Владимир. Меч Ангела

Волна боли, разочарования и уныния резко накрыла меня с головой. Эта комната послужила триггером, расковырявшим рану, которую я так достойно запечатал в тот момент, когда мне рассказали о гибели Марка. А причина всему – ФАШ. Это он убил моего друга, и он должен был заплатить за это.

«Дыши. Оно того не стоит», – призывал голос разума.

«Найди этого гада и размозжи ему башку», – душераздирающе кричало сердце.

Дрожащие кулаки хрустнули костяшками, я вскочил с кровати и рванул прочь из комнаты вершить правосудие.

В следующее мгновение я уже набрасываюсь на подонка тирана и завязывается потасовка. Снова руки в крови. Надзиратели прилагают все силы, чтобы разнять. Не сразу, но им это удаётся. Перед глазами пелена, я выкрикиваю проклятья и рвусь завершить дело до конца. Удар по голове приводит в чувства, приходит осознание, что я натворил. Леденящий ужас от осознания содеянного охватывает разум и сковывает тело.

– Живо его в лазарет. – ФАШа тут же по приказу надзирателя поволокли куда-то его шестёрки.

– А с этим что, делать? – меня кто-то пихнул в плечо.

– Убийцу запереть в комнате и тщательно следить за тем, чтобы эти двое не пересекались больше ни при каких обстоятельствах.

Тёмные

9

Время шло, но в стенах Интерната оно будто застыло: каждый день был похож на предыдущий, и лишь отражение в зеркале напоминало о незначительных изменениях в жизни. Теперь я созерцал не того тринадцатилетнего, напуганного обстоятельствами и неизвестностью мальчика. Это был некто другой. Высокий, худощавый парень со смуглой кожей, волнистыми тёмными волосами, карие глаза которого сменили огонь жизнерадостности на взгляд полный отрешённости и безразличия, а отражение всё больше и больше становилось похожим на отца.

Есть мнение, что время лечит, но моя ненависть к этому человеку, наоборот, росла с геометрической прогрессией от года к году. Каждое утро желание разбить зеркало вдребезги разгоралось ещё с большей силой, так как тот человек не заслуживал прощения за то, что сделал со мной. В душе я надеялся, что никогда в жизни его больше не увижу, но так или иначе, отражение каждый раз напоминало о том, кто я и откуда.

С момента моего отъезда из родного дома минуло всего три года. За это время я ни разу не получил ни единой весточки от родных, а значит, им было на меня плевать. Я предполагал, что отцу каждый месяц посылают подробный отчёт о моём пребывании здесь, но, видимо, после того случая, он решил, что я неисправим и не достоин возвращения к родным пенатам.

Ежегодно в Интернат прибывала, так сказать, «новая кровь» из тринадцатилеток, а большинство подростков моего возраста или старше, либо становились Тёмными, либо их забирали к себе работодатели. Перспективы остаться в этом городе навечно меня не устраивали, но я понятия не имел, как добраться до ближайшей цивилизации без денег и припасов, да и вообще не был уверен, есть ли хоть какой-то шанс на побег.

Весной того года мне исполнилось шестнадцать. Меня определили на работы в городе, и это был самый лучший подарок судьбы.

Теперь каждое утро после завтрака надзиратели приводили меня к маленькому невзрачному зданию. От всех остальных выстроенных в линию однообразных серых кирпичных клонов, его отличали огромные витражные окна и красная вывеска. Китайский колокольчик над дверью переливистым звоном приглашал очередного визитёра в просторную комнату, пропитанную эфиром печатных чернил и истлевшей бумаги. Старина Карл – местный библиотекарь, окружённый рядами стеллажей, забитых сверху донизу разноцветными корешками книг, неизменно встречал гостей дружелюбной улыбкой. Узенький коридорчик в самом дальнем углу помещения скрывал в своих недрах небольшой читальный зал и несколько подсобных помещений.

Обычно хлопот там было немного, а посетителей и того меньше. Карл считал, что ему очень повезло со мной, так как до сего момента он не мог припомнить помощников, кто относился к обязанностям ассистента библиотекаря с такой ответственностью и интересом. В качестве награды за проделанную работу он даже разрешал сидеть в читальном зале и наслаждаться трудами писателей вплоть до отбоя с короткими перерывами на приём пищи. А иногда и вовсе бывали моменты, что в столовую идти не хотелось. Выбор между тошнотворными месивом, которым нас кормили, и лишним часом за книгой нередко падал в пользу последнего. Карл в таких случаях подыгрывал мне и когда приходили надзиратели, демонстративно ругал перед ними, говоря, что я медленно и плохо работаю и не заслуживаю и маковой росинки во рту, потому должен остаться голодным до тех пор, пока работа не будет сделана как следует. При этом после их ухода подкармливал булочками с козьим сыром и делился компотом из чайного листа и засушенных лесных ягод.

Что меня привлекало в чтении книг? Я мог мечтать и быть тем, кем захочу, а не тем, кем скажут. Погруженный в атмосферу спокойствия и тишины, я верхом на драконе бороздил небесные просторы, мчась к одинокой башне, где томилась прекрасная дама в ожидании своего спасителя. Или же я оказывался на улицах неведомого мне города в шкуре знаменитого сыщика, и мы с моим верным помощником раскрывали невероятно запутанное и коварное преступление. У нас было огромное количество подозреваемых, но улика за уликой мы находили изъяны в своих версиях и выдвигали новую идею. Мог со стороны наблюдать, как бывший студент-юрист зарубил старуху и её сестру, потому что не мог вернуть долг, и к великому сожалению, я был не в силах ему помешать. Восхищался огромным дубом, раскинувшим ветви над моей головой. Танцевал с красавицами на балах и угощал их шампанским, сочувствовал девушке, отца которой казнили у неё на глазах, а ей предстояло выйти замуж за кровожадного убийцу её родителя. Все эти герои стали моими друзьями. Конечно, слабенькая конкуренция Марку, но, тем не менее всё это, пусть хоть и на короткий миг, но давало ощущение полной свободы и на мгновение затмевало чувство одиночества и ненужности, поедающее изнутри.

И вот, теперь, как только я погрузился в один из таких миров, дверь за спиной, ведущая в читальный зал, легонько отворилась. По направлению ко мне кто-то шёл, но это явно был не Карл. Старик был достаточно медлительным, тяжеловесный топ здоровой ступни переменялся протяжным шарканьем больной. А здесь – уверенные лёгкие шаги. Обычно посетители заказывали книги на стойке, получали нужное и сразу покидали библиотеку, в читальный зал вообще не заходили. То, что кто-то решил в этот раз приятно провести время здесь, меня вообще не насторожило, потому увлечённый событиями произведения, я сначала даже и внимания не обратил, но затем, осознал, а ведь звона колокольчика слышно не было. Наличие неизвестного за спиной насторожило.

Я напрягся, глубоко вздохнул и замер. Сердце бешено колотилось, я очень хотел посмотреть на гостя, но страх был выше, не позволял оторвать взгляд от книги. Тёмное пятно прошмыгнуло мимо, шаги мгновенно затихли, незнакомец уселся за стол в паре метров передо мной. Волнение отступило, но сконцентрироваться на чтении так и не смог. Где-то минут десять я просто смотрел на страницу, но не прочёл ни строчки. Меня терзали муки любопытства и одновременно неуверенности. Наконец, первое чувство одержало верх и взгляд устремился в макушку незнакомца. Челюсть отвисла от удивления, передо мной сидел Тёмный.

Если честно, по комплекции он не напоминал тех, кого я встречал ранее. Какой-то низкорослый и уж слишком щуплый. Одну руку он положил на книгу. Чистая, бледная, с ровно обстриженными ногтями и абсолютно без мозолей, в отличии от моей. Другой же рукой, с серебряным кольцом на безымянном пальце, он зарывался в тёмно-русые волосы, постоянно поправляя их, но они непослушно возвращались на место.

Интерес стал ещё сильнее, ведь с подобными ему я никогда не пересекался вплотную, а тут такой шанс. Скорее всего, он ничего не расскажет, возможно, и вовсе не обратит внимания, но я был просто обязан хотя бы увидеть лицо таинственного незнакомца.

На протяжении следующих минут пятнадцати я собирался с мужеством, чтобы хоть как-то привлечь внимание к своей персоне, как вдруг он выпрямился, глубоко вздохнул и тихим спокойным голосом промолвил:

– Бьюсь об заклад, ты бы очень хотел со мной пообщаться, но не знаешь, как начать! – после чего он, а точнее, она, повернулась ко мне лицом.

Да, это была девушка, с мужской удлинённой стрижкой. Толстая кожаная куртка и мешковатые чёрные штаны скрывали очертания её тела. Единственными признаками того, что она принадлежит к другому полу, служили высокий тембр голоса и плавные, нежные черты лица, и они были чудесны. Ровная бледная кожа без единого изъяна, курносый нос, огромные карие глаза с загадочным взглядом, чёрные пышные ресницы и лепестки губ цвета чайной розы смыкались в дружелюбной улыбке.