ЛИБЕРИЯ – СЕВЕР

Игорь схватил каменный ключ и сунул его в свой рюкзак.

– На выход. Быстро. У нас минута, не больше.

Они выскочили из пещеры. Но было уже поздно.

Сверху, по краю обрыва, двигались три фигуры в камуфляже, не якутском, а стандартном армейском. Они шли быстро, цепко, с автоматами Калашникова в руках. Это были не наёмники-интеллектуалы, как «Скальпель». Это был классический силовой блок.

– Отрезаны, – констатировал Игорь, его глаза мгновенно оценили ситуацию. – Назад к машине не пробьёмся. В лоб не пройти. Один вариант – вниз, к реке.

Они бросились вниз по склону, к замёрзшему руслу Лены. Снег и камни летели из-под ног. Спуск был стремительным и опасным, каждый неверный шаг грозил сломанной ногой, но страх придавал их движениям звериную ловкость. Макс, спотыкаясь, чуть не кубарем полетел вниз, но Игорь, будто предвидя это, резко развернулся и подставил ему своё плечо, приняв на себя удар и остановив его. Со склона на них посыпался град мелких камней, сбитый их же ногами. Сверху раздалась короткая очередь – предупредительная. Пули звонко ударили по камням рядом, поднимая фонтанчики снежной пыли.

– Беги, учёный! Не оглядывайся! – крикнул Игорь, отстреливаясь на ходу из своего «Глока». Звук выстрелов, приглушённый глушителем, был похож на сухие щелчки, но они заставили преследователей ненадолго залечь.

Макс бежал, как никогда в жизни. Лёгкие горели, ноги подкашивались. Он прыгал с уступа на уступ, цепляясь за мёрзлые корни кустов, его перчатки рвались, обнажая кожу. Адреналин заглушал боль и усталость. Он добежал до льда и поскользнулся, упав на колени. Игорь догнал его, схватил за куртку и потащил за собой.

– Вон за те скалы! – он указал на нагромождение ледяных глыб у берега.

Они кинулись туда, петляя между обледеневшими валунами. Пули застучали по замёрзшему льду, оставляя белые выбоины, и зазвенели, рикошетя от камней вокруг них. Осколки льда летели в лицо. Они едва успели укрыться за массивной ледяной глыбой, как очередная очередь прошила воздух в том месте, где они только что были. Они были в ловушке. Трое боевиков сверху, по бокам – отвесные скалы, сзади – открытый лёд, простреливаемый насквозь.

– Патронов – один рожок, – хрипло сообщил Игорь, меняя магазин. – Шансов ноль, если оставаться.

– Может, сдадимся? – со сдавленным стоном предложил Макс, прижимаясь к ледяной глыбе.

– Сдаться – значит отдать дневник, ключ и, скорее всего, получить пулю в затылок за неудобства, – холодно парировал Игорь. Его взгляд метнулся по сторонам, сканируя каждую щель. – Нет. Дед твой был не дурак, и мы тоже. Должен быть другой путь.

– Какой? Взлететь?

– Вдоль, – внезапно сказал Игорь, его взгляд зацепился за узкую, почти невидимую трещину в скальном массиве рядом с ними. Она шла параллельно берегу, скрытая нависающим карнизом льда. – Это не просто расщелина. Ручеёк, промывший за лето. Лёд над ним тонкий, его заметает снегом. Иди за мной и наступай точно след в след!

Не дав Максу опомниться, Игорь короткой очередью вдоль скалы заставил преследователей снова залечь, а сам рванулся к трещине. Он осторожно, но быстро стал пробивать ногами путь в глубоком снегу, скрывавшем этот естественный коридор между скалой и ледяным берегом. Лёд под ногами трещал и проваливался, обнажая чёрную воду внизу.

– Помоги, расчищай! Или хочешь остаться тут в качестве приманки?

Макс, подгоняемый страхом, присоединился. Они работали как одержимые, сгребая снег руками и проламывая ногами ледяную корку. Снег летел из-под их рук и ног. Сверху послышались крики – боевики поняли их манёвр и начали перебежками спускаться вниз. Пуля просвистела прямо над головой Макса, вонзившись в снег у самого входа в расщелину.

– Быстрее! – прошипел Игорь.

Наконец, проход был расчищен достаточно, чтобы протиснуться. Игорь пропустил Макса вперёд.

– Беги! Я прикрою! Макс нырнул в узкую щель. Стены изо льда и камня смыкались над головой, создавая полутоннель. Здесь было темно и тихо, лишь приглушённо доносились звуки погони. Ледяные стены сияли призрачным синеватым светом, словно они пробегали по внутренностям гигантского хрустального существа. Он услышал за спиной ещё несколько приглушённых выстрелов Игоря, а затем и его тяжёлое дыхание – товарищ последовал за ним.

– Бежим! Не оглядывайся! – скомандовал Игорь.

Они помчались по ледяному коридору, скользя и спотыкаясь о замёрзшие валуны. Ноги разъезжались, они падали, царапая руки и лица об острые выступы льда, но тут же поднимались и бежали дальше. Проход изгибался, уводя их всё дальше от места засады. Через несколько сотен метров он начал подниматься и вывел их на заснеженный склон, поросший низким кустарником и скрытый от основного обзора.

– Стой, – Игорь резко поднял руку. Они присели за кустами, запыхавшиеся. – Слушай.

Были слышны отдалённые, раздражённые крики. Преследователи потеряли их след у входа в расщелину и не рискнули туда лезть, опасаясь засады.

– Сработало, – выдохнул Макс, чувствуя, как дрожь в коленях сменяется слабостью от перенапряжения.

– Пока что да, но они будут прочёсывать берег. Они знают, что мы где-то здесь.

Игорь достал свой «чистый» телефон запустил приложение и начал быстро печатать.

– Кэт, ты меня слышишь?

– Еле-еле… Говори, Рэмбо.Через паузу, едва слышный, скрипучий голос ответил из динамика:

– Ситуация «в жопе, но не в полной». Нас двое, преследователей – трое. Мы на берегу, в полутора километрах выше по течению от первоначальной точки. Нужен экстракшн. Меняем точку сброса на запасную – бухта «Причал». Нужна «группа поддержки» на случай, если будут рыскать по округе.

– Понимаю. Меняю маршрут. Группу поддержки найду. Только не обосритесь по дороге.

Связь прервалась.

– Всё. Пошли. И пригнись, – приказал Игорь.

Они двинулись вверх по склону, углубляясь в редкий лес, тянувшийся вдоль берега. Игорь шёл бесшумно, как тень, постоянно замирая и прислушиваясь. Макс старался повторять его движения, чувствуя себя неповоротливым слоном в посудной лавке. Лес был молчаливым свидетелем их бегства; тёмные, заснеженные ели стояли, как безмолвная стража, а ветер шелестел в их ветвях, словно перешёптываясь о беглецах.

Через сорок минут изнурительного пути, уже в сумерках, они вышли к небольшой, скрытой от глаз бухте. У старого, полуразрушенного причала стояла та самая «Тойота» Игоря. А рядом, куря и спокойно глядя на воду, стоял коренастый якут в засаленной телогрейке.

– Наш таксист, – сказал Игорь, и в его голосе впервые за весь день прозвучало облегчение.

Они подошли. Якут молча кивнул, бросил окурок и ткнул большим пальцем в сторону машины.

– Садитесь. Катя ждёт.

Когда машина тронулась и понесла их по ухабистой грунтовой дороге прочь от Ленских столбов, Макс откинулся на сиденье и закрыл глаза. Он был жив. Они были свободны. И у них в рюкзаке лежал каменный ключ, ведущий дальше. Стук колёс о мерзлую землю отдавался в его измотанном теле, словно барабанная дробь, отбивающая такт их маленькой, но такой важной победы.

– Первый раунд наш, – тихо сказал он. – Но они теперь знают, что мы не просто испуганные кролики. Дальше будет только жарче.Игорь смотрел в грязное окно на проплывающие мимо заснеженные ели.

Макс кивнул, сжимая в кармане кулаки. Страх никуда не делся. Но к нему добавилось незнакомое, горькое и пьянящее чувство – азарт.

Глава 4.

«Тойота» продиралась сквозь километры заснеженной грунтовки, увозя их всё дальше от Ленских столбов и того адреналинового кошмара, что остался позади. Якут-водитель, представившийся просто Семёном, молчал, уставившись на дорогу, и лишь изредка покряхтывал на особенно жёстких кочках, крепче впиваясь в руль своими грубыми, исчерченными морщинами руками.

Макс сидел на заднем сиденье, прислонившись лбом к холодному стеклу, и наблюдал, как за окном мелькают бесконечные ряды лиственниц в инее. Снег, падавший с неба, казался не хлопьями, а крошечными алмазами, отсекающими свет от реальности. Он чувствовал себя выброшенным на край света, в место, где время текло медленнее, а законы привычного мира теряли силу.Его тело ныло от усталости и перенапряжения, каждый мускул кричал о передышке, но мозг отказывался отключаться, вновь и вновь проигрывая моменты погони, свист пуль, обжигающий ужас ловушки.

Игорь на переднем сиденье был, как всегда, спокоен и собран. Он методично проверял оружие, чистил его специальной салфеткой, его движения были спокойными и точными, будто он только что вышел из тира, а не из настоящей перестрелки. Эта молчаливая сосредоточенность была громче любых слов; он был якорем в этом хаотичном бегстве, и Макс бессознательно цеплялся за эту надежду.

Тишину в салоне нарушил скрипучий голос из динамика телефона Игоря, лежавшего на торпеде.

– Кэт, это ты? – спросил Игорь, не отрывая взгляда от дороги.

Катя: Ну что, ковбои, отдышались уже? Или всё ещё трясётесь, как студенты после первой сессии?

Игорь фыркнул.

– Мы в порядке, няня. А у тебя что?

Катя: А у меня, блин, праздник с персональным адом, – послышалось в ответ, сопровождаемое яростным стуком клавиш. – Пока вы там в снежки играли, я тут воевала с цифровым Ктулху. «Скальпель» – это не человек, это пипец… какой-то терминатор. Он просек, что мы его обманываем с этими билетами, и пошёл в контратаку. Пытался пробить мой основной сервер. Пришлось запускать «Цербера» – это такая моя трёхголовая собачка, которая кусает за жопку всех, кто лезет не в свой огород.

– И? – спросил Макс, с трудом представляя себе эти цифровые баталии.

Катя: И он отступил. На время. Но я почуяла его почерк. Это не просто хакер. Он… методичный. Холодный. Как будто его вообще никогда не волнует, что он делает. Он не злится, не торопится. Он просто решает задачу. Мне аж противно стало.

Голос Кати на мгновение дрогнул, выдавая редкую для неё уязвимость. Игорь перехватил взгляд Макса и чуть заметно кивнул, давая понять, что это серьёзно.

– Что будем делать с ключом? – сменил тему Игорь, доставая из рюкзака каменную табличку.

Катя: А с ним что делать? Несите сюда, в цифру. Снимите всё, каждую царапинку. Я покручу, посмотрю под разными углами. Может, найду в своих базах аналоги. А вы пока едьте в безопасную точку. Я вам координаты сбросила. Там домик, еда, генератор. И главное – никакого интернета, только спутниковый канал, который я контролирую.

Пока Игорь снимал камень на телефон под диктовку Кати («Освещение, сделай нормальное, я же не рентгеновский аппарат!»), Макс снова погрузился в свои мысли. Этот разговор, эта её манера – резкая, матерная, но до жути компетентная – вызвала в нём давнее воспоминание.

***

Они познакомились на первом курсе истфака. Нет, не так. Он её заметил на первом курсе. Она была той самой девчонкой, которая сидела на последней парте с ноутбуком, игнорируя лекции по источниковедению, и что-то яростно стучала по клавиатуре. Её рыжие волосы были собраны в небрежный пучок, из которого вечно выбивались непослушные пряди. Пальцы порхали по клавишам с пулемётной скоростью, а на лице застыла выражение сосредоточенного презрения ко всему окружающему. Преподаватели её не любили, но побаивались – она могла на паре в три клика найти опровержение их же тезисов в каком-нибудь закрытом архиве Ватикана.

Макс в то время был ещё более застенчивым и уткнувшимся в книги ботаном. Он подошёл к ней за помощью – ему нужно было пробить один труднодоступный средневековый манускрипт, оцифрованная копия которого хранилась где-то в Швейцарии. Он помнил, как она подняла на него глаза – зелёные, насмешливые и невероятно усталые.

– Ты кто такой? – спросила она, не отрывая пальцев от клавиатуры.

– Макс. С параллельной группы.

– А, Гордеев. Тот, который про глаголицу курсач пишет. Ну, и что тебе надо? Манускрипт? Серьёзно? Думаешь, я волшебница?

– Мне сказали, ты… умеешь находить вещи.

– Вещи – да. Но за это платят. Или делают одолжение. Какое одолжение можешь сделать ты, Гордеев?

– Ладно, не пугайся. Сделаю. Но ты мне потом должен будешь. И когда-нибудь я этот долг востребую. Понял?Он растерялся. Тогда он впервые увидел её улыбку – недобрую, озорную.

Он кивнул. Через два часа у него на почте лежала не только оцифрованная рукопись, но и её палеографический анализ и ссылки на три спорные научные работы, где её атрибуцию ставили под сомнение. С пометкой Кати: «Не читай это дерьмо, авторы – мудаки».

С тех пор они периодически пересекались. Он помогал ей с историческим контекстом для каких-то её «проектов» – он так и не понял, чем она точно занималась. Она же была для него живым воплощением интернета – безграничным, непредсказуемым и слегка пугающим. Он помнил, как однажды, на третьем курсе, она исчезла на полгода. Вернулась помятая, с потухшим взглядом, и на все расспросы отвечала одно: «Не лезь не в своё дело, ботан».

Игорь появился в их странном трио позже. Он был другом детства Макса, который ушёл в армию, а потом куда-то ещё, откуда возвращался молчаливым и опасным. Его некогда открытый взгляд стал колючим и недоверчивым. Макс, отчаявшись вытащить его из какой-то депрессии, позвонил Кате со словами: «Ты же всё умеешь. Найди ему работу. Опасную. Чтобы он почувствовал себя живым». Катя тогда долго молчала, а потом бросила: «Ты вообще чокнутый, Гордеев. Но ладно. Только он потом тебе морду набьёт, и я буду за этим с попкорном следить».

Она нашла Игорю «контракт». Макс так и не узнал деталей. Но Игорь вернулся. И в его глазах снова появился огонь. С тех пор их троица, такая нелепая со стороны – лингвист, хакер и солдат, – стала чем-то вроде негласного альянса. Алмаз, огранённый взаимными долгами и странной, невысказанной преданностью.

***

– …так что, пока вы будете там жевать свои гречку с тушёнкой, я покопаю этот камень, – завершала свой монолог Катя, возвращая Макса в настоящее. – А вы, Максик, не засыпай. Ты у нас теперь главный криптолог-полевик. Думай. Что за символы? Куда они ведут?

– Я думаю, это указание на Тикси, – сказал Макс, качая головой, чтобы прогнать остатки воспоминаний. – Но не на сам посёлок. Смотри. – Он взял камень у Игоря. – Вот этот знак, похожий на чайку с расправленными крыльями – это же явно маяк. А вот эти волнистые линии… не вода. Лёд. Торосы. И компасная роза… она смещена.

Катя: (свистнула) Ну ты даёшь, Индиана Джонс. Значит, ищем маяк в районе Тикси, рядом с торосистыми полями и с поправкой на магнитное склонение. Блядь, да вы настоящие искатели приключений, ёбана. Ладно, займусь и этим. Только сидите тихо, как мыши под веником.

Связь оборвалась. В салоне снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь рёвом мотора и скрипом подвески. Макс чувствовал, как его веки наливаются свинцовой тяжестью. За окном день уже начинал угасать, окрашивая снежную пустыню в сиреневые и лиловые тона. Длинные тени от редких деревьев тянулись за ними, как щупальца.

– Она всегда такая? – тихо спросил Семён, их молчаливый водитель, внезапно нарушая молчание.

– Кто? Катя? – переспросил Игорь, пряча телефон. – Нет. Иногда она бывает ещё злее.

– Сильная женщина. Как наши. Без лишних слов. Делает дело.Семён хмыкнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

Через час они свернули с дороги и по едва заметной колее подъехали к одинокому бревенчатому дому на окраине маленького, почти вымершего посёлка. Избы стояли кривобокие, укутанные снежными шапками, и лишь из одной-двух труб поднимался в неподвижный воздух дымок.«Безопасная точка» Кати оказалась старой избой-зимовьем, но внутри было на удивление чисто и тепло – видимо, Семён успел её подготовить. На столе стоял термос с чаем и лепёшки. Генератор ровно гудел в сенях. Пахло древесной смолой, топлёным молоком и сушёными травами – запахами простой и вечной жизни, так контрастирующими с их безумным бегством.

Семён, разгрузив их скудные пожитки, кивнул и уехал, пообещав вернуться утром.

Оставшись одни, они молча поели. Напряжение последних дней начало понемногу спадать, оставляя после себя лишь глухую усталость. Макс сидел у небольшого оконца, вглядываясь в наступающие полярные сумерки. Где-то там, в этой бескрайней и безжалостной белизне, за ними охотился безликий враг, а они сидели в старой избе, как мальчишки, спрятавшиеся от взрослых в самой секретной штаб-квартире. Эта мысль была одновременно и пугающей, и странно уютной.

– Ладно, – Игорь отодвинул тарелку. – Первый этап пройден. Мы живы, у нас есть ключ и направление. Но «Скальпель» теперь знает, что мы не сдадимся просто так. И он знает про Якутию. Ожидаю, что в Тикси нас уже будут ждать.

– Что будем делать? – спросил Макс, чувствуя, как тяжесть новых угроз снова ложится на плечи.

– Что будем делать? – Игорь усмехнулся, и в его улыбке не было ни капли веселья.

– Будем делать то, что они от нас меньше всего ждут.

– А именно?

– Будем действовать открыто. Ну, почти. Катя создаст нам легенду. Группа энтузиастов-краеведов, ищущих следы полярных конвоев. Всё по закону, с разрешениями, на виду. Пока они будут искать конспираторов, мы будем у всех на виду под носом.

– Сработает?

– Нет, – откровенно сказал Игорь. – Но это заставит их держаться на расстоянии. И даст нам время. А время, Макс, сейчас – наш самый ценный ресурс.

– Мы тронули что-то большое. И назад дороги нет. Теперь только вперёд. К морю. К льдам. К разгадке.Он посмотрел на каменную табличку, лежавшую на столе между ними.

Макс кивнул, глядя на загадочные символы, которые вели их всё дальше на север, к краю земли. Он провёл пальцем по холодному, камню, чувствуя подушечками едва заметные насечки. Каждая из них была посланием из прошлого, зашифрованным криком, доносившимся сквозь толщу лет. И теперь они, трое самых неподходящих для этого людей, должны были этот крик услышать.

С наступлением ночи завывание ветра в печной трубе стало громче, напоминая голодного зверя у порога. Огонь в печи потрескивал, отбрасывая на стены причудливые, пляшущие тени. Игорь, нарушив молчание, подошёл к рации, подключённой к спутниковому терминалу.

– Кэт, приём. Легенду готовь. Группа краеведов. Я – руководитель, Макс – историк. Нужны цифровые копии удостоверений, разрешение от ассоциации полярников, можно липовое, но убедительное. И закажи нам заброску в Тикси. Не самолётом, слишком заметно. Найди вариант с попутным грузовиком или вездеходом.

Из динамика донёсся усталый вздох, затем – яростный стук клавиатуры.

Катя: Черт, Игорь, я тебе что, турфирма «Путёвка в ад»? Ладно. Сделаю. Но за такие услуги я с тебя шкуру спущу. Документы будут через пару часов. С транспортом сложнее… Стой, есть вариант. Наш молчун Семён как раз завтра везёт запчасти для буровых на «Урале». Он вас и подбросит. В кабине втроём будет тесно, но зато своя колюшка.

– Колюшка? – переспросил Макс.

– Своя, проверенная охрана, – без эмоций пояснил Игорь. – Семён свой. Договорились.

Катя: Точно. Он хоть и слово по полчаса жуёт, но стреляет метко и водит так, что от погони на любом джипе уйдёт. Идиллическая поездочка. Только не укачайся, ботан, там дороги… точнее, её полное отсутствие.

Пока Катя работала, Макс снова взял в руки каменный ключ. При свете керосиновой лампы символы казались ещё более таинственными. Тени плясали вокруг них, оживляя древние знаки. Он достал свой блокнот и начал делать зарисовки, пытаясь найти закономерности, которые ускользали от него днём.

– Смотри, – сказал он, показывая Игорю. – Эти точки вокруг маяка… Я сначала думал, это звёзды. Но их слишком много и расположены хаотично. А если это… льдины? Указание на проход через торосы?

– Возможно, – Игорь присел рядом, его практичный взгляд скользнул по рисунку. – Но как это читать? У нас нет контекста. Нужно быть на месте. Видеть эти торосы своими глазами.

– Маяк… – Макс откинулся на спинку стула, закрыв глаза. – Дед писал в дневнике про «одинокий глаз в снежной мгле». Думал, это метафора. А ведь в тех краях и правда есть старый, заброшенный маяк. Построен ещё до войны. Должен быть на картах.

Катя: (её голос снова возник из темноты, как призрак) Говорил же, наш ботан – ходячая энциклопедия. Дай мне название или координаты этого глазного яблока, я поищу его историю. Может, в старых чертежах или журналах капитанов что-то есть.

– Назывался «Полюс Верности», если я не ошибаюсь, – вспомнил Макс. – Но это неофициально. В документах он числился как «Объект ЛД-35».

На несколько минут в эфире воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском помех и оглушительным стуком клавиш на стороне Кати.

Катя: Вот… Нашла. «Полюс Верности». Построен в 38-м. Выведен из эксплуатации в 75-м. Но самое интересное… Его персонал был расформирован не в 75-м, а в 43-м. В разгар войны. И сюда приезжала какая-то группа из НКВД. Официально – проверить готовность на случай вражеского десанта. Но зачем чекистам в глубоком тылу маяк, который и так работал? Тут пахнет, как от тухлой рыбы.

– Значит, мы на правильном пути, – заключил Игорь. – Маяк – не просто ориентир. Он был частью тайны. Возможно, там был штаб или перевалочный пункт.

Мысль о том, что они идут по следам не только его деда, но и могущественной советской спецслужбы, заставила Макса похолодеть. Масштаб тайны оказался грандиознее, чем он предполагал. Он посмотрел на заиндевевшее окно, за которым бушевала ночь. Теперь ему почудилось, что во тьме за стеклом стоят не деревья, а безликие фигуры в длинных шинелях, наблюдающие за ними сквозь время.

Поздней ночью Катя прислала им их новые «легенды». Цифровые копии удостоверений членов «Русского географического общества» выглядели на удивление убедительно. Макс с горькой иронией разглядывал свою фотографию, на которой он пытался выглядеть суровым полевым исследователем, а не перепуганным архивариусом.

– Спите, ковбои, – выдала на прощание Катя. – Завтра ваш большой день. А я пока продолжу заниматься любовью с этим «Скальпелем». Он снова начал вяло прощупывать мои защиты. Настойчивый ублюдок.

Связь прервалась. Игорь, не говоря ни слова, начал готовиться ко сну, разложив на полу спальный мешок. Макс последовал его примеру. В доме не было электричества, кроме того, что давал генератор для связи, и они затушили лампу.

Макс лежал в темноте и слушал, как ветер бьётся о стены избы. Стены поскрипывали, словно старые кости, а в трубе завывало так, что казалось – сама Сибирь оплакивает их судьбу. Он думал о Кате. Одинокой где-то в своей квартире-крепости, лицом к лицу с невидимым, но смертельно опасным противником. Её мат и язвительность были всего лишь бронёй. Броней, за которой скрывался человек, взявший на себя непосильную ношу – быть их глазами и ушами в цифровом мире, который стал полем боя. Он представил ее за мониторами, с красными от недосыпа глазами, с очередной банкой энергетика, которую она уже даже не замечает. Она сражалась с призраком, и это было, возможно, страшнее, чем перестрелка.

– Игорь? – тихо позвал он.

– М?

– А мы… а мы её подставили? Катю?

– Почему?В темноте послышалось шуршание – Игорь перевернулся на бок. – Она взрослая девочка. Сама знает, во что ввязывается. И у неё всегда есть выбор – отключиться и исчезнуть. Но она этого не сделает.

– Потому что она такая же, как и мы. Ей тоже скучно, – с неожиданной простотой ответил Игорь. – И ей тоже нужно знать, чем вся эта фигня закончится.

Наступило молчание. И в этом молчании, в этом странном признании, Макс почувствовал глубинную правду. Они были очень разными – солдат, хакер и учёный. Но их объединяло нечто большее, чем дружба или долги. Их объединяло общее голодное любопытство к тайне, вызов, брошенный серой, предсказуемой жизни.

Засыпая, Макс в последний раз подумал о каменном ключе, о маяке, о льдах. Завтра их ждала дорога на край света. И он, к своему удивлению, почти не чувствовал страха. Лишь нетерпеливое ожидание. Он закрыл глаза, и перед ним проплыли образы ледяных торосов, тёмной воды и одинокого маяка, что стоял, как немой страж, на пороге величайшей тайны его жизни.

Глава 5.

Утро пришло. Мороз, крепчавший за ночь, расписал стёкла окон причудливыми узорами: это были целые ледяные леса с папоротниковыми ветвями, звёздные системы из мельчайших кристаллов и необычные цветы, сотканные из инея. Каждая снежинка, вмёрзшая в стекло, сияла, как крошечный алмаз, переливаясь холодным огнём., а воздух на улице был таким густым и холодным, что, казалось, его можно было резать ножом. Стоило сделать первый вдох на улице, как ледяные иголки впивались в лёгкие, заставляя рефлекторно кашлять. Воздух был настолько сухим и морозным, что обжигал слизистую, а выдыхаемый пар тут же превращался в облако ледяной пыли, оседая на воротнике и бровях.

Семён появился на рассвете, как и обещал, на своём «Урале» – огромном, зелёном, потрёпанном жизнью вездеходе, который выглядел как танк, переделанный для мирных нужд. Из выхлопной трубы вырывались клубы чёрного дыма, а массивный «кенгурятник», испещрённый вмятинами и ржавыми подтёками, красноречиво свидетельствовал о прошлых битвах с бездорожьем. Мотор работал с низким, утробным рокотом, а из-под колёс летели комья слежавшегося снега, смешанного с грязью. Вездеход казался не машиной, а живым существом, неторопливо и грозно проснувшимся в ледяной пустыне.