С привкусом горечи

Постель молодым постелили на чердаке дома, чтобы им никто не мешал. Только здесь они наконец-то получили удовольствие от секса. За ночь Иван семь раз исполнил свой супружеский долг. Как только Галя просыпалась и начинала шевелиться, так он его и исполнял. Под утро она уже старалась не шевелиться, когда просыпалась, боялась его разбудить.

На второй день свадьба продолжилась. Молодым надарили кучу подарков, которые особым разнообразием не отличались. Было подарено штук двадцать комплектов постельного белья, и полторы тысячи рублей денег. Оригинальными были только два подарка: сосед Степановны подарил Гале электрический утюг, и ребята, которые жили в одной комнате с Иваном, подарили ему большую алюминиевую сковородку, с крышкой и ручкой, с толстым и ребристым изнутри дном. Как показала последующая апробация этой сковородки, благодаря этому ребристому дну, на ней ничего не пригорало. Теща прозрачно намекнула зятю, что на свадьбу они потратили много денег, и Иван отдал ей почти все подаренные деньги, оставив себе только сто рублей. Был еще один подарок – шелковая ночная рубашка. Этот подарок привез по просьбе дяди Коли, крестного Гали, его друг. Сам дядя Коля на свадьбу приехать не смог. Этот друг всех удивил тем, что зачем-то искал кукурузное масло, а мужики в селе, о таком и не слышали никогда. За неимением оного налили ему две бутылки очень вкусного и пахучего подсолнечного масла своего отжима. Вечером молодожены и свидетели уехали в Харьков, а остальные гости гуляли еще и на третий день. Вот такая была свадьба.

ⅩⅢ

После свадьбы жизнь Ивана и Гали никак не изменилась: она продолжала жить на квартире у Степановны, а он – в своем общежитии. Через две недели Галя предложила съездить к родителям, а заночевать у бабушки Харитины. Она живет одна, и у нее много свободного места. Поскольку за эти две недели им ни разу не удалось побыть вместе, идея Ивану понравилась. Хатка у бабушки действительно была очень маленькой, с соломенной крышей, с маленькими, низко посаженными окошками. Возле хаты даже веранды не было, со двора заходили сразу в сени. Слева от хаты стоял полуразвалившийся сарай, тоже с соломенной, просвечивающейся в некоторых местах крышей. Возле сарая лежала куча березовых чурбаков, примерно куба два. Их уже кто-то начал колоть, так как несколько десятков поленьев уже были сложены под сараем. Иван подумал, что это бабушка сама пыталась колоть чурбаки, и, конечно же, эту работу не осилила. Иван и предложил бабушке свою помощь в этом деле, но она стала отказываться: «Вы лучше отдохните с дороги, колоть дрова ко мне ходит Славик со своей девушкой. Вон уже немножко накололи. Они правда больше целуются в сарае, чем колют».

– Это он с Лидой приходит? – удивилась Галя.

– Нет. С Лидой он больше не встречается. С Олей приходит. Это ее младшая сестра.

Как понял Иван, речь шла о младшем брате Гали. Часа за четыре Иван переколол всю эту кучу дров. Вместе с Галей, аккуратно сложили поленья под сараем.

– Уже все переколол? – удивилась бабушка. – А Славик с Олей за три дня только маленькую кучку накололи.

– Так мы не целовались во время работы, – пошутил Иван. – Мы потом будем.

Вечером бабушка постелила им постель, а сама ушла к соседям, чтобы посмотреть у них телевизор. Бабушка была понятливая. К ее возвращению, Галя с Иваном не только нацеловаться успели. Утром бабушка рассказала им, что заболел ее сын Коля, у него рак обнаружили.

В следующие выходные они поехали его навестить. Дядя Коля не вставал с постели, болезнь была уже на четвертой стадии. Он лежал весь высохший и бледный, но был в здравом уме, и был рад гостям. Расспрашивал Галю про ее родителей и бабушку Харитину. Галя ему все рассказывала и даже вспомнила, как он приезжал к ним в село и привозил мороженное. Тетя Шура, его жена, все время плакала. Когда они уходили, она шепнула им, что жить ему осталось, максимум две недели. Умер он через неделю.

Больше месяца молодожены жили врозь. Потом, один из соседей Степановны сказал, что на лето освобождается небольшая комната у его брата, так как его дети уезжают к бабушке. Галя и попросила его, чтобы он поговорил с братом, по поводу сдачи им этой комнаты. Через несколько дней они с Иваном и переехали туда жить. Это была очень маленькая комната, размером два на три метра, в которой спал кто-то из детей хозяина квартиры. В ней стояло большое кресло, которое могло раскладываться вперед, стол-книжка, и один стул. Ребенок спал на этом кресле не раскладывая его, а для двоих, его нужно было раскладывать. Дверь открывалась вовнутрь комнаты, а разложенное кресло ее перекрывало, и открыть ее уже было невозможно. Чтобы выйти ночью в туалет, сначала нужно было сложить кресло. Примерно такая же картина была и с раскладывающимся столиком. Открыть можно было только одну его боковину, и только тогда, когда кресло было сложено. Но молодожены были рады и такому жилью. Даже в таких условиях они были счастливы. Оказалось, что по утрам Иван бегает на физзарядку. Галя об этом даже не догадывалась. И ей тоже захотелось бегать с ним по утрам. Сначала она его даже обогнала, так как бежал он не очень быстро. Потом он ее догнал, и они побежали вместе. Потом ей стало не хватать воздуха, но она не подавала вида, и продолжала бежать рядом с ним. Неожиданно ей стало так плохо, что она чуть сознание не потеряла. Села на землю и хватала ртом воздух, как лягушка, а его не хватало, и она перепугалась. Так плохо ей еще никогда не было. А Иван и посидеть ей не дал, поднял на ноги и водил, не давая садиться, пока у нее не восстановилось дыхание. На этом пробежка и закончилась, и больше она с Иваном не бегала.

Галя готовилась к выпускным экзаменам, а Иван к очередным. Галя очень волновалась перед каждым экзаменом, все билеты буквально зубрила, и Иван удивлялся, как она, с такими методами подготовки, сдает их на отлично. Он же, один раз изучал материл по вопросам экзамена, потом, еще один раз, все это повторял, и спокойно шел на экзамен. Как бы там ни было, но Галя все экзамены сдала на «отлично» и получила красный диплом. В эту сессию Иван тоже все экзамены сдал на «отлично». Галя устроилась работать в детскую поликлинику, на прием к педиатру. Работа ей нравилась.

Неожиданно приехал в гости крестный Гали. Каким-то образом он умудрился разыскать ее на работе. Галя пригласила его домой, но он отказался, так как у него было мало времени. Вечерним поездом он уезжал в Москву. Вместе им удалось разыскать и Ивана в училище. Им очень повезло, так как встретились они абсолютно случайно, увидели его, когда он выходил из училища. Познакомились, и дядя Коля предложил поехать в ресторан, чем очень удивил Ивана, так как Галя уже сказала ему, что дядя торопится. Удивление прошло, когда они приехали на вокзал и зашли в привокзальный ресторан, цену таким ресторанам Иван уже знал, там кормили ничуть не лучше, чем в обычной столовой. Иван про себя отметил, что Галин крестный из тех людей, которые любят пустить пыль в глаза. Дядя предложил им выбирать в меню все, что захотят, он все оплатит. В меню были первые блюда, котлеты, шницель, гуляш, и яичница. Галя с Иваном выбрали себе яичницу и морс. Дядя тоже взял себе яичницу. Посидели часик в ресторане, не спеша ковыряя яичницу, чтобы не сидеть потом за пустым столом. Дядя рассказал, что пять лет прослужил в Германии, а теперь служит под Москвой, но живет в Москве. Он уже заместитель командира батальона связи авиационного полка, получил звание майора. После ресторана посадили дядю на поезд, и он уехал домой.

Как-то, в пятницу, на работе Гале сообщили, что она срочно должна ехать в загородный пионерский лагерь с группой диабетиков, которых нельзя было оставлять без присмотра медсестры. Не разрешили даже домой съездить, чтобы взять зубную щетку и что-то из одежды. Как была в легком летнем платьице, так и уехала. Через водителя, который их отвозил, передала мужу записку, в которой сообщала, что ее срочно отправили с диабетиками, и просила привезти ей туалетные принадлежности и теплую одежду. Водитель обещал записку передать, но никуда ее не повез, а просто выбросил.

Вечером Иван, не дождавшись жену с работы, поехал в поликлинику ее искать, но поликлиника уже была закрыта. Из таблички, висевшей на входной двери, стало понятно, что она закрылась еще в восемнадцать часов, но завтра до обеда будет работать. Иван не понимал, куда могла деваться его жена? Он провел бессонную ночь, ожидая, что она все-таки придет домой, но и утром она не появилась. С телефона-автомата он позвонил к себе на курс и предупредил, что на занятия не приедет, так как пропала жена и ее нужно искать. Поехал в поликлинику, но там про его жену ничего не знали. У врача, с которой она работала на приеме, был выходной. С большим трудом Ивану удалось узнать домашний адрес этой женщины. Женщина жила в селе, в сорока километрах от Харькова. Иван сразу-же поехал на автостанцию, но оказалось, что в это село ходит только один автобус, и он уже ушел, следующий будет только завтра утром. Только на следующий день Иван поехал в это село, и приехал туда уже к обеду. Дом, по указанному адресу, был закрыт на замок. У соседей удалось узнать, что хозяин ушел с удочками на рыбалку, где его жена, они не знали. Показали Ивану, в каком направлении нужно идти, чтобы попасть на озеро. Нашел Иван и озеро. Оно было очень большим и красивым, с растущими по берегу деревьями. Иван бы и сам с удовольствием посидел здесь с удочками, но было не до рыбалки. Начал расспрашивать рыбаков про хозяина дома, куда он приехал, но где он конкретно рыбачит, никто не знал, сказали только, что ушел куда-то вправо. Иван и пошел в этом направлении, спрашивая у каждого рыбака, не он ли тот хозяин, к которому он приехал. Нужного рыбака удалось разыскать километра через полтора. О жене Ивана он ничего не знал, а его жена ушла в гости к сестре, на другой конец села. Иван и попросил мужика отвести его к этой сестре. Мужику очень не хотелось заканчивать так рано рыбалку, тем более, что клевал прекрасный карась, весом от двухсот до трехсот грамм. С десяток таких карасей уже плескались у него в ведре. Но, видя несчастное лицо Ивана, он смотал удочки, и они пошли на другой конец села. Там Иван и узнал, что его жену отправили с диабетиками в пионерский лагерь, ориентировочно, на месяц. А вот куда – врач не знала. Для начала и этой информации было достаточно. Главное, что жена жива и здорова. Странно конечно, что она его об этом не предупредила, но с этим будут потом разбираться.

Галя приехала домой только через неделю, бросилась целовать и обнимать мужа, но тот встретил ее очень холодно, сразу начал предъявлять претензии, почему не сообщила ему об отъезде. Галя была в шоке от такого приема, через неделю разлуки, ведь она отправила ему записку, и была очень удивлена, что он ее не получил. Только ночью они помирились, и Иван ее простил. А утром проводил ее до парка Горького, где посадил на автобус, и она опять уехала к своим диабетикам. Там она пробыла еще больше месяца. На смену первой группе диабетиков приехала вторая, а о смене медсестер никто даже не подумал. За это время муж один раз приезжал к ней в гости. Тогда ее напарница ушла ночевать в другую палатку, а ее с мужем оставила одних. Как-никак, у них медовый месяц.

К ее возвращению домой, Ивану удалось выбить комнату в семейном общежитии, правда, для решения этого вопроса, ему пришлось сходить на прием к начальнику политотдела училища. Выделенную им комнату он даже отремонтировать успел. В нее они сразу и переехали. Комната была довольно большая, пятнадцать квадратных метров. В комнате был встроенный шкаф для одежды и умывальник. Иван также успел купить стол-книжку и два стула, а односпальную тахту им подарил Толя, друг Ивана, который, к этому времени, купил себе диван-кровать. Все было замечательно, вот только штор на окне не было. Временно закрыли его газетами, а потом Галя повесила на него шторы.

ⅩⅣ

Через пару недель у Ивана закончилась заводская практика, и они уехали в отпуск к его родителям. Там устроили еще одну свадьбу, с приглашением всех родственников и соседей, правда не такую пышную как первая: здесь было всего человек двадцать. А потом свекровь попросила Галю принести ей корзинку калачиков. Галя вышла во двор, и растерялась: калачики во дворе конечно росли, куры их еще не все склевали, но на целую корзинку их явно не наберется. И сколько времени ей потребуется на сбор этих калачиков? Неделя, или две? Гале показалось, что ее, как золушку в лес послали. Она не понимала, зачем свекрови понадобились семена этой сорной травы, которая растет во дворе. На всякий случай, решила спросить у свекра.

– Папа, а где калачики взять?

– В клуне возьми, там и в куче лежат, и в корзинке есть.

Галя зашла в клуню, осмотрелась, но никаких калачиков там не было.

– Папа, – опять обратилась она к тестю, – здесь нет калачиков.

Свекор пошел вместе с ней в клуню.

– Вот же они лежат, – указал он на кучу кукурузных початков.

– Это? – удивилась Галя. – Это ведь кукуруза.

– Правильно, кукуруза. У нас початки кукурузы еще калачиками называют.

Галя взяла корзинку с калачиками и отнесла свекрови. Та собиралась сварить гостям молодую кукурузу. Поскольку родители Ивана еще работали, днем гости оставались одни. Как-то Галя сказала Ивану, что в печке мама оставила им какое-то блюдо: то ли плинтуса, то ли наличники, название она толком не запомнила. Но Иван догадался, что это налистники, самое вкусное из тех блюд, которые он ел в детстве. Гале налистники тоже очень понравились, такое блюдо у них дома не готовили. В отпуске конечно было хорошо, но он быстро закончился, и они вернулись в Харьков. Пока они были в отпуске, замуж вышла Надя, дочь тети Дуси. Письмо, с приглашением на свадьбу, немножко опоздало.

Начали обживаться в семейном общежитии. Это было даже не общежитие, а коммунальные квартиры. В их квартире было пять комнат. Кухня, туалет и ванна были общими. На кухне стояли две газовые четырехконфорочные плиты. У всех соседей были кухонные столики, а у них столика не было, поэтому на кухне Галя только готовила, а кушали в комнате. Потом купили и стол-тумбочку для кухни. Чем хороша была общая кухня, так это тем, что если забыли купить хлеб, то не нужно было срочно бежать за ним в магазин, можно было попросить у соседей, и тебе никогда не откажут. Этим правда пользовалась одна соседка, которая занимала пачку индийского чая, а возвращала азербайджанский. Овощи они привозили из села, для чего раз в две недели туда ездили. Иногда им давали и курицу, или кусок мяса. Но с мясом и в Харькове проблем не было. Это еще было то золотое время, когда, при покупке мяса в магазине, покупателя спрашивали: «А вам для первого, или для второго?». Как-то Иван решил сделать ей сюрприз, и сам сварил суп. Как варить, ему подсказывали соседки. Когда Иван показал ей этот суп, ее удивил его цвет.

– А ты в него зажарку положил? – поинтересовалась она.

– Нет. Забыл. А я всех спрашивал, чего в супе не хватает? Но все говорили, что не хватает только хлеба и ложки. Я видел, что он какой-то не такой, очень бледный, – оправдывался Иван.

Все было замечательно, вот только даже радиоприемника у них не было. И Иван вспомнил, что, когда они ночевали на чердаке в доме родителей Гали, он видел там старенький ламповый радиоприемник. В следующий раз, когда они поехали в село за картошкой, он и полез на чердак, чтобы достать этот радиоприемник. Он стоял рядом с кучей старых книжек, среди которых его привлекла маленькая брошюрка – «Пособие для беременных». В ней были рисунки мужских и женских половых органов. Иван и посмотрел эти рисунки. Оказалось, что девственная плева находится не глубоко внизу, как он думал, а на самом верху. Значит, он порвал ее еще тогда, когда они во второй раз спали вместе. Чтобы не выглядеть полным дураком, о своем открытии жене он решил не говорить. Непонятно было только про те рассказы, в которых женщина приехала рожать, а плева оказалась целой. Такого в принципе не могло быть. Иван забрал радиоприемник и спустился с чердака. Радиоприемник был очень старый, с потрескавшимся сверху фанерным корпусом и порванной декоративной сеткой на лицевой панели. С разрешения отца Гали, Иван и забрал его с собой. Чтобы не оставаться в долгу, провел электричество на чердак дома и в летнюю веранду, где электрического света еще не было.

Дома более внимательно посмотрел радиоприемник. Оказалось, что у него сгорел силовой трансформатор, причем, сгорела нижняя, первичная обмотка, четыре тысячи витков провода. Иван перемотал его вручную, на что ушло две недели. И приемник заработал. Потом Иван заменил ткань на лицевой панели. Декоративную ткань купить не удалось, поэтому поставил остаток ткани от штор. Восстановил также корпус, сняв с него верхний, отслоившийся слой фанеры. Теперь он сидел на полу посередине комнаты, и наждачной шкуркой зачищал корпус, готовя его к покраске морилкой.

– А почему твои родители нам не помогают? – не очень ласково спросила Галя.

– Они присылали пятнадцать рублей, когда мы на квартире жили, но я их обратно отправил, и написал, чтобы больше не присылали, – не отрываясь от дела, ответил Иван. – Они ведь живут на те шестьдесят рублей, которые получает мать. А я – восемьдесят семь. Стыдно грабить родителей, когда я получаю больше.

– О родителях ты подумал. А о жене? Долго я еще буду спать на этой узкой тахте, на которой переворачиваться с боку на бок можно только одновременно?

– А твои родители почему нам не помогают? Твой отец ведь получает в два раза больше моей матери?

– Как это – не помогают?! – возмутилась Галя. – А картошку ты откуда привозишь? А еще и курочку иногда дают. Как у тебя совести хватает такое говорить?

Слово за слово, и они поссорились, первый раз после свадьбы. Галя схватила свою сумочку, пальто, и убежала. Она была такая злая на Ивана, что даже видеть его не хотела. Часа три или четыре бродила она по улицам, продолжая, в мыслях, ссориться с Иваном. Да он ведь ее до сих пор в серьез не воспринимает. Как была она для него девочкой в пятнадцать лет, когда они начали встречаться, так она и осталось для него маленькой девочкой, с которой даже советоваться не нужно. Деньги обратно сам отправил, ей даже не сказал ничего. Всему этому нужно было положить конец. Домой она вернулась уже за полночь. Иван все так же сидел на полу и шлифовал свой дурацкий приемник.

– А я думал, что ты к родителям уехала, – услышала она от него.

И тут ее прорвало: «Если мы начали встречаться, когда мне было пятнадцать лет, то это не значит, что я и выходила за тебя девочкой. Я уже не была девочкой. Я …. ».

– Это я уже понял, – прервал ее Иван.

Только понял он совсем не то, что она хотела сказать. Она пыталась сказать, что уже не маленькая девочка, а он понял, что она уже не была девушкой, когда выходила замуж. Обычно такие вещи жены от мужей скрывают, а она сама ему все выложила. Зачем? Чтобы ужалить побольнее? У нее это получилось. Иван в первый раз пожалел, что на ней женился. Это же надо было – на такой змее жениться? И что теперь делать, разводиться? А Галя стояла перед ним какая-то вся несчастная, со слезами на глазах, и ему стало ее жалко. Он вспомнил девушку со своей школы, которую изнасиловал парень, и вспомнил, как на следующий день она горько плакала. В чем она была виновата? Да ни в чем, ей просто не повезло. Может и Галю вот так же в детстве изнасиловал какой-нибудь придурок, и она не один день плакала после этого. И ему стало ее жалко. Никаких разборок по этому поводу решил не устраивать, и на эту тему они больше не разговаривали. А в ближайшие два дня они вообще не разговаривали, так как Галя на него сердилась. И спали две ночи спина к спине, даже не переворачиваясь. Только на третью ночь они помирились.

Иван закончил шлифовать корпус приемника, оставалось только покрасить его морилкой и покрыть лаком. В магазине морилки тоже не оказалось. Ивану посоветовали развести на спирту марганцовку. Иван решил так и сделать. Перед поездкой в село, он начал в бутылочке разводить марганцовку, рассчитывая до отъезда покрасить и корпус радиоприемника, и закрасить немного поцарапанные стулья. Чтобы сэкономить спирт, добавил в раствор немного воды. Закрыл бутылочку пробкой, и взбалтывал ее, ожидая, пока марганцовка растворится. Бутылочка начала нагреваться, но это Ивана не смутило, он продолжал ее взбалтывать. Неожиданно раздался хлопок, пробку из бутылочки вырвало и забросило аж на стоящий в конце комнаты возле окна стол, а Ивана всего облило раствором. В бутылочке осталось меньше половины содержимого. Как оказалось, воду нельзя было добавлять, именно из-за нее и произошла такая реакция. Майка, шея и подбородок Ивана были аж черные от этой морилки. И она не отмывалась. Поездка в село отпала сама собой. Оказалось, также, что капли морилки, долетевшие до стола, прожгли дырки в скатерти, которой был накрыт стол. Но той морилки, которая осталась в бутылочке, вполне хватило и для радиоприемника, и для стульев. Через пару дней Иван покрыл радиоприемник лаком, и он засверкал, как новый. Теперь у них был свой радиоприемник, и они по утрам с удовольствием слушали передачи радиостанции «Маяк».

На следующий год Надя родила сына, Егора. Когда он подрос, Галя с мужем поехали ее навестить. Надя с мужем встретили их на своей машине, еще на железнодорожной станции. Надю они не узнали. Из девочки-тростиночки, она превратилась в толстую тетку. Теперь она была даже толще тети Дуси. Ее муж, которого звали Василием, был еще толще ее. Это просто была гора мяса. Он еле за руль машины помещался. А вот их сын Игорек, был худенький, как рахитик, с непропорционально большой головой. Оказалось, что Надя вышла замуж не за того парня, с которым встречалась, а за другого, из соседнего села. Он и не собирался на ней жениться, как рассказывала она Гале, но она, пьяного, затащила его к себе домой и уложила в свою постель. А утром сказала ему, что ночью он ее изнасиловал, продемонстрировав ему при этом кровь на постели и у себя между ног. Откуда Васе было знать, что это куриная кровь? Он и поверил. Теперь у него было только два пути: или в милицию, или в загс. Вася выбрал загс. Тетя Дуся, которая и подарила Васе машину, очень на него обижалась, говорила, что он очень жадный. Несмотря на то, что машина была подарком тещи, на железнодорожную станцию тещу он возил только за деньги, а вот поросенка, выращенного тещей, забирал даром. Галя с мужем пробыла у Нади в гостях два дня, но особой жадности у ее мужа не заметила, и денег, за доставку их на железнодорожную станцию, он не потребовал.

Иван, как мог, пытался обустроить быт. Взял напрокат телевизор, потом, на двоих с соседом Мишей, взяли напрокат холодильник. С появлением холодильника жизнь у Гали немного облегчилась: теперь не нужно было суп или борщ варить каждый день, он мог несколько дней храниться в холодильнике, и его нужно было только разогревать. Потом Иван скопил немного денег и купил диван- кровать. Отец Гали помог принести ее из магазина, так как на доставку кровати машиной, у ее мужа денег не осталось. Теперь у них было нормальное спальное место, а днем можно было смотреть телевизор сидя на диване. Старенькую тахту они подарили другой молодой паре, которая только недавно поселилась в общежитии, и у которой тоже не было на чем спать. Несмотря на наличие телевизора, по утрам включали только радио, и с удовольствием слушали передачу своей любимой радиостанции «Маяк». Жизнь коммунальной квартиры шла своим чередом. Сосед, капитан, все время ругался со своей женой, чуть до драк не доходило. Соседка Оля все время «забывала», что сегодня ее очередь убираться в общественных местах. Ее котенка, которого она звала Мики, с легкой руки Ивана, все стали звать Микикешей, что ей очень не нравилось. У другой соседки, Оксаны, было двое маленьких дочек. Муж был адъюнктом, в звании старшего лейтенанта. Это была прекрасная пара, оба высокие и красивые. Оксана, по комплекции, была похожа на Галину двоюродную сестру Галю, настоящая, роскошная украинская красавица. Ее младшая дочь Даша терпеть не могла одежду. Не успевала Оксана надеть на нее платьице, как она тут же его снимала, и бегала по кухне голышом. Потом капитан получил квартиру, а в его комнату заехала молодая пара, и в коммунальной квартире стало тихо, больше никаких ссор и криков не было. Новую соседку звали Светой, и она очень хорошо шила. На кухню она выходила в сшитом своими руками халатике, который подчеркивал все прелести ее, и без того изящной фигурки. Оле ее халатик понравился, и она сшила себе такой-же. Такой-же, да не совсем. На ее высокой и тощей фигуре этот халатик как-то не смотрелся, да еще и расходился внизу, оголяя тощие некрасивые ноги. С легкой руки Оксаны, Олю стали звать королевой кухни.

Как-то муж Оксаны собрался идти в наряд.

– Ты ведь только недавно был в наряде? – удивилась Оксана.

– Снова поставили.

– Куда?

– Патруль на вокзале.

– Но это ведь гарнизонный патруль, туда из училища не назначают, – засомневалась жена.