Путь Ариадны

Следователь Одинцов с полным хладнокровием метнул взгляд в сторону Глеба. Невозмутимое выражение лица правоохранителя никак не отражало, что слова юриста могли его как-то задеть.

– Не будьте столь категоричны, гражданин Ермаков. Ордер у нас имеется, и ознакомиться с ним можно непосредственно перед самим обыском. Я не оспариваю тот факт, что Анфиса Андреевна вольна выбирать место пребывания… Но не каждый захочет с утра встречать толпу оперативников, и в целом присутствовать в доме, когда сотрудники следственного комитета переворачивают его вверх дном. За сохранность имущества не переживайте. Обыск пройдет в присутствии понятых, при производстве будет составлен протокол в соответствии со статьями 166 и 167 УПК РФ. Я не обязан предупреждать гражданку Ростовецкую об обыске, так что с моей стороны это предупреждение можно считать жестом доброй воли. Надеюсь, у вас больше не осталось вопросов.

Но вопросов становилось только больше.

Ермаков в ответ лишь криво улыбнулся, решив больше не вступать в диалог со следователем.

– Спасибо за беспокойство, товарищ следователь… Ох, простите, старший следователь, – обольстительно пролепетала Кристина, откровенно заигрывая с сотрудником следственного комитета. Она кокетливо заправила выпавшую медную прядь за ухо и тут же ухмыльнулась. – А если бы моей подруге не где было остановиться, вы бы предложили переночевать в обезьяннике с бомжами и проститутками?

Одинцов улыбнулся одним лишь уголком губ всего на мгновение, сверкнув в сторону подруги холодным бесчувственным взглядом.

– Провести ночь среди проституток и бомжей не такая уж и плохая перспектива, чем всю жизнь прожить рука об руку с серийным убийцей.

На мгновение я замерла, ощутив, как по рукам пробежали холодные мурашки от его ледяного тона. Но еще больше от противоречивого чувства, посетившего меня тогда. Мужчина говорил о вполне себе адекватных и даже, казалось бы, человечных вещах, но сказано это было чрезвычайно цинично. Словосочетание «серийный убийца» еще долго гремело в мыслях.

Напоследок он бросил на меня короткий изучающий взгляд, попытавшись в очередной раз проследить реакцию с моей стороны на его заявление. Но практически сразу же попрощался и последовал к выходу.

– А он хорош. Симпотный. И обручалки нет, – усмехнулась подруга, глядя ему вслед, и тут же досадно вздохнула. – Жаль, что мент…

– Не видел его прежде ни в нашем МВД, ни в следственном комитете. Он не из нашей области. Все еще хуже, чем я предполагал. Дело завели еще несколько месяцев назад, а может и лет. И вот еще что… – задумался Глеб, продолжив как загипнотизированный смотреть на то место, где только что стоял правоохранитель. – Обычно об обыске не предупреждают, а ставят перед фактом, что прямо сейчас будет производиться обыск. Здесь что-то не чисто. Возможно, следователь с помощью такого хода решил проверить твою причастность к делу. Что, если он предупредил тебя специально, чтобы проверить заявишься ли ты в квартиру для заметания следов или нет?.. Анфиса. Анфис? Будь остор…

– Подождите! – крикнула я вслед уходящим правоохранителям, перебив Глеба.

А после побежала за ними, удерживая одной рукой шуршащий подол длинного свадебного платья, а второй телефон с ярко-желтым силиконовым чехлом. Трое мужчин недоуменно оглянулись, направив на меня вопросительные взгляды.

– Я готова дать показания. Прямо сейчас.

Глава 2

– Ты шутишь?! Какие показания?! – раздался позади недоуменный голос Кристины вместе с ее постукивающими каблуками. – Детка, ты устала, тебе нужно отдох…

– Если ты это серьезно, то я еду с тобой, – тут же решительно заявил Ермаков. Догнав меня, он окинул недоверчивым взглядом все еще недоуменных оперативников. – Тебе понадобится юридическая помощь.

– Глеб, я поеду одна, – твердо заявила, покосившись на него.

– Анфиса! Фиса! – послышался приближенный голос матери, как скрежет по металлу. Я поморщилась, на мгновение прикрыв глаза. Она бежала с отдышкой в груди и продолжала кричать. – Что ты задумала?! Немедленно прекрати! Товарищ… товарищ следователь, моя дочь никуда не…

– Граждане, спокойно! – громко проговорил Одинцов, вскинув руки в останавливающем жесте. Пару-тройку секунд он хмуро оглядывал собравшихся вокруг меня людей. – Гражданка Ростовецкая сама в праве решать, что ей делать. Мы вас правильно поняли?.. Вы прямо сейчас готовы проехать с нами в отдел?

Уверенно кивнула, взглянув на следователя. Правоохранитель был выше меня сантиметров на двадцать, отчего я была вынуждена запрокинуть голову. Ржевская опустошенно выдохнула, прикрыв лицо ладонями. Мать заикнулась, пытаясь возразить, но Глеб вовремя остановил ее одним жестом руки. Следователь молча переглянулся с оперативниками и взглянул на фирменные смарт-часы на левом запястье. На черном экране высветилось время – пятнадцать минут седьмого.

– А как же… как же повестка? – впервые подал голос моложавый опер приблизительно моего возраста. Он растерянно оглядел старшего следователя и второго напарника светло-зелеными глазами, в надежде отыскать ответ на прозвучавший вопрос.

– Время уже позднее для допроса, – устало произнес лысый оперативник, как бы намекая старшему по званию, что хотел бы уехать домой вовремя. – Можем пригласить вас завтра во второй половине дня сразу после обыска.

Я пустила хмурый взгляд в сторону сорокалетнего мужчины, а тот в ответ лениво почесал лысину.

– До конца рабочего дня больше трех часов. Мы успеем провести допрос и составить протокол. А повестку, Краснов, нарисуешь задним числом, вам не впервой, – твердо заявил следователь, бросив грозный взгляд на напарников. – Или я один здесь хочу дело раскрыть?

Лысый оперативник раздраженно отвел взгляд в сторону, спрятал руки в карманы и молча пошел к выходу из ресторана. Блондин на мгновение замешкался, но вскоре ушел вслед за напарником.

– Товарищ следователь, дайте нам пять минут, – вмешался Глеб, уводя меня за локоть в сторону.

Мужчина коротко кивнул и собрался выходить из ресторана, но моя мать побежала вслед за ним с кучей вопросов на ходу. Мы с Глебом отошли в сторону, проводив их обеспокоенным взглядом. У Кристины в тот момент зазвонил смартфон, она поднесла его к уху, послала мне воздушный поцелуй и исчезла в просторах банкетного зала.

– Как ты можешь поехать в участок в таком состоянии? Вся зареванная, еще и в этом платье, – тихо спросил Глеб, хмуро окинув меня взглядом. Но, встретив в моем лице непоколебимую решимость, тут же громко выдохнул и устало провел ладонью по лицу. – Было бы намного проще, если бы я поехал с тобой. Но раз ты так…

– Просто скажи мне, что следует говорить, а что нет, – нетерпеливо перебила я, глядя Ермакову в упор.

Он взъерошил волосы, отвел тяжелый взгляд в сторону и прочистил горло.

– Для начала, где твой паспорт?

– У Кристины, вместе со свидетельством о браке, – сообщила я, кивнув в сторону банкетного зала.

– Они не начнут допрос без установления личности, – произнес Глеб, понизив голос.

Его темно-карие глаза обеспокоенно и нервозно бегали по моему лицу, а руки активно жестикулировали, помогая словам. Никогда прежде не видела его таким взволнованным. Ермаков был старше меня лет на семь, но в тот момент в полуосвещенном коридоре его глаза казались темнее обычного, морщинки вокруг рта и глаз еще глубже, а взгляд напоминал уставшего от жизни старика.

Я вдруг вспомнила, как мы впервые познакомились. Кажется, это было около трех лет назад. На дворе стояло самое ненавистное мною время года – осень (или начало зимы по-сибирски). Я тогда слегла с острым циститом и температурой под сорок, ловила самолетики и не могла даже руку поднять без чьей-либо помощи. О покупке лекарств и вызове врача на дом не могло идти и речи. Олег тогда как назло был в командировке, а Глеб уже в тот момент был заместителем директора в его компании. Именно Ермаков тогда примчался к нам домой с охапкой лекарств и цитрусовых. Правда, в полу лихорадочном бреду я приняла его за наглого грабителя, который бесцеремонно ворвался в квартиру с помощью запасных ключей. Так мы и познакомились. Естественно, полноценное наше знакомство состоялось чуть позже, когда мое бренное тело сменило болезненный вид на более презентабельный. Но с тех пор ничего не изменилось – Глеб все также помогает мне в любом вопросе.

Вот и в тот роковой день я внимательно глядела на его худощавое лицо с остро-очерченными скулами, густыми бровями, непропорционально узким носом и широким лбом с тонкой прослойкой пота. Смотрела и кивала как китайский болванчик на каждое сказанное им слово.

– Анфиса, прошу тебя, запомни: все, что ты скажешь в присутствии следователя и оперативников, может быть использовано против тебя. Много не говори, все только по существу. Тебе задают вопрос – ты даешь конкретный ответ.

Коротко кивнула, задумчиво уставившись на входную дверь ресторана.

– Я могу не отвечать на определенные вопросы?

– В том-то и дело, ты идешь на допрос в качестве свидетеля, и обязана отвечать на все вопросы. А у свидетеля прав значительно меньше, чем у подозреваемого, – хмуро констатировал мужчина. – По факту, ты можешь отказаться, если ответ может навредить твоим близким и родственникам, сославшись на 51 статью Конституции.

– А Олег… он…

– Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Но, еще раз повторюсь, ты проходишь свидетелем по этому делу. К тому же, добровольно согласилась дать показания прямо здесь и сейчас. То, что ты будешь увиливать от некоторых вопросов или игнорировать их – как минимум странно, а как максимум подозрительно, – перебил Ермаков, уловив мою мысль. – И еще один обязательный пункт – внимательно прочти и проверь протокол допроса. Банально… время, дату, изложенные факты. Проверь совпадают ли формулировки со смыслом написанного. Если увидишь пустые места – смело зачеркивай их, чтобы туда ничего не дописали. Ни в коем случае не подписывай протокол, не прочитав его. И не выходи из отделения без копии на руках. Если они откажутся делать ее, требуй пустые листы и переписывай весь протокол от руки. И еще момент… если вдруг во время допроса кроме тебя и следователя в кабинете будет находиться еще кто-то из оперативников, то смело настаивай, чтобы этих людей тоже занесли в протокол. Никому это не нужно и, как правило, когда гражданин заявляет об этом, все лишние покидают помещение. Поняла? Анфиса?..

– Да… вроде как, – отстраненно ответила, пожав плечами.

Глеб выдохнул то ли раздраженно, то ли обессиленно. Затем на мгновение прикрыл глаза ладонью, устало потер виски и вновь направил на меня обеспокоенный взгляд.

– Ты ненормальная, Ростовецкая, ты в курсе? Держу пари, в следственный комитет еще не приходили на допрос в свадебном платье, – мужчина покачал головой, а я растерянно улыбнулась. – К кому поедешь после?

– К Кристине, – без раздумий сказала я, кивнув на подходившую к нам подругу.

– М-м-м. Хочешь стать неоднократным свидетелем секс-марафонов с ее хахалем? – с небрежной ухмылкой произнес Ермаков, спрятав руки в карманы брюк.

Я криво и растерянно улыбнулась.

– О, ты еще здесь, супер. Я как раз вспомнила про твои документы, – проговорила Крис, протянув мне паспорт и розовую бумажку, которую так упорно добиваются женщины.

Она откровенно покосилась на Глеба, в надежде, что тот поймет ее толстый намек и уйдет от нас куда подальше. Он с трудом сдержал порыв закатить глаза, но вместо этого укоризненно покачал головой и удалился в сторону зала.

– Спасибо тебе! – крикнула я ему в спину. – За консультацию.

– Да не за что… Ты только на связи будь, – последовал ответ от парня, когда он уже практически вошел в наряженный банкетный зал.

– Черт, он бесит меня каждый раз, когда я вижу вас вместе, – с раздражением проговорила Ржевская, глядя вслед уходящему Ермакову.

Она зажала тонкую сигарету меж зубов. Ее белоснежные края тут же окрасились в ярко-розовый цвет от губной помады. Я терпеливо дождалась, когда девушка достанет из сумочки зажигалку в виде помады, и стянула длинный ремешок-цепочку с ее плеча, потянув на себя.

– Хотела одолжить у тебя твою сумку, – тут же произнесла я в оправдание своих действий. – Мне некуда положить телефон и документы. Ты же знаешь, я могу их потерять.

– Я, конечно, подозревала, что твоя свадьба меня разорит… но, чтобы настолько… – в привычной манере отшутилась подруга, удивленно вскинув брови. Она переместила все еще не зажженную сигарету на самый кончик губ и вновь зажала ее передними зубами. – Бери. Только знай, что она стоит половину бюджета твоей свадьбы. И на будущее, розовые паетки совершенно не сочетаются с твоим девственно белым платьем.

Я не смогла сдержать улыбку. Кристина всегда умела сказать что-то эдакое и мгновенно вытащить из унылого состояния, еще и выбить зачатки депрессии. Делает она это уже больше пятнадцати лет, еще с первого класса. Мне повезло встретить такую одноклассницу, с которой я проведу большую часть жизни: рука об руку пройду ненавистную школу, университет с ядовитыми и зазнавшимися одногруппниками, и теперь уже мою свадьбу с неожиданным и весьма непредсказуемым финалом.

– Спасибо тебе. Расскажешь потом что тут происходило.

– Шутишь что ли? Да я первая свалю отсюда, – с нарочито серьезным видом ответила Крис, все еще сжимая сигарету зубами. – К кому поедешь после ментовки?

– К Глебу. Ты же знаешь, я к матери ни ногой.

Ржевская прыснула от смеха.

– Че?! К этому патологическому холостяку? – Ржевская кивнула в сторону банкетного зала. – Да у него в квартире женщин не было со времен каменного века! Боюсь, как только ты присядешь на его диван, сразу забеременеешь. Ты хорошо подумала? Может все-таки к нам с Андреем? Анфиса, моргни, если он хочет затащить тебя туда силой.

– Прекрати, Крис, – отмахнулась я, покачав головой. – Он нормальный.

– Очень сомневаюсь… – с недоверием произнесла она, и уголки ее пухлых губ недовольно изогнулись. – Я все еще не могу забыть тот день, когда мельком увидела твою фотку в галерее его телефона. Только сам господь-бог знает, что он с ней делал…

– Крис, ну сколько можно… – я усмехнулась, легонько толкнув ее кулаком в плечо. – Там не было ничего неприличного. Я уже тысячу раз объясняла, что ту фотку скинул Олег…

– Анфиса Андреевна? – вдруг эхом раздался голос моложавого опера, и с другого конца коридора показалась его светлая копна волос. – Мы выезжаем через пару минут.

– Уже иду! – крикнула я, выглянув в середину коридора.

– Волнуешься? – тихо спросила Кристина на удивление серьезным тоном.

– Мне нечего скрывать, – ответила я, попытавшись натянуть искреннюю улыбку.

– Ну все, береги себя, – произнесла подруга, чмокнув меня в щеку. А когда я уже направлялась к двери, тут же добавила, – … и сумочку тоже!

На улице смеркалось. Когда вышла на парадное крыльцо ресторана вспомнила, что все еще находилась в свадебном платье. В ушах мгновенно раздался невыносимый раздражающий писк. Я невольно дернула оголенным плечом, отпугнув досаждающих сибирских комаров, которые кусают летом каждого, кто осмелился снять верхнюю одежду. Порою их укусы бывают настолько болезненными, словно насекомые кровожадно разгрызают человеческую плоть, высасывая парочку литров крови. Я тут же пожалела, что не взяла из дома кожаную куртку или теплый худи.

Холодный вечерний ветер Байкала мгновенно всколыхнул железобетонную укладку из светлых волос, причесанную в изящный нижний пучок. А волнистые передние пряди, которые были чуть короче остальной длины волос, то и дело свободно развивались по ветру, временами перекрывая взор. Я инстинктивно дотронулась до небольшой тиары, так же намертво присобаченной сотнями невидимок, и понадеялась, что она не вырвет мне скальп, когда ветер осмелится разбушеваться.

Оголенные плечи с ключицами, и зона декольте с плавным V-образным вырезом покрылись мурашками, а объемные рукава-фонари то и дело наровились оторваться, развиваясь на ветру как британский флаг. Оглянулась на зеркальную дверь ресторана, уловив свой свадебный образ в последний раз.

Я выбирала это платье целых три месяца, перемерив все свадебные платья нашего города и даже соседних. Рост у меня средний, и за счет этого практически все платья были велики, а из-за худощавой талии едва ли не каждое из них нужно было ушивать. Я из тех людей, которым чрезвычайно трудно набрать вес. И в подростковом возрасте излишне комплексовала по этому поводу, глядя на то, как Ржевская надевала одно обтягивающее платье за другим, без проблем носила джинсы-скинни и обтягивающие кофточки, которые подчеркивали ее формы. Я же обходилась бесформенной одеждой и боялась показать худощавые оголенные ноги в юбках или платьях. Но стоит признать, именно благодаря Крис я научилась правильно набирать вес до нужного количества, избегая болезненной худобы, контролировать рацион и уже лет пять как носила все виды одежды без каких-либо комплексов.

В отражении уловила осиную талию, подчеркнутую едва заметным тонким атласным ремешком, и длинный подол белоснежного платья с откровенным вырезом, оголявшим правое бедро. Подол платья напоминал отдаленную форму колокола, а объемные рукава-фонари придавали моему образу нежности и невинности.

В первый, единственный и похоже в последний раз я была похожа на хрупкую невинную куколку, которой восхищаются и любуются каждый раз, когда открывают шкатулку. Поэтому, когда на мои оголенные и продрогшие плечи вдруг неожиданно накинули легкую черную куртку, больше напоминавшую бомбер, я вздрогнула и испуганно отпрянула.

– Простите, не хотел вас напугать, – признался молодой оперативник, с неловкой улыбкой. – Подумал, вы замерзнете пока мы доедем до отделения.

– Спа… спасибо, – поблагодарила я, продрогшим голосом.

Пару раз моргнула и растерянно оглядела парня лет двадцати пяти: он остался в одной потрепанной серой футболке. Но я все же приняла куртку, одной рукой удерживая ее на плечах, а другой схватившись за длинный подол платья.

Возле крыльца нас встретил черный Форд Транзит с ярко-красной полосой и говорящей белой надписью «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ». Чем ближе была к той машине, тем сильнее охватывал мандраж. Лысый оперативник, который лениво потягивал сигарету возле автомобиля, при виде напарника лишь укоризненно покачал головой и выразительно поднял брови. На широком лбу образовались три толстые морщины, а пухлые губы изогнулись в острой ухмылке.

– И остался ты без куртки, Матвей… – саркастично добавил мужчина, и, выкинув окурок в мусорное ведро, в утешающем жесте похлопал парня по плечу.

Лысый оперативник быстро забрался в Форд, где уже сидел следователь за раскладным столиком. А Матвей, проигнорировав неуместную шутку коллеги, любезно подал мне руку, чтобы я без проблем поднялась в автомобиль с длинным и непослушным платьем. В тот момент мысленно поблагодарила себя, что не выбрала старомодное пышное платье с кринолином. В нем бы я вряд ли влезла в узковатый проем раздвижной двери Форда.

Моложавый оперативник по-джентельменски помог мне усесться возле окна, прямо напротив следователя. Я удивилась той доброжелательности со стороны сотрудника следственного комитета. Они же все черствые сухари с профессиональной деформацией. Иначе и быть не может! Сколько я в своей жизни не встречала ментов, все они как один были бесчувственными роботами, которых заботили лишь правильно составленные протоколы, а не реальные проблемы людей. Как тот лысый опер, от одного вида которого пропадает все доверие к государственным служащим.

Еще с минуту мы укладывали небольшой шлейф платья мне под ноги, под ухмыляющийся взгляд лысого мужчины лет сорока-сорока пяти. После парень уселся рядом со мной, а я наконец положила миниатюрную сумочку из розовых паеток с гремящей цепью на раскладной стол, чем только вызвала косой взгляд старшего следователя. Его равнодушный взгляд в сочетании с серо-прозрачными глазами был холоднее самого пронзительного Балтийского ветра. Все это время мужчина непрерывно рассматривал фотографии на небольшом планшете известной американской фирмы, не обращая внимания на возню с моим платьем. Я ответила ему похожим взглядом, хоть и понимала, что сумка едва задела его планшет на раскладном пластмассовом столике, и помешала увлекательному изучению неизвестных фото.

– Матвейка, работать тебе еще и работать, – устало выдохнул лысый опер, когда молчаливый водитель впереди тронулся с места. На лице мужчины заиграла насмешливая улыбка, а любопытный взгляд черных глаз периодически бегал от меня до молодого правоохранителя. – Опыта у тебя еще маловато. Если даже перед красивой девушкой устоять не можешь…

Его слова вызвали негодование, и я тут же нахмурилась. Не могла адекватно воспринимать комплименты от незнакомых мужчин. Хоть и сказано это было немного в другом контексте с целью задеть молодого сотрудника. За три года привыкла получать комплименты лишь от Олега. А до его появления моя самооценка была ниже плинтуса, и каждый комплимент в свой адрес я воспринимала остро, выискивая в них подвох или же скрытую лесть.

– Серый, не нагнетай, – отмахнулся Матвей как от назойливой мухи. – Я могу спокойно совмещать свою компетентность с человеческим отношением. Если ты не заметил, гражданка в одном свадебном платье.

Я делала вид, будто меня совершенно не интересовала беседа, в которой они говорили обо мне так, будто меня там не было. Поэтому крепко стиснула челюсть и с невозмутимым видом отвернулась в сторону окна.

– А я думал это ты не заметил, что она в свадебном платье. Надеешься, что развод с уголовником пройдет быстрее?.. – усмехнулся Сергей, оглядев меня с ног до головы каким-то неприятным взглядом черных как ночь глаз. – Хотя… понимаю тебя, сам был таким когда-то.

И от слов его и от взгляда, стало как-то мерзко. Я поежилась, пустила на него хмурый взгляд исподлобья и с огромным трудом сглотнула ругательства, вертевшиеся на кончике языка.

– Ну ты и… – возмутился младший сотрудник, но его возмущение перебил Одинцов.

– Дорофеев… Веди себя нормально.

Старший следователь, который все это время не проронил ни слова, осек грубого оперативника, взглянув на него через плечо с нескрываемым укором.

– Ой, бля-я-я… Скучные вы, москвичи, – раздраженно выдохнул Сергей, сложив руки на груди. – Любите строить из себя шибко правильных…

Я встрепенулась, услышав упоминание столицы. Выходит, Глеб был прав, и тот старший следователь, находившийся напротив меня, приехал прямиком из Москвы. Значит уголовное дело и впрямь было непростым, раз к нему подключился московский СК…

С того момента сидела словно на иголках. Мое секундное удивление не осталось незамеченным следователем. Он бросил невозмутимый взгляд, будто вновь хотел изучить мою реакцию. Я от неожиданности испуганно распахнула веки всего на мгновение, когда наши глаза встретились, и поспешно отвела взгляд в сторону окна. Одинцов никак не отреагировал, практически сразу же опустил голову и вновь принялся листать фотографии на планшете, только уже без прежнего энтузиазма.

Я вдруг задумалась: а не специально ли все трое устроили тот спектакль? С целью проследить, как я отреагирую, когда узнаю, что дело моего мужа расследует столичный следак?! От мысли той вмиг горло лишилось влаги. И без того искусанная внутренняя сторона губы, едва ли не сразу закровила от нервозных покусываний. Нет, такого не может быть… ерунда какая-то… В любом случае, еще раз убедилась, что ментам не стоит доверять.

Глава 3

Около трех месяцев назад

Когда сообщили, что меня отправят в командировку в Сибирь, я до последнего не узнавал с чем предстоит иметь дело. Ясно было одно – местные правоохранители не справлялись, делали все формально, либо же не имели соответствующего опыта раскрытия преступлений. Да и, глядя на мой послужной список, вряд ли бы начальство отправило меня в такую-то глушь по мелочевке.

Чего только стоят мои крайние дела о Красногорском серийном маньяке с пятью жертвами, включая двух несовершеннолетних; и дело о серпуховском массовом убийце, который за ночь расстрелял семью из семи человек, включая детей, с особой жестокостью изнасиловал женщину и ее четырнадцатилетнюю дочь, а после хладнокровно добил штыками тех, кто еще дышал после пулевых ранений. За тринадцать лет работы в следственном комитете, у меня накопились сотни раскрытых дел о различных серийниках, массовых убийцах и других не особо приятных личностях.

И ни одно из тех дел вспоминать решительно не хотелось. Особенно те, где получал различные увечья, шальные пули при задержании и даже огнестрел с переломом плечевой кости. Какие-то дела раскрывались как по маслу, словно я следовал по крошкам, оставленными убийцей; а какие-то расследовались не так быстро, растягиваясь на долгие месяцы.

Расследование убийств – дело тонкое, требующее холодной головы, рационального мышления и чистого разума, не засоренного посторонней информацией. Оно не терпит необоснованной спешки, погони за собственным хвостом и новыми звездочками на погонах. Именно поэтому некоторые мои коллеги разводились с женами, спивались чуть ли не на рабочем месте и, в конце концов, сдавались. Впрочем, и я был не исключением.