашевелилось.

–Придурок,—заметив возбуждение напарника, осклабился второй. – Какая голая рука? Только в перчатках и можно к этим притрагиваться. Иначе точно заразишься. Летаргический сон —зараза такая. Сам знаешь—под ним связь души с телом рвется. Три дня как с корабля рабынь притащили , а уже сколько поумирало. Наложила же какая-то сволочь это заклятье, чтобы девки к нам в руки не достались. Еще десять дней. Ровно. Потом снимется. Пойдем уже других проверять.

–Ну дай еще чуть-чуть потискать. У, какая, – не мог оторваться от моего нынешнего тела здоровяк.

Я висела в воздухе и, подвывая про себя от ужаса, наблюдала за всей этой картиной. А что ждет меня, когда я очнусь? Если очнусь, правда.

Я где? Как меня сюда занесло то? Почему я оказалась на той дороге? И тут память как в кино показала мне последний день моей жизни.

31 декабря. 17.00. Я, по уши влюбленная и мысленно примеряющая фату, прибыла на точку сбора. Помахала рукой Каринке, старой знакомой. Расцеловалась с парочкой ребят.

Два огромных автобуса должны были забрать сотрудников Лёшкиной фирмы и сочувствующих для встречи Нового года.

Леша, обхаживающий меня последний месяц, сел рядом и все время оглядывался.

–Волнуется – догадалась я. – вот точно предложение сделает сегодня. И про забронированный заранее номер намекал.

Приехали. Автобус выгрузил нас и уехал. С чемоданом стою. Я не поняла, почему меня селят в номер с той самой Кариной?

Этот вопрос я и задала парню, который как мне казалось ухаживал за мной все это время.

Шиш вам. Леша оказывается не стеснительным, а хитровывертным оказался. К Каринке он клинья подбивал, а она не замечала его. Тут я подвернулась, которая ее хорошо знает. Вот он и придумал долгоиграющий план.

–Прости, – пряча глаза, проблеял мой бывший возлюбленный.– я сразу попросить об этом стеснялся. Решил по приезду.

А я, а я белье купила! Красное кружевное. Дорогое! Четверть зарплаты библиотекаря отдала.

У меня тогда горло ледяной рукой стиснуло. Я еле смогла сделать вздох.

Дура, какая же я дура! На что рассчитывала? Мечтательница— библиотекарша.

– Да пошел ты— процедила я, и схватив чемодан, потащилась на зимнюю дорогу ловить попутку в город

Единственное, о чем я мечтала—уехать куда подальше. В другой город , в другую страну, в другой мир.

Вот и домечталась!

А этот обмотанный, как приклеился к моему новому телу. Да что б тебя. Куда руки тянешь?

Глава 2

Эта скотина хотела запустить мне руку под подол, но видимо решил, что в перчатках неинтересно. Минут через пять мужчина наконец отпустил покрасневшие груди и, ворча,

отправился к ожидавшему его товарищу. Тот терпеливо ждал напарника около соседней девушки, не пережившей сон. Они схватили тело за руки и за ноги и потащили его. Похотливый заворчал:

–Пойду-ка я до шлюх сейчас схожу, напряжение надо сбросить. Стоит колом. Ну какая девка! Если её нам отдадут – я первый чур. И нашим всем передай . Понял? —Да понял, понял, —равнодушно пробормотал второй. Потом добавил в сторону:

–Разбежался он. Пусть вначале проснется. Потом ученик шамана артефактом проверит, а дальше видно будет.

–О, когда карантин закончится, наведаюсь к кралечке моей. Накануне отправки её

во дворец. Ноченькой тёмной. Голенькими ручками пройдусь по моей рыбке. А может даже больше. Девкой останется , а от другого не убудет от неё. Ох, ты же драный кот, даже идти тяжело стало, – бурчал себе под нос озабоченный.

–Дурень, не подставляйся только. Башку снимут, если узнают, что ты к ней пристраивался. Помнишь, в прошлом году один наш так попал? Рабынь-девственниц из дани тогда сопровождал. Так при проверке артефакт стрелочкой прямо подсветил, какая тварюга одну из них попользовал по пути.

И они вышли из барака.

Я, нервничая, заметалась по темному помещению, рассматривая девушек. Потом

снова вернулась уже к своему носителю. Бездушному телу было абсолютно плевать, кто и за что его трогал, но душе, то есть мне, это совсем не нравилось, до дрожи.

Снаружи донесся гогот. Все оставшиеся здоровяки вышли из барака. Я вылетела за ними. Неподалеку пылал костер, и карантинная бригада, подойдя к нему, стала разоблачаться.

Тот здоровяк, что мечтал о моем теле, размотал голову от тряпок, снял куртку, стянул перчатки и закинул одежду в костёр.

Передо мной стоял бронзовокожий человек. Огромный, голый по пояс, перевитый мышцами , мужик. Грива черных волос, заплетенных в косу, спускалась до мускулистой задницы. Второй глянув на его пах выругался и со всей дури двинул его кулаком в скулу. —Забудь ее, придурок.

И тут здоровяк взревел и его тело покрылось черными роговыми пластинами, как у броненосца и он саданул обидчика в ответ с такой силой, что он отлетел в сторону тоже обросши черной чешуей. Проворчав что-то себе под нос типа:

–Тебе же хуже будет. Радхары головы от человечек не теряют.

И приняв обычный вид пошел куда то за барак. А здоровяк, лапавший меня,

несколько раз провел ручищей по возвышению торчащему под тканью штанов и двинулся к шатру, около которого толпилось с десяток таких же нелюдей.Роговые пластинки исчезли, дав место обыкновенной коже.

Куда я попала? Другой мир? Что это за раса? Радхары какие-то. Не хочу я здесь оставаться. Лучше домой, в квартирку свою. Моя несчастная любовь к Лешке померкла перед всем этим. Ненавижу рабство!

Радхар подошел к другим и занял очередь. Те, взглянув на его оттопырившиеся штаны, загоготали:

–Эй, Гаюн, ты кого уже облапал, что так возбудился?

Тот заржал вместе с ними и, никого не стесняясь, стал наглаживать себя рукой, уговаривая пропустить его вперед.

Видимо, они вошли в его положение, потому что, когда из двери вышел довольный радхар, этот Гаюн шагнул внутрь шатра. Я решила последовать за ним. Пока он широкими шагами двигался за согнутым в три погибели мужичком в ошейнике, я подлетела к самому верху полотняного шатра и огляделась.

Огромное помещение было разделено высокими ширмами на отсеки. В каждом

прямо на полу валялся широкий матрас и находилась голая женщина, тоже с ошейником и на цепи, которая тянулась к стоявшему посреди огороженного отсека столбу. Как собака—мелькнуло у меня в невидимой голове.

Мама моя родная! Да это публичный дом для солдат, догадалась я. И за каждой ширмой девушек насиловали. Занятием любовью это было трудно назвать. В одном радхар, поставив рабыню на колени, пристроился рядом и с уханьем делал ритмичные покачивания. Невысокая девушка тяжело дышала, но больше оттого, что радхар, схватив за цепь, предупреждал её отклонения вперед ,заставляя прижиматься к своему паху.

В соседнем, приперев рабыню к столбу, здоровяк крепко держал девушку за бедра

так, что у неё даже кожа побелела от его хватки, с силой насаживал ее на себя. Девушка только вяло постанывала, бессильно опустив руки, и вздрагивала только, когда в неё проникали полностью.

Провожающий радхара мужчина отодвинул ширму и пригласил его внутрь. —А чо сиськи такие маленькие?—возмутился бронзовокожий посетитель.

–Простите, господин,—проблеял сопровождающий.—Вы можете подождать, когда другая освободится.

– Не хочу ждать,– пробурчал здоровяк и, не дожидаясь пока ширма закроется, стал стаскивать с себя штаны.

И встал перед сидящей на коленях темнокожей девушкой. С шапкой жестких

кудрявых волос она пустым взглядом смотрела перед собой. Радхар заставил ее открыть рот и, вцепившись в её волосы, стал вколачиваться в неё. Тугие бронзовые ягодицы то расслаблялись, то сжимались, превращаясь в твердые орехи . И тут я обомлела. На его теле стала проявляться странная татуировка. Ярко синие точки появились вначале на ногах и поднимаясь вверх, заполонили все тело

–ААА! –застонал радхар, сбрасывая напряжение. На секунду застыв, радхар постоял с закрытыми от наслаждения глазами,

потом рывком швырнул девушку на нечистый матрас.

В следующий момент он прыгнул на нее и стал сжимать её небольшие груди. “Мои значительно больше”– отметила я отстраненно, в оцепенении наблюдая за действиями радхара. “И соски мои крупнее, как виноградины, а у этой – как изюм.” Мужчина резко сжал полушария с такой силой, что девушка скривилась уголками рта.

Радхар наклонился и стал с нездоровой улыбкой надкусывать их. Девушка дергалась, постанывая от боли, тем самым еще больше возбуждая

здоровяка. Так называемые ласки становились жестче, следы от зубов отчетливее. Рабыня запрокинула голову и закусила губу. И тут я заметила на ее рабском ошейнике

мелкую россыпь красных драгоценных камней. То есть это не совсем бесправные рабыни. Им все таки платят за это? Но девушке было не позавидовать.

Глава 3

Сколько он мучил несчастную? Двадцать-тридцать минут, час? Но, достигнув нужной кондиции, радхар задрал ее ноги, практически согнув девушку пополам, и рывком вошел в нее. Двигаясь в каком-то только ему понятном ритме, он тяжело дышал ртом, приподняв верхнюю губу, как зверь, оскаливший клыки.

Когда его ноздри стали раздуваться, рот приоткрылся, а глаза покрылись предвкушающей оргазм пленкой, он ускорился и впечатался со всей мощи своего тела в девушку. Бедная рабыня вскрикнула, а радхар, упав на неё, стал сотрясаться в спазмах. Девушка смотрела в потолок немигающими глазами. Одинокая слеза покатилась из уголка глаза и исчезла в волосах.

Я висела рядом, завороженно смотря на все это, как подросток, впервые раз увидевший порнографический фильм. И только эта одинокая слезинка привела меня в чувство.

Я пулей вылетела из шатра, и по светящейся нити рванув в барак, повисла над своим телом. Обнаженная грудь все также тихо то поднималась, то опускалась в такт неровному дыханию.

Если бы я могла дрожать, то, наверное, моя душа уже во всю исполняла бы бойкую чечетку. И это Катюха тебя может ждать. Думай , думай.

Я прекрасно теперь понимала эту девушку, не захотевшую оставаться в этом мире. Знала бы, не лезла к этой душе с расспросами. Понеслась бы по этому тоннелю. Но теперь поздно. Что вот я точно не хочу – так оказаться в этом доме для солдат. Вообще. Лучше на цепи удавлюсь.

Мне нужна информация. Много информации.

Что там говорила девушка про себя? Ходящая во сне? То есть пока тело спит, душа на длинной нити может летать вокруг и оставаться невидимой. А услышать ее могут? Я проскользнула сквозь стены и, подлетев к первому попавшемуся радхару, что есть мочи заорала, но он даже не отреагировал, продолжая точить свой ятаган.

–Эй, кто-нибудь меня слышит?– снова закричала я. Но ни одно из существ во дворе, ни рабы, ни радхары, не посмотрели в мою сторону.

Взлетела повыше и огляделась. Длинный барак и этот цветистый шатер находились на самом конце огромной территории, огороженной высокими каменными стенами. За ними простирались поля, переходящие в мрачный темный лес. На полях работало множество людей. Тоже рабы? А с другой стороны что?

Еще бараки, но не такие убогие, как тот, где страдает в лихорадке мое тело. Эти были каменные, с множеством нормальных окон. Я полетела к ним и заглянула внутрь. Казарма. Ряды двухъярусных кроватей по одной стороне , небольшие сундуки около каждого отсека предстали перед моими несуществующими глазами. С другой стояли огромные столы с лавками и печки. Их, в отличие от чумного барака, было не мало.

За казармой – ряды кабинок с дырками в полу, над одной из которых восседал радхар, испуская оглушительные звуки. Хорошо, что когда я в отрыве от тела, запахов не чувствую.

Рядом находилось ристалище, где проходили тренировки. Кто-то молотил пудовыми кулаками по чучелам. Некоторые рубились на деревянных ятаганах. Черные пластины кольчугой оплели их облитых потом тела и лица.

Полетела дальше исследовать помещения. А в этом здании жили рабы-мужчины. Сейчас оно было почти пустое, за исключением двух с ошейниками ,подметающих деревянный пол . Это были люди. Те же двухъярусные кровати, но сундуков не было. И еще на стене у каждого спального места была прицеплена метровая цепь. Видимо, рабов на ночь сажали на неё, как собак.

Рядом был женский барак, не отличающийся от мужского ничем. Все тоже самое. А дальше виднелся огромный дворец. Оставлю его на потом.

Я облетела комплекс кругом. С другой стороны располагались конюшни, склады.

Какой же длины у меня поводок? Поднялась в небо до упора и по дуге, пролетев над работающими в полях, спустилась в лес. Темный, мрачный, с огромными деревьями, он создавал такую тень, что внизу около земли был постоянный сумрак. Достигнув земли, я резко остановилась. Сколько получается? На глаз расстояние не определить.

Ну а теперь полетели во дворец. Медленно двинулась обратно. Какие-то стоны донеслись из кустов. Раса радхаров, видимо, были помешана на сексе. Д ва, судя по кнутам, надсмотрщика прилипли с двух сторон к невысокой, но очень толстой молодой женщине. Ее простое серое платье было брошено рядом. Из одежды на ней был только ошейник. Короткие, небрежно остриженные волосы разлохматились на макушке.

Огромные груди плющились о грудь радхара. Дамочка закинула толстые ноги ему на бедра и громко стонала, откинув голову на плечо второго, пристроившегося сзади. Вперед ,назад, вперед. Тот, что входил в рабыню сзади, резко поднял руки и вцепился в её груди.

И опять тела радхаров стали медленно покрываться синей татуировкой. При чем у всех она получается разная. У одного из этих были пятна неправильной формы, а у другого длинные штрихи. Дама вскрикнула и от боли, извиваясь на двух орудиях. А радхары затряслись в оргазме. Когда они кончили, просто уронили ее на траву, и она, скорчившись, жалобно и одновременно с надеждой посмотрела на них.

Один из радхаров поковырялся в маленьком мешочке, привязанном на поясе, и, вытащив маленький оранжевый камешек, кинул его женщине. Та не успела его поймать, и, встав на четвереньки, стала лихорадочно осматривать траву. Найдя его, облегченно вздохнула и приложила к своему ошейнику.

Я подлетела совсем близко к ней. Россыпь оранжевых камней создавала на ошейнике причудливый узор. А в борделе у девушек были красные. Эти камни, получается, оплата услуг? И оранжевые дороже, чем красные? На сколько? Надсмотрщики натянули штаны и вышли к трудящимся в поле рабам.

–Не задерживайся, —пнул один на последок дамочку. Нет, в полевые рабы тоже вот совсем не хочется. Полечу-ка я дворец осматривать. Если и там также—буду зубами эту нить грызть тогда, чтоб меня в тоннель затянуло.

Вот ты попала, Катерина! И как ты из этой задницы вылезать будешь?

Глава 4

Дворец был наводнен и рахдарами, и людьми. Все люди были тоже рабами, только одеты прилично, и у них не было в глазах такой опустошенности, как у девушек в солдатском борделе.

Они даже улыбались и весело переговаривались, занимаясь делами. Но ошейники. На всех были ошейники… Металлические, украшенные драгоценными камешками. Я специально подлетала поближе, чтобы рассмотреть цвета: желтые, зеленые, реже встречались голубые камни.

Двинулась дальше по коридорам, жадно прислушиваясь к разговорам. Где-то был пустой треп о еде, головных болях, о каких-то людях.

В основном здесь были человеческие девушки. Но мужчин тоже хватало, в одинаковых ливреях. Рахдаров было немало, в основном стражники, с перетянутой через плечо ремнем.

Я тихонько летела по коридорам, всматриваясь, вслушиваясь, вдруг хоть что-то дельное узнаю. Залетала в комнаты. Дорого, богато. На полах ковры. В коридорах стояли статуи. Стоп! Человеческие статуи, судя по утонченным фигурам! Здесь раньше жили люди, а отнюдь не радхары. Завоевали?

В одну из комнат зашли две девушки и стали смахивать пыль.

– Ари, как у тебя с чтением?—поинтересовалась одна.

–Да беда полная! Эти значки так плохо запоминаются. Мы сегодня с утра вот этот проходили, и она вывела в пыли загогулину, чем-то похожую на английскую G. Представляешь, я уже забыла, как она называется. А через месяц экзамен. Вот почему в этих ошейниках колдовство научило нас только разговаривать по-радхарски? Жалко было что ли еще и читать, писать нас научить?

–Ари, ты дура? Почему сама не стараешься? Ты же знаешь, в наложницы забирают только грамотных. А почему в ошейники эти умения не вложили – ты у их шаманов поинтересуйся.

–Ой, да ладно. Я и раньше неграмотной была, и сейчас оно мне не особо нужно. Ну, побуду здесь служанкой. Подумаешь. Синие камни тоже хорошо оцениваются. Может, и голубой получится заработать. Через два года к родителям вернусь с неплохим приданным.

–Вернется она,—проворчала вторая, —через семь месяцев нас отсюда к другим отправят. Забыла? Там, правда, грамотные не нужны, это только для гарема у повелителя требуют. А вот к кому потом попадешь—это вопрос. И захотят ли тебя после этого замуж брать? Да и на поля отправить могут. Или, не дай Луна, в бордель к солдатам!

Та, которая Ари, поежилась :

–Ну, в бордель же за просто так не ссылают. А в полевые рабы – только если здесь плохо работать будешь. В полях тяжело. Не хочется как-то туда. Еще говорят, если внешностью ничего, надсмотрщиков ублажать придется. Поэтому давай тщательнее намывай.

Вторая вздохнула:

–Ну да, в бордель только пойманных за непотребством отправляют. Хотя иногда и снасильничать могут .На прошлой неделе ученик шамана, помнишь, приходил с артефактом? Всех проверили, а Клиша, что в другом отсеке жила, не девственницей оказалась, и главное, не с повелителем этим делом занималась.

–И что?—обернулась к ней встревоженная Ари.

–Так Клишу за день перед проверкой во дворе подловили солдаты. Ревела, прибежала, рассказывала: трое разложили прямо за сортирами.

–Вот дура. Какого рожна она вышла из дворца? Сказано же было, что одним девушкам ни ногой, даже служанкам. Только в сопровождении стражника. Хочешь погулять и воздухом подышать – в саду вон внутреннем гуляй в свободное время, – и она кивнула в окошко.

– А она пошла сестру в бараке навещать,—вздохнула вторая,—та ни лицом, ни телом не вышла, в полевые рабыни определили. И вот теперь Клиша наша в борделе на цепи сидит. И самое

жуткое—даже руки на себя наложить не может, —ошейник не даст. И солдатам за это ничего-сама виновата.Кому она нужна после этого будет? Вот лучше бы, Айку, заразу от нас отправили. Хоть в бордель, хоть в поля. Совсем гадина жизни не дает, как наложницей заделалась.

И они начали бурно обсуждать какую-то вредную Айку, не забывая при этом заниматься уборкой.

А то, что я услышала, совсем меня не порадовало. Покончить жизнь самоубийством магия ошейника, получается, не даст. А сбежать можно в нем?

Я вылетела в окно и оказалась в саду. Дворец, оказывается, был огромным квадратом, с отростками-лепестками, внутри был разбит сад, даже не сад—парк. Зависла под большим деревом и задумалась.

Подытожим, что узнала.

Радхары какие-то напали на человеческое государство. Когда? Шут его знает. Но не стали уходить с добычей в свои земли, а поселились тут же. И живут уже так не год и не два.

Очень падки до человеческих женщин. Гаремы имеют. Берут их в жены? Про это девушки ничего не говорили. Не знаю.

Красивых – во дворец, потом отбор по уму. Неспособных – в служанки, способных – в наложницы. Потерявших девственность не с хозяином—в бордель солдатский.

Да, если не повезло родиться красивой—в поля. Пока очень куцые сведения, но хоть что-то. И что они говорили про обязательную замену? Через месяц у них экзамен, а через шесть отправят непонятно к кому.

Моё тело с другими отправят во дворец, когда проснёмся. Там два варианта ждёт. А повелителю их плохо не станет от такого количества наложниц? Или у него типа право первой ночи? Все к нему в начале, а потом раздаривает? Не знаю.

Радхарки или радхарианки, где у них? Кто детей радхарам рожает?