Вечные: Вита (том 4)

– Позвольте мне озвучить третий вопрос? – поднялся воевода Романов.

Павел кивнул.

– Северное укрепление. Бревно у основания трухлявое, ещё и речные ящеры жрут, в любой момент обрушится. Нужно бы укрепить как-то.

– Тут решать нечего, укрепление одобряю, – сказал Павел. – Хорошим решением будет использование глины и соломы. Но это потребует рук. Катя?

Она на секунду задумалась. В принципе, ресурсов сейчас достаточно, нужно только оценить объё… стоп, что? Глина и солома?

Катя осмотрела присутствующих. Никого будто не смутило это предложение. Катя нагнулась к Павлу поближе и спросила:

– Глина впитывает воду, а солома гниёт, не смущает?

– Почему не смущает? – Павел приподнял бровь. – Прекрасный материал.

– Паш, это же рухнет через год. Особенно у реки.

Люди зашептались. Павел откашлялся, откинулся на спинку трона и заговорил тем тоном, каким обычно обосновывал военные планы:

– Именно потому, что глина впитывает влагу, она гасит волну. А солома смягчает вибрацию льда.

– Вибрацию льда?.. – Екатерина уставилась на него. – Ты серьёзно?

– Абсолютно серьёзно. К тому же это дёшево. Если рухнет – перестроим. Гибкость конструкции. К тому же ящеры ненавидят глину – она застревает в зубах.

– Вот это аргумент… – пробормотала она, уже не зная, смеяться или злиться.

Такое ощущение, что Павел либо сошёл с ума, либо публично решил себя дискредитировать.

Но тут снова включился Романов:

– Мудрое решение, Павел Александрович. Это укрепление не является стратегическим для нас, поэтому смею выразить мнение, что данный материал отлично подходит. Екатерина Маратовна, если вас что-то смущает, мы всегда готовы помочь вам разобраться.

Все кивали. Слишком единодушно, слишком гладко. Екатерина почувствовала, как виски стянуло резкой мигренью: мир вдруг выглядел чересчур правильным, как картинка в альбоме.

– Катя, – тихо наклонился к ней Павел. – Всё в порядке?

Она чуть усмехнулась, холодно:

– В порядке. Просто я не знала, что можно использовать этот материал.

– Не думал, что ты заостришь на этом внимание. Но если хочешь, можешь осмотреть укрепления лично. Хочешь?

Конечно, хотела. Поэтому она ответила уже для всех:

– Хорошо. Но я хочу лично осмотреть северную линию укреплений, чтобы понимать, какую ставку выставить за подобную работу ремесленников и сколько человек потребуется.

– Мудрое решение, – тут же вставил старейшина, – правители, которые лично проверяют дела, подают верный пример!

– Вот и замечательно! – довольно ответила Екатерина.

Она кивнула Настьке, стоящей уже наготове, как вдруг заподозрила неладное.

Стоп, Павел что, пытается выпроводить её под предлогом?

– А как же кочевники? – снова спросила она шёпотом.

– Я разберусь, – так же тихо ответил он. – И расскажу тебе всё, что нужно знать.

Она прищурилась, уловив подтекст: «разберусь без тебя». Внутри всё протестовало. Она не хотела оставлять это дело, но уже выразила желание при всех провести осмотр.

Поэтому Катя кивнула. Уступила. На этот раз. Но она обязательно обсудит это со Смоловым лично. Иногда он слишком самоуверенно перетягивает одеяло на себя.

Павел принял её согласие и тут же махнул дружинникам на сопровождение императрицы. Екатерина ещё раз посмотрела на него, показав взглядом, что она поняла его игру, и направилась к выходу под уважительные взгляды подчинённых, которые, казалось, совершенно ничего странного не заметили.

Улица встретила их гулом. Обеденный свет заливал ряды лавок, отражаясь в мокрой брусчатке: она ещё не успела просохнуть после утреннего дождя. Город жил своей обычной жизнью: торговцы выкрикивали цены, зазывалы спорили с покупателями, где-то неподалёку играла скрипка.

– Погода сегодня прям как на праздник, – заметила Настька, подхватывая подол, чтобы не наступить в лужу. – Купцы говорят, что к нам из Лаишево везут медовуху и новый сорт пряностей.

Екатерина шла неторопливо в сопровождении нескольких крупных бойцов охраны по бокам. При виде императрицы толпа будто сама расступалась. Мужики склоняли головы, женщины приседали в лёгких реверансах. Кто-то просил благословения, кто-то пытался вручить мелкий подарок: кружевной платок, деревянную резьбу, связку сушёных трав. Катя подарков не принимала, но кивала с лёгкой улыбкой, однако сегодня внутри не чувствовала привычного тепла от этих сцен, словно наблюдала их сквозь стекло.

– Госпожа, благословите улов, – подскочил к ней рыбак с корзиной щуки.

Императрица коснулась его плеча:

– Да будет вам удача.

Они прошли ещё десяток шагов, и вдруг… тот же рыбак, с той же корзиной, с той же уродливой щукой с двумя головами, снова протянул её вперёд:

– Госпожа, благословите улов!

Екатерина остановилась, хмурясь.

– Разве я не сделала это минуту назад?

Рыбак на мгновение замер. Лицо его стало странно пустым, как у человека, пытающегося вспомнить забытую фразу, а потом он «включился» и с самым невинным видом ответил:

– Что вы, ваше высочество… – короткая пауза, – …я не посмею отвлекать вас дважды.

Её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем следовало, но она всё же коснулась его плеча ещё раз:

– Да будет вам удача.

Мужичок удовлетворённо кивнул… и шагнул в сторону. На миг Екатерине показалось, что он растворился в толпе буквально за пару секунд – так быстро, что она не успела проследить, куда он пошёл.

– Ты это видела? – тихо спросила она, едва они отошли.

– Что? – Настька моргнула.

– Рыбак… он…

– Ах да! – девушка улыбнулась. – Это ж Ерема и Тихон! Близнецы не разлей вода, даже говорят одни и те же фразы. Видать, пошутить над вами вздумали… Не серчайте только, госпожа, дурные они. В детстве обоих из люльки уронили.

Екатерина рассердилась: надо было бы распорядиться этих шутников хорошенько высечь. Но решила сегодня быть более снисходительной. К тому же мигрень снова нахлынула резкой волной.

Да не просто нахлынула, чёрт, а буквально взорвалась в голове!

Катя остановилась на углу, уткнувшись взглядом в прилавок с бочонками мёда. Мигрень пульсировала в висках отбойным молотком, и было совершенно непонятно, с чего она вдруг началась.

– Ваше высочество, – обеспокоенно спросила Настька, – с вами всё в порядке?

Она легонько прикоснулась к её плечам, и… боль начала отпускать.

– Да, просто… – пока было сложно подбирать слова. – Голова разболелась.

– Погода, наверное. Сейчас она переменчива.

Настька порылась в своей небольшой поясной сумке, которую регулярно таскала с собой, и вытащила оттуда стеклянную бутылочку с каким-то отваром:

– Вот, выпейте, это от давления. Наша придворная знахарка Гульнара приготовила.

Может, правда усталость? Вполне возможно.

Последний месяц работа над конституцией идёт полным ходом. Когда пытаешься удержать в голове весь этот свод правил и законов, мозг просто плавится…

Катя сделала глоток отвара и ей тут же полегчало.

Так быстро?

– Ваше высочество! Катерина!

Она подняла голову.

К ней шёл Илья. Крепкий мужик в кожаном фартуке, с закатанными по локоть рукавами и кувалдой за плечом. От него пахло углём и раскалённым железом, а на лице сияла широкая улыбка. Он был кузнецом и, несмотря на разницу положений, хорошим другом императорской семьи.

– Поймать вас – дело редкое, – произнёс он, подходя ближе и шутливо склонив голову. – Позвольте с вами хоть поздороваться, узнать, как дела ваши?

– Да всё хорошо, Илья.

– Куда путь держите?

– Хотела смотреть северную линию укреплений и понять, как там собираются из глины с соломой основание стены лепить.

– А чего это? Материал как материал, – пожал плечами Илья, – ежели с умом подойти. Не в чистом виде же, понятное дело. Пойдёмте вместе посмотрим, ежели вы не против.

– Не против. Твоя оценка лишней не будет.

Они пошли по направлению к северной части города, лавируя между лавками. По дороге он продолжил:

– Ежели в глину щебень добавить да просмолить всё, и солому не абы какую, а тугую, спелую, с позднего сена… стенка-то будет стоять. Лет пять минимум, а то и больше. Плюс тепло держит, а влага – это не всегда враг, если пропитку правильную дать.

– Всё равно звучит как костыль, – покачала головой Екатерина. – Для подобного нужен камень.

– Камень – штука хорошая, да только пока его довезёшь, пока поставишь – весна придёт. А так – налепили за неделю, и речные ящеры в пролом не пройдут. Глину они не жрут, а солома им в зубах мешает.

Катя остановилась и с лёгкой улыбкой посмотрела на него:

– Вы будто слово в слово повторяете за Павлом Александровичем.

– Ну, – Илья усмехнулся, почесав щёку, – это ж очевидные вещи, Катерина Маратовна. Да и Павлуха… – он тут же откашлялся. – Простите, Павел Александрович, он мужик умный. Поди, всё это уж рассчитал.

Она хотела было возразить, но они уже вышли на открытую площадку у границы острова. Перед ними тянулась старая линия укреплений: тёмные, местами обвалившиеся брёвна, подпёртые косыми балками. В нескольких местах на стыках виднелись трещины, а одна балка была перекошена так, что её подпёрли грубо обтёсанным шестом.

Илья подошёл ближе, провёл ладонью по трещине, потом спустился чуть ниже, сжал в пальцах ком земли у основания.

– Вот, смотрите, – он показал ей, – грунт здесь глинистый, вода его не так быстро размоет, как песок. Ежели мы эту глину правильно просушим, да добавим туда рубленую солому и немного щебня, стена станет как монолит.

– А долговечность? – уточнила Катя.

– В наше время, госпожа, долговечность – миф, – усмехнулся он. – Нам бы сезон пережить, а там видно будет.

В этот момент к ним подбежал стражник, запыхавшийся, он склонил голову.

– Госпожа… Совет закончен. Павел Александрович просил вас вернуться немедленно для подписания важного документа.

Екатерина бросила короткий взгляд на Илью, кивнула и, попрощавшись, направилась к дворцу.

Дворец встретил тишиной. Ни гомона слуг, ни делового шуршания писцов. Даже стража у дверей тронного зала стояла как тени, не издавая ни звука. В большом зале её ждал только Павел. Он всё так же сидел на своём месте во главе стола, только теперь наблюдал за ней с лёгкой, почти ленивой улыбкой.

– Какие документы нужно подписать? – спросила Екатерина, приближаясь.

– Никакие, – ответил он спокойно, вставая. – Я просто видел, что ты сегодня напряжена. Решил, что нам нужен небольшой… перерыв.

Он подошёл ближе. В каждом его шаге было что-то от хищника, медленно сокращающего дистанцию до добычи. Катя ощутила, как ладонь Павла скользнула по её плечу, чуть сжимая ткань платья.

– Паш… – она хотела возразить, но голос дрогнул.

Он наклонился, его дыхание коснулось её щеки, а пальцы нашли её подбородок, заставив поднять взгляд. В витражном свете его глаза казались ещё темнее, глубже, и в этих бликах он выглядел опасным и неотвратимым.

– Я же говорил, что тебе нужен отдых, – произнёс он тихо, но с такой твёрдостью, что возражать было невозможно.

Он не поцеловал её сразу. Сначала кончиками пальцев провёл по линии её шеи, медленно, будто запоминая каждое биение пульса. Затем развернулся и, не отпуская, повёл её за собой.

– Иди за мной.

Это не было приглашением. Это было мягким приказом. Только он мог позволить себе это с ней.

Коридор до его покоев тянулся, как во сне. Тяжёлые ковры глушили шаги, стены украшали тёмные картины охоты и баталий. Всё это создавало ощущение, будто они уходят в свой отдельный, закрытый мир.

Плотные шторы в спальне погружали помещение в полумрак. Только пламя из горящего камина играло на резном изголовье широкой кровати, на шёлковых подушках и тяжёлых бордовых шторах. Павел закрыл за ними дверь и повернулся к Кате.

– Ты устала, – произнёс он, приближаясь. – Я вижу это. Но есть вещи, что снимают усталость лучше отдыха.

Он обхватил её за талию, резко притянул к себе, и теперь в его взгляде уже не было ни тени мягкости, только властная, неудержимая страсть. Его руки уверенно нашли путь по изгибам её спины, сжимая, будто желая почувствовать её ближе, сильнее.

Его поцелуй был глубоким, требовательным, лишённым осторожности. Она утонула в нём, и в этот момент стало ясно: он не оставит ей шанса вырваться… да она и не хотела.

* * *

Туман висел над улицами плотным, вязким полотном. Воздух был холодным, и от каждого вдоха по коже пробегали мурашки.

Катя стояла посреди узкой, выложенной неровным камнем улицы. Дворца не было. Вместо него старые деревянные дома с покосившимися крышами, облупленные ставни, тёмные дверные проёмы. Свияжск выглядел… хотелось бы сказать, что «не так, как всегда», но именно так он и должен был выглядеть на самом деле. Катя отчётливо понимала это.

А ещё он был тихим. Слишком тихим.

Лишь глухой рокот далёких волн, бьющихся о берег, да вой ветра, протяжный и мрачный, словно он проходил через гигантскую пустую трубу.

Упрямова двинулась вперёд и свернула в проулок, где блеклые фонари раскачивались от ветра. И тогда она увидела его: тёмный силуэт, сидящий спиной к ней в позе лотоса. Капюшон скрывал голову, рядом в землю был воткнут длинный стальной посох с кучей странных механизмов на конце.

Он был странно знаком.

– Паша?.. – позвала она, делая шаг вперёд.

Силуэт не шевельнулся. Ещё шаг. Ещё. И вдруг исчез. Словно и не было.

Холод скользнул по позвоночнику. Она замерла, не понимая, куда он мог деться в этом пустом тумане.

– Что за… – начала она, но не успела закончить.

Чья-то рука резко легла ей на плечо. Лёд пробежал по венам. Она обернулась – и мир провалился.

Перед ней стоял её отец.

Хаматов.

Но не живой. Гнилой, с проваленной, вывернутой половиной лица, с чёрной дырой во лбу, из которой тянулись засохшие потёки крови. Его глаза, мутные, лишённые зрачков, смотрели прямо на неё.

Его рот дёрнулся. Жуткий голос разорвал пространство:

– Проснись…

Глава 2

Обновление

Локация: Империя Упрямовой

Екатерина открыла глаза рывком, будто ледяная рука всё ещё сжимала её плечо. Несколько мгновений она лежала неподвижно, глядя в потолок, и пыталась уловить, где заканчивается кошмар.

Первые лучи солнца проскочили сквозь витражные окна и разбились на полу спальни осколками красного, золотого и синего света. Из открытого окна доносился суетливый шум города: гулкий стук молотков, крики торговцев на главной площади, плеск воды о сваи пристани.

Ни тумана, ни пустых улиц, ни гнилого лица отца.

Она заставила себя сделать глубокий вдох, замедлить бешеный ритм сердца.

Сон. Только сон. А обдумать его причины можно позже.

Подушка рядом уже остыла: Павла не было. Екатерина машинально провела рукой по пустому месту и нахмурилась. Он всегда уходил рано, но не настолько. Обычно она хотя бы слышала его шаги.

В дверь несмело постучали.

– Госпожа, вы проснулись? – заглянула Ольга. В руках у неё был поднос с кувшином воды и стаканом.

– Входи, – кивнула Екатерина, садясь. – Где Павел?

– Его величество вышел ещё на заре, – ответила девушка, осторожно ставя поднос. – Слуга сказал, что он направился к казённым угодьям на севере. Думаю, либо на охоту, либо проверить дружину.

Екатерина тихо выдохнула.

Разумеется. Павел никогда не сидел без дела: даже рассвет для него время что-то чинить, кого-то учить или лично участвовать в тренировках.

Ольга чуть замялась и спросила:

– Баня уже готова, госпожа. Если желаете, вы можете принять её прямо сейчас.

Екатерина не раздумывала. Можно было ещё поваляться или немного прийти в себя, но ей хотелось как можно скорее отойти от кошмара и смыть с себя липкий пот нахлынувшего ужаса.

– Конечно. Сейчас самое время.

Парная встретила её густым ароматом чабреца и душицы. Тёплый пар скользил по коже, обволакивал, будто чужие осторожные руки. Екатерина опустилась в дубовую купель, и горячая вода сразу приняла её в себя, вытягивая остатки тревоги. Несколько мгновений она позволила себе просто закрыть глаза и слушать, как влага шипит на раскалённых камнях.

Тело постепенно расслаблялось, но мысли о ночном кошмаре не отпускали, цеплялись, как колючка к одежде. Она провела ладонями по плечам, смывая противный холод сна. Слуги привычно помогали: одна подливала настой трав на камни, другая мягкой льняной тканью оттирала ей спину.

Когда кожа стала розовой от жара, она поднялась. Ольга поднесла тёплое полотенце. Вскоре волосы были расчёсаны и убраны, на плечи легло платье нежного фиолетового бархата.

Ольга шагнула ближе:

– Его императорское величество просил передать: сегодня назначена встреча с кочевниками из Зеленодольска. Вчера, пока вы осматривали город, он поднял этот вопрос на совете и обсудил с их представителем детали.

Вот это интересно. Персональная встреча вне рамок общего собрания? Неужели всё настолько серьёзно.

– Павел сказал подробности обсуждения? – спросила Екатерина.

– Нет, госпожа. Сказал лишь сообщить, что прибудет Хан Тимер, их старший. Поэтому нужно хорошо подготовиться. Вам в том числе.

Катя приподняла бровь. На слух это «хан» в совокупности с «Тимер» царапнуло… Не сам статус, а скорее татарское обращение… В голове сразу сложилась цепочка, что Тимер это Тимур, а вообще это переводится как «железо» или «железный человек». Воспоминания, которые будто заучены в прошлом…

В прошлом… Что было в прошлом?

Впрочем, больше её беспокоило другое:

– Значит, решение принято без моего участия?

– Только обсуждение, госпожа. Его величество сказал, что дальше всё будет зависеть от вас обоих.

Ну спасибо тебе, Паша, за такую щедрую уступку! Позволил принять решение вместе.

Впрочем, похоже, что ситуация не из лёгких. Поэтому придётся отложить эмоции на личный разговор со Смоловым.

Екатерина подняла взгляд на зеркало. Там отражалась женщина в роскошном платье, с правильной улыбкой и спокойными глазами императрицы. Тут на миг ей показалось, что отражение опоздало: пальцы на стекле двинулись чуть позже, чем она сама пошевелила рукой.

Катя нахмурилась и медленно потянулась к поверхности…

– Государыня, – вдруг раздался за спиной мягкий голос Василисы, – пора завершать банные процедуры. Его величество вскоре возвратится, а ещё нужно готовиться к встрече с зелёнодольскими.

Екатерина отдёрнула руку, даже сама не заметив, насколько быстро.

Глубоко вдохнула, выпрямила плечи.

– Да, ты права. Заканчивай приготовления.

Ольга склонилась в поклоне и занялась делом, а Катя ещё раз взглянула на зеркало. Отражение улыбалось спокойно, как и положено императрице. Слишком спокойно.

* * *

Зал Советов сегодня казался куда холоднее и мрачнее, чем накануне. Даже золотое солнце на гербе баннера над входом, сиявшее на фоне крепости, теперь больше походило на раскалённое пятно, готовое сжечь город дотла.

Под знамёнами вдоль стен стояли дружинники. Все – в полной боевой готовности. По приказу Смолова им выдали не привычные арбалеты, а огнестрел: автоматы, обрезы, ружья. Несмотря на дефицит порохового боезапаса, сегодня экономить было нельзя.

Екатерина и Павел сидели во главе длинного стола в ожидании. По их сторону собрались собралось несколько воевод и советники, лица которых сейчас демонстрировали напряжение.

Разведка доложила, что кочевники активно вооружаются и готовят технику к какому-то серьёзному делу. Учитывая, что никаких серьёзных дел за последние два года у них не было из-за установившейся власти в регионе, это означало только одно: эта власть им активно мешает.

Власть в виде императорской семьи.

Из мыслей выбил приближающийся издалека рокот.

Сначала глухой, затем всё громче и ближе: сотня двигателей слились в единый ревущий хор. Мотоциклы. Тяжёлые, прожорливые, яростные. Екатерина вдруг уловила в этом хаосе знакомые оттенки: густое «потато-потато» харлеев, звонкое рычание десятка хонд с полтора-двухлитровыми движками – явно разведка и сопровождение.

Катя поймала себя на мысли, что как-то слишком хорошо разбирается в мотоциклах.

Но откуда?

Вскоре двери распахнулись, и кочевники вошли дерзко, с наглой уверенностью людей, привыкших брать чужое и считать это своим. Они ввалились в зал, словно к себе домой, не удосужившись ни поклониться, ни замедлить шаг. Сразу заняли пространство, кто-то даже уселся на край стола, как хулиган, что заявился в чужую квартиру и поставил ноги на хозяйский табурет.

Императорская знать оставалась невозмутима. Охрана не дрогнула.

Провокация осталась незамеченной.

Екатерина, словно невзначай, повела взглядом по залу, отмечая каждого: тяжёлые сапоги, пыльные кожаные куртки с нашитыми железными пряжками, на плечах звериные меха. За спинами укороченные карабины, у поясов ножи с костяными рукоятями. Один держал на ремне шлем от мотоцикла, весь в ржавых царапинах, словно в боевых отметинах.

Что-то в этих образах снова откликнулось в её сознании. Что-то до боли знакомое. Но это совершенно никак не связано с данным отрядом кочевников.

И вот прямо к столу вышел Хан Тимер. Широкоплечий, бородатый. Его тёмные глаза светились насмешкой, будто он один знал, чем закончится этот разговор. Он сел, не спрашивая разрешения, и положил ладонь с тяжёлым перстнем прямо на стол, словно пометил территорию.

– Ну что, император, императрица, – протянул он, растягивая слова, будто пробуя их на вкус. – Давно пора было провести совместную встречу. Слишком много пыли поднялось вокруг ваших земель.

– Всё верно, вокруг наших земель, – жёстко поправил Павел, голосом, в котором не было ни капли уступки. – Давайте сразу к делу. Без прелюдий.

Тимер ухмыльнулся, обнажив зубы:

– Без прелюдий так без прелюдий. Ваши крестьяне заняли землю у Нижних Вязовых. Распахали её под хлеб. Сделали без спроса, даже не предупредив нас. А ведь это наши зимние пастбища. Скажи мне, мудрый правитель, – слово прозвучало с насмешкой, – разве так делается дипломатия?

Его люди дружно кивнули, подтверждая каждое слово.

Павел скрестил руки на груди:

– У вас достаточно летних угодий на вашем берегу. Там скот может держаться круглый год. У нас же мало чистой земли, чтобы прокормить город, а людей становится всё больше. Что вы предлагаете, оставить народ без хлеба?

– А нам что, сдохнуть с голоду? – резко вставил молодой кочевник с выбитым зубом. – Мы ж не псы ваши, чтоб кости подбирать!

Тимер остановил его жестом и снова посмотрел на Павла:

– Никто не говорит, что Свияжск должен голодать. Но нельзя просто так занимать наши земли. Если бы вы пришли к нам раньше, мы бы договорились. Поделили бы. Оставили себе участок под табуны, а вам пашни.

– Если пустить табуны у пашен, через год не будет ни хлеба, ни скота, – отрезал Павел.

Тимер улыбнулся шире, голос стал почти ласковым:

– Хватит этого имперского притворства. Мы прекрасно понимаем, зачем вы всё это затеяли.

– Правда? – Павел прищурился. – Хотелось бы услышать.

– Вы хотите, чтобы нас тут не было. Чтобы река разделила нас, как навозных мух от котлет. А ведь эта земля – наша. И была нашей задолго до того, как вы заявились в Свияжск и построили тут «прекрасную империю будущего».

Екатерина наклонилась вперёд, стараясь держать голос мягким, но уверенным:

– Хан Тимер, никто не спорит, что эти земли были вашими. Возможно, мы погорячились и стоило раньше провести встречу вроде этой, чтобы всё обсудить, прежде чем пускать пахарей. От лица Свияжской Империи приносим извинения за данное неудобство. Но для Свияжска земля это жизнь. Мы заняли её не из жадности, а потому что иначе погибнем. – Она выдержала паузу и встретила его взгляд. – У нас только один путь: относиться с уважением друг к другу.

Тимер чуть прищурился:

– Уважение… Хорошо сказано. Но уважение должно быть взаимным. Вы требуете уважения, но сами его не даёте. Хрен с ними, с полями… Но даже ваши купцы, императрица, не уважают наши отряды. Хлеб ломят втрое дороже, за железо дерут такие цены, что доехать до Казани дешевле, там-то правители поскромнее.

В зале повисло тяжёлое молчание. Каждый из свияжских знал, что это ложь, и знал, как кочевники «ведут торговлю».

Павел сжал кулак на столе:

– Твои люди не раз брали товар и не возвращали обещанного. Хочешь честной торговли – плати честно.

Екатерина сжала зубы.

Смолов, чёрт бы тебя подрал, зачем? Контакт ведь был почти налажен.

Молодой кочевник, тот же самый, дерзкий, ухмыльнулся:

– В жопу вашу честность! Кто сильнее, тот и прав.

– Вот именно, – резко сказал Павел. – Поэтому эти поля теперь наши. Хотите сопротивляться – попробуйте. Но как долго вы протянете?

В камине сухо треснула ветка. Послышалось лёгкое лязганье металла: люди с обеих сторон едва заметно приготовились к боевому решению конфликта.