Мир Фавна

Таи затрясло еще сильнее. Она кричала, выла, изрыгала проклятия и оскорбления в адрес эллийки. И вдруг её взгляд переместился с Дивы на Иоанна. Лицо Таи исказилось от ужаса, в глазах застыл животный страх.

– Кто ты? Кто ты такой? Отпусти меня! Я хочу жить! Позволь мне найти другое тело, если здесь мне нельзя! Пощади! – хрипели грубые звуки из её глотки.

– Фавн, Энио, Леда, быстро прикоснитесь к Иоанну! – скомандовала Дива.

Все в спешке подбежали к Иоанну и коснулись его тела.

– Прощай, выродок! – произнесла Дива. В этот момент Таи простонала и словно выдохнула из себя весь воздух.

Девушка лежала без движения с закрытыми глазами. Дива по-прежнему держала руку у нее на животе.

– Она жива? – взволнованно спросил Фавн.

– Да, все хорошо. Гостя выгнали. Сейчас она восстанавливается, – пояснила Дива.

Таи открыла глаза, обвела всех взглядом, ее губы задрожали, и она разразилась громкими рыданиями. Слезы текли по щекам. Она пыталась что-то сказать, но вырывались лишь плаксивые завывания, слова были неразличимы.

Фавн, Энио и Леда, только после разрешения Дивы, прекратили держаться за Иоанна. Таи освободили от пут, и она ещё долго сидела и всхлипывала, но уже молча.

– Хорошо, что у нас все получилось. Следующей идёт Энио, а затем Леда, – распорядился Фавн.

Утром Фавн сидел в трапезной за столом. Рядом стоял кувшин с вином и каменный кубок. Таи заботливо следила за тем, чтобы в кубке всегда было вино, и вовремя доливала из кувшина. Энио принесла ещё один кувшин и поставила на стол. Дива и Иоанн сидели напротив.

– Фавн, я соболезную твоей утрате. Леда была тебе не только членом семьи, но и верным другом. В создавшейся ситуации это было наилучшее решение. Мы исполнили её волю, – сказала Дива.

– Да не переживайте за меня. Я грущу о расставании, но рад, что она не станет пищей для этих тварей. Ее душа будет запечатана между двумя мирами в тишине, пока у эфов не появится свой Эго-Ра.

Фавн положил свою руку на стол, протянув её в сторону Дивы.

– Если тебя не затруднит, загляни и в мою душу. Хочу быть уверенным, что эти бесы не спрятались во мне.

– Тебя защищает Эго-Ра сатиров, и я бы почувствовала изменения, если бы один из них вселился в тебя. К тому же, ты им неинтересен, потому что жить будешь еще очень долго. Демоны устанут ждать освобождения твоей души.

– И все же, я хочу, чтобы ты заглянула в меня.

– И ты не против, что я узнаю все твои мысли, твои знания, твои тайны? – спросила Дива.

– Нет, я хочу этого. Я хочу, чтобы ты мне доверяла.

Дива прикоснулась к руке Фавна и закрыла глаза, положив свою руку поверх его.

– Ты добрый сатир. Бесстыдник, конечно, но бесам будет тяжело найти дорогу к твоей душе, – сказала Дива.

Весь день Фавн пил вино и предавался воспоминаниям. Вечером, после захода солнца, тело Леды на носилках снесли к подножию горы, где и похоронили. Вернувшись, Фавн достал большую книгу и сделал в ней какую-то запись.

– Это твоя книга памяти? – спросила Энио.

– Нет, в книгу памяти я делаю запись раз в десятилетие. А эту книгу я заполняю в течение десяти лет, записываю в неё события, которые считаю важными. Когда проходит десять лет от начала первой записи, я запечатываю эту книгу и начинаю следующую. А по прошествии ещё пяти лет, я снова открою эту книгу, перечитаю её и, определив самое важное, внесу нужные заметки в книгу памяти. Бывали случаи, что за все десятилетие в книгу памяти попадало всего пара строчек.

– А Леда будет в твоей книге памяти?

– Её имя уже там. И также там будет сказано, когда и как она ушла из этого мира. Она особенный человек для меня.

Энио улыбнулась.

– Я постараюсь, чтобы и моё имя было в твоей книге памяти. Хочу прожить жизнь так, чтобы ты также сказал и обо мне. Хочу стать особенным человеком для тебя. Чтобы через тысячу лет, перечитывая свои книжки, ты вспоминал Энио. У меня всего одна жизнь, и она очень коротка, эфийская. Но мне хочется, чтобы и ты, и Дива, и Иоанн помнили меня хоть какое-то время в своей вечности.

Фавн посмотрел на Энио и задумался.

– Знаешь, Энио, а ведь мы можем кое-что изменить, чтобы ты смогла вновь родиться в этом мире. Сейчас закон для эфов препятствует продолжению любого эфийского рода, и души твоих соплеменников пожирают демоны. Но ты уже очистилась, и если бесы вновь не завладеют твоей душой, то и забрать её не смогут. А значит, запустив круговорот своего рода, ты сможешь через тринадцать поколений вновь вернуться в этот мир. Конечно, при условии, что твои потомки будут следовать определенным правилам.

– Я не понимаю. Как это – заново родиться?

– Эфам запрещено знать о правилах Вселенной. Но поскольку мы уже нарушили закон, очистив тебя и Таи, можем пойти дальше. Я буду учить вас наукам, научу читать. Я расскажу о некоторых законах нашей Вселенной. Но все должно оставаться в этих стенах. Нельзя, чтобы это стало известно на Олимпе. За-Ра имеет способность анализировать, и может уведомить Олимп в случае выявления нарушений.

– Хорошо, Фавн, я буду молчать, – пообещала Энио. Ей было радостно, что Фавн желает помочь, но она понимала, что даже ему не по силам изменить закон, который не позволит её потомкам выжить в этом мире.

С наступлением ночи в логово Фавна пришла безмолвная тишина. Почти все жители подземелья отсыпались после пережитых событий. Но хозяин логова уснуть так и не смог. На рассвете, когда первые лучи солнца коснулись горизонта, Фавн созвал всех к челноку.

– Я получил указания с Олимпа. Мы отправляемся к Посейдону, – объявил он.

– Если мы явимся без приглашения, сомневаюсь, что он обрадуется, – заметила Дива. – Уж больно нрав у него крутой.

– Это так, но визит наш неизбежен. Готовьтесь к погрузке.

Фавн провёл бессонную ночь, изучая древние свитки, касающиеся Посейдона. Старший брат Зевса, навеки обречённый на вторые роли. В порыве гордыни и честолюбия он однажды попытался свергнуть Зевса, воспользовавшись раздором между Герой и её супругом. Мятеж был подавлен, и Посейдон на время лишился всех привилегий. Вернувшись в свои чертоги, он с удвоенной энергией принялся исследовать морские глубины и добывать ископаемые. Поговаривали, что Гера, возможно, специально подтолкнула Посейдона к этому конфликту, надеясь укрепить свои позиции в семейной драме. Но, достигнув желаемого, она бросила его на произвол судьбы.

Челнок взял курс на север, в сторону владений владыки морей. Недалеко от берега он замедлил ход, плавно погрузился в пучину и скрылся под водой. На экране возникло изображение подводной пещеры, зияющей в скале. Челнок уверенно направился к ней. Пройдя по длинному тоннелю, он резко взмыл вверх и вынырнул в огромном гроте. Пролетев немного над водой, челнок приземлился на берегу. Первыми из открывшейся двери вышли Таи и Энио, за ними – Дива и Иоанн. Фавн покинул челнок последним, неся в руках небольшой ящик. Грот был залит ярким светом, исходившим от рукотворных светильников, закреплённых на потолке. В дальней стене виднелись три тёмных проёма. Фавн жестом указал на средний проход. Он вёл в длинный тоннель с идеально ровным полом и светящейся лентой, тянувшейся под потолком. Тоннель вывел их в просторный зал, где к ним навстречу бежало около десятка эфов, вооружённых копьями. Их лица выражали неприкрытую враждебность. Казалось, они готовы атаковать, не выясняя целей визита. Таи и Энио мгновенно заняли боевую позицию, заслонив Фавна и Диву.

– Стойте! – тихо, но властно произнесла Дива.

Воины замерли. Некоторые даже споткнулись, потеряв равновесие. В замешательстве они переводили взгляды с непослушных ног на незваных гостей. Наконец, один из эфийцев решился заговорить.

– Кто вы такие? Вам не место здесь. Это владения Посейдона.

– Меня зовут Фавн. Я прибыл от лица Зевса и Олимпа, чтобы навестить брата нашего владыки. Проявите же уважение к послам Зевса и проведите нас к вашему господину.

Воины переглянулись, не зная, кто возьмёт на себя ответственность за это решение.

– Хорошо, – ответил тот, что стоял ближе к Фавну. – Я провожу вас к нашей госпоже.

– Ведите нас, – приказала Дива.

К воинам вдруг вернулась способность двигаться.

– Следуйте за нами, – произнёс тот же эфиец, и воины повернули назад.

Некоторые попытались идти сзади, словно конвоиры, но Таи недвусмысленно дала понять, что со спины к ним лучше не заходить. Потому стражи Посейдона шли впереди, бросая на гостей настороженные взгляды. Вскоре по широкой лестнице все поднялись из недр горы в наземное сооружение, освещённое искусственным светом. Это был огромный зал, где находилось около десятка эфов и столько же тёмных сатиров. Вдоль стен тянулись стеллажи, заполненные огромными книгами. Это была одна из библиотек Посейдона.

– Вам придётся подождать здесь. Мы сообщим госпоже о вашем прибытии, – сказал один из воинов.

– Прекрасно. Прошу передать этот скромный дар вашей хозяйке, – ответил Фавн, протягивая ящик.

Оставив пятерых воинов в качестве стражи, остальные скрылись в дверном проёме. Сатиры, поглядывая на Фавна, что-то шептали друг другу. Эфийцы же, казалось, не проявляли особого интереса к прибывшим. Они здесь были лишь для того, чтобы переносить книги с полки на полку, повинуясь указаниям сатиров.

– Кажется, имя Зевса не слишком почитается во владениях Посейдона, – шепнула Таи, наблюдая за воинами.

Фавн усмехнулся.

– Неудивительно. Посейдону непросто смириться с тем, что младший брат превзошёл старшего. Он и раньше пытался свергнуть Зевса, и не упустит шанс повторить попытку. Слуги Посейдона, видя отношение своего господина к владыке Олимпа, подражают ему. Посейдон прямолинеен в своих действиях, но неосмотрителен в решениях. В нём нет продуманности и хитрости. Он не зачинщик надвигающейся войны, но в этой войне он не будет на стороне Зевса.

– Зачем же мы здесь? Если и так ясно, что он наш враг? – тихо спросила Дива.

– Во-первых, чтобы разведать обстановку, – прошептал Фавн. – А во-вторых, чтобы заявить о готовности Зевса принять бой. Пока противники думают, что Зевс ни о чём не подозревает, они чувствуют своё превосходство. Пошатнув эту уверенность, мы заставим тех, кто ещё колеблется, усомниться в успехе мятежа и принять сторону Зевса. Посейдон не перейдёт на нашу сторону, но может занять нейтральную позицию. Это будет разумно.

– Зная его вспыльчивый характер и непомерные амбиции, вряд ли он будет поступать разумно, – возразила Дива.

– Я это знаю. Поэтому мы и нанесли визит в отсутствие хозяина. Сегодня нам предстоит разговор с его супругой. Влияние Амфитриты на Посейдона недооценивают. Она амбициозна и желает, чтобы её муж стал владыкой Олимпа, но в то же время она более осторожна.

В этот момент дверь в библиотеку отворилась, и в зал вошла Амфитрита. Многие олимпийцы считали её красавицей, но красота её была суровой. Строгие черты лица и холодный взгляд выдавали её непростой характер. Она редко улыбалась, и даже когда это делала, улыбка её была лишь маской, не отражающей истинных чувств.

Поскольку гостей не пригласили в приёмный зал, Фавн понял, что Амфитрита намерена поскорее от них избавиться. Дойдя до середины зала, она остановилась, не желая приближаться к гостям. О прибытии Фавна ей, видимо, доложили, но присутствие Дивы стало для неё неожиданностью.

– Да будет Ра тебе в достатке, Амфитрита, – Дива первой поприветствовала хозяйку дома.

– Да будет Ра и тебе в достатке, Дива! Давно мы не виделись. В последнее время мне редко удавалось посещать пиры на Олимпе. – Затем Амфитрита обратилась к сатиру, но тон её стал более сдержанным. – Здравствуй, Фавн. Что привело тебя в дом Посейдона? Неужели ты вновь принёс волю Зевса? Разве владыка Олимпа не может лично поговорить со своим старшим братом?

– Твои претензии справедливы, – ответил Фавн, – но я здесь не по поручению Зевса. Простой сатир не станет вмешиваться в отношения сыновей Кроноса. Я прибыл по долгу службы, исполняя поручение Олимпа по поимке суррогатного существа по имени Драко, убившего нимфу Этну.

– Да, я слышала о смерти Этны. Соболезную о потере сестры, – произнесла Амфитрита, обращаясь к Диве, и вновь повернулась к Фавну. – Но почему ты ищешь убийцу у нас? Неужели ты считаешь дом Посейдона причастным к смерти Этны? Или ты думаешь, что здесь укрывают убийцу?

– Ни в коем случае. Я лишь хотел узнать у Посейдона, кого из олимпийцев он считает способным сразить Садона в поединке. Дело в том, что двадцать лет назад двое олимпийцев напали на дракона, чтобы заполучить его кровь. Затем эта кровь была использована для создания существа по имени Драко. Хочу сразу сказать, что я не считаю Посейдона причастным к нападению на дракона, – Фавн слегка поклонился.

– Я передам твои слова Посейдону по его возвращении. Если он сможет помочь, он даст тебе знать. А сейчас я вынуждена с вами проститься. Я уделила вам достаточно времени.

– Благодарю тебя, Амфитрита, за участие. От себя хочу сказать, что Зевс ценит своего старшего брата Посейдона. Я знаю, что, учитывая сложившиеся отношения, Посейдон в предстоящей войне не примет сторону Зевса. Но я бы хотел предостеречь его от поддержки врагов Зевса. Тот, кто готовит мятеж против Олимпа, многого не знает и обязательно проиграет.

Амфитрита промолчала, не выказав никаких эмоций.

Участников делегации, следовавших к челноку той же тропой, провожали все те же десять эфийских воинов, словно тени, неотступно следящие за каждым шагом незваных гостей, дабы убедиться, что владения Посейдона будут покинуты.

Челнок пронзил мрак подводного тоннеля и, вырвавшись на свободу, взмыл над морской гладью.

– За-Ра, давай полюбуемся окрестностями, пролетим над владениями Посейдона, посмотрим на эфийские поселения, – приказал Фавн, и в голосе его звучало нескрываемое любопытство.

– Слушаюсь, – отозвался голос За-Ра.

Челнок, повинуясь приказу, помчался вдоль извилистой береговой линии, а взгляды всех находившихся на борту были прикованы к изображению на проекции.

– Какой странный цвет у воды. Смотрите, вон там, у берега, – Дива указала на угол экрана, и в ее голосе прозвучала тревога. – За-Ра, увеличь изображение.

Картинка приблизилась, и увиденное заставило содрогнуться.

Дива, отвернувшись от экрана и крепко сжала руку Иоанна.

– Это обряд инициации эфов, который проводят во владениях Посейдона, – с тяжёлым вздохом прокомментировал Фавн. – Он отличается от наших. Молодые эфийцы и эфийки, объединившись в стаи, загоняют к берегу дельфинов, и там устраивают кровавую бойню. Толпой набрасываются на беззащитных животных и убивают их. Вода у берега алеет от крови. Дельфины умирают долгой и мучительной смертью. Крики и стоны раненых разносятся над берегом и морем.

Фавн замолчал, подбирая слова, затем продолжил:

– Все взрослые эфы из окрестных поселений собираются на берегу, словно на праздник. Этот обряд инициации проводят каждый год для молодых эфов от двенадцати до шестнадцати лет. Это не просто убийство, это резня. У дельфинов чистые души, они словно вечные дети этой планеты. Слишком наивны и доверчивы. Во время этой казни бесы проникают в души эфов, словно в свой собственный дом. И эту связь уже не разорвать. После такой инициации им не нужны турниры и состязания, чтобы скрепить связь с демонами, хотя их все равно проводят.

Фавн, нахмурившись, стал внимательно всматриваться в толпу эфов, наблюдавших за происходящим на берегу.

– За-Ра, оцени численность скопления эфов на берегу. Определи, что это за поселение, и сравни данные с информацией в твоей памяти.

– Сделано. Динамика численности населения данного поселения демонстрирует прогрессирующий рост. Учитывая существующие данные и ожидаемые прогнозы, такое возможно только в случае, если за последние десять лет не было ежегодного сокращения молодняка.

– Значит, Посейдон уже сделал свой выбор и готовится к войне. Состязания между эфами не проводились уже десять лет, чтобы сохранить численность воинов, – заключил Фавн. – Думаю, что подобное происходит во всех поселениях его владений. Возможно, такая же ситуация и у тех олимпийцев, что примкнули к заговорщикам.

Фавн надолго погрузился в молчание.

– За-Ра, необходимо выборочно проверить несколько поселений в землях каждого Ан-унака. Где будет замечен рост популяции, значит эти олимпийцы на стороне мятежников. Проанализируй полученную сегодня информацию и составь подробный доклад Зевсу. А нас возвращай домой.

– Слушаюсь, – отозвался За-Ра.

Вернувшись в гору, Таи и Энио тут же отправились на охоту. После трагической гибели Леды ответственность за кухню и поддержание уюта в доме легла на их плечи. Иоанн, снедаемый жаждой знаний, решил составить карту подземелья и, вооружившись чистым листом, пером и чернилами, углубился в лабиринт горных коридоров. Фавн вместе с Дивой остались в трапезной, где им предстояло заняться утомительной инвентаризацией настоек для врачевания.

По возвращении сатира в его сердце закралась щемящая грусть. Он вдруг осознал, что в недрах горы больше некому встречать его, возвращающегося домой. Сатир тосковал по Леде, по её ласковой улыбке, по её заботе и вкусной стряпне. Гора осиротела без нее. Фавн задумался, вспоминая о тех эфийках, что были в его жизни задолго до Леды. Испытывал ли он такую же боль утраты, когда они покидали этот мир? Время безжалостно стирает воспоминания о чувствах, оставляя лишь блёклые образы былого.

– Думаешь о Леде? – тихо спросила Дива, нарушив тягостное молчание.

– Ты научилась читать мысли на расстоянии? – с грустной усмешкой ответил Фавн.

– Нет, но причина твоей печали слишком очевидна. Ты помрачнел, как только мы вернулись.

– Да, ты права. Леда была неотъемлемой частью этой горы. И теперь гора кажется пустой.

– Одно уходит из нашей жизни, а другое приходит на смену. Таи и Энио уже стали частью этой горы, и скоро займут место в твоей душе. Они заполнят ту пустоту, что образовалась после ухода Леды. Девочки займут место и в твоём сердце, и в твоём ложе. Я слышала, как они перешёптывались, договариваясь между собой, как будут тебя делить, – сказала Дива и улыбнулась.

– Дива, мне кажется, что ты изменилась после встречи с Иоанном. Раньше даже мысли о физической близости вызывали у тебя негодование и брезгливость. А сейчас ты так легко об этом говоришь и даже, как мне кажется, поощряешь. Неужели у тебя возникли фантазии насчёт твоего эфийского друга?

Дива мгновенно посерьёзнела.

– Мы сейчас говорим о тебе, Фавн. Что касается меня, то ты знаешь, что у эллов все сложнее. У нас иной взгляд на близость между мужчиной и женщиной. Для нас это прежде всего долг перед своим родом. Оставить после себя потомство – обязанность, лишённая романтической окраски. А без намерения продолжить род близость между партнёрами недопустима. К тому же, не забывай, что я нимфа, и с момента обретения вечной жизни возможность понести дитя в моем теле угасла насовсем.

– Она не угасла. Она была приостановлена твоей волей. Возможно, нимфы делают это бессознательно и не могут контролировать процесс. Я раньше тоже думал, что с обретением вечной жизни эллийка уже не может стать матерью. Но я ошибался. Ты ведь знаешь, что у сатиров прекрасное обоняние? Так вот, я хочу тебя поздравить – в твоём теле снова заработала функция, позволяющая тебе стать матерью.

– Ты обманываешь меня? Я не чувствую никаких изменений. Ты не можешь это определить по запаху.

– Дива, ты просто не можешь объективно оценить свои чувства. Ты многое забыла. Но поверь мне, скоро ты убедишься сама. У эллийских женщин, кажется, обновление происходит раз в год? Сатиры же способны учуять начало этого процесса задолго до обновления. Твоя кожа сейчас пахнет иначе.

– Этого не может быть, – прошептала Дива и закрыла ладонями покрасневшее лицо.

– А где сейчас Иоанн? – спросил Фавн.

– Познает этот мир. Изучает твои пещеры. Целыми днями рассматривает разные рукотворные устройства, пытается понять принцип их действия. Меня это никогда не интересовало, поэтому я не всегда могу ответить на его вопросы, а тебя он стесняется спрашивать. Ты ведь говорил, что сатирам запрещено учить эфов. Он не хочет, чтобы ты нарушал правила.

– Мы уже переступили допустимую черту. Я пообещал девочкам, что буду их учить. И ему готов ответить на любой вопрос. Знаю, что обучаешь его чтению.

– Да, – подтвердила Дива, – и он все схватывает моментально, словно до этого жил в пустыне, где не было воды, а теперь вышел к реке и пытается утолить многолетнюю жажду. Я буду помогать ему, чем смогу, и тебя прошу оказать содействие и ему, и девочкам.

– Не беспокойся, Дива. Я не останусь в стороне. Смерть Леды заставила меня иначе взглянуть на мир. Я сожалею, что раньше был безучастен к судьбам тех, кто был рядом и любил меня. Потому я хочу изменить судьбу Таи и Энио. Я хочу, чтобы они запустили свой родовой круг. Чтобы с каждым новым приходом в этот мир они укрепляли свои души.

– Не думаю, что это возможно, – со вздохом произнесла Дива. – Чтобы женщина продолжила свой род, она должна родить двух детей от одного и того же мужчины. Первенец продолжает род отца, а второй – род матери. А по закону для эфов детей ещё во младенчестве отбирают у матерей, отправляя в лагеря, и по итогу их души забирают бесы. Круг рода обрывается. Отменить этот закон ты не сможешь.

Фавн погрузился в раздумья, устремив взгляд на своды пещеры.

– Да, Дива, ты права, отменить закон я не в силах. Но можно сделать так, чтобы этот закон не распространялся на потомство Таи и Энио. Если они понесут от семени элла, то их дети уже не будут эфами. Соединив элла с эфом, мы получим новый вид, который можно будет назвать, к примеру, элфом. Зная обычаи Ан-унаков, могу заверить, что к новому виду не будет применим закон. Ан-унаки должны будут с терпимостью относиться к правам этих элфов.

– Не думаю, что кто-то из эллов согласится на такое. Изменить направление своего рода, посеяв семя не на поле своего племени? Это будет означать, что и его потомки, и он сам могут родиться не среди эллов. И кого их потомки будут брать в пару? Среди эллов найти партнёра будет проблематично, а потому они будут вынуждены сочетаться с эфами и через несколько поколений сравняются с ними. Да, закон на них не будет распространяться, но продолжительность жизни сократится, и контроль над страстями будет утрачен.

– Допустим, что эфы живут намного меньше эллов, но их жизнь более стремительная и насыщенная. Эллы живут примерно семьсот лет, сатиры – четыреста, эфы – всего сотню. Но тело эфийской женщины обновляется двенадцать раз в год, чтобы быть готовым принять мужчину и понести плод. Женщины-сатиры – два раза в год, а эллийки – всего один раз. Потому весь букет эмоций, чувств, переживаний и желаний эфийки проходят двенадцать кругов всего за один год. Эллийке, чтобы испытать все те же чувства, потребуется двенадцать лет. Не буду скрывать, что я в восторге от эфийских женщин. Она может громко хохотать, а через мгновение – плакать, и тут же искренне радоваться какой-то мелочи. Все эти эмоции она переживает за короткий срок и заставляет испытать все это мужчину, который рядом. Они легко удивляются, легко восхищаются, легко смеются и плачут. За свой короткий жизненный срок они стареют телом, но этого времени недостаточно, чтобы они успели постареть душой. Осознавая мимолётность своей жизни, они лёгкие на подъём, желая увидеть что-то новое, побывать там, где никогда не ступала их нога.

– Я согласна с тобой, Фавн, – произнесла Дива, и в голосе её не было и тени предубеждения. – Я не питаю неприязни к эфам. Просто мне кажется, ни один из эллийских мужей не согласится изменить предначертанный родовой путь.

– Скажи мне, Дива, согласилась бы ты подарить миру потомство от Иоанна? Осознавая, что кровь твоего рода вольётся в иной народ, что дети твои станут элфами, и, умерев, ты возродишься элфийкой?

– Мой случай – исключение. С тех пор, как стала нимфой, я живу с мыслью, что навсегда прервала течение своего рода. Я пожертвовала своей семьёй ради блага моего народа. И если я смогу открыть врата в этот мир своим потомкам, пусть даже не среди эллов, это будет величайшей радостью. Но это лишь мои мысли…

Фавн усмехнулся.

– Значит, нам нужно найти элла, разделяющего эти мысли.

– Среди эллов ты такого не сыщешь, я в этом убеждена, – заключила Дива.

– Я и не собираюсь искать его среди них.

– Где же ты надеешься найти эллийца, если не среди эллов?

– Книги памяти хранят лишь часть истории прошлого. Тем более, что иные обстоятельства кажутся незначительными лишь на первый взгляд. Тебе известно о прибытии олимпийцев на эту планету и о том, как ваш вождь и старейшины обратились за помощью к Зевсу. В итоге, вождь эллов лишь передал условия Зевса своему народу, не принуждая дев приносить себя в жертву. Однако вскоре он умер, снедаемый муками совести. После его кончины, старший сын, приняв все слишком близко к сердцу, возложил на себя вину за невозможность нимф продолжить свой род. Он покинул свой народ и долго скитался. Но тебе неведомо то, что, терзаемый угрызениями совести, он пришёл к Зевсу, моля о той же участи, что и нимфы. Зевс, забавы ради, даровал ему вечную жизнь, не придав этому особого значения. Посмеялся над эллийской причудой и забыл. В книги памяти Олимпа это не попало. Но я внес эту запись в свою книгу. И даже указал, куда он намеревался отправиться, а потому есть шанс отыскать его. Надеюсь, что с ним ничего не случилось за это время, и он все ещё жив, – произнёс сатир и встревожился, прислушиваясь к звукам, доносившимся из глубин пещеры.