Инструкция к полному хаосу. Пять подруг. Пять кризисов. Одна история, которую вы не забудете

Индира НеГанди

Инструкция к полному хаосу. Пять подруг. Пять кризисов. Одна история, которую вы не забудете

Глава 1: Проклятие Чайника и Записка Обиженки

– Он забрал чайник, пылесос и инструменты, – голос Камилы в трубке звучал не хрипло, как я сначала подумала, а плоско.

В нём не было ни горечи, ни обиды. Только оглушительное, сюрреалистическое недоумение. Будто она перечисляла вещи, украденные из соседского сарая, а не из собственного дома, где ещё вчера жила с мужем.

– Какие инструменты? – вырвалось у меня.

Какие еще инструменты могли быть у Камилы с мужем? И какая мне разница, какие именно инструменты? На самом деле, я задала этот вопрос, чтоб самой понять, как реагировать на действия на ее охреневшего и вышедшего из ума мужа.

– Хорошие, Карина, – Камила вздохнула, и я почти слышала, как она пожимает плечами. – Но тебя же не фирма и назначение инструментов интересует?

Тянуть время с реакцией не было смысла. Камила меня раскусила. Моё молчание – это не просто незнание, что сказать, это попытка переварить неперевариваемое.

– Я просто… Камила, я потеряла дар речи! Рассказы про то, как при разводе делили пачку макарон, я всегда считала городской легендой. Вымыслом. Но, видимо, я недооценивала бездны человеческой мерзости. Десять лет он прожил в ТВОЕЙ квартире, а потом, дождавшись, пока ты уедешь в командировку, как крыса, стащил всё, что когда-то сюда принёс, и сбежал! Как вор! Как это комментировать?!

– Нууу, тут много вариантов напрашиваются на его характеристику, – чуть слышно хихикнула Камила.

– То, что он говна кусок, неблагодарная тварь и дерьмо собачье – это даже говорить скучно! – мой голос срывался на визг. – Но почему он так поступил?!

– Какая-то монокальная характеристика у тебя вышла, – задумчиво пробормотала Камила.

– Камила…

– Да, – она запнулась. – Я…

– Милая, ты не обязана держать себя в руках. Сейчас именно тот момент, когда себя «держать» уж точно не стоит. Это ужасно.

В трубке раздался прерывистый вздох, а затем горький, надрывный вой, переходящий в рыдания. Камила уже не в силах была ничего выговорить. Сдерживаемая плотина эмоций прорвалась.

– Я еду к тебе, Камила! Жди!

– Но тебе же завтра с утра на работуууу, – тихо завыла Камила, прерывая рыдания, её голос был мокрым от слёз.

– Работы у меня будет много, а Камилла у меня всего одна. Жди! – мой тон не терпел возражений.

На часах было 22:37. Но ничто не могло меня остановить, если моя подруга в беде. Даже голодный муж, встречающий меня в дверях, не стал преградой.

– С тобой всё в порядке, Карина? Вообще-то ночь, – мой рыцарь печального образа, вечно голодный Максим, стоял в проёме, его сонные глаза взывали к милосердию. – Я, твой дорогой муж, вернулся, голодный. А ты?

– А я бегу к Камиле! Её муж бросил!

– Окееееей, – услышала я в спину понимающее, но бесконечно грустное одобрение. Оглянувшись, я увидела провожающие меня глаза Максима, полные понимания… и голода. Он всё понимал. Даже когда его желудок предательски урчал.

Тридцать восемь минут езды на такси отделяли меня от северного царства Камилы, что у метро Динамо. В этот час, слава богу, пробки в Москве уже рассосались, и я неслась сквозь неоновые огни столицы, как на пожар.

Встретила она меня с тряпкой в руках и высоко завязанной дулей на макушке. Из этой «дули» торчали колосья коротких волос, словно показывая дерзкий "fuck" всему произошедшему и конкретно одному человеку.

– Четверг, одиннадцать часов ночи, самое время для уборки? – вместо приветствия выпалила я, крепко обнимая свою трудящуюся подругу.

– Он убрался, я следом прибираюсь, – нервно хихикнула Камила, бросила тряпку на пол и поплелась на кухню.

Я пошла следом.

– Я прихожу, а дома никого нет. Ни его, ни чайника, – Камила указала на пустое место на столешнице.

– Чайник был важным объектом ваших отношений? – я попыталась шутить, но вышло неуклюже.

– С чего бы вдруг? – она непонимающе приподняла брови.

– Ну, он его не смог оставить, так и ты о нём говоришь, как минимум, о домашнем любимце…

– Мне чай не в чем заваривать. Видишь, – она кивнула в сторону плиты, где в кастрюле уже булькала вода, – приходится в кастрюле кипятить. Как же о чайнике забыть?

Я понимающе кивнула. Камила же широко раскрыла глаза и тряхнула головой, её жест красноречиво говорил: «Как можно в такой ситуации цепляться к мелочам?!» Согласна. Глупость сморозила.

– Ну так вот. Я сперва подумала, что ограбили. Этот ублюдок на звонки не отвечал, – Камила взяла горячую кастрюлю. – Я подумала, что его убили и закопали в лесу.

– Это было бы идеально, – не удержалась я от комментария.

Весьма плоского и несмешного, я знала. Но мне нужно было сиюминутно выразить своё глубокое презрение к этому недостойному человеку, к мужу моей драгоценной подруги. Которого, как я выяснила пятьдесят минут назад, люто ненавидела с момента нашей первой встречи. И, оказывается, всегда считала его мразью. Просто осознала это всё ровно пятьдесят минут назад.

– Согласна, – серьёзно кивнула Камила, и «fuck» на её дуле тоже «закивал». – Я даже начала оплакивать Колю. И вот плачу я по нему, плачу, и нахожу внезапно записку на комоде в спальне.

Она из кармана вынула сложенную вчетверо записку и положила мне на стол, а сама продолжила заваривать чай.

Удивительно, но чай она заваривала с нескрываемым удовольствием. Ритуал чаепития для Камилы был священен. Она достала новенький сервиз из верхней полки, потянулась за баночкой с гвоздикой, потом за какой-то травяной сбор. Любовь к чаю не покинула её даже в такой стрессовой ситуации.

На листе А4, размашистым, почти «взлетающим» почерком было написано несколько строк.

«Я подаю на развод. Я устал быть твоим слугой и исполнять твои желания. Вся наша жизнь выстраивалась под твои хотелки. Я жил в постоянном унижении и терпел твои оскорбления. Теперь я хочу пожить свободно. Я подаю на развод».

– Да у него даже почерк отвратный. Бабский такой, ноющий! – прошипела я, оторвавшись от записки. – Что, мать его, он несёт?!

– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами Камила. – Видимо, его кто-то унижал последние несколько лет. И он подумал, что это я.

– Может, его действительно закопали воры в лесу, а прежде заставили написать эту записку, чтобы запутать следы? – я цеплялась за любую версию, которая объясняла бы это безумие. Я действительно хотела в это верить.

– Исключено, – Камила отхлебнула чаю. – Он подал заявление о разводе через Госуслуги.

– Может, тоже воры? – я не сдавалась.

Я никак не могла представить, даже подключив всё своё воображение, как Камила могла унижать Николая. Она была слишком самодостаточна для этого.

– Карина, знаешь, а я рада, – внезапно сев рядом на стуле, призналась Камила, и в её глазах мелькнула озорная искра.

– Уверена? – я всё ещё пыталась представить её, матерящую Николая, и не могла.

– Да. Вот жили мы с ним десять лет вместе. И что?!

– И что?

– И ушёл он.

– И?

– А я ведь, кроме потери чайника, никакой другой потери не ощутила.

Камила улыбнулась, и я вдруг поняла, что эта улыбка – самая искренняя за долгое время.

На работу я на следующий день, конечно, не вышла. Как я и ожидала. Да, Камила действительно не сильно горевала. Но мне и не нужны были сильно критичные причины, чтобы пропустить работу.

– Плохо себя чувствую, – прохрипела я фальшивым голосом в трубку.

– Опять? – недоверчиво спросил Евгений Арсеньевич, мой начальник, который, кажется, уже привык к моим внезапным недомоганиям.

– Опять, – наигранно взгрустнула я.

– Ты иск-то дописала?

– У вас на почте.

– Тогда поправляйся, – неискренне пожелал он мне и положил трубку.

Дай Боже Евгению Арсеньевичу крепкого здоровья. Ведь ему приходится работать за нас двоих. Иногда мне казалось, что он давно догадывался о моей симуляции, но ленился что-то предпринимать.

– Не стоило из-за меня пропускать работу, – заметила Камила, уходя на кухню.

– Так я не из-за тебя, – честно призналась я и последовала за ней и потянулась за кусочком сыра.

– Ты всё пытаешься уйти?

– Я всё пытаюсь, – подтвердила я, отправляя сыр в рот.

Закипела кастрюля, издавая свой булькающий звук – единственное напоминание о том, что когда-то в этом доме был Николай. А вот и чай подоспел. Камила уже успела приготовить нам омлет и разложила его на тарелках.

– Ты никому больше не сказала? – спросила я.

– Как никому? – встрепенулась Камила, её глаза округлились. – Я написала маме, Асе, Кристине и Тоне. Все в курсе. И ждут подробностей. Кроме мамы, естественно. Она со своим новым четвёртым мужем собирается завтра в Германию, в Мюнхен, на выставку светодиодных скульптур. Не спрашивай у меня, что это такое! Я сама без понятия!

Она опередила меня и оставила с открытым ртом. Который мне пришлось закрыть, с чувством неудовлетворённого любопытства.

– Она написала мне: «Пусть идёт в жопу». Ну, учитывая её собственный опыт, у меня жизнь только начинается, – Камила отхлебнула чаю. – А девочки пытались посочувствовать, конечно. Очень фальшиво, но пытались.

– Сегодня будем мстить Коле грязнословием?

– Конечно! Когда ещё выпадет такой шанс?! – возмутилась Камила с забитым омлетом ртом, её глаза хитро блестели.

– И даже Ася придёт?! Куда она денет троих детей?!

Ася была единственной из нас троих, кто стал матерью, да к тому же многодетной. И её мы видели реже всего. Когда она вышла замуж раньше нас всех, мы все ей завидовали. Теперь не очень. Она так и не вышла на работу, проработав лишь год после окончания университета. И теперь она «наслаждалась» третьим декретом.

– Может, оставит мужу? – Камила пожала плечами.

– Так у него нет времени. Он вечно работает, чтобы заработать на троих детей!

– Не задавай мне таких сложных вопросов, – отмахнулась Камила.

– Он писал? – спросила я, и тут же мой телефон завибрировал.

Пришло сообщение от Максима:

«Ты жива? Уже на работе?»

Я быстро напечатала ответ:

«В здравии для тебя. Для начальства чуть жива».

Почти мгновенно пришёл новый текст:

«Не мучайся ты так. Увольняйся».

Максим знал про моё неуважительное отношение к своей трудовой деятельности. И давно уже говорил, что мне нужно менять либо отношение к работе, либо саму работу. – Нет, – Камила ответила на мой вопрос о Николае. Немного помолчав, она добавила, решительно поставив чашку на стол: – Вот куплю новый чайник с пылесосом и вообще не вспомню, что был в моей жизни обиженка-муж Николай.

И я в этом не сомневалась. Уверенную в себе, высокую смуглую красотку Камиллу не сможет сломать такой эпизод в ее жизни. Тем более она дочь своей мамы. Женщины, которая после каждого развода становилась и моложе, и богаче.

Глава 2: Дети, Кризисы и Странный Кавалер

– Может, он детей хотел? – Ася, самая правильная среди нас, пыталась выстроить стройную логическую цепочку, пытаясь понять причины ухода Николая.

Самая правильная среди нас. С правильными чертами лица, с правильной осанкой и с правильной системой жизнеориентиров. Она училась на отлично, вышла замуж на пятом курсе на зависть всем нам и родила своего первого ребенка в 23 года, тоже на зависть всем нам. Но после первого ребенка мы перестали ей завидовать. Впрочем как и видеть ее. Все телефонные звонки с ней сопровождались диким воплем ее детей, который, казалось, мог пробить стены. По нашим общим впечатлениям, жизнь у неё не отличалась разнообразием. И, честно говоря, мы были ей благодарны за то, что она смогла нам наглядно показать: "правильно" – не всегда синоним "счастливо".

– Думаешь, он стеснялся мне об этом сказать? – с насмешливым прищуром взглянула Камила на Асю, её голос звучал чуть ехидно.

Ася лишь пожала плечами, не в силах опровергнуть очевидное.

– Да какая разница, зачем ушёл! – Кристина, взмахнула рукой, приводя в движение свою объёмную шевелюру светло-русого цвета. – Главное, он вовремя ушёл! – она загадочно подмигнула. – Тебе тридцать, Камила! Жизнь только начинается!

– Не думала, что меня будут успокаивать моим тридцатилетним возрастом, – огрызнулась Камила, грустно ковыряя вилкой салат.

– Камон, бэби! – Кристина, как всегда, была на своей волне. – У тебя есть квартира, машина, прекрасная работа и богатая мама. В этом уравнении неудачник Коля был изначально лишний.

– Что ж ты так его? – Тоня, вступилась за Николая. – Может, у него кризис какой?

– Так мы собрались его обсирать или его травмы прорабатывать?! Я вас не пойму! – бурно возмутилась Кристина, её глаза горели юношеским задором.

– Так его! – не удержалась я, стукнув кулаком по столу, и тут же почувствовала, как зал кафе обратил на нас внимание.

– Он и зарабатывал меньше тебя. И жил у тебя на квартире. Никаких плюсов! – воодушевлённо принялась за дело Кристина, как будто вела протокол.

– И детей не мог сделать, – почему-то добавила Ася, её взгляд был прикован к детям за соседним столиком, словно она искала там ответ на все вопросы бытия. У неё всё исчислялось в "детских" единицах.

– Правда, что ли? – удивилась Тоня, отрываясь от своего стакана воды.

– На самом деле, он детей не хотел. Он хотел заработать на своё жильё и лишь потом… – Камила не закончила фразу, её взгляд стал отстранённым.

– Но потом что-то пошло не так? – недовольно добавила я, чувствуя, как нарастает внутри какая-то непонятная горечь.

Камила отстранённо пожала плечами. Вроде бы ей и не больно. И не так уж она по нему страдает. Но всё же страдает? Я смотрела на неё и понимала: любое расставание – это потеря. Потеря человека, части жизни, прожитого с ним, потеря времени и, самое обидное, потеря доверия. И самое главное – потеря доверия к себе. Ведь ты сама выбирала "того самого человека", с которым готова была умереть в один день. А он отказывается даже "желания исполнять". Тьфу ты!

– Ты не хочешь записаться на мои курсы? – предложила Тоня, сверкнув белизной своих виниров. Тоня была "отполированной" леди: платиновая блондинка с идеальной фигурой и тонким станом. Закончив экономический факультет, она ни дня не проработала по профессии, потому что "всё это было грустно и мало платят". В итоге она ушла в блог, рассказывая миру о том, как "грустно" и "мало платят" в традиционных профессиях. Она выражала крайнее непонимание, почему вообще остались вузы и "на кой чёрт" нужны экономисты и все эти "бла-бла"-профессии. Про фундаментальную экономику и необходимость поддержания предпринимательской деятельности в стране и в мире ей никто не рассказывал. Ибо зачем? Это же так… "грустно". Увлекшись блогингом, очень часто увлекаются "самосовершенствованием", после чего спешат поделиться своим "личным" опытом (хотя все мы знаем, что ни фига он не личный, а чаще всего краткий пересказ прочитанной книги про самореализацию). Вот и Тоня взялась раскрывать в каждой женщине "зарытый потенциал", "потерянный дар", "островок сокровищ" и "любовь к себе". Не знаю, насколько это весело, но уж точно не "мало платят".

– Нет, – не раздумывая, ответила Камила.

И, немного поколебавшись, осторожно спросила:

– А у тебя уже есть курсы для разведенных дам?

– Да нет! Я же ещё не развелась, – кокетливо отмахнулась Тоня, её виниры ослепительно сверкнули. – Но мне кажется, тебе не хватает любви к себе. Ты только подумай…

– Стоп, Тоня! Стопэээ, – Камила выставила "ограду" ладонями. – Я не готова к такому глубокому самокопанию.

– Ха-ха! Все мои клиенты…

– Тонь, ну не надо сейчас рекламы.

– Ок! Не реклама. Совет!

– Давай другими советами закидай, пожалуйста, – заныла Камила, её голос звучал почти жалобно.

Тоня призадумалась. Закрыла глаза. Я сначала подумала, что она обиделась на нашу недооценку её коучинговых способностей. Но потом она открыла глаза, медленно нас всех оглядела и остановила свой взгляд на мне.

– А тебе не нужны советы, Камила, – её голос звучал мягко, но уверенно. – У тебя настолько всё прекрасно, что я бы сама у тебя подучилась.

«Да! Вот так!» – пронеслось у меня в голове. «Именно это я и думала, когда, бросая голодного Максима в ночь, побежала к Камиле её успокаивать. Ей не нужна была моя помощь, не нужно было моё плечо, чтобы поплакать. Это нужно было мне. Посмотреть в очередной раз на сильного человека, как он справляется с очередной нестандартной ситуацией. Именно так Камилла называла любую проблему, любое происшествие – «нестандартная ситуация».

Мы просидели в кафе до полуночи, словно приклеенные к своим креслам, обсуждая почти всё. И мою работу, конечно (будь она неладна!), которой я недовольна и которую «сменяю» уже третий год подряд. И очередного ухажёра Кристины. Вообще, у Кристины было два вида ухажёров: богатый и очень богатый. Эффектная внешность и длинные ноги позволяли ей выбирать, менять и даже совмещать кавалеров с завидной частотой. На сегодня у неё был ухажёр из категории «очень богат». Кристина, работая в автосалоне по продаже люксовых машин, иногда встречала таких на выставках.

– Но меня что-то смущает… – задумчиво посмотрела она в окно, словно там, за стеклом, скрывался ответ на её внутреннюю дилемму.

– Он страшный? – спросила я, ожидая худшего.

– Нет, он симпатичен, и даже красив.

– Эм… Он старый? – предположила Тоня, её голос был полон надежды на простую разгадку.

– Нет, ему тридцать пять. Считаю, что идеальный возраст. Гляньте.

Кристина нам тут же на смартфоне показала приятной внешности шатена, с тонкими чертами лица и большими карими глазами.

Мы одобрительно закивали.

– Тогда что? – хором задались мы вопросом, не понимая, в чём подвох.

Она всё так же задумчиво пожала плечами, словно сама не могла ухватить суть.

– Жадный? – усмехнулась Камила.

– Не показалось так. Но странный… Он сексуален, – призналась Кристина, её голос стал тише, но в нём появилась нотка роковой тайны. – В том-то и дело. Он вроде сам меня увидел в ресторане, сам предложил встретиться, но дальше у нас не ладиться. Зовет на встречу, а потом убегает. И он постоянно странно оглядывается по сторонам. Будто за ним следят.

– Я всё поняла, он голубой шизофреник! – внезапно крикнула я, чувствуя, что истина где-то рядом.

– А зачем ему со мной встречаться?! – удивилась Кристина.

– Для мамы! – подхватила Камила, и тут же добавила, – Значит так, если потянет тебя знакомить с мамой, значит, он голубой, – уточнила Ася, и в её голосе прозвучала железобетонная уверенность.

– Какая-то странная параллель, Ася, тебе не кажется? – я попыталась воззвать к логике.

Обсудив нового кавалера Кристины ещё немного, мы единогласно решили, что за ним ещё нужно понаблюдать. То ли голубой, то ли маньяк-извращенец. Обычно наше женское чутье нас не подводило. Так что точно одно из двух.

– Даже не знаю, что из этого двух меня меньше пугает? – пробормотала Кристина, её лицо было полно сомнений.

– Ну, голубой ещё не так плохо, – со знанием дела сказала Камила, явно имея за плечами какой-то опыт.

Кристина вопросительно на неё посмотрела.

– Ну, станешь ему удобным прикрытием, нарожаешь детей, и будешь жить прекрасной жизнью, – Тоня пожала плечами, будто предлагала самый простой выход.

– Детям нужен нормальный отец, а не педик! – рявкнула Ася, её материнский инстинкт взял верх.

– С чего ты взяла, что он ненормальным будет отцом? – в спор вмешалась Камила, её голос звучал как никогда уверенно. – Вот порой живёшь с мужем, думаешь, нормальный, и в один вечер узнаёшь, что он не мужик, а настоящий пидорас!

– Соглашусь, – захохотала Тоня, её смех был заразительным.

Обсудили трёх детей Аси, их успехи и неудачи самой Аси, расширение тренингов Тони, и, наконец, вынесли Николаю смертный приговор. На этом мы разошлись по домам, каждая со своими мыслями и своими неразгаданными тайнами.

Глава 3: Идеальный Муж и Потерянная Я

Домой я пришла после полуночи. Не пьяная, но ощущающая приятную усталость и лёгкое счастье. Максим, как всегда, не спал.

– Вы прокляли его всем ведьминым составом? – устало спросил он, попивая чай, его глаза смотрели с доброй усмешкой.

– Да. Заклятие начнет действовать с завтрашнего дня, – серьёзно поддакнула я.

Всегда всё понимающий Максим. Порой мне казалось, что он не настоящий, а голограмма, созданная по моим «эскизам». Большие карие, тёплые глаза, аккуратный нос, губы слегка пухлые, но не такие, каким девушки завидуют. Длинные, но не подкрученные, ресницы. И самое главное – добрый до умопомрачения. И добрый именно ко мне. И понимающий. Ему не обязательно было что-то говорить, чтобы он понял. Он понимал без слов.

Вот вроде бы и описала я идеального мужа, но чего-то мне не хватает. В народе в таких случаях говорят: «Корову ей, а лучше двух!» Но я не уверена, что крупный рогатый скот мне помог бы.

Не успела я рядом с ним сесть, как он притянул меня за плечо к себе и обнял. Крепко, но нежно, поцеловав в макушку. Его руки словно созданы для того, чтобы обнимать.

– Всё у нас будет, – тихо проговорил Максим, и его голос, как всегда, был полон такой незыблемой уверенности, что на секунду я почти поверила.

У тебя всё хорошо, Максим, а со мной что-то неладное творится в последнее время. Прожив семь лет с мужем, я потерялась. То ли в жизни, то ли в отношениях, то ли в чём-то ещё… Мама мне говорила, что это всё потому, что у нас нет детей. Но моё внутреннее чутьё с этим в корне не соглашалось. И всё же, забеременеть я пыталась. Видимо, не от всей души хотелось.

– У меня опять отрицательный, – в очередной раз я выдала расстроенному Максиму. Мой голос дрожал, готовый сорваться на рыдания.

– Не расстраивайся, – в очередной раз говорил он мне, его слова звучали как заученная, но всё равно такая нужная мантра.

– Не могу! Я себя уже ненавижу! – я еле сдерживала подступающие рыдания, но это было бесполезно. Слёзы текли по щекам, горячие и горькие. И ведь ненависть была связана не только с фактом отсутствия ребёнка. Я просто начинала легонько ненавидеть и себя, и его. За его безграничное терпение, за моё бессилие, за эту замкнутую петлю ожиданий.

Глава 4: Инсайды Столовой и Ядовитая Лягушка

– Выздоровела? – ухмыльнулся Евгений Арсеньевич, проходя мимо моего стола и направляясь в свой кабинет. В его голосе сквозила лёгкая, но совершенно беззлобная ирония.

– Как видите, – я постаралась изобразить на лице маску невинной овечки. – Совесть и долг не дали мне долго болеть.

– Ах, да, – устало промычал Женька (как мы называли его между собой девочками, когда он не слышал) и захлопнул дверью.

В рабочей почте тут же увидела его письмо, с моим иском и кучей его правок. Да, прекрасно помню, что писала тот иск на отвали. Где-то в глубине души даже хотелось, чтобы он разъярённый вышел с моим творением, разорвал его прямо перед моим лицом и крикнул: «Уволена!» Мой иск этого заслуживал. Он был создан для этого. Но не Евгений Арсеньевич. Тонкий, чуткий человек, в очках с толстой линзой и с очень грустным выражением лица. Он был всегда добр, никогда не кричал и всегда умел деликатно указать на ошибки.

Чем, собственно, и разбаловал нас донельзя. Ведь человечество, в большинстве своём, наглое «дите», которому всегда требуется установка рамок. А там, где нет рамок, совесть начинает работать намного гибче, чем обычно.

«Я всё исправлю», – только и пришло мне в голову, что ответить.

Тут же прилетел новый ответ: «Я всё исправил и отправил в суд. У тебя для сохранения оригинального иска».

Вот уж ты бесишь со своей добротой, Женька! Нет бы написать: «Куда ж ты денешься, курица! Зарплату-то получаешь!». Он мне пишет: «Я всё сделал, пока ты прогуливала работу». Да, он знал, что я просто так прогуляла работу, а не умирала от лихорадки.

Ну что же. Сейчас он мне сделал даже больнее, чем если бы отчитал.

Как там говорилось: «За что ты меня ненавидишь, я ведь тебе ещё не успел сделать ничего хорошего?» Кем говорилось, не помню.

Так вот, теперь у меня выбор: разозлиться на него (неважно за что, причину найду) или начать себя ругать за бессовестность.

Тут же совесть завыла, как голодная волчица: «Карина! Ну ты уже совсем…» Ладно-ладно, не буду.

Займусь делом, пойду попью кофе.

И Лиза не откажет в компании. И Лиза, которую я поманила кивком головы, проходя мимо её кабинета, не подвела, не отказала. Она тут же сорвалась со своего места, едва я появилась в дверях.

– Нам два американо, – я кивнула баристе.

– Правильно, – со знанием дела похвалил нас бариста, одобрительно кивнув золотистой головой. Кирилл, наш офисный гуру кофейных напитков, всегда был на своей волне. – Сколько раз говорил, что эта бурда с молоком плохо усваивается. Только чистый кофе. Вам лимончика, девочки?