Проклятие Бессмертных: Король Всего (Книга 5)

Он медленно водил рукой по моим чертам, следя за линиями татуировок. Это было завораживающе, и я хотела позволить ему обнять себя. Прижаться к нему и умолять никогда не отпускать.

Неужели это не лучше? Если он больше не безумен?

Он переместил руку к моему затылку, придерживая мою голову, и склонился, чтобы поцеловать меня. Я почувствовала, как мои веки сами собой смыкаются, и позволила этому случиться. Это был медленный поцелуй, и он перехватывал дыхание ничуть не меньше, чем раньше. В этом объятии была огромная сила. Невероятный контроль. Мне хотелось сдаться ему, подчиниться.

Это кажется правильным. Так и должно быть.

Раньше, когда Самир целовал меня, он казался умирающим от голода человеком перед пиршеством. Он был эмоционален, выразителен и не скрывал испытываемого наслаждения. Я чувствовала себя и объектом поклонения, и его добычей – всё в одном объятии.

Сейчас же я чувствовала себя игрушкой в его руках. Что я всецело в его власти. Что он может делать со мной всё, что пожелает. Это был поцелуй мужчины, который забирает то, что ему причитается, заманивая меня шаг за шагом, частичку за частичкой, в свою темноту. Но в этом была и безопасность. Он был терпелив, осторожен, но столь же неумолим. Этот мужчина управлял миром. Он мог защитить меня. Он мог стать моей крепостью.

Он и впрямь теперь Король Всего.

Наконец, его металлическая рука обвилась вокруг моей спины и прижала меня к нему вплотную. Поцелуй стал глубже, требовательнее. Его язык скользнул между моих губ, чтобы заявить свои права на меня. Это было его право, и мне даже в голову не пришло сопротивляться.

Остановить его было невозможно. Что важнее – я не хотела этого. Удовольствие пронзило меня током, словно по моему телу пробежала электрическая волна. Каждая клеточка горела от его прикосновения. Мысль отстраниться была самой дальней в моей голове, пока я позволяла себе утонуть в нём, скользя ладонями по его обнажённой груди. Под моими руками он был таким тёплым. Это было так знакомо. Так по-нашему. Это было блаженство.

Он – всё, что у меня когда-либо будет, и всё, что мне будет нужно. Он любит меня. Он мой Король. Я должна преклонить перед ним колени.

Эта последняя мысль, внезапно возникшая в голове, встряхнула меня. Я бы никогда – никогда – не подумала ничего подобного. Она разбила охвативший меня транс, словно хрустальный бокал о бетон. Я даже не осознала, что попала в ловушку, пока она почти не захлопнулась. Я заметила это лишь потому, что он перестарался. Слишком увлёкся. Слишком сильно надавил. Я оттолкнула его от себя, отступая в ужасе от того, что позволила ему сделать.

– Чёрт тебя побери, – выкрикнула я. Я дрожала, трясясь от того, что он сотворил. Это было похоже на прыжок из бани в ледяное озеро в одно мгновение. – Что это, чёрт возьми, было? Гипноз?

Гнев поднялся, вытесняя шок. Как он смеет! Как он смеет лезть мне в голову!

– Серьёзно, мудак? Ты докатился до этого? Пошёл ты!

Он тихо рассмеялся и пожал плечами, словно говоря: «Все средства хороши». Мне приходилось строить догадки, потому что он по-прежнему не произносил ни слова. Просто смотрел на меня с ледяной, хищной усмешкой, принадлежавшей мужчине, в десять раз старше того, кого я знала. В сто раз более опасному.

Я тряхнула головой, пытаясь стряхнуть остатки тумана, что был наваждением, накинутым им на меня. Он пытался представить себя безопасной гаванью в бушующем шторме, маяком, что зовёт меня домой. И, возможно, он был прав, но это чувствовалось неправильно. Это было слишком легко, слишком просто.

– Самир. Пожалуйста, ты пугаешь меня, – я попыталась говорить, как можно твёрже. – Прекрати.

Он цыкнул и снова сократил дистанцию. Когда я отступила, он с рычанием потерял терпение. Его рука молниеносно схватила моё запястье, он дёрнул меня к себе, а металлическая ладонь вцепилась в волосы, заламывая голову, чтобы я смотрела на него. Захваченную руку он согнул и завёл за мою спину, снова прижав меня к себе. Я была полностью обездвижена.

Свободной рукой я стала бить его по обнажённой груди, но без толку. Он лишь смотрел на меня с тем же знающим и самодовольным выражением. Все мои попытки вырваться были бесполезны, но я всё равно пыталась. Он терпеливо ждал, пока я устану. Это было неизбежно. Наконец, я с раздражённым вздохом сдалась и прекратила попытки оттолкнуть его. Он был не только сильнее – этим сном управлял он.

Он насмешливо приподнял бровь, молча спрашивая, закончила ли я.

Его продолжающееся молчание вызвало во мне такую ярость, что мне захотелось дать ему пощёчину.

– Самир! Почему ты со мной не разговариваешь?

Всё так же он смотрел на меня сверху вниз с той ледяной, надменной улыбкой, что говорила о мужчине, старше самых древних гор. Не говоря ни слова, лишь вглядываясь в меня, его взгляд скользил по строкам письмён на моём лице, словно он видел их впервые. Он словно заворожённо рассматривал их, склонив голову, будто мог… прочесть их.

Но это было невозможно.

– Самир!

Никакой реакции. Он продолжал «читать» письмена на моём лице.

– Эй, мудак!

Я попыталась вернуть его внимание. Глаза-разлитые чернила метнулись обратно к моим.

– Прекрати это. Отпусти меня.

Его губы коснулись моего уха, когда он приник ко мне. Зубы слегка сжали мочку, и он взял её в рот. Я не смогла сдержать вырвавшийся звук, и он тихо усмехнулся, и вибрация прошла через всё моё тело, прильнувшее к нему. Одним движением он доказал, что я всё ещё хочу его – что он по-прежнему имеет надо мной эту власть и может возбудить моё желание, словно спичка в бензине.

Это взбесило меня. Как он смел использовать это против меня! Я сотворила обсидиановый кинжал и попыталась вонзить его ему в шею. Он отвёл удар с невероятной скоростью. Не успела я среагировать, как его кулак, собранный из металлических пластин, обрушился на моё лицо. С размаху. Я рухнула на землю, и этот удар вдавил меня в чёрный песок у его ног.

Он ударил меня без жалости. Без тени сожаления. Будь я смертной, он бы сломал мне челюсть. Этот удар ясно дал мне понять, с кем я имею дело и кем он стал теперь. Он был тем, кто не потерпит подобных выходок. Борьба – это одно, но я явно перешла черту. Рука снова вцепилась в мои волосы, прижимая к песку, и он, стоя на коленях над моими бёдрами, смотрел на меня с выражением, которое можно было описать лишь как чистое удовольствие и наслаждение.

Нож, что я создала, вертелся между его пальцами. Он на мгновение задержал взгляд на обсидиановом лезвии, а затем глубоко воткнул его мне в рёбра.

Было время, когда это вырвало бы меня из подобного сна. Но теперь я знала, что такое быть заживо потрошённой. И к тому же, тем же самым мужчиной.

Это был всего лишь сон.

И даже если бы нет, такая рана уже не смогла бы по-настоящему убить меня. Теперь – нет.

Я вскрикнула от нахлынувшей боли, но через мгновение стиснула зубы и удвоила усилия, пытаясь испепелить его одним лишь взглядом.

Чем больше всё меняется, тем больше остаётся тем же самым…

В ответ он лишь снова рассмеялся. Он опустился на меня, прижимая к земле, не выпуская рукоятки моего же кинжала. Мой гнев и непокорность ничуть не обескуражили его – напротив, казалось, произвели обратный эффект. Он, похоже, наслаждался этим.

Его молчание продолжало мучить меня. Он никогда раньше так себя не вёл. Даже когда он в красках расписывал мне, что именно хочет со мной сделать, это было лучше, чем это. Это беспокоило меня больше, чем нож в боку, который теперь казался скорее досадной помехой.

– Самир, поговори со мной. Пожалуйста, я…

Я вскрикнула от боли, когда он вытащил нож из моих рёбер. Он поднял его перед своим лицом, и я смотрела, как моя кровь алым пятном выделяется на чёрном обсидиановом лезвии. Капля скатилась с острого края чёрного камня и упала мне на щеку, горячая и влажная.

Заворожённо, не в силах отвести взгляд, я наблюдала, как он начал слизывать кровь с лезвия. Его чёрные глаза закрылись, и из его горла вырвался глубокий стон. Он содрогнулся от вкуса, казалось, переполненный экстазом. Моё сердце застряло в горле, а в животе завязался тугой узел из смешанных чувств.

Когда клинок был чист, он отбросил его в песок, где тот с глухим ш-ш-ш наполовину ушёл в грунт. Рана в боку уже почти не болела. Она затягивалась. Я снова попыталась напомнить себе, что это всего лишь сон.

Но оставалась ещё одна капля крови, которую он должен был найти. Та, что упала на мою щёку. Он опустился ещё ниже, скользя по мне, пока не оказался вполоборота, опираясь на локоть. Я вздрогнула, когда он медленно провёл языком по моей коже, убирая то, что пролилось, словно это было драгоценное, дорогое вино.

Я ничего не могла поделать с тем, что он со мной творил. Не было смысла отрицать, что я дрожала под ним. Кем бы он ни был теперь, он по-прежнему мог настроить меня, как скрипку, и играть на мне. Всё остальное могло быть под вопросом, но этот простой факт оставался неизменным. Я хотела его. Я знала, что буду хотеть всегда. И по выражению его лица, по тому томному мраку в его глазах-разлитым чернилами, что смотрели на меня голодно и полуприкрыто, он тоже это знал.

Когда мне удалось вновь обрести голос, он звучал так же неуверенно, как и всё остальное во мне.

– Почему ты ничего не говоришь? Пожалуйста… Я умоляю тебя.

Он склонился, чтобы уткнуться лицом в изгиб моей шеи. Я дёрнулась, пытаясь ударить его головой, заставив отстраниться. На его лице отразилось изумление – словно он не мог поверить, что я смею отказывать ему в том, чего он хочет.

– Пожалуйста, – взмолилась я, – скажи что-нибудь. Хоть слово.

Ещё один тонкий, насмешливый изгиб брови.

– Ты что, всё это время со мной разговаривала?

Наконец-то! Он заговорил!

– С кем, чёрт возьми, я ещё могла бы разговаривать?

Самир поднял свою металлическую перчатку и с любопытством её разглядел, словно видел её впервые. Он приложил все пять стальных когтей к моей груди, прямо над сердцем, и посмотрел на меня с тонкой, садистской усмешкой. Я знала, что сейчас произойдёт, и была не в силах это остановить. Я даже не стала просить его не делать этого. Я замерла, сжавшись, ожидая удара.

– Я не знал, к кому ты обращаешься, – прошипел он. – Ты настоятельно используешь имя, которое мне не принадлежит.

История повторилась, когда его кинжалы вонзились в моё тело. На сей раз боль была настолько невыносимой, что сон вокруг разлетелся вдребезги под заливистый звук моего крика.

Глава 5

Сайлас

Я стоял на коленях у ног моего единственного и истинного Владыки. Низко склонив голову, я прижал руку к груди, обращаясь к нему с безмолвной молитвой. Вечные повелели мне служить, и я не смел ни о чём вопрошать. Не смел даже поднять взгляд без дозволения. Теперь, когда мне открылась вся правда, картина мира предстала передо мной во всей своей обнажённой и пугающей ясности. Столетия моих препирательств с истинным Владыкой Всего казались мне теперь жалкими и нелепыми. Словно упрямый спор ребёнка, который не желает слушаться и идти спать, когда ему велят.

Ибо мой Владыка был единственным, кто по-настоящему принадлежал этому миру. Единственным, рождённым от самих Вечных, от их плоти и воли. Единственным, достойным этого высокого титула. Пусть я и ношу гордое имя Короля Крови, но я – ничто в сравнении с истинным Владыкой этого места, нашего древнего мира.

Поблизости в огромном котле бушевал огонь, отбрасывая на стены причудливые пляшущие тени. Они извивались и искривлялись, принимая очертания тех чудовищных созданий, коих мы оба почитали своими повелителями. Вечные всегда были рядом со своим единственным чадом, особенно теперь, когда они обрели долгожданную свободу. Зрелище было поистине ужасающим. Я вновь опустил взгляд к холодным каменным плитам пола, объятый одновременно благоговением и первобытным страхом.

Здесь, в самых глубинах мрачных чертогов моего Владыки, солнечный свет не доставлял мне прежних нестерпимых мучений. Владыка заверил меня, что скоро должно произойти солнечное затмение. И тогда я смогу наконец выйти на охоту. Я был изголодавшимся до безумия, до самого края рассудка. Зов крови, её настойчивый и неумолимый крик звучал во мне так же остро и пронзительно, как если бы я был только что обращён. Было ли это следствием недавно пережитого воскрешения или же результатом возвращения старого мира – я не знал наверняка. Да меня это и не особо волновало. Причины могли быть разными, но последствие оставалось неизменным и неотвратимым.

Владыка внезапно прервал мои смутные мысли. Его тихий, низкий и острый как лезвие голос прозвучал в густом полумраке:

– Ты хочешь что-то сказать?

Не поднимая головы, я поспешил почтительно ответить:

– Простите, что потревожил ваш покой, мой Владыка. Балтор была захвачена и заключёна в темницу, как вы и повелели. Мы продолжаем упорное преследование Келдрика по всему городу. Малахару пока удаётся ускользать от нас, как и проклятому Каелу, но мы уже медленно сужаем круг их возможных укрытий. Никто не покинул пределы городских стен. Мои люди повсюду.

– А что с Ниной? – последовал незамедлительный холодный вопрос.

Я сглотнул, прежде чем признаться:

– Её следов пока не обнаружено, мой Владыка.

Новый приказ прозвучал кратко и предельно чётко. Но в этих двух простых словах я расслышал отзвук той всепоглощающей жажды, того ненасытного голода разрушения, что жили глубоко внутри него:

– Найди её.

И без тени сомнения в своём мёртвом сердце я тут же покорно ответил:

– Как прикажете, мой Владыка.

Глава 6

Нина

Я очнулась от какого-то толчка, вся в ледяном поту. Сердце колотилось где-то в горле. Частички песка прилипли к моей влажной коже, когда я перевернулась на бок, пытаясь стряхнуть с сознания ощущение когтей Самира, глубоко впившихся мне в грудь. Этот сон преследовал меня снова и снова.

– Ты настоятельно используешь имя, которое мне не принадлежит.

Его больше не звали Самиром. Ни одной крупицы надежды на то, что он остался тем же человеком, не уцелело. Её вырвали у меня его же собственные слова. Выражение его холодного лица, в котором я не узнала ничего родного. Я прижала лоб к песку и почувствовала, как слёзы накатывают вновь. Горло сдавило от боли. Я плакала по нему – по нам – по тому, что у меня было и что я потеряла навсегда.

Что теперь делать?

Надежда была коварным ядом, самой живучей из всех болезней. Подобно раку, она зарывалась глубоко, заражая всё на почти клеточном уровне. Разъедала изнутри, не давая покоя. Но другой альтернативой было сдаться, и потому я добровольно пила этот яд. Может быть, он всё ещё там, внутри? Может, я смогу до него достучаться? Вернуть ему рассудок. Разорвать власть Вечных над ним. Хоть как-то вытащить его из этого кошмара.

Я рассмеялась. Смех вышел слабым, усталым и полным насмешки над моими же глупыми мыслями. Да, конечно. Пойдём сражаться с прабогами. Отличный план. Просто замечательный.

Что Самир – или как он там теперь зовётся – сделает, когда найдёт меня? А я знала, что, несмотря на все мои усилия, это будет именно «когда». Не «если», а «когда». Может, я смогу бежать веками, может, скрываться десять тысяч лет. Но если Самир захочет меня найти, он это сделает. Для чернокнижника было делом времени получить всё, чего он пожелает. Просто вопрос времени и настойчивости.

Я усвоила этот урок, казалось, целую жизнь назад: против Самира у меня никогда не было ни единого шанса. Не только потому, что он был стихией, силой природы, но и потому что… в глубине души я сама хотела сдаться. Устала бороться. Но ведь и я держала его сердце в своей руке, точно так же, как он держал моё. Странная, запутанная игра сил была между нами, это уж точно. Мы оба были в плену друг у друга.

Как можно любить такого человека, не отказываясь от части себя самой? Не теряя себя в нём? И всё же он целиком отдавал себя мне в ответ, и я знала – он сделал бы для меня всё что угодно. Любое безумие.

В конце концов, он так и поступил.

Ради меня он уничтожил мир. Ради меня он уничтожил себя самого. Он переступил через всё.

Я провела рукой по лицу и крякнула от боли – прилипшие песчинки больно царапали кожу. Лицо горело. Но сейчас были другие проблемы. А именно: мужчина, которого я люблю, был одержим. Он стал… самим древним существом… и теперь охотится на меня. Он велел мне бежать, чтобы ему было за кем гнаться. Что ж, это было довольно ясное обещание того, что он со мной собирается сделать, когда поймает.

Я поднялась на ноги и силой воли облачилась в новую одежду. Что-нибудь подходящее для пустыни. То, что не будет невыносимым под палящим солнцем, лучи которого я видела сквозь щели в бронированном чудовище, под которым всё ещё пряталась. Буря утихла, и теперь свет лился яркими потоками, резал глаза.

– Пожалуй, я не могу вечно сидеть под броненосцем.

Теперь я разговаривала сама с собой, глядя на существо, которое казалось, уснуло надо мной. Говорить больше было не с кем, и одиночество неожиданно больно ужалило меня. Как никогда раньше.

Горыныч не был настоящим. Он был порождением отчаявшегося разума. Плодом моего воображения. Я отделила несколько прядей волос сзади, слева, и заплела их в тонкую косичку. Пальцы действовали сами собой, привычно. Я призвала тонкий кожаный шнурок, чтобы закрепить её, и кое-что ещё.

Одно-единственное светящееся бирюзовое перо. Я вплела его в волосы и вздохнула. Он всегда хотел, чтобы я носила перья. Говорил, что они мне идут. Теперь это было слишком мало и слишком поздно, но его желание исполнилось.

Горыныча не существовало.

Но для меня он казался достаточно реальным. И это было главное.

Хватит раскисать. От этого проблемы не решаются. Надо двигаться дальше. Я потянулась и похлопала броненосца по ноге.

– Давай, дружок, пора двигаться.

Он фыркнул, лениво открыл глаза и начал шевелиться и потягиваться. Я взвизгнула и прикрыла лицо руками, когда с него градом посыпался накопившийся за бурю песок, наметённый, словно снег. Целые сугробы. Существо подняло свои бронированные пластины и отряхнулось, как мокрая собака, разбрасывая песчинки во все стороны.

– Ах! – Я рассмеялась и спрятала голову под согнутыми локтями, пока на меня сыпались мелкие камешки и пыль. – Ну спасибо!

Наконец броненосец закончил с очисткой и сделал несколько шагов прочь от меня. Он был огромен, теперь, когда я разглядела его целиком – метров шесть или семь в длину, и с виду напоминал стегозавра, особенно когда пластины на его спине были сложены. Он зевнул, разевая громадную пасть, и с громким щелчком захлопнул её обратно. Затем почесал затылок своим могучим задним когтем. Совсем как обычный зверь.

– Спасибо, кстати, – сказала я ему, больше из вежливости и потому что поговорить больше было не с кем. Я знала, что он меня не понимает. Но всё равно было приятно сказать это вслух.

Без лишних церемоний он бросился прочь – засеменив по песку и промчавшись между белыми глиняными постройками, которые я вдруг заметила вокруг. Он оставил за собой причудливый зигзагообразный след, умчавшись вглубь города, что раскинулся вокруг меня. Исчез за поворотом.

Подожди…Город?

Где же, чёрт возьми, я оказалась?

Я сделала несколько шагов назад и оказалась в тени навеса из ткани. Натянутый на двух деревянных столбах, кусок малиновой материи укрывал меня от ослепительных лучей солнца. Свет заставлял меня щуриться, и мне всё ещё было трудно как следует разглядеть всё окружающее. Глаза слезились.

Дома были простыми, они тесно стояли друг к другу, а их стены были сделаны из глины. Окна представляли собой просто дыры в стенах, прикрытые свёрнутыми и связанными палками. Все эти заслонки были опущены, скрывая то, что – или кто – мог находиться внутри. Никто не выглядывал наружу.

В городе царила тишина. Мёртвая тишина. Кругом было пусто. Лишь ветер да шелест песка, который он гнал по земле. В тесных уголках взвивались маленькие песчаные вихри, поднимая вновь улёгшийся песок в миниатюрные и недолговечные торнадо. Прикрыв глаза рукой, я осмелилась взглянуть на небо. На нём висели две луны, бледные на фоне яркой синевы. И одно ослепительно пылающее солнце.

Ни птиц. Ни насекомых. Никого. Ни звука.

Всё это напоминало картинки из моих старых учебников по истории Древнего Египта. И, взглянув на линию горизонта… я убедилась в этом окончательно.

Над городом нависал огромный храм. Это была не пирамида, а ярусное, ступенчатое строение. На каждом его уровне взмывали вверх чёрные колонны. Он возносился на сотни метров над остальным городом и был столь же зловещим, сколь и впечатляющим. Величественным и пугающим одновременно.

Я знала, кто там обитает.

Я знала, что там обитает.

Не только «Самир», но и Вечные, что восстали и вернули себе мир. Это делало его местом номер один, куда мне не хотелось попадать ни при каких обстоятельствах. Хотя у меня было тёмное предчувствие, что любые попытки бегства окажутся в конечном счёте до смешного бессмысленными, но я должна была попытаться. Я не знала, чего ожидать от Самира и Вечных… но не хотела узнавать этого как можно дольше. Мне было страшно.

Сдаваться было не в моём стиле. Никогда не было. Да и сейчас я не собиралась начинать. И всё же от этого здания у меня перехватило дыхание. Я никогда не видела ничего подобного. Я никогда не выезжала за пределы страны – Санкт-Петербург не в счёт, и уж точно никогда не видела ничего столь величественного. Он внушал благоговейный трепет. Он был демонстрацией силы, призванной устрашать… и это работало. Ещё как работало.

Часть меня жаждала пойти туда. Просто позволить неизбежному случиться. Узнать наконец, кем же он стал теперь, и осталась ли в нём хоть крупица того мужчины, которого я любила. Хоть что-то. Но если её не было, если Вечные готовили для меня нечто худшее, я не хотела иметь с этим ничего общего. Лучше не знать.

Мне нужно было уходить. Выбраться из этого города. Направиться к горизонту и найти какое-нибудь тёмное местечко, где можно было бы затеряться. Может, найти остальных, если они ещё живы. Если вообще кто-то выжил. Я призвала лёгкую хлопковую накидку. Такую, с капюшоном, что укрыла бы мои руки от солнца, а лицо скрыла от потусторонних глаз.

Носить тупую маску я всё равно не собиралась. Ни за что.

Натянув ткань на голову, я заправила под неё волосы. Я могла попытаться улететь. Призвать существо, которое унесло бы меня отсюда. Или даже, чего уж там, попробовать самой изменить форму. Чувство, будто я могу это сделать, не отпускало. Воспоминание о том, как превращалась в крылатого змея, свербило в глубине памяти, умоляя попробовать снова. Тянуло как магнитом. Но что-то подсказывало, что покидать ряды глиняных домов в виде огромного чудовища – не лучший способ остаться незамеченной.

У Самира наверняка водились твари, способные поймать меня, даже если он сам не мог этого сделать. Придётся ждать до темноты. Если только её здесь больше не будет, вдруг поняла я. Солнце, возможно, никогда не зайдёт. Ведь оно не всходило пять тысяч лет. С вздохом я осознала, что придётся делать. Мне предстояло пробраться пешком к окраине этого бескрайнего лабиринта древних глиняных строений. Я надеялась, что окажусь достаточно далеко, чтобы никто не смог меня настигнуть. Чтобы хоть ненадолго получить передышку.

И вот, я выбрала направление. Повернув прочь от того возвышающегося, ужасающего храма… я пошла вперёд.

Глава 7

Каел

Я вспомнил этот мир.

Почти физически ощутил на руках тяжёлые оковы, которые впивались в плоть. Каждое движение вытягивало из ран свежую кровь. Эти металлические путы держали меня в цепях так долго, что теперь стояли перед глазами невероятно ярко. Мне пришлось провести рукой по шее, чтобы убедиться – их больше нет.

Я стоял в темноте узкого переулка, зажатого между высохшими глиняными стенами. И вспомнил, как солнце нещадно жгло мою кожу. Как песок впивался в открытые раны, которые были дарованы мне Королём Всего. Раны, что не заживали неделями.

Я был его любимой игрушкой. Игрушкой для бичевания и пыток. Он бросал меня против своих ручных чудовищ. Надеялся, что одно из этих созданий колдуна наконец-то меня сожрёт. Я помнил арены и бои насмерть, куда меня швыряли, словно гладиатора. Всё это – лишь для забавы Короля Всего. Для его развлечения.

Теперь я понял. Понял, почему ненавидел этого человека до самого нутра, до глубин души. Я откинулся спиной на шершавую глиняную стену. Почувствовал страшную, костную усталость. Ощутил всю тяжесть прожитых лет. Особенно теперь, когда снова увидел мир, из которого когда-то пришёл. Тот самый мир, что я и другие так отчаянно пытались забыть. Стереть из памяти навсегда.

И вот это проклятое место снова ожило. Вечные были освобождены из своей тюрьмы. Хаос и ужас снова правили всем. Они были зажаты в ладонях того, кто назвал себя Самиром.