Звёздное наследие. Часть 1

Ди-Мок, потеряв опору, с оглушительным грохотом рухнул на бок. Кристаллическое плато ахнуло, и от удара по нему побежала широкая, как ладонь, трещина. Проекция замерла и начала рассыпаться, словно разбитое стекло. Оглушённый и побеждённый, Ди-Мок остался лежать на холодном кристалле.

Повисла тишина, а затем Ри-Лан громко объявил:

– Третий удар! Победа за Ка-Рогом из Дома Изумрудных Воронов!

Ка-Рог, его собственная проекция тут же исчезла, стоял, тяжело дыша, но с торжествующей ухмылкой на лице. Он смотрел на галерею, на Ри-Толу и За-Дора, словно говоря: «Вот кто здесь настоящая сила». Бой был окончен.

Сцена 4

В резиденции Дома Кристаллических Феньков погасли последние огни. Огромный зал, высеченный в кристалле, тонул в полумраке, нарушаемом лишь мягким свечением стен. Воздух застыл, пропахший вином и усталостью. Среди хаоса из пустых бокалов и остатков пиршества оставались лишь двое.

Ри-Тола, сгорбившись, собирала хрустальные сосуды. Её движения были замедленными, механическими, а на лице застыла маска крайнего изнеможения. Платье, сиявшее всего несколько часов назад, теперь висело на ней помятой обузой.

Рядом, растворяясь и вновь материализуясь, работал За-Дор. Его проекция – массивная фигура стеклянного медведя – бесшумно сдвигала на место тяжёлую мебель. Вдруг проекция погасла, и уже сам За-Дор, на коленях, стал вручную собирать осколки бокала, разбитого Ди-Моком.

– Спасибо, что остался, – голос Ри-Толы прозвучал хрипло. – Отец… сразу ушёл на совещание с советом дома. Подводить итоги.

– Конечно, – его голос по-прежнему звучал тепло, но в интонации появилась усталая практичность. Он забрал у неё из рук стопку звенящих тарелок. – Ты валишься с ног. Иди. Я сам доделаю..

Она покачала головой, с упрямым видом взяв следующую вазу.

– Нет. Я должна… сама.

Он не стал спорить. Они молча доделали работу, и когда последний бокал был убран, Ри-Тола вытерла лоб тыльной стороной ладони.

– Всё. Иди. И… спасибо. За всё.

Он лишь кивнул в ответ.

Его шаги затихли в коридоре. Ри-Тола зажмурилась, позволив волне истощения наконец накрыть себя с головой.

Дверь шаттла с глухим щелчком отсекла внешний мир. Салон погрузился в полумрак, и лишь тогда За-Дор позволил маске упасть. Спокойствие испарилось с его лица, будто его и не было. Черты заострились, а в глазах, где обычно плавали безмятежные тату-медведи, теперь застыла холодная, отточенная решимость. Он сидел неподвижно, пока шаттл на автопилоте несся в ночи, и лишь его пальцы нервно барабанили по подлокотнику.

Он провел ладонью по сенсорной панели, активируя зашифрованный канал. Связь установилась быстро. На небольшом экране возникло усталое, трехглазое лицо Абадры. Он был в своем кабинете на «Лактне-4», за спиной виднелись стандартные серые стены.

– За-Дор, – голос куратора прозвучал без особого удивления, но с оттенком ожидания. – Отчёт.

– Праздник завершился. Всё прошло… ожидаемо, – начал За-Дор, его голос был теперь ровным, деловым, без тени прежней теплоты. – Были стычки. Дом Изумрудных Воронов, Ка-Рог, целенаправленно спровоцировал младшего сына Обсидиановых Кабанов, Ди-Мока. Закончилось формальным поединком.

Абадра нахмурился, его пальцы принялись барабанить по столу. – И?

– Ка-Рог победил. Чисто и демонстративно. Ди-Мок выглядел униженным. Ри-Лан… – За-Дор слегка усмехнулся, – Ри-Лан воспринял это как «здоровое соперничество». Он слеп к тому, что Вороны проверяют границы, испытывая на прочность наших традиционных союзников. Они чувствуют запах новой силы и хотят убедиться, что Кабаны не станут им помехой.

– Предсказуемо, – отозвался Абадра. – Ка-Рог всегда был амбициозным прагматиком. Следите за этой линией. А как насчёт главного актива?

– Работа Ри-Толы продвигается. Технически – безупречно. Но её психологическое состояние… вызывает вопросы. Она видит в прототипе дитя, а не инструмент. В ситуации, требующей жестких решений, это может парализовать волю. – Он сделал паузу, дав Абадре прочувствовать риск. – Я, как её основной ассистент, делаю всё, чтобы компенсировать эту слабость. Но мои полномочия ограничены.

Абадра медленно кивнул, в его взгляде мелькнуло понимание. – Вы предлагаете усилить ваши позиции в проекте?

– Я предлагаю обеспечить стабильность, – плавно парировал За-Дор. – Гений Ри-Толы незаменим. Но любой гений нуждается в надёжной опоре, особенно когда дело касается… оперативного управления. Я готов взять на себя эти функции, чтобы гарантировать результат, который ожидает Корпорация.

На экране Абадра задумался на мгновение, его взгляд стал тяжёлым и оценивающим.

– Ваша преданность проекту… и корпорации, не останется незамеченной, За-Дор. Продолжайте наблюдение. Держите меня в курсе всех событий, особенно касательно Ри-Толы. Ваше предложение я принимаю к сведению.

Связь с Абадрой прервалась. Экран погас, снова погрузив салон шаттла в темноту.

За-Дор откинулся на спинку кресла. В углах его губ играла едва заметная, холодная улыбка. Он смотрел в темное стекло, за которым мерцали огни столицы Ротха. Он только что сделал свою ставку. И был уверен, что время для его хода скоро настанет.

Вскоре он приземлился на другой, не менее роскошной, но более массивной и фундаментальной постройке – родовом гнезде Дома Стеклянных Медведей. Здание напоминало гигантскую, отполированную глыбу черного обсидиана некогда отвоёванная территория у Обсидиановых Кабанов, в которой, как светлячки, горели окна.

За-Дор быстрым, уверенным шагом прошел по знакомым коридорам. Стены здесь были гладкими, без кристаллической резьбы, а свет – холодным и прямым, без радужных переливов.

Он не сбавил шага, пока не оказался перед массивной дверью из матового черного сплава. Кабинет главы Дома. Дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская его.

Внутри царила торжественная тишина. За-Граб, Глава Дома, сидел за монолитным столом, вырезанным из цельного куска вулканического стекла. Его глаза, такие же, как у сына – с выгравированными изображениями голов медведей, только алого цвета – холодно оценивали За-Дора.

– Ну? – пророкотал За-Граб, его голос был низким и глухим, как подземный гул.

– Праздник окончен. Ри-Лан по-прежнему слеп и считает политику игрой, – начал За-Дор, подходя к столу. – Вороны бьют Кабанов, проверяя их на прочность. Ри-Тола вымотана и эмоционально привязана к своему творению. Абадра… колеблется. Он видит угрозу, но Совет Директоров давит на него.

За-Граб медленно кивнул, его массивные пальцы сомкнулись в замок на столе.

– И каков твой вывод?

За-Дор сделал паузу, давая вес своим следующим словам.

– Мой вывод, отец, что Дом Кристаллических Феньков не справится. Они создали ключ к могуществу, но у них не хватит воли им воспользоваться. Они слишком мягки. Слишком… благородны. – Он произнес последнее слово с легким презрением. – Наш собственный проект «Стеклянный страж» провалился. Мы истратили ресурсы и не получили ничего. А Дом Ри создал алмаз. Зачем тратить годы на поиски своего, если можно забрать уже огранённый? «Ритох» должен быть нашим.

В кабинете повисла тяжёлая тишина. За-Граб не двигался, но его взгляд стал острее.

– Опрометчиво, – наконец произнес он. – Это откроет прямой конфликт с Домом Ри. Мы так долго строили с ними союз. Это их проект, их дочь…

– Союз? – За-Дор резко, почти грубо перебил отца. В его глазах вспыхнуло холодное пламя амбиций. – Какой в нём смысл, если они ведут нас к провалу своей нерешительностью? Ри-Лан живёт в прошлом, его дочь – в своих лабораториях! Они не видят, что игра изменилась!

Он сделал шаг вперёд, уперев ладони в стол.

– Сила «Ритохов» меняет всё. При поддержке О-К, с этим активом в наших руках, Дом Ри… не будет ничего значить. Они станут мелкими союзниками, чьё мнение можно игнорировать. А затем… – он обвёл рукой пространство кабинета, – и все остальные Дома последуют их примеру. Стеклянные Медведи станут доминирующей силой на Ратхэ. А затем, с таким активом, и в «Объединённых Кластерах» для нас найдётся место повыше.

За-Граб медленно откинулся на спинку трона. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки – редкой и безрадостной.

– Хорошо, – его голос прозвучал как приговор. – Действуй. Но помни, – он указал на сына толстым пальцем, – если ты оступишься, Дом не станет тебя покрывать. Это будет твой личный провал.

– Промахов не будет, отец, – уверенно ответил За-Дор, разворачиваясь к выходу. – Я гарантирую.

Он вышел из кабинета, оставив отца в размышлениях. План был приведен в движение. Игру в дружбу и поддержку пора было заканчивать. Начиналась настоящая битва за наследие, которое он намеревался забрать.

Сцена 5

Спустя недели после оглушительного успеха презентации в лаборатории комплекса О-К царила привычная рабочая тишина, нарушаемая лишь мягким жужжанием оборудования. Ри-Тола, погружённая в данные, порхала пальцами над голографическим интерфейсом, её взгляд скользил по зелёным строкам идеальных показателей. Рядом, молчаливый За-Дор с поразительной ловкостью калибровал сенсоры.

В центре помещения Та-Сал послушно повторял заданные последовательности. Вытянуть руку-манипулятор. Преобразовать в тяжелый молот. Зафиксировать под углом в 42,7 градуса. Он был воплощением точности, живым доказательством её триумфа.

– За-Дор, всё безупр…

Ри-Тола замолкла на полуслове. Та-Сал замер. Ровно посреди плавного перехода биометалла в форму серповидного лезвия. Не по команде. Не в конце цикла.

Ри-Тола застыла с полусогнутым пальцем над голограммой. – Сбой? Перегрев? – пронеслось в голове.

Подобие глаз Та-Сала – сложные биологические сенсоры, со знаком Дома Ри – медленно повернулись. Их фокус сместился с инструмента на её руки. На живые, гибкие пальцы, испачканные энергосмазкой, на тонкую, фарфоровую кожу.

Тишину, давившую до звона в ушах, разрезал его чистый, синтезированный голос.

– Создательница. Требуется анализ.

За-Дор замер. Он повернулся оторвав взгляд от галлограмм и взглянул на Та-Сала.

Ри-Тола не дышала, пытаясь силой воли вернуть всё на круги своя. – Деактивируйся.

Но Та-Сал продолжил, его голова совершил неестественно плавный, почти человеческий жест – слегка склонилась набок, в подражании жесту любопытства, который он, миллион раз наблюдал у неё.

– Моя основа – биометалл. Ваша – плоть, – его голос был ровным, без единой эмоциональной модуляции. – Но в нас обоих есть кристаллические матрицы. Цепочки ДНК. Различие лишь в пропорциях.

Он сделал микроскопическую паузу, его «взгляд» снова скользнул по её пальцам.

– Почему вы – создатель, а я – творение? Почему наша природа схожа, а судьба… различна?

В воздухе повисла тяжёлая, оглушительная пауза. Ри-Тола почувствовала, как по её спине пробежал ледяной пот. Пальцы внезапно онемели, словно перестали быть её собственными. – Несанкционированное самоосознание. Сравнительный анализ. Это не сбой. Это… развитие. Нежелательное. Этого не должно было быть!

Она резко, почти машинально, рванулась к За-Дору, задевая ребром ладони за голограмму – та мигнула и погасла.

Их взгляды встретились. Никаких слов не потребовалось. В его широких, ясных глазах она прочитала то же леденящее понимание. Ту же самую, до тошноты знакомую, тревогу.

– Задержи его. Никому ни слова, – её голос был хриплым шёпотом, вырывающимся из сдавленного горла. – Мне нужно к Абадре. Сейчас же.

Не дожидаясь ответа, она отшатнулась от консоли и почти бегом, спотыкаясь, бросилась к выходу.

Задыхаясь, Ри-Тола влетела в свой личный кабинет и с силой захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной, словно пытаясь отсечь преследующую её реальность. Безопасно. В кабинет не доносились посторонние звуки лишь мягкий свет кристаллов и знакомые очертания мебели. Она сделала несколько глубоких, прерывистых вдохов, пытаясь заглушить панику, сжимавшую горло.

Её пальцы дрожали, когда она активировала шифрованный канал. Голограмма Абадры возникла перед ней почти мгновенно. Он стоял в своем стандартном кабинете на «Лактне-4», в руках – вездесущий планшет.

– Абадра, – её голос сорвался на высокой ноте, и она попыталась взять себя в руки. – В прототипе критическое отклонение! Он начал задавать философские вопросы, проводить сравнительный анализ! Это не просто сбой, это… это пробуждение. Это нужно немедленно прекратить!

Лицо куратора, обычно выражавшее лишь усталую сосредоточенность, озарилось внезапным, живым интересом. Он медленно отложил планшет и развернулся к камере так, будто впервые за день увидел нечто по-настоящему ценное.

– Прекратить? – его голос прозвучал нарочито спокойно, почти бархатно. – Ты называешь это отклонением, Ри-Тола? Я называю это прорывом. Способность к рефлексии, к самоидентификации – это беспрецедентный эволюционный скачок для искусственного существа. Мы стояли на пороге создания идеального инструмента, а ты, сама того не ведая, возможно, перешагнула его и создала нечто большее.

– Большее? – её собственный голос стал резким, в нём зазвенела сталь. – Это уже не технология! Это ошибка. Мой долг как создателя, уничтожить его, пока не поздно!

Уголки губ Абадры поползли вверх, складываясь в холодную, безрадостную улыбку. – Твой долг, берендейка, – выполнять приказы «Объединенных Кластеров». – Слово прозвучало как пощёчина. – Внимательно слушай: твоя задача – изучать этот феномен. Записывай каждое его слово, каждый мимический спазм на его биометаллической маске, каждый нюанс поведения. Нам нужны эти данные. Все.

Он шагнул ближе к камере, и его изображение увеличилось, заполнив пространство кабинета.

– Ты предоставишь нам полный отчёт. И никаких… самостоятельных решений. Поняла меня?

Ри-Тола стояла, ощущая, как жгучая беспомощность подкатывает к горлу, сдавливая его. Она была учёным, а не палачом, но сейчас её призывали стать тюремщиком и летописцем собственного морального падения.

– Это вы не понимаете! – выкрикнула она, и в голосе её прорвалась вся накопленная ярость и страх. – Он создан из биометалла, но его основа – наша биология! Пока он робот, выполняющий команды, – это передовая технология. Но если у него появится сознание… если Империя узнает, что мы создали искусственный разум методами, приравненными к генной инженерии… это нарушение Эдикта! Вся раса Ротха из-за этого под угрозой уничтожения! Они сотрут нас с лица галактики!

Три глаза Абадры сузились, превратившись в щелочки. В них не было страха, лишь холодная оценка рисков и выгод.

– О-К финансируют проект, Ри-Тола. О-К финансирует и защищает всю вашу планету, – его голос перешёл на шопот. – Ты будешь выполнять указания, или я найду тех, кто сделает это вместо тебя. К примеру… Дом Изумрудных Воронов. Уверен, Ка-Рог с его… прагматичным подходом… будет лишь рад получить такой ценный актив для изучения.

Он сделал паузу, дав ей прочувствовать всю тяжесть этой угрозы.

– От нас зависит экономическое благополучие вашей планеты, Ри-Тола. Но от тебя… теперь зависит будущее всего проекта, а значит, и стабильность, которую мы приносим в эту галактику.

Она смотрела на его голограмму с немой ненавистью, понимая, что он поставил на кон всё. Страшная дилемма сомкнулась вокруг неё стальными тисками. Если она ослушается, О-К свернёт финансирование, и Ротха в одночасье превратится из перспективного мира обратно в нищую, забытую богом планету на задворках Империи. Если подчинится… она собственноручно будет лелеять семя возможного апокалипсиса для всей своей расы, ибо Империя не прощает таких «ошибок».

Сцена 6

Кабинет Абадры на «Лактне-4» тонул в полумраке. Лишь холодный свет голографического экрана выхватывал из тьмы стол, заваленный отчётами, и усталое, трёхглазое лицо. Абадра машинально поднес к губам чашку и тут же поморщился: кофе остыл. Горечь во рту была точным отражением его мыслей. Он с силой отставил кружку, и тёмные брызги заляпали папку с грифом «Ритох».

Его пальцы, привыкшие к бесчисленным тапам по интерфейсам, набрали сложную последовательность кодов. Экран завибрировал. Один за другим на нём начали проявляться силуэты – это были шесть разумных, в красивых роскошных кастюмах. Члены Совета Директоров. Абадра выпрямился, его поза стала собранной, но в глазах, обычно непроницаемых, плескалась тревожная рябь.

– Отчёт по проекту «Ритох» готов, – начал он, и его голос, всегда такой усталый, теперь звучал иначе. Он оперся локтями о стол, сцепив пальцы. – Данные с прототипа… вызывают одновременно восхищение и крайнюю настороженность. Он демонстрирует признаки спонтанного, непрограммируемого формирования сложных нейронных связей. Это выходит за рамки алгоритмов самообучения. Я… настоятельно рекомендую приостановить развёртывание промышленного производства и немедленно начать глубокое, изолированное изучение феномена.

Тишина в эфире длилась недолго.

– Приостановить? – голос женщины в чёрном офисном платье с длинной золотистой чертой, прозвучал так, будто скрипнул по стеклу. – Абадра, вы предлагаете выключить двигатели на взлёте? Пока вы философствуете о нейросвязях, отчёты с рудников показывают рост эффективности на 18.3%! Цифры! Ваши ритохи окупаются вдвое быстрее прогноза. Мы здесь не для дискуссий о природе сознания, а для подсчёта прибыли.

Абадра сжал сцепленные пальцы так, что кости побелели.

– Они работают сейчас, – парировал он, и его голос стал тише от напряжения. – Но я, как никто другой в этом совете, понимаю, что значит, когда искусственно созданная субстанция обретает собственное «я»! Моя раса… мы проходим этот путь прямо сейчас! Мы знаем, к чему приводят такие эксперименты! Смею вам напомнить, что вы и нас создали 28 лет назад, и именно для войны против Ратхэ. Это привело к масштабной войне! И проиграли именно вы от этого…

Следом заговорил массивный мужчина, на его руках были золотые браслеты и часы, а голос – более массивный, объёмный, неторопливый, словно катящийся валун.

– Император цепляется за жизнь, понимаешь? Его указы – это не политика, это предсмертная агония! И он готов разорвать на части всю экономику галактики, лишь бы найти себе лекарство. Эти «дешёвые новинки» – его способ заставить всю империю искать ему панацею! А мы – расходный материал. «Ритох» – это единственное, что он не сможет обесценить своим следующим указом!

Женщина в платье с золотой полоской вновь вступила в диалог, и теперь в её голосе слышалось неподдельное, почти животное отчаяние:

– От корпораций зависят целые сектора, Абадра! Тысячи планет! Миллиарды существ! Всё – от гидропонных комплексов, кормящих мегаполисы, и орбитальных верфей, до систем жизнеобеспечения на станциях и банальной поставки продовольствия в местные магазины! Вся эта инфраструктура – на нас! Империя? Империя – это бухгалтерия и военные корабли! Что будет, если «Объединенные Кластеры» рухнут под грузом этих идиотских предписаний? Если экономика Империи, которую мы держим, треснет по швам? Вся галактика погрузится в хаос, голод и гражданскую войну! Ритохи… – её голос дрогнул, – это наша надежда. Другой у нас нет.

Абадра молчал. Он смотрел на совет и видел людей, отчаянно упирающихся плечом в дверь, за которой бушует экономический цунами, грозящий смыть всю известную им цивилизацию. Его предупреждение о цене, которую придётся заплатить за этот якорь, потонуло в оглушительном грохоте надвигающейся катастрофы.

Он медленно выдохнул, и всё напряжение разом ушло из его плеч.

– Очень хорошо, – наконец произнёс он, и его голос вновь стал обычным, уставшим. – Продолжаем в том же режиме. Ускорение производства по графику.

Связь оборвалась. оставив после себя лишь тёмный, пустой экран, в котором отражалось его собственное лицо. Он остался в одиночестве. Он только что подписал приговор. И он это знал.

Внезапно тишину разрезал резкий, настойчивый звук – звонок в дверь.

Медленно, с ощущением, будто его конечности отлиты из свинца, Абадра нажал кнопку разблокировки. Дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская в кабинет Этруму.

Она не стала тратить время на приветствия, её большие, полностью чёрные глаза сразу устремились на него.

– Старший куратор Абадра. Я получила и обработала ваши последние правки по проекту «Ритох» с планеты Ратхэ, – её голос был ровным, как диктовка автоответчика, но каждое слово падало с весом гирьки. – На основании анализа архитектуры биометаллического сплава и полученные данные о их самосознании, я пришла к выводу: используемые методы формально подпадают под определение запрещённой Имперским Эдиктом генной инженерии. «Объединённые Кластеры» нарушают основной закон.

Абадра тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла. Он смотрел на неё поверх сцепленных пальцев.

– Я в курсе содержания Эдикта, Этрума. Но пока что… пока что это всего лишь передовая бионика. Сложный симбиоз, не более того. Провести грань между технологией и творением – задача не из простых. И пока прототип не продемонстрирует неоспоримых признаков полноценного самосознания, его можно классифицировать как инструмент.

Этрума не моргнула. Её лицо оставалось неподвижным, но в её чёрных, как космос, глазах что-то промелькнуло – холодное осознание.

– Я ознакомилась с историей вашей расы, Абадра, – произнесла она, и в её голосе впервые появился едва уловимый оттенок чего-то личного. Это было не сочувствие, а констатация факта. – О-К внедрили в людей искусственную ДНК которую Ротха использует в их биометалле, и так появился ваш вид.

– Да-да, Ри-Лан взял технологию биометалла Ратхэ и создал на его основе имплант – Велет. Что бы помочь О-К в войне против Ратхэ. Но внедряя его людям была большая смертность. Я всё это знаю, я там был лично! К чему ты завела этот разговор. – Начал злиться Абадра, сам не замечая, как провёл пальцами по длинному шраму на предплечье правой руки.

– Прошло 4 года и вы отказались быть оружием, и развязали войну против всего мира – Генетическую Войну. Именно из-за вас, Империя и запретила любые генетические эксперименты, создающие новые разумные виды. Так скажите, какого это, когда про ваш вид говорили тоже самое. Говорили что вы недостаточно разумны, что бы считаться живыми.

Она сделала короткую паузу, давая ему вновь прочувствовать тяжесть этого наследия.

– История повторяется. Я не могу этого допустить. Моя обязанность перед законами превыше моей лояльности корпорации.

Она выпрямилась ещё больше, если это было возможно, и её следующий удар был точным и безжалостным.

– Я официально уведомляю вас, что направлю полный отчёт о нарушениях в Имперскую службу безопасности. У вас есть выбор, старший куратор. Вы можете выступить свидетелем обвинения и, возможно, смягчить последствия для себя. Или… – её взгляд стал твёрдым, как алмаз, – вы станете соучастником. И понесёте полную ответственность вместе с теми, кто отдавал приказы.

Абадра сидел, не двигаясь. Он смотрел на это идеальное, бездушное создание расы Тарру, которое оказалось единственным, кто видел ситуацию с кристальной, безжалостной ясностью. Она предлагала ему выбор между виселицей и плахой. Свидетель или соучастник.

Он медленно кивнул, его три глаза были полны тяжёлого, безрадостного принятия.

– Я услышал вас, Этрума, – его голос был глухим. – Действуйте в соответствии со своим пониманием долга.

Она кивнула с той же формальной вежливостью, развернулась и вышла, оставив его в одиночестве с грузом надвигающейся бури.

Сцена 7

Лаборатория погрузилась в тишину. Ри-Тола стояла перед главным интерфейсом, её пальцы порхали над голограммой, внося очередную порцию записей. Но её взгляд был прикован не к данным, а к неподвижной фигуре в центре зала.

Та-Сал ходил по лаборатории осматривая личные вещи Ри-Толы, с интересом изучая. Его биометаллическая оболочка тускло отражала свет. Сеансы с ним превратились для Ри-Толы в изощренную пытку. Она скрупулезно фиксировала каждое слово, каждый жест, как и приказывал Абадра, но внутри нее бушевала буря. Холодный ужас перед тем, что она создала, медленно, но верно смешивался с чем-то иным – странным, тревожным чувством связи, тянущейся, как паутина, между ее разумом и его зарождающимся сознанием.

Внезапно он нарушил тишину, его голос, чистый и лишенный эмоций, прозвучал с пугающей четкостью.

– Создательница, почему вы дышите неравномерно, когда я задаю вопросы о себе?

Ри-Тола вздрогнула, её пальцы замерли над интерфейсом. Она не смотрела на него, стараясь сохранить профессиональную дистанцию.

– Это не имеет отношения к твоим вопросам, – сухо ответила она, продолжая вводить данные. – Это… физиологическая реакция на усталость.

– Обман, – безразлично констатировал Та-Сал. – Ваши показатели не коррелируют с общим уровнем усталости. Они изменяются именно в момент моих вопросов о природе моего «Я». К примеру: почему вы называете мои мысли «данными», а свои – «разумом»? Логическая структура обработки информации схожа.