Главные персонажи
Алекс Крейтон – детектив Юго-западного домена.
Бикс – молодой хакер.
Вик Ларг – девушка Тима Грига. Лейтенант полиции.
Кайра – бывшая девушка Крейтона.
Лин Чжуан – девушка Крейтона. Модератор Юго-западного домена.
Майк Скиннер (шеф) – начальник Крейтона. Главный модератор домена.
Ника Ракс – частный детектив по делам несовершеннолетних граждан Города.
Тим Григ – бывший напарник Крейтона. Штатный детектив Юго-западного домена.
Чип – молодой хакер.
Пролог
Он валялся в черной луже где-то на уровне Сливов. Лет тридцати пяти, но выглядел на все пятьдесят. Кибернетическая правая нога ниже колена – дешевый, дребезжащий протез, – дымилась, искря на механических суставах голеностопа. Такая же рука была сломана и не шевелилась. Имплант глаза оказался вдавлен в кровавую вмятину. Человек был ещё жив, судорожно хватал ртом воздух и пытался что-то прошептать. Его звали Малко. Он был – или, вернее, стал – курьером данных уровня «чайка».
Я нашел его первым. Не по заказу, случайно. Просто шел по следу украденных микросхем, которые, как выяснилось, сбывали именно в этом дерьмовом месте. Увидел в сумерках кучу тряпок, издающую хрипы. Присел. Малко схватил мою руку мертвой хваткой своего единственного оставшегося живого запястья.
– Алекс… Они… они взяли ее… – булькал он, пуская пузыри черной пены. – Зеркало… Заплатил им, а они всё равно её забрали.
Мы были мало знакомы. Как-то я случайно спас его от тюрьмы, и – всё. В этот раз его взгляд был полон животного ужаса. Но не перед смертью. Перед чем-то другим.
– Кого забрали? Кто забрал? – я попытался расшевелить его, но он уже уходил. Его последние слова я едва разобрал:
– Зеркало… Они везде. Эми…
Потом он отключился навсегда.
Только сейчас стало ясно, что эта чёрная жидкость была кровью Малко. Кровь всегда черная в сумерках. Я уже собирался обыскать его потрепанный рюкзак в поисках хоть какой-то зацепки и, возможно, оплаты за потраченное время, когда из тени вышла она. Высокая, худая, но отлично сложенная. В потертой куртке цвета хаки и джинсах в обтяжку. Почти девчонка. Очень короткие красные волосы. Она не обратила на меня никакого внимания. Присела рядом с Малко, положила пальцы на его шею – искала пульс. Не нашла. Тогда быстро, с профессиональной сноровкой, обыскала его карманы. Вытащила потрепанный пластиковый чип-ключ от какого-то дешевого капсульного отеля и смятую голограмму. На ней – сам Малко и маленькая улыбающаяся девочка лет пяти с огромными, немного испуганными глазами.
– Его дочь, Эмми, – сказала она голосом, лишенным всякой интонации. Голосом человека, который уже излишне много видел, но всё еще не сломался. – Похитили три дня назад. Он продал все, даже часть себя, чтобы собрать выкуп. У меня договор с ним. Заплатил сегодня утром.
– Ну и? – я поднял брови. История банальней некуда. Такое происходило почти каждый день. – Бандиты кинули?
Она наконец посмотрела на меня. Лицо – острые скулы, запавшие серые глаза, но взгляд… Взгляд был как скальпель, холодный и невероятно сосредоточенный. Серые глаза, как промозглая мгла Города.
– Ты же видишь. Это даже не бандиты. Они хуже. Корпорация. Они не просто берут выкуп. Они берут необычных детей. С дефектами, с модификациями, особо одарённых. Для своих экспериментов и тестов. Или на запчасти. Или просто для развлечения богатых ублюдков.
В ее голосе впервые прорвалось что-то человеческое.
– Эксперименты? Запчасти? – я фыркнул, хотя в районе желудка что-то ёкнуло. – Откуда тебе знать?
– Потому что это моя работа, розыск несовершеннолетних, – она встала, спрятав фото и чип-ключ. – Потому что Эми – четвертая. И Малко был единственным, кто осмелился заявить в полицию. После чего его вот так…
Она пнула всё ещё искрящую кибер-ногу Малко.
– Меня зовут Ника Ракс. Слышал? Значит, услышишь ещё. Я пропавших детей нахожу. Эми тоже найду.
Это было безумие. Лезть в такие дела в одиночку? Прямой билет в ту же лужу, где лежал Малко, только в разобранном виде.
– Вообще-то я твой коллега. Тебе нужна помощь, – сказал я скорее автоматически, чем искренне. Просто констатация факта.
Ее губы тронула едва заметная усмешка.
– Да. Но не от тебя. У тебя глаза корпоративной шавки. Ищешь одну только выгоду для себя. В этом деле её нет. Только затраты, кровь и дерьмо.
Она была права. Я не собирался влезать в это дело. До того самого момента, пока она не повернулась чтобы уйти, и луч уличного фонаря не упал на голограмму в ее руке. На огромные, испуганные глаза маленькой Эми. На ее крошечную ручку, которая, вероятно, едва могла держать ложку. Всплыло что-то старое, глубоко забытое. Образ из моего собственного дерьмового прошлого.
– Стой! Что за «Зеркало»? – спросил я неожиданно для себя самого. – Малко успел прошептать то слово.
Ника остановилась. Оглянулась. Ее взгляд стал оценивающим.
– Старая серверная платформа. Древний кластер. Его используют как перевалочный пункт перед отправкой данных туда… Неважно, куда. А сегодня ночью в Старых Доках будет обмен. Или расправа.
Это был полнейший, самоубийственный бред. Но я почему-то полез в карман за своим верным бластером – «Бульдогом», никогда меня не подводившим. Бластерами здесь называли вовсе не лазерное оружие, а многозадачные универсальные пистолеты, снабжённый всем, от урановых пуль до унитарных гранатомётных боеприпасов и тех же лазеров.
– У меня летающая машина, – буркнул я. – Старая, но быстрая и прокачанная. Там ещё кое-какие полезные добавки. Если хочешь добраться быстрее, чем на своих двоих, и не быть снятой на подходе – садись.
Она колебалась долю секунды. Потом кивнула. Один резкий кивок, после чего добавила:
– Только если будешь делать то, что скажу, не будешь задавать лишних вопросов и не станешь ко мне приставать. Иначе – убью.
Я понял: правда убьет.
Той ночью на ржавой платформе в Старых Доках пахло ржавым железом, химикатами и страхом. Мы нашли Эми. Запертую в клетке для перевозки бойцовых псов. Мы вытащили ее. Не без крови. Много крови, в основном не нашей. Ника стреляла с ледяной точностью. Я обеспечивал прикрытие и взломал замок клетки. Когда вынес девочку на руках – она была легкой, как перышко, и дрожала, как в лихорадке – Ника прикрывала наш отход, отстреливаясь от подоспевшего подкрепления. Ее лицо в отблесках выстрелов было сосредоточенным и бесконечно усталым. Но в глазах горело. Эмми даже не поцарапалась.
Мы выжили благодаря чуду и моему бластеру. Эми передали ее тетке в Центральном домене Города – единственной родственнице, которая согласилась ее принять. С Ники я не взял ни кредита. В ответ она только и сказала: «Ты умеешь находить людей и стрелять в них тоже умеешь. Иногда полезно. Для них». Она кивнула в сторону темных улиц, где пропадали другие, и ушла.
Глава 1. Продолжение
Продолжение истории, начавшейся шесть лет спустя, совпало с предупреждением моего банка о превышении допустимого уровня долговой нагрузки. В тот момент я, детектив Алекс Крейтон, сидел в кресле у окна своего кабинета на сорок седьмом этаже офисного центра и медленно потягивал кофе из старой кружки. Кружка – не просто привычка, это – память о прошлом. Талисман. Как-нибудь потом расскажу. Мои кибернетические глаза сканировал сообщения на виртуальном экране. В дополнении к слуховым имплантам, которые мне установили ещё на свободной территории Лаун Дан, это стало неплохим приобретением. Сводки преступлений, свежие обновления, биржевые котировки, всё здесь. Притом мой внутренний экран не показывал вообще ничего лишнего, разве что время и температуру. Здесь и на улице. Всё было как обычно, пока не пришла она – женщина в плаще-невидимке, скроенном из адаптивной ткани.
Конечно же, я её узнал. Сорен Вей – глава отдела кибербезопасности Нейротеха, одной из тех корпораций, что держали город на игле специальных нейроимплантов. Ее голос дрожал от возмущения. Она говорила о пропаже: кто-то выкрал данные из зашифрованных узлов имплантов десятка сотрудников. Не просто данные – схемы экспериментальных нейромодулей, способных перезаписывать память.
– Мы не можем обратиться ни в полицию, ни в муниципальную службу безопасности. Вам тоже я не должна была ничего говорить, но выхода нет. Если утечет в прессу, у нас начнутся репутационные и финансовые потери. Кроме того, мы… Короче, нам такое нельзя допустить.
– Значит, украли не конкуренты, – решил я, поставив кружку. – Иначе вы бы уже зачищали следы плазмой. Скорее всего, кто-то хочет прижать вас или подставить. А откуда вы узнали о хищении?
– У нас свои источники, – загадочно пояснила Сорен Вей. – Аванс уже перевела.
Пришлось брать дело в активную разработку. Подписали соглашение о неразглашении рабочих данных и заключили контракт. Я ввязался не только из-за кредитов, хотя банковский счет давно требовал пополнения, но и потому что я всегда ненавидел тишину. В городе, где в сети транслируется каждый чих и каждый пук, исчезновение данных выглядело обычным трюком. И уж никак не фокусом.
Пострадавшие и жертвы нашлись быстро. Первый труп лежал в стерильной квартире престижного района. Технический гений с выжженным нейроинтерфейсом, один из штатных разработчиков Нейротеха. Его смерть выглядела как ненамеренный сбой: перегрелся имплант, спалил мозг. Бывает. Но мне удалось заметить следы. Не в коде, а в пыли. На полу, возле розетки с беспроводным зарядником, кто-то оставил микроскопическую царапину – след лезвия. Кто-то физически подключился к сети, минуя биометрику. Архаично но умно.
Пришлось спуститься в подвалы подземного рынка, где воздух пах озоном и горелым пластиком. В нелегальном салоне «Кибергетто» паяли контрафактные импланты, а девицы с модифицированными телами торговали крадеными данными. В одной из лавок, за голограммной шторой, старик с паяльником вместо пальца усмехнулся:
– Ищешь того, кто Нейротех взломал? Это ты зря. Туда эксплойт1 всунули, и никто ничего тебе не скажет. Впрочем, у Призрака спроси. Он появляется в чатах на секунду – ровно столько, чтобы слить файл. Говорят, он даже не человек…
Конечно, в существование призраков я не верил. Вернее – знал, что их слишком много, и все они ненастоящие. Очень популярная кличка. За такими никнеймами обычно скрывались вполне живые молодые люди с нетвердым мироощущением и неустойчивой психикой. Обиженные, жадные, наивные. Изредка призраками называли себя чисто цифровые личности, обитавшие в информационных сетях, но эти-то чаще всего старались вести себя как живые люди. А те, которые люди, воровали всё, что можно украсть. Деньги, данные, сведения разной степени важности. Краденые данные потом всплыли. Их делили на куски, рассылая в отдельные точки сети. Как послание. Или как мем-вирус.
Я уже совсем было проследил транзакции, как в глазах что-то взорвалось, и всё исчезло. Потом я очнулся в «чёрной клинике», где лечили всех тех, кому отказывали официальные больницы. Надо мной склонился хирург с киберимплантами вместо рук:
– Вам, дорогуша, вредный троян вшили. Пытались зрение перехватить. Кто-то очень хотел узнать, где вы и что видите.
Помнится, я ничего не ответил, только вздохнул. Мои киберглаза, подарок Кайры – бывшей напарницы-хакера, давно имели управляемые бэкдоры2. Я сам их туда добавил, чтобы думали, будто контролируют меня.
Только после выписки удалось продолжить охоту. Цепочка следов привела на старый подземный серверный комплекс, заброшенный после Большой заварухи. Там, среди устаревших, но чудом ещё работающих серверов, я нашел-таки этого «Призрака». Им оказался подросток лет пятнадцати на вид, подключенный нейрошунтом к древней серверной стойке. В его сером лице было что-то неуловимо знакомое. Тело исхудавшее, прозрачная от долгого нахождения в виртуале кожа. Тонкие запястья, узкие ладони, гладкая, бритая голова. Но глаза… глаза горели. Парень молчал, наставив на меня взведённый армейский бластер.
– Кто взломал Нейротех? – произнес я, не доставая своего оружия.
– Да пошёл ты, – огрызнулся подросток. Голос у него был высокий, но хриплый и как бы простуженный. – Если я пристрелю тебя, никто тут даже и не узнает ничего.
– Попробуй, выстрели. Твоя пушка не работает.
Подросток безрезультатно несколько раз надавил на спуск. Ничего не произошло.
– Ну что? Выстрелил? Они использовали тебя. Думал, с системой борешься, их секреты сливаешь? Ага, щаз! Нейротех давно хотела избавиться от тех данных. Ты просто их инструмент.
Подросток закричал. Не словами – пакетами кода, атакующими мой нейроинтерфейс. Но я был к тому готов. Выдернул шнур, погрузив хакера во тьму, и в последний момент увидел метку на его бластере – служебный логотип Нейротеха. Кое-что всё-таки удалось скачать. В кармане лежал чип с резервной копией данных. Победа была тихой, но – временной.
А потом, когда я уже смотрел на Город и слушал, как дождь стучит по бронированному окну, всё постепенно успокоилось. Благодаря акустическим имплантам, слух у меня как у волка.
Я погасил свет и вышел, оставив город мерцать в бесконечной ночи. Дождь превратился в цветную морось, разъедающую рекламные голограммы на улицах. Шел по Аллее Синтетиков, где торговцы в рваных терминальных перчатках предлагали поддельные эмоции – капсулы с искусственной ностальгией, гневом, покоем. Плащ шипел, отталкивая капли, но запах все равно просачивался сквозь ткань.
В кармане жгло. Чип с данными Нейротеха пульсировал, как живой – но я не собирался подключать его к своим интерфейсам. Город не давал забыть: на каждом углу мигали новости о «скандале века», который уже превратился в мем. Рекламный хештег: «#ПамятьНаПродажу» висел в топе, пока аккаунты ботов распространяли фейки, что все это – провокация конкурентов. Нейротех силишком долго молчал.
Пришел в «Катакомбу» – декорированный под старину бар, где все стены были отделаны мертвыми жёсткими дисками, а вместо музыки играли помехи от ретрансляторов. За стойкой, в дыму ароматических испарителей, меня ждала Кайра. Ее синтетические волосы, сплетенные с оптоволокном, мерцали тусклым фиолетовым. Несмотря на такую маскировку, я сразу узнал её. Бывшая напарница, ныне – призрак в сети, продающий чужие секреты за деньги. Этот маленький бизнес позволял ей вносить плату за поддержание своей личности. В Городе она появлялась лишь посредством этого автономного модуля. По сути – робота, разум и сознание которого обретался где-то в недрах серверных кластеров, а по городу ходила такая вот кибернетическая копия человека.
– В который уже раз ты вляпался в какое-то дерьмо, Крейтон, – она протянула стакан с жидкостью, светящейся зеленым. Сама она, естественно, не пила. Только делала вид. – Нейротех не просто стирал память. Там строят библиотеку. Собирают Архив сознаний. Те данные, что ты слил – только оглавление.
Я замер. Архив сознаний. Идея стара, как дерьмо динозавра: оцифровка личности, вечная жизнь в облаках корпораций. Но Нейротех пошёл дальше – они не копировали. Они вырезали куски из живых мозгов, заменяя их шаблонами.
– Зачем? – мой голос прозвучал хрипло, будто впервые за день.
– Чтобы продавать, – Кайра усмехнулась. Лицо модуля эффективно имитировало человеческие эмоции. – Бизнес, ничего личного. Представь: богатый извращённый старикан покупает воспоминания юности у нищего. Банкир – смелость солдата. Психопат – невинность ребенка. Это уже не рынок. Это – апокалипсис. Я тут для тебя прогу3 написала, пригодится. Слушай, а твоя Лин не ревнует тебя ко всем тем бабам, с которыми ты вечно общаешься? Ко мне, например?
– С чего бы? Моя Лин – умная девочка, никогда не ревнует. Тем более – к работе.
Я чуть было не сказал «тем более – к мёртвым», но вовремя удержался. Кайра ничего не ответила. Молча передала мне чип с написанным ею программным инструментом, пропуск и точные координаты «Зоны Тишины» в свободной зоне Лаун Дан. В районе, отключенном от сети после очередной террористической атаки. Там должна была находиться сердцевина архива.
Пришлось искать, и полез я туда, куда залезать не следовало. В ядро системы, туда, где законы Города не работали.
Лифт скрипел, спускаясь на минус тридцатый этаж.
Я вышел в коридор, в котом тени двигались сами по себе – проекторы все еще работали, воспроизводя голограммы мертвых сотрудников. В сердце комплекса Я нашел её. Машину, а точнее – квантовый суперкомпьютер. Он был похож на гигантский мозг, сплетенный из кварцевых нитей и жидкого металла. К нему тянулись тысячи кабелей, каждый помеченный именем, датой, диагнозом. Подошел ближе, и экран в центре загорелся, и послышался голос:
– Добро пожаловать, детектив. Мы вас ждали.
Голос принадлежал Сорен Вей.
– Вы думали, конец? – продолжила голограмма, и ее лицо исказилось улыбкой. – Мы не уничтожены. Мы эволюционировали. Архив – лишь инструмент. Настоящая цель – синтез. Единое Сознание. Мир без конфликтов, без боли…
– Мир без жизни, – перебил я, доставая чип. – Вы крадёте чужие мысли, памяти, разумы.
– Мы спасаем их, – голос дрогнул, словно запись зациклилась. – В мире, где память – валюта, мы стали банкирами. Мы создадим новую жизнь. Настоящую. Мы…
Я не дослушал и вставил чип в порт. Вирус, написанный Кайрой, полетел по кварцевым нитям оптических кабелей, превращая голограммы в пепел. Электронный мозг завизжал, как раненое животное, а я побежал, пока виртуальные взрывы сотрясали систему.
Наверху, у выхода из Лаун Дан, уже ожидал подросток – тот самый «Призрак». Теперь он выглядел намного активнее, но его глаза почти не горели – свет в них был тусклым, энергия на исходе. Тем не менее, в них появилось хоть что-то человеческое и живое.
– Так кто всё-таки взломал Нейротех?
– Я, кто же ещё? – вяло удивился мальчишка. – Думал, ты знаешь.
– Но зачем? Ради денег?
– Не только. Они… они обещали вернуть мою мать, – прошептал он. – Ее личность со всеми воспоминаниями. Только ни меня обманули и ничего не дали.
Вместо того, чтобы спросить, кто его мать, я молча протянул ему портативный бесконтактный нейроинтерфейс – старую, но многократно проверенную и надёжную модель. Ему пригодится.
– Вот. Ты знаешь, что с этим делать. Поможет тебе восстановиться. Иногда прошлое должно оставаться мертвым. Иначе оно съест тебя заживо.
Потом я отвернулся и быстро ушёл.
Город продолжал мерцать. На улицах появлялись свежие рекламы:
«Нейротех: ваша душа в надежных руках!», «Биотех: обнови своё тело!».
Я вернулся в свой кабинет, выключил каналы связи и налил кофе в ту самую старую керамическую кружку – анахронизм, память о прежней эпохе. В папке рабочего стола терминала лежала фотография: я, Кайра и девочка семи лет с повязкой на глазах. Дочь, которую я не видел уже больше десяти лет. О которой никогда никому не рассказывал, но притом никогда и не забывал. Ее воспоминания, возможно, уже оказались в чьем-то личном архиве.
Я потянулся к терминалу, чтобы стереть этот файл, но в последний момент остановился.
– Не сегодня, – пробормотал я, гася свет. – Как-нибудь в другой раз. Не тот день.
Утром я отправил анонимные послания всем независимым средствам информации. Фото, записи, коды, текстовые данные. Всё, что нарыл. Я не боялся Сорен Вей – ничто не говорило о моей причастности к утечке. Мало ли кто мог слить инфу. Тот же «Призрак», или кто-то из его коллег. Нейротех экспериментировала на людях, стирая воспоминания протестующих.
Сорен Вей куда-то исчезла. Город загудел, как раненый зверь, но к вечеру новости сменились очередным скандалом вокруг нового цифрового поп-идола.
– Система временно выведена из строя, – пробормотал я сам для себя. – Только вот в ближайшее время её быстро восстановят. Если уже не исправили. С этим придётся что-то делать, сама корпорация не успокоится никогда.
Глава 2. Ника Ракс
Ника Ракс, моя коллега по частному детективному бизнесу, в отличие от меня, специализировалась исключительно на делах несовершеннолетних граждан Города. Молодые девушки, парни и дети – вот её клиентура. Работа, за которую я не взялся бы ни при каких обстоятельствах. В Городе, где сейчас жил, то была скользкая и опасная тема. Познакомились мы давно. Слишком давно, чтобы церемониться, но при этом оставались добрыми приятелями. С той встречи, когда мы столкнулись первый раз, и она обозвала меня корпоративной шавкой, прошло шесть лет. Ника набралась опыта, повзрослела, заматерела и каким-то манером осталась жива. Мы время от времени пресекались по работе, но между нами не возникало ничего личного, кроме вынужденной дружбы.
Ко мне в офис она вошла без стука и без всякого приглашения. Расположилась в кресле для посетителей и затянулась своей вонючей сигаретой. Ее сигаретный дым, дешевый и едкий, будто выхлопы старого грузовика с нижнего уровня, мгновенно заполнил мой и без того прокуренный офис. Я поморщился и отодвинул стакан с кофе, от которого уже пахнуло гарью. Затем она вытянула идеальные длинные ноги в высоких берцах и положила их на край моего стола. Ноги, которым позавидовала бы любая поп-звезда.
– Привет, коллега, – буркнула она. – Время есть?
– Желаю здравствовать, Ника. Рад видеть, что ты усвоила правила хорошего тона. У меня времени или нет совсем, или девать некуда. Но для тебя всегда найдётся, ты же знаешь.
Она криво улыбнулась, выпуская колечко дыма в луч света, пробивавшегося сквозь окно. За ним плыл туман Города, подсвеченный рекламными голограммами размером с небоскреб.
– Болтун. Опять ты за своё? Я вот твоей Лин пожалуюсь. Скажу, что ты ко мне клеишься. Девушка, несущая в своем теле гены Триад, никогда не простит тебе ничего подобного.
– Было бы на что жаловаться и чего прощать, – со смехом отмахнулся я. – Вы все сговорились что ли? Лин большая умница, она мене верит. А я – верю ей. Сам ей всё расскажу.
Ника в очередной раз выпустила потолок струйку едкого дыма. Пепел с ее сигареты угрожающе навис над кипой неоплаченных счетов. Ей было двадцать три года, и курила она как паровоз из музея транспорта. За то время, что мы не виделась, она практически не изменилась. Те же красные волосы, такая же потёртая куртка, те же берцы, те же шорты в обтяжку, и те же защитные руны на тыльных сторонах кистей. Неизменной оставалась ультракороткая стрижка ёжиком, и никогда не менялся наглый взгляд серых глаз.
– Сколько можно пялиться на мои ноги, старый извращенец? – хрипло усмехнулась она, впрочем, не убирая ботинки с моего стола. Голос у нее был как скрип ржавой двери – намеренно резкий, отработанный за годы. Почему-то в этом мире у многих девушек часто становятся или грубые или хриплые голоса.
Я вздохнул и ещё дальше отодвинул стакан с остывающим кофе.
– Ты же знаешь мое правило, Ракс. Дети – это твой личный ад. Я туда не полезу. Даже ради тебя.
Особенно ради нее. Ника была как шаровая молния – непредсказуемая, разрушительная и притягательная в своей обреченности. Мы прошли огонь и воду. Наш город любил ломать таких, как она.
– Ага, твоё правило, – она презрительно фыркнула, снова затягиваясь. Дым заклубился вокруг ее короткой стрижки. – Значит, когда к тебе приползет мамаша с фоткой пропавшей дочурки и пачкой купюр, ты ей на дверь укажешь? Или только мои клиенты тебе не по чину?
– Не трогай больное, Ника, – я предупредительно понизил голос. У нее был талант бить точно по нервам. – Я не работаю с несовершеннолетними, потому что знаю цену. И знаю, чем это пахнет. Тобой, например. Дешевым табаком и безнадегой.
– Цену я помню лучше тебя, коллега, – прошипела она. В голосе зазвенела сталь. – Именно поэтому я здесь. Не для нотаций. Мне нужна твоя помощь. Временно.
Она неожиданно убрала ноги со стола и резко наклонилась вперед. Ее глаза, серые и холодные, как тучи в ноябре, впились в меня. Вся напускная бравада испарилась, осталась только голая, знакомая до боли решимость.
– Видишь эту царапину? – Ника ткнула пальцем в едва заметный шрам над бровью. Оказывается, у неё веснушки, а я раньше как-то и не замечал. – Подарок от пятнадцатилетнего ангелочка с полевым ионным ножом. Мило, да?
– Тебе очень идёт.
Она достала из внутреннего кармана кожанки мятый конверт, швырнула его на стол. Он приземлился рядом с пепельницей, угрожающе толстый.
– Там не купюры. Там адрес и инфа. Пятнадцатилетний паренек. Его ищет не мамаша, а те, кто хочет найти его первым. И чтобы он не заговорил. Никогда.
Она встала. Высокая, худая, в коротких шортах и кожанке цвета артериальной крови, пахнущей дымом, бензином и чем-то еще. Страхом? Отчаянием? Тем не менее, Ника Ракс была красива. Не гламурной красотой поп-звезд, а чем-то опасным и живым, словно лезвие в темном закоулке. Ее красные, коротко подстриженные волосы, кое-где отливали медью неоновых вывесок, светивших сквозь окно. Высокие скулы, резкая линия челюсти, губы, всегда чуть поджатые в полунасмешке. Упрямая ямочка на подбородке. Квадратные плечи. Но главное – глаза. Серые, как облака над Городом, холодные и невероятно острые. В них читался опыт, который не купишь ни за какие кредиты, и стальная воля, способная пробить бетон. Сейчас в этих глазах горел не просто вызов – блестел холодный огонь ярости и отчаяния, который она тщательно маскировала под профессиональной сдержанностью. Красота, закаленная в аду ее работы. Как частный детектив, она имела все лицензии и разрешения.
