Бульдог

Я не колеблясь подошла ещё ближе. Меня пока никто не видел, все были поглощены шоу и танцами. Я с восхищением увидела, как вокруг костров, между извивающимися танцовщицами, лихо прыгают акробатки, совершают трюки, сальто, причём у трёх из них пои и файеры. Они жонглировали огнём, так мастерски и умело, что умудрялись никого не поджечь и не погасить свой огонь.

Контраст по сравнению с чопорным закрытым деловым мероприятием, на которое я попала в "Сливовице", и этим действом разительный. Здесь я сразу себя почувствовала своей. Было ли тому причиной, что я узрела в собравшейся разношёрстной публике единомышленников, или выпитое спиртное, или же моё желание развеяться, переключить мозги – я пока не разобралась. Но здесь было круто, тепло от огня, и плюс ещё этот вау-эффект от удивительного шоу, танцовщиц, акробаток. И всё такое необычное – ритуальные песнопения, танцы змей, больше похожие на медитацию…

Я встала среди зрителей. Часть зрителей покачивалась в такт музыке, другая часть просто стояла и смотрела. Я мельком вгляделась в лица этих людей. Они совсем не похожи на местных богачей, кто они? В основном молодёжь. Лица у всех такие одухотворённые.Всего человек пятьдесят-шестьдесят, навскидку. Специально я не считала. Пятеро музыкантов, десять танцовщиц, шесть акробатов, три из них файерщики, остальные зрители. Горели три костра, в форме треугольника, и в основном танцовщицы-"змеи" танцевали между ними и в середине, а по "углам" этого треугольника перемещались акробатки и файерщицы.

Куда я попала, это сбор секты? Я не успела заметить, как моё тело само поймало ритм барабанов, гитар, флейты, бубна и начало покачиваться и пританцовывать. Рядом со мной люди тоже пританцовывали. Я себя почувствовала частью одной большой семьи или общины. Это парадокс, ведь я совсем не знаю ни одного из этих людей. Интересно, они все между собой знакомы? Музыка усиливалась, накатывала, мотив становился более неистовым. Вдруг танцовщицы в одеждах, напоминающих шкуры змей, тоже принялись делать акробатические трюки! Вот это да! Только что мило извивались, грациозно, будто танец живота танцевали – и раз, разлетелись мимо костров в ошеломительных сальто. Они смешались с акробатками и файерщицами.

Несколько раз они пропрыгивали и проходили мимо того места, где я стояла. Мне показалось, что они смотрят на меня. Они смотрели на всех, всем дарили тепло своих глаз. Как мастерски они танцуют! Может, это шоу местной элитной танцевальной школы, или я случайно забрела на съёмку клипа, открытого урока, показательного выступления?

Музыка дошла до своего апогея, а потом внезапно оборвалась. Все бурно зааплодировали, заулюлюкали, выражая свой восторг. Танцовщицы, акробатки, файерщицы тоже застыли, как статуи, в изящных па. Я аплодировала и улюлюкала тоже, как мне казалось, громче всех. Мне захотелось вложить в мои аплодисменты весь восторг и благодарность танцовщицам за их искусство.

Я подумала, что шоу закончилось, и все начнут расходиться. На миг даже расстроилась, что не получилось присутствовать здесь с начала. Но вот раздались пока ещё тихие, словно крадущиеся шлепки по барабанам, несмелые или, наоборот, вкрадчивые высокие звуки флейты. Зазвенел бубен, барабанщик на миг затих, шлепки стали редкими. Танцовщицы-"змеи", акробатки, файерщицы разошлись чуть в сторону, кто-то из них встал вместе со зрителями. Откуда-то вышла девушка, которая здесь была, по-видимому, гвоздём программы. Бубен перестал звенеть, барабан тоже совсем замолчал, и все остальные музыкальные инструменты.

Девушка одета в просторные одежды, не то кимоно, не то специальный удобный костюм, тоже в тёмно-зелёных, коричневых, пятнистых расцветках. Она пока довольно далеко от меня, поэтому и из-за темноты не удалось рассмотреть в подробностях её лицо. Но у неё распущенные длинные белые волосы. Блондинка подняла руку и медленно-царственно опустила её. Музыканты вышли к ней поближе и заиграли. Вышло ещё три молодых человека-певца.

Снова заиграл барабан, бубен. Потом гитара стала подхватывать одна, затем вторая. Подключилась блокфлейта, запели певцы. Они пели по-прежнему без слов, используя голоса как красивые, необычные музыкальные инструменты. Блондинка выхватила из складок своего просторного костюма пару небольших кривых мечей. Она встала так, что огни костров освещали её подобно могущественным софитам, запрокинула голову и начала медленно двигаться в такт музыке.

17. Удав и Шпындель

Я по-прежнему стояла полностью завороженная и околдованная. Совершенно забыла, что я здесь как бы чужая. Мне ни разу не пришло в голову, что кто-то меня прогонит, как это случилось в "Сливовице". Между тем, ко мне подошли и мною заинтересовались. В какой момент они приблизились и оказались сзади меня, я не знала. Началось знакомство наше с того, что мне на плечо легла рука. Случись то при других обстоятельствах – я могла бы возмутиться: с какой стати кто-то проникает в мои личные границы. Или испугаться – элементарно от неожиданности. Но не сейчас и не сегодня.

Рука легла, и я услышала сзади:

– А ты как думаешь, вызовет или не вызовет?

Сначала я не поняла, что это обращаются ко мне. Я оглянулась. Позади меня стояло двое. В полутьме и не разглядеть, но я уже поняла, что это молодые люди, не девушки. Оба выше меня ростом, один более стройный и подтянутый, второй настоящий громила – примерно как этот противный Будвайзер по габаритам. Они стояли сзади, полностью перекрывая пути отступления. Руку на плечо мне клал "стройный", он же выжидающе смотрел на меня.

– Так вызовет или не вызовет? Ты скажи, чтоб пари стало действительным, – повторил свой странный вопрос молодой человек.

Теперь я разглядела его чуть подробнее. Брюнет, с довольно лохматой шевелюрой, спускающейся сзади, и открытым лбом, тёмными глазами, которые смотрели внимательно и дружелюбно. А в целом физиономия настоящего хулигана: шрам на щеке, рубец на лбу. У его крупного товарища тоже чёрные густые лохмы и тоже лицо отвязного головореза, мрачный такой взгляд из-под нависших бровей, приправленный небольшой и не понятно что обещающей улыбкой.

Но я их не испугалась. Возможно, столкнись я с ними при других обстоятельствах, я бы вступила с ними в драку, или наоборот дала бы от них дёру. Но не сейчас и не сегодня.

– Вызовет, – ляпнула я первое, что пришло на ум. Хотя я не понимала о чём речь.

– О, Удав, так и я говорю, что вызовет. Я выиграл, – проговорил громила. Улыбка его стала широкой и тоже дружелюбной.

– Ну посмотрим, – "стройный", кого назвали Удавом, хмыкнул и на миг продемонстрировал недовольную гримасу. Но только на миг – в следующую секунду снова наползла улыбка. Удав обратился к большому товарищу: – Предлагаю угостить леди, ставшую судьбой нашего пари.

– Не вопрос, леди, должно быть, только за, – усмехнулся добродушно громила и извлёк из кармана куртки небольшую фляжку, открыл, протянул мне: – Наливка моей бабушки, высший сорт! – и улыбнулся во все тридцать два, как крокодил.

– А ты не заливай про бабушку, Шпындель! Шпындель у нас любит приврать ради красного словца, но ты всё равно угощайся, – тут же к первой улыбке тридцать два присоединилось ещё тридцать два в лице Удава.

Итого – шестьдесят четыре. Стоят и лыбятся на меня, прямо-таки пожирают меня взглядом. Я держу фляжку. Играют барабаны, флейты, бубны, гитары. Между костров, размахивая короткими мечами, танцует блондинка в змеином кимоно. Кто-то прыгает в такт, кто-то кричит в восторге. Певцы выводят песнопение, заклинание, шаманский призыв духов. Один парень из толпы выскакивает в центр между костров, экстатически пляшет, будто поражённый трясучкой. Несколько девушек как заулюлюкают – не визжат как поросята на попсовой дискотеке – а издают настоящий звонкий боевой клич.

Я опрокидываю в себя фляжку. С алкоголем надо завязывать, пожалуй. В горло ударяет что-то раз в пять крепче виски.

– Твоя бабушка тоже высший сорт! – возвращаю бутылку владельцу.

– Во, видал!? Вот ценитель! А ты бузишь, что я заливаю! – одобрительно бурчит громадный Шпындель товарищу и смотрит на меня почти влюблёнными глазами.

Он тоже глотает из фляжки, а потом передаёт Удаву. Удав глотает, передаёт мне.

Мне бы сказать – "Извините, ребят, больше не хочется" – но почему-то я не говорю, а снова пригубливаю. Перед глазами всё расплывается, тело окатывает тепло и приятная внутренняя дрожь, эти двое полупьяниц-полубанитов кажутся мне очень симпатичными, почти родными или друзьями. Должно быть, наложилось на остатки дармового виски.

– Отменное пойло, – комментирует Удав. И внезапно очень вежливо говорит мне, интимно и доверительно приблизившись: – Ты не подумай, что мы какие подзаборные алкаши, у нас просто сегодня праздник.

– Да, мы не пьём, не курим, не ругаемся матом. Пьём вот только на Фестивале Упырей, – также доверительно поясняет Шпындель.

Они довольно сильно ко мне приблизились, Удав снова кладёт мне руку на плечо. Но у меня нет ни малейшего желания отстраняться или возмущаться. Наоборот, я чувствую себя в доску своей здесь. Я пришла на праздник, меня тут приняли, это круто!

– Фестиваль Упырей? – переспрашиваю я, смотря на молодых людей. – Что это за праздник?

– Он проводится каждый год, в ночь на двадцать девятое ноября. Мы собираемся здесь и прославляем Принцессу Змей. Единственный день в году, когда она разрешает Змеям и Упырям совершать сделки напрямую, – объясняет Шпындель.

Я мало что понимаю. Удав, видя моё замешательство, договаривает:

– В остальное время мы можем совершать сделки только через наших боссов. И не все сделки боссы одобряют. Но только не на Фестивале Упырей. А двадцать девятое ноября Принцесса Змей выбрала сама. Именно в этот день пять лет назад она встретила Царя Упырей, вызвала его на поединок и победила.

– Ого! Принцесса Змей – это богиня? – спрашиваю я.

– Для змей – да. Для меня лично – да, – горячо заявляет Удав, кладя руку на сердце.

– А Царь Упырей?

– Это наш босс, – кивает Шпындель.

– Э… то есть вы – Упыри?

– Да.

Картинка складывается в моём мозгу быстро, по кусочкам.

– Змеи… Боа? – изрекаю я.

– О, а ты в теме! Выпей, твоя очередь, – Удав протягивает мне фляжку.

И в третий раз я не отказываюсь. Он приобнимает меня за плечи, мы стоим и смотрим, как танцует девушка-блондинка с короткими изогнутыми мечами или саблями. Удав стоит справа от меня, Шпындель слева. Значит, Упыри и Боа. Две дружественные банды. Интересно, что у них тут за дела, и вообще, мне всё становится особенно интересным!

– Так откуда ты знаешь про Боа? – спрашивает меня Удав.

– Слышала, – честно говорю я.

– Из каких ты краёв? – Шпындель догадался, что я не местная.

– Укосмо.

– О, далеко тебя занесло, – усмехается Удав. – И ты, я полагаю, хочешь вернуться домой живой?

– В данный момент не особо тянет. Здесь тоже хорошо, – улыбаюсь я.

– Ты бывалая, значит? Тебя на мякине не проведёшь? Стреляный воробей, значит, да? – уточняет Шпындель с вкрадчивой улыбкой. Всё это время он меня заинтересованно рассматривает.

Я улавливаю контраст между его внешним видом и обхождением. Внешне – горилла с явно криминальными наклонностями, сила есть ума не надо – а изъясняется интеллигентным, чистым языком. Чем-то напомнил моего одного школьного товарища из параллельного класса – Джиллса. Джиллс тоже по габаритам не маленький, драчун, бандюган-хулиган, но для друзей и среди друзей просто душка, а с девушками и вовсе очень галантный. Что касается Удава – такой он весь отвязный-развязный, хитрый, напористый, но обаятелен и харизматичен. Он мне начинает нравиться.

– Кому как, – немного теряюсь я, не зная, что тут сказать. Скромно улыбаюсь.

– Вот мы и проверим скоро, – улыбается Шпындель и потирает громадные ладони.

– Как тебя звать-то? – спрашивает Удав.

– Сорвиголова.

– Ого, видал? – Шпындель улыбается шире. – Я ж говорю – бывалая!

Тем временем девушка закончила танец. Она снова подняла медленно и степенно руку, и музыканты с певцами затихли. Все зрители, включая моих новых товарищей Удава и Шпынделя, замерли, смотря.

– Момент истины, – шепчет Удав.

– Сейчас решится, я выиграл или ты, – шепчет Шпындель.

Тут эта девушка делает неуловимый, непонятный жест рукой, будто колдует, выводит пальцами в воздухе какие-то знаки. Зрители восторженно и удивлённо выдыхают.

– Вызов, вызов! – слышится со всех сторон.

– Вызвала. Ты выиграл, – говорит Удав, но в его голосе нет досады, что он проиграл какое-то пари.

– Что происходит? – тихо спрашиваю я.

– Вызов на поединок, – отвечает также тихо Шпындель.

– Что за поединок?

– Драка змей, – поясняет Удав.

Девушка тем временем обводит взглядом зрителей. Она продолжает в абсолютной тишине выводить пассы руками. Теперь они требовательные и призывные.

– Никто не выходит… – говорит Удав тихо-тихо, одними губами.

В зрительских рядах наблюдается небольшое смущение, колебание. Девушка вызывает на бой, но никто не хочет с ней драться.

18. Поединок с Принцессой Змей

И тут я решаю, что это мой миг. Та возможность, которую мне нужно использовать. Тот шанс, который представляется сейчас, а потом не представится вообще никогда! Я подаюсь вперёд и говорю ребятам:

– Ну, я пошла тогда.

– Э… – впадает в осадок Шпындель.

Удав не издаёт никакого звука. Наверное, тоже в шоке.

Девушка замечает, что я вышла чуть вперёд. И благосклонно кивает, смотрит на меня с ласковой улыбкой, подманивает к себе поближе. Мол, подойди ещё, дитя моё. Я чувствую на себе десятки заинтересованных, удивлённых глаз.

Подхожу. Разглядываю её параллельно. Не внешность – нет. Меня интересует телосложение, весовая категория, повадки, жесты, привычные телодвижения. Пытаюсь угадать, как она предпочитает нападать и защищаться, какая техника боя, какая тактика.

Сама я при этом пьяная-пьяная. Бывает такое, что с одной стороны сознание расплывается, куда-то везёт и ведёт – а с другой стороны ум работает кристально чётко и ясно. Вот почему некоторые шаманы или творческие личности употребляют алкоголь: чтоб войти в изменённое состояние сознания, открыть в себе скрытые резервы, получить доступ к сверхспособностям, к которым обычным путём доступ получить чертовски трудно.

Чувствую спиной взгляд Удава и Шпынделя. Взволнованный такой, затаившийся. Чувствую установившуюся связь с ними, братскую – будто мы не пойло сорокаградусное из общей фляжки глотали, а нашу перемешанную меж собой кровь.

Девушка примерно моего роста, стройная. Очень красивая. Распущенные вьющиеся белые волосы, длинные, почти до талии. Громадные голубые глаза, и в них блестит хитринка и небывалый ум. Я понимаю, от чего – чтобы быть приверженным Искусству танца, искусству обращения с холодным оружием, нужно обладать недюжинным разумом и духом. Она тоже разглядывает меня, оценивающе. На губах затаённая усмешка.

– Ты знаешь, на что ты идёшь, чужестранка, – говорит она в восстановившейся тишине. – Это я вижу по твоим глазам. Это я чую в тебе.

У неё страстный, обволакивающий голос. Она это почти прошептала. По моему телу прошли мурашки. Будь я парнем – я бы тут же заключила её в объятия и сыграли б свадьбу. Я уже чувствовала себя побеждённой, но радовалась этому поражению.

– Что ж, начнём наш бой, – девушка берёт меня за руку, ведёт в центр костров.

К ней подходит одна из акробаток, девушка отдаёт ей кривые мечи – реквизит и оружие, с которым она танцевала. Отпускает мою руку. Встаёт напротив меня, на расстоянии двух шагов. Смотрит на меня не мигая. Я замерла, одновременно и напряглась, и расслабилась. Не пропустить первый удар. Не сдать. Хоть она и очень красива и, должно быть, потрясающий человек – бой есть бой. Тем более, я чувствовала незримую поддержку моих новых "братьев" – Удава и Шпынделя.

В воздухе застыло предвкушение, ожидание. Страсть. Огонь.

Удар в барабан – и её удар.

Несмотря на то, что я пьяна, я ухожу с линии удара. И её рука лишь задевает меня. Вспоминаю уроки Аманды. Танцовщица-блондинка поразительно похоже нападает.

Я делаю кувырок, уходя от неё в сторону. Она снова бьёт, на этот раз попадает, но я амортизирую удар. Хватаю её за руку, кружу, отрываю от себя, пытаясь уронить. Она делает изящное сальто и заходит сбоку.

Она снова бьёт, ногой, задирая её высоко и норовя свалить меня. Но я ухожу боком, делаю натренированный кувырок назад. Она кувыркается в мою сторону. Я понимаю, что мне надо нападать, и нападаю. Бью ей в сторону плеча, чтобы нарушить её равновесие. Она перехватывает мою руку, ловко выкручивает. Я знаю этот приём и защищаюсь – подныриваю под неё и роняю.

Но она ловко вскакивает. Я вынуждена отпрыгнуть. Она наступает – я на полной силе несусь ей навстречу. Мы сталкиваемся, но в самый последний момент, словно чувствуя друг друга и технику, расходимся в стороны. Я падаю, но что такое падение для человека, которого последние 2,5 года тренировок только и учили правильно падать? Вскакиваю – вовремя. Она уже близко.

Мы снова схлестнулись. На этот раз она прикладывает меня довольно жёстко ногой в висок. Её нога босая – это меня спасает от сотрясения мозга. Понимаю, что сама ударить ей ногой в висок не могу – у меня ботинки, и я могу её ранить. Ещё понимаю, что не знаю тут никаких правил. Нужно что сделать – убить её? Пустить ей кровь? Положить на лопатки? Надо было спросить у Удава и Шпынделя.

Всё это время, пока мы с ней дерёмся, играет барабан. Потом вступает флейта, звенит бубен. Музыкальные инструменты выводят ловкую мелодию – сопровождение к нашему поединку.

Нет, я не хочу пускать ей кровь, избивать её тоже не хочу. Она такая красивая. Если я наставлю ей синяков на лицо – хоть я могу это сделать – как же она будет выходить на сцену и танцевать? Поэтому я стараюсь бить по другим местам. По рукам, по спине, по рёбрам.

Сколько продолжается наш поединок? Минуту? Вечность?

Я разогрелась, вошла в азарт. Кажется, протрезвела. Во всяком случае, трезво оцениваю ситуацию. А ситуация при более адекватном рассмотрении сюрреалистическая. Я наплевала на задание, оставила детей одних дома надолго, пошла в Сливовицу, откуда меня чуть не вышвырнули пинком. Потом я попала на сомнительную тусовку местных неформалов, которые опоили меня мутной алкогольной жидкостью, и в довесок ввязалась в драку с танцовщицей! Наверное, я сумасшедшая. Мне надо было остаться дома с детьми, смотреть с ними мультики.

Моя прекрасная соперница тоже вошла в азарт. Она ведёт бой со всем искусством, не бой – а танец, загляденье, произведение! Я-то дерусь чисто по практике, используя отточенные движения, удары, приводящие к результату. Но её техника… Эта гибкость, эта плавность. Она как змея, ловкая, быстрая, при этом мягкая и плавная.

Я бью. Она бьёт. Я защищаюсь. Она защищается. Наш поединок почти превратился в парный танец. В какой-то момент я подумала, что она поддаётся мне. То странное чувство, когда твой "враг" обнажает слабое место. Она раскрылась – либо по невнимательности, либо не думая, что я это замечу и успею – и я этим воспользовалась. Но меня не оставляло до последнего ощущение, что она раскрылась намерено: чтобы я её победила. Впоследствии она говорила мне, что она не поддавалась и вообще была в шоке, что оказалась повержена мною. Но я не знала, верить ей или нет, ведь она такая змея.

Я немного сил вложила в этот удар, но она упала. Возможно, тому виной коряга, торчащая из костра, или то, что ей некуда было деваться, ведь кругом горели огни, и она могла упасть в костёр. Она упала, я села на неё сверху и прижала плечи к земле. Она принялась извиваться – я держала. Она пыталась встать, скинуть мои руки, но не могла. Мои мускулы налились железом. Что-то давало мне мистическую силу. В тот момент я мало отслеживала и осознавала это. Потом она говорила мне, что в тот миг ей казалось, что её удерживает дюжий мужчина, вроде Шпынделя, и тоже не могла понять, откуда во мне столько силы.

Возможно, в этом Провидение, которое меня вело. Я не очень верю в судьбу, в то, что всё предначертано. Но бывают такие события в жизни, которые выглядят чудесами, совпадениями и которые в итоге приводят человека именно туда, куда ему нужно прийти.

Она затихла и расслабилась. Барабаны, бубны, свирели – всё замолчало. Только треск и жар огня, совсем близко. Она встретилась со мной взглядом. Какое-то время мы смотрели друг на друга, боец-победитель и боец-побеждённый.

– Ты одолела меня, чужестранка, – прошептала она удивлённо и кивнула мне.

Я сочла этот кивок знаком, что могу теперь отпустить её. Я отпустила руки, встала, хотела помочь ей, но она уже была на ногах. Она мягко взяла меня за руку и вывела снова в центр костров. И вдруг громко объявила:

– Эта чужестранка одолела меня в честном поединке. Ты получишь высшую награду. Как тебя зовут, чужестранка? – повернулась она ко мне.

– Сорвиголова. Ну, меня так именно зовут. А вообще, Клотильда.

– Клотильда… Это невероятно! Меня одолела дева с именем Клотильда! – она заговорила восторженно и быстро мне всё объяснила: – У каждого человека, кто попадает сюда, ко мне, есть имя, а у каждого имя – покровительство змеи. Твоя змея-покровитель твоего имени – Боа. Отныне ты – Боа. И ты наша сестра, наша мать и наша дочь, ибо мы – Боа! Сёстры, матери, дочери, сегодня Великие Змеи послали нам сестру, мать и дочь Боа! Приветствуем её!

Это она провозгласила громко, вывела меня на особо светлое место, подняла мою руку, вторую властно простёрла. Я всё ещё думала, что участвую в шоу. Торжественно запели певцы, зазвучали снова барабаны, бубны, флейты, гитары. Над лесом раздался приветственный рёв.

– А сейчас продолжим праздник! Веселитесь! Да будет Фестиваль Упырей!

19. Воля Великих Змеев

Что было потом? Потом меня приветствовали и чествовали. Я ничего не понимала. Я шла на ватных ногах, даже забыв о том, что во многих местах моё тело болело от синяков. Кто-то жал мне руку, кто-то мне что-то говорил приветственное, кто-то что-то спрашивал, я не помню что отвечала. Пока не оказалась буквально в охапке у Удава и Шпынделя.

– Ну ты даёшь, гладиатор! Не, вы видали, а?! Она одолела Принцессу Змей! Такого не было со времён, когда её одолел я! Да и до меня тоже такого не было! Принцессу Змей не могли одолеть даже Шпындель и даже Царь Упырей. Как тебе это удалось?! – Удав приставил меня к дереву, орал в восторженном восхищении и тряс за плечи.

– Это воля Великих Змеев, – подсказал Шпындель. – Отпустил бы ты её. После того, как она побила саму Принцессу Змей – я бы не рискнул с ней связываться, – Шпындель, подмигнув мне, почти силком отстранил Удава от меня и вручил мне фляжку: – Угостись, воинственная леди Боа. Добро пожаловать в банду Боа. Хотя я бы не отказался видеть тебя у нас в банде, да вот Принцесса Змей тебя уже нам не отдаст.

Я пока мало что понимала. Но фляжка была очень кстати. Глотнула из неё. Тут во всём этом без ста грамм не разобраться!

– Но я тоже побеждал Принцессу Змей. Значит, теоретически, Сорвиголова мне не угроза! Если Сорвиголова победила Принцессу Змей, значит, я могу тоже победить? Сорвиголова, ты бы хотела сразиться со мной? – Удав снова подскочил ко мне, но на этот раз не тряс, а просто крепко взял за плечи и заглянул в глаза.

– Если прямо сейчас – считай, ты выиграл, – выдохнула я.

– Нет, мы устроим честный бой. Когда ты отдохнёшь. А может, и на следующем Фестивале Упырей, – Удав притянул меня к себе и крепко обнял. Я была не против, потому что меня не держали ноги. Так что я почти навалилась на него, но он тоже был не против.

– Так значит, это и была Принцесса Змей? – дошло до меня. Пьяницы вообще хорошей сообразительностью не отличаются.

– Да, это и была Принцесса Змей, – ответил Удав. И внезапно признался: – Когда-то я был влюблён в неё. Безнадёжно. Она не подпускала к себе никого. Но несколько лет назад, во время Фестиваля Упырей я принял её вызов, и победил. С тех пор я стал носить имя Удав. Но формально остался с Упырями. Я имел право по сделке перейти в Боа, и они не имели права мне отказать – по этой же сделке. Но я не пошёл туда. Потому что у нас ничего бы не вышло.

Он произнёс это так грустно, что я подумала, что он до сих пор влюблён в неё. Меня он по-прежнему крепко прижимал к себе, и это были такие братские, доверительные объятия.

– В Боа Принцесса Змей приглашает только женщин. Но когда Фестиваль Упырей, теоретически кто-то из наших может к ним переметнуться, – подсказал Шпындель.

– Но вы же и так вроде союзники, – удивилась я.

– Мы, – поправил Удав. – Мы с тобой сейчас и здесь союзники, – он прижал меня теснее. Стало совсем хорошо. Он казался мне старым другом, которого я знала всю жизнь.

– А почему в Боа только женщины?

– О, это долгая история, Сорвиголова-Боа. Но мы тебе расскажем. Раз ты полностью теперь наша, – Удав отпустил меня, но тут же снова приобнял за плечи. – Шпындель! Сгоняй-ка за мясом. Пора б закусить.