Путь Ариадны

После принялась перебирать пачки денег в трех разных валютах. Из них в рублях оказалась одна единственная, благо Олег попросту не успел обменять валюту. Он откладывал деньги на строительство частного дома вблизи Байкала – это являлось его главной целью на ближайшие три года. Не глядя, взяла рубли и спрятала их во внутреннем кармане рюкзака, вероятно, там было не больше двухсот тысяч. Остальные пачки с иностранными валютами решила оставить для правдоподобности. Оперативники наверняка заглянут в сейф едва ли не в первую очередь. Интересно, сколько там останется денег после обыска? Оставалось лишь надеяться на честность и высокие нравственные качества правоохранителей…

Затем наступила очередь для того, ради чего я, собственно, и пришла. Вытащила из рюкзака черный плотный пакет с уликами. Пальцы то и дело наталкивались на острые углы корочек, скрывавшимися за пакетом. Затем аккуратно положила их в самый дальний угол, прикрыв пачками денег, и с грохотом захлопнула дверцу сейфа до характерного щелчка.

Во рту мгновенно пересохло от иррационального страха и удушающего волнения. Сердце отчаянно колотилось в груди, отзываясь в барабанных перепонках, пока я небрежно прикрыла сейф шторой и выбежала на кухню в поисках очередной бутылки с колой. Сразу после принялась потрошить шкаф в спальне, пытаясь поразмыслить какие вещи пригодятся в первую очередь. Долго думать не пришлось – из квартиры нужно было выходить, не привлекая соседей и прохожих своим розовым чемоданом для путешествий. Поэтому рюкзак Алисы и небольшая, но вместительная спортивная сумка Олега спасли ситуацию.

Через полчаса вещи первой необходимости были собраны. Подумав, в чем же я пойду на следующий допрос в СК, прихватила еще парочку летних платьев для правдоподобности. Остальная одежда была выбрана по удобству, и насколько та не привлекала внимания прохожих. Остатки вещей постаралась прилежно повесить обратно в шкаф, чтобы у оперативников не возникло лишних вопросов. У них будет три варианта: либо я плохая хозяйка и неряха, которая не следит за порядком вещей в шкафу, либо я заранее знала о задержании Олега и собрала вещи до свадьбы, либо проникла в квартиру уже после и собирала вещи впопыхах.

Когда спортивная сумка была укомплектована средствами личной гигиены первой необходимости, различными зарядными устройствами, беспроводными наушниками и одеждой, я принялась смывать профессиональный стойкий макияж. Мысли в голове путались. Страх и паника опережали рациональное мышление. Руки все еще тряслись, а смывать макияж с перчатками было крайне трудно. Но случайное касание предметов по забывчивости и банальной привычке могли привести к незапланированным опечаткам и большим последствиям.

Ванная в душевой кабине так и соблазняла своим видом на протяжении всего времени, что я там находилась. Едва сдержала порыв понежиться в густой пене и расслабиться с ароматными и успокаивающими солями. Вместо этого приняла быстрый душ, чтобы смыть остатки косметики, разлепить волосы от стойкого железобетонного лака и к чертям смыть с себя тот день.

Кутая сырые волосы в полотенце, я вдруг опомнилась и судорожно принялась насухо натирать стенки душевой кабины вместе с ванной. Влажное полотенце проникло во все имевшиеся щели и вытерло насухо каждый сантиметр полочек, мыльниц и различных флакончиков с шампунями и бальзамами.

– Твою мать… что я делаю?! – отчаянно взвыла я, когда ванная комната была насухо вымыта, а парочка мокрых полотенец покоились в руках. – И куда мне вас деть?

Долго думать не пришлось. Я сорвала сырое полотенце с головы и запихнула все имеющиеся мокрые вещи в стирально-сушильную машинку на режим сушки.

У меня оставалось не больше часа. Время пошло.

Расчесала влажные волосы и осушила вторую литровую бутылку колы после душа. Кожа под перчатками начала преть и неимоверно чесаться. То ли тот зуд был вызван долгим нахождением в латексе, то ли обыкновенным стрессом. Я не знала. Времени на обдумывание не было. Да и желания тоже.

Вышла на балкон. Все панорамные окна были наглухо закрыты. Я подошла к прозрачной стеклянной пепельнице, на которой все еще оставалась парочка окурков Олега. Обычно он никогда не оставлял их, и пепельница всегда оставалась чистой. Но в день свадьбы, вероятно, он переволновался и забыл их убрать.

Интересно, они все еще хранили его ДНК? Ухмыльнулась, перевела взгляд на пачку сигарет. Вот же ирония, точно такие же курил Толик. Тяжелые, вонючие, с нелицеприятным изображением гангрены на упаковке, в конце концов, они соблазнили меня. Я прикрыла дверь балкона, отодвинула парочку створок, вдохнула ночной прохладный воздух и зажгла одну сигарету из пачки. Оранжевый огонек на конце мгновенно отобразился в приоткрытом окне напротив. Теперь-то уж точно ядовитый табачный дым перебьет все ароматы квартиры.

Жадно, с тяжелым кашлем, выкурила одну, затем вторую, а когда очередь дошла до третьей, краем уха уловила короткую вибрацию телефона. Зашла обратно в квартиру с зажженной сигаретой во рту и пепельницей в руках, с интересом и опаской взглянув на экран телефона, лежащего на стеклянном овальном столе.

[phone]: «Кто опять курит дома?! Ну сколько можно?».

[phone]: «Руки бы лично поотрубала таким личностям! Неужели сложно выйти на балкон подъезда?!».

[phone]: «Вы правы. Именно такие люди и выкидывают бычки с окон, которые потом залетают в окна нижних этажей и создают пожароопасную ситуацию!!!».

Я с раздражением закатила глаза, когда мельком прочла соседский чат нашего дома.

– Пошли вы на хер…

Выдохнула последнее облако дыма и нехотя затушила сигарету. После выкинула свой бычок в пакет с пустыми из-под колы бутылками и отнесла пепельницу на балкон с остатками окурков Олега. Пищащая мелодия холодильника раздалась еще раз, когда я открыла дверцу, чтобы забрать последнюю бутылку кока-колы. Сделала парочку глотков, и ощутила, как меня окончательно накрыло.

Я долго сдерживалась, находясь на допросе, а затем и в квартире, где каждая мелочь напоминала о нем. Любая вещь, от одного взгляда на которую, вызывала рандомные воспоминания. Десятки и сотни случаев, связанных только с ним, накрывали новой волной боли. Знакомство, первая встреча, бесконечные переписки с утра до ночи, первая ссора, дорогие подарки, первый секс, рестораны, первая совместная поездка заграницу, романтичное предложение руки и сердца, свадебные хлопоты… Поняла, что пора остановиться, когда очнулась от короткой мелодии на стиральной машине, оповещавшей, что режим сушки завершен.

Я лежала на теплом полу с подогревом, беспомощно свернувшись калачиком, и беззвучно ревела навзрыд, дав наконец волю эмоциям. Горькие рыдания беспощадно сотрясали грудную клетку. Судорожно размазывала слезы по лицу неудобными и раздражающими перчатками. Как же мне хотелось снять и разорвать их к чертям!

Собравшись с мыслями и более-менее успокоившись, я принялась вставать с пола, облокотившись об край кухонного стола. Но немного не рассчитала траекторию и ладонью в перчатке уперлась об пустую тарелку с остатками еды. Та поскользнулась под тяжестью моего веса и вылетела со стола, разлетевшись на мелкие осколки.

– Да твою мать!!! – воскликнула с рыком злости, разозлившись на весь мир.

Тут же опустилась на корточки и принялась аккуратно собирать осколки, разлетевшиеся по всей кухне. Включать пылесос в третьем часу ночи было слишком подозрительно. В тот день был выходной, к тому же кто-то из соседей не спал, раз учуял запах сигарет. Сидя на корточках с особой осторожностью, собирала белоснежные осколки в ладонь и тихо шмыгала носом. Но в какой-то момент внезапная вибрация на телефоне испугала меня. Я нервно шарахнулась назад и облокотилась двумя руками об пол позади, который был все еще усыпан остатками тарелки.

– Нет… нет… Господи, прошу тебя, только не это…

Внезапная боль пронзила обе ладони, облаченные в синие перчатки. Я вскрикнула от неожиданности и молниеносно поднялась на ноги. Ладони кровило. Они превратились в сплошное кровавое месиво, посеченные небольшими осколками, въевшимися под кожу. Пронзительная боль раздирала плоть, и я тут же побежала в ванную, чтобы не истечь кровью посреди кухни и не оставить кучу следов оперативникам. Вооружившись пинцетом и огромным багажом нецензурной брани, я кропотливо доставала каждый осколок, который только поддавался воздействию. Наконец, с горем пополам обработала мелкие раны, обмотала ладони бинтом и, натянув новые перчатки, принялась развешивать сухие полотенца из машинки на положенные им крючки.

Собираясь выходить из ванной комнаты, напоследок оглянулась на зеркало.

– Только с тобой могла произойти такая тупая ситуация, Анфиса, – с ненавистью прошипела своему отражению.

На меня глядело одутловатое покрасневшее от слез лицо. Я ненавидела его. А еще и ту противную коричневую родинку над губой, которая больше была похожа на коровью лепешку. Она была плоской, не настолько огромной, но и не похожей на маленькую точку, и поэтому я каждый раз яростно замазывала ее тональником. Ненавидела и пухлые щеки с широкими скулами, милую ямочку слева при улыбке… и вообще все, что делало мое лицо детским.

Оно делало из меня лишь красивую куклу, привлекавшую внимание большинства мужчин. Я не выглядела ни на двадцать пять, ни даже на двадцать. Самый максимальный возраст, который мне давали это шестнадцать. Шестнадцать, мать его, лет. Ржевская называла мой типаж лица «беби фейс», а я ей твердила, что оно в буквальном смысле портило мне жизнь.

Большие васильковые глаза превратились в отголоски тусклого отчаяния, а светлые волосы средней длины распушились после душа так, словно я всю ночь протирала ими полы. В меру пухлые от природы губки, которым всегда завидовала подруга, в тот день были искусаны до крови. Под глазами синяки от усталости, а на небольшом лбу две неизменные морщины, которые сопровождали меня во всех стрессовых ситуациях.

Вытерла последние слезы тыльной стороной ладони… или перчатки. Любое воздействие на кожу вызывало неприятную боль. Я с силой сжала челюсть и взглянула в глаза той, которая была виновна во всем.

– На кой черт ты во все это вляпалась…

Кровь. Я должна была смыть кровь. От одной лишь мысли об этом, становилось дурно.

Благо Олег был противником ковров, поэтому в нашем доме не было подобных пылесборников, и мне не пришлось драить еще и их. Достала несколько тряпок, которые не жалко было выбросить, развела моющее средство в ведре и принялась оттирать свои биологические следы в ванной, коридоре и на кухне, используя все существующие нецензурные слова.

Закончив, выкинула кровавые тряпки в пакет с моими окурками и гремящими бутылками из-под колы. На этот раз более аккуратно убрала остатки разбитой тарелки с кухни, под конец внимательно разглядывая каждый осколок с помощью фонарика на телефоне. Мимолетно просмотрела сообщение, из-за которого поранила ладони – соседка вновь сокрушалась по поводу «домашних» курильщиков.

Я прошлась по квартире ровно три раза, пытаясь углядеть все косяки, что могла оставить после себя. Полностью проветрила каждое помещение, изгоняя тяжелый табачный дым и ядовитое моющее средство. Только когда была в полной уверенности, что ничего не забыла и не оставила, взглянула на часы – пять часов утра. На улице уже вовсю было светло, и со двора раздавался шум машин, хозяева которых не спеша отъезжали на работу. Я заранее прочла в интернете, начиная с какого времени суток полиция по закону могла начать обыск жилья – не ранее шести утра.

Завязала волосы в тугой хвост, спрятав его в толстовке, затем напялила черную бейсболку, а на лицо нацепила медицинскую маску. Благо еще не во всех местах убрали масочный режим. Взяла в руки пакет с мусором, надела на плечо рюкзак и спортивную сумку Олега. Оглянулась в последний раз. Я не знала вернусь ли туда еще. А если и вернусь, даже и не хотела представлять, какой погром здесь устроит полиция.

Не так я себе представляла свою первую брачную ночь.

Глава 11

Вышла из подъезда с вещами в руках и раздражающе гремящим пакетом с мусором. Людей практически не было, город еще спал. На удивление, не было даже ветра, но воздух был достаточно прохладным. Отойдя от нашей башни, я завернула за угол дома, чтобы выбросить пакет в чужой мусорный контейнер, и тут же краем уха уловила Глеба, выходящего из автомобиля. Он заблокировал двери, машина пропищала с характерным звуком, и мужчина направился в сторону подъезда.

Я мигом вжалась в стену соседнего дома, опасаясь, что он мог меня заметить.

– Я тебя увидел, – тихо произнес парень, ускорив шаг.

Но было уже поздно. Я показалась из-за угла, все еще пряча лицо за медицинской маской.

– Какого хрена, Ростовецкая? Ты проблем хочешь?! – сокрушался Ермаков, нахмурив лоб. Он подбежал ко мне за считанные секунды, удивленно разглядев мой образ, и говорил чрезвычайно тихо, чтобы камеры не записали звук.

– Все в порядке, Глеб.

– Я вижу, как у тебя все в порядке… Ты же говорила, что поедешь к Кри… – парень одним нервным жестом провел рукой по лицу и громко выдохнул. – И как много улик ты там оставила? И что… что у тебя с руками?!

– Я постаралась сделать вид, что меня там не было, – честно призналась я. – Руки… это я… поранилась немного.

– Немного?! – прохрипел Глеб, вопросительно изогнув бровь. – Ростовецкая, ты же понимаешь… – он сделал паузу, прикрыл глаза на мгновение и продолжил более спокойным голосом. – Ты же понимаешь, что я не смогу тебя отмазать в случае чего? Если вдруг они обнаружат свежие замытые следы крови… Ты… ты хорошо замыла?

– А ты что тут делаешь? – с недоверием спросила я, оглядев обеспокоенное лицо парня.

– Приехал следить за обыском, чтобы менты ничего себе не присвоили и произвели обыск по закону. Ты же знаешь, я им не доверяю. Зато Олег доверяет мне. К тому же, у меня есть ваши запасные ключи, – твердо заявил Глеб, и его темно-карие глаза раздраженно заискрили. – А ты куда собралась?

Я неопределенно пожала плечами.

– Буду искать съемную квартиру. Жить у матери не вариант. Денег на первое время хватит.

– Хорошо, возможно, это даже правильно, – согласился Ермаков, коротко кивнув. – Советую тебе не сообщать никому адрес своего временного проживания. Мало ли, для безопасности. Если что вдруг случится, я всегда на связи… смогу помочь деньгами и со следователем поговорю, если нужно будет.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарила я. – Олег не писал и не звонил?

– Нет, – Глеб отрицательно покачал головой. – Вряд ли он будет звонить мне, слишком опасно. А тебе писал?

Я поразмыслила пару секунд, решая, говорить об этом Глебу или нет. Но после решила, что Ермаков заслуживал знать правду. Поэтому достала телефон и показала ему сообщение от Олега. Его карие глаза быстро пробежались по строчкам, он нервно сглотнул слюну и поправил неизменный синий галстук на шее.

– Анфиса, – прохрипел он как-то неуверенно и обеспокоенно. – Будь осторожна. Неизвестно что всплывет в ходе обыска. Тебе лучше идти, менты приедут с минуты на минуту.

Благодарно кивнула и побежала в сторону проспекта. Глеб дождался, пока я дойду до остановки и скрылся за дверью нашего подъезда. Удостоверившись, что Ермаков зашел в дом, я перешла дорогу по пешеходному переходу и подошла к пекарне, находящейся прямо напротив нашей башни. До ее открытия был целый час, но времени ждать на улице у меня не было. Поэтому я приспустила маску на лице, сняла капюшон, оставшись в одной черной бейсболке, и постучала в стеклянную дверь с вывеской. Забинтованные ладони болезненно изнывали от тяжести сумок, и стучать в стеклянную дверь костяшками пальцев было весьма затруднительно.

Открыли не сразу. Какой-то парень, приблизительно мой ровесник, нехотя отворил дверь, с подозрением оглядев мою сумку и рюкзак за спиной. Он поправил поварской колпак и вытер руки об зеленый фартук.

– Доброе утро. Извините, мой междугородний автобус опаздывает, а ключи от съемной квартиры я уже бросила в почтовый ящик, – убедительно произнесла я, натянув свою самую милую и невинную улыбку. – Не могли бы мы впустить меня на пару часиков?

– Мы открываемся через час, – безразлично ответил повар.

– Я тихо посижу за столиком и никому не помешаю. Обещаю, я скуплю у вас все виды пирожков и не обижу двойными чаевыми, – моя улыбка перешла на новый уровень и стала белозубой, что бывает лишь в крайних случаях.

Парень нехотя согласился и впустил меня. Он заранее предупредил, что я могу расплатиться и поесть только через час, когда заработает касса. Я понимающе кивнула и расположилась за столиком возле панорамного окна, которое открывало вид на наш дом.

Шли минуты, а я не теряла время. Искала съемные квартиры в популярном приложении для поиска недвижимости и попутно писала хозяевам. Решила для себя, что поеду в первую попавшуюся квартиру, чей хозяин ответит первым. Когда пекарня официально открылась, понабрала всего свежего с приятным запахом выпечки и парочку стаканчиков с черным дешевым пакетированным чаем. Купить-то я купила, а вот есть решительно не хотелось. Произошедшие события напрочь отбили весь аппетит. Меня хватило лишь на горячую самсу, все остальное завернула с собой.

Следователь и оперативники в сопровождении сотрудников полиции приехали ближе к восьми утра. Парочка черных Фордов Транзит с ярко-красной полосой и надписью «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ», а также три стареньких полицейских УАЗика испугали и заинтриговали весь двор. Местные жители с интересом выглядывали из окон, прохожие странно озирались. Некоторые особо любопытные даже подходили к правоохранителям и о чем-то спрашивали, кто-то просто останавливался возле подъезда. Впрочем, знакомые оперативники времени зря не теряли, и пригласили на обыск нескольких особо любопытных прохожих в качестве понятых.

На протяжении пятнадцати минут сотрудники следственного комитета брали с собой какое-то оборудование из фордов и заносили в квартиру. Руки у меня вновь задрожали, и я принялась мысленно перебирать все косяки, которые могла оставить.

Старший следователь был все в той же черной кожаной куртке. Он стоял в стороне ото всех, наблюдая за действиями оперативников и криминалистов. Спрятав одну руку в карман, мужчина вяло потягивал сигарету, внимательно оглядывая все камеры, припаркованные возле дома автомобили и местные окрестности. В какой-то момент показалось, что он смотрел прямиком в пекарню, в которой я сидела уже второй час.

Я напряглась, но побоялась сдвинуться с места, отвести взгляд и еще больше привлечь внимание. Но в тот момент из подъезда вышел Глеб. Он поприветствовал Одинцова коротким кивком, отвлек его внимание на себя и одним нажатием на ключи, разблокировал двери автомобиля Олега. Вероятно, он взял их в прихожей.

Черт, я и вовсе забыла про машину.

Несколько правоохранителей в темно-синих жилетах с белой надписью «Следственный комитет России», тут же окружили черный БМВ Х6 последней модели. Олег купил ее буквально полгода назад и сдувал с нее каждую пылинку, поэтому в тот день она стояла чистая и отшлифованная, сверкая и отражая каждого прохожего. Кто-то из сотрудников открыл багажник, кто-то приступил к изучению салона, кто-то начал внимательно разглядывать шины, а кто-то едва ли не сразу с помощью инструментов приступил к вскрытию обшивки дверей автомобиля.

У меня сжалось сердце, глядя на то, как любимый автомобиль мужа чуть ли не разбирали на части. Громко выдохнула, нервно потерла лоб и на мгновение прикрыла глаза, а когда распахнула, следователя и Глеба уже не было. Вероятно, они поднялись в квартиру. С того момента, как Одинцов вошел в дом, стало не по себе. Дурацкие мысли заполонили голову, и я практически внушила себе, что старший следователь раскусит меня словно грецкий орех. Ладони вмиг покрылись липким потом. Я натянула рукава черной толстовки до самых кончиков пальцев и болезненно закусила нижнюю губу.

Телефон коротко завибрировал. На экране высветилось первое сообщение от хозяина квартиры в паре кварталов от нашего дома. Он был готов подъехать на квартиру прямо сейчас. Я допила чай, поблагодарила работников пекарни и мигом вылетела из помещения. В тот момент было совершенно неважно как выглядела та квартира. Я не могла сорить деньгами направо и налево, арендуя шикарные апартаменты, будучи не имея работы. И времени на поиск жилья у меня тоже не было.

Шла, погруженная в мысли, и даже не заметила, как прошла пару кварталов до нужного дома. Это была старая панельная девятиэтажка, состоящая из десяти подъездов. Набрала на домофоне номер нужной квартиры, где заедала кнопка вызова. Лишь с пятого раза удалось нажать на нее и дозвониться до хозяина. Зашла в старый вонючий подъезд, где запах стариков, крыс, котов и старой вонючей тряпки с хлоркой образовал какой-то новый вид биологического оружия. Обшарпанный лифт с разрисованными неуклюжими граффити и подожженными кнопками. Благо они работали, и лишь поэтому их никто не думал заменять. Спасибо хоть, что в кабине лифта никто не справил нужду.

Двери кабины со скрипом раскрылись, причем одна из них открылась не до конца. Я сдержала непреодолимое желание закатить глаза, мысленно представляя, какая квартира меня ожидала. Вышла на седьмом этаже, уперевшись в двери четырех квартир. Одна из них, больнично-салатового цвета, тут же отворилась, и из нее выглянула хозяйка. Женщина лет сорока пяти-пятидесяти с широкими надутыми губами, подтянутым лицом и светлыми крашенными волосами с отросшими корнями.

– Привет-привет, проходи. Меня Анжела зовут, – добродушно произнесла она хрипящим голосом, будто выкуривала по пять пачек в день. Да и пахло от нее сигаретами с ментолом. На ее практически безморщинистом лице образовалась широкая белозубая улыбка с идеально-ровными винирами. – Ты студентка что ли? Или командировочная?

Я сглотнула раздражение от ее «тыканья». Почему люди никак не уяснят одну простую вещь – «вы» не имеет возраста! Меня смутили ее вопросы, прилетевшие в лицо сразу с порога. Они, на мой взгляд, были излишни. Какая ей была разница кто я и откуда, если деньги буду платить в любом случае?

– Здравствуйте, я Анфиса, – тихо поприветствовала, шагнув за порог квартиры. – Нет, я… из Ангарска. Работать приехала.

– Ну, давай, осматривай квартиру, Анфиса, – сказала Анжела, протянув руку, как бы показывая коридор. – Если все настолько срочно, то договор аренды в двух экземплярах я уже приготовила.

Сделала вид, что осматривала квартиру, но на самом деле было решительно наплевать в каком она была состоянии. Аренда была приемлемой, и этого было вполне достаточно. Ремонта там не было лет пятнадцать. Обои были поклеены желто-бежевые, дешевые, но опрятные, линолеум тоже был не из дорогих и, судя по въевшимся желтым пятнам и различным углублениям, не пестрил новизной.

Кухонный гарнитур был бледного фисташкового цвета, вероятно, установленный еще в 2010-х годах, если не раньше. Газовая плита белая обшарпанная, небольшой квадратный хромающий столик, два жестких самодельных табурета. Раковина круглая из нержавейки и обыкновенный хромированный смеситель смотрелись намного новее всего, что было в той однушке.

– Все есть для жизни: стиралка, кухня, плита на газу, всякая мелочевка в виде посуды, столовых приборов, тряпок с ведрами, – объясняла женщина, следуя за мной по пятам. – В зале комфортабельный раскладной диван… Кстати, куплен совсем недавно, тебе повезло. Тут и телевизор на стене, стеночка небольшая, шкаф платяной двустворчатый. Балкон есть, но он совсем крохотный два с половиной метра. Ну, в санузле все как обычно туалет, раковина да ванная. Если захочешь, можешь коврики всякие понакупить, шторки в зал. Ну, чтобы поуютнее было. Кстати, у меня есть только один комплект постельного белья, имей в виду, второй не выдаю. А то всяких людей полно… кто-то и с собой потом забирает, разоришься с такими жильцами. Полотенец тоже один комплект. Ну, одной тебе хватит. Ну так че, берешь или как?

– Мне нужна квартира прямо сейчас, – сообщила я, поставив спортивную сумку и рюкзак на пол с черными линиями в прихожей.

На прочтение и подписание договора аренды ушло от силы минут пятнадцать. Я оплатила аренду на пару месяцев вперед. После хозяйка сразу же покинула квартиру, перед этим дав несколько наказаний, когда снимать показания счетчиков, куда их скидывать и до какого числа я должна расплатиться за третий месяц.

Вчерашний день настолько меня вымотал, что я, не разбирая вещи и не разглядывая квартиру, быстро разложила новый диван грязно-серого оттенка, который нахваливала женщина. Расстелила разноцветное постельное белье, состоявшее из трех разных комплектов. Оно было застиранным, протертым и жестким как наждачная бумага. Сколько людей проспали на нем? Я брезгливо сморщила нос, вспомнив про наши качественные комплекты постельного белья из бязи и хлопка с нотками кондиционера с лавандой. Но выбора у меня не было, и оставалось довольствоваться тем, что было.