Жнец и Воробей

– Да, я все понимаю.

Кашлянув, слегка приподнимаюсь на подушке. Нога чуть дергается на поролоновом валике, и я стараюсь не морщиться от боли.

– Все будет нормально. Догоню вас, как только смогу.

Хосе снова улыбается, но в глазах печаль. И вроде бы даже слезы, отчего сердце у меня просто разрывается.

– Джим отогнал твой фургон за город, в кемпинг «Принцесса прерий».

– Звучит клево, – отрешенно киваю я.

– У них есть электричество, но мы на всякий случай заправили тебе генератор.

Я снова киваю. Молча, иначе голос наверняка подведет.

Хосе глубоко вздыхает, явно готовясь привести тысячу доводов, почему неожиданный отпуск – это «даже хорошо», и вообще мне давно пора отдохнуть. Но не успевает: в палату заходит доктор Кейн.

Охренеть можно. Он в десять раз красивее, чем я запомнила. Так хорош, что отъезд цирка почти вылетает из головы, да и жгучая боль в сердце куда-то испаряется. Но только потом до меня доходит: выгляжу я сейчас отвратней некуда. А на него стоит разок глянуть, и даже нога меньше болит. Он такой профессионально-серьезный, со стетоскопом на шее. И до невозможности привлекательный. Темные волосы аккуратно зачесаны, в сапфировых глазах искрятся косые солнечные лучи, пробившиеся сквозь жалюзи. Сегодня он не в спортивном прикиде, однако ни белый халат, ни отглаженная голубая рубашка, ни песочные брюки не могут скрыть атлетической фигуры. Он поднимает взгляд от планшета в руке. Смотрит на меня. Потом на Хосе. На собственную ладонь у меня на лодыжке.

Голубые глаза сужаются, но только на миг.

– Прошу прощения, что прервал. Я доктор Кейн, – спокойно говорит он, протягивая Хосе руку.

– Хосе Сильверия. Спасибо, что так заботитесь о моей Роуз.

Доктор Кейн молча кивает с непроницаемым видом. А Хосе… я точно знаю, что он сейчас скажет. Лицо так и лучится гордостью.

– Роуз – мой pequeño gorrión, маленький воробушек. Одна из лучших моих артисток.

– В цирке, – кисло вставляю я, – я там работаю.

– А, так значит…

– Скажите, доктор Кейн, вы женаты?

Я еле сдерживаю стон. Доктор Кейн покашливает, явно сбитый с толку. Хотя вряд ли такие вопросы ему в новинку.

– Разве что на своей работе.

Хосе усмехается, качает головой.

– Поверьте, я хорошо знаю, каково это. Сам таким был.

– Ты и сейчас такой, – добавляю я. – И кстати, тебе не пора? Если не поторопитесь, будете паковаться в темноте.

С одной стороны, мне не хочется, чтобы Хосе уходил. Вот бы он сейчас придвинул стул, сел рядом и стал рассказывать байки о том, как совсем юнцом попал в цирк… Как получил в наследство убыточный балаган и со временем сделал ему первоклассную программу. И я уснула бы под колыбельную этих воспоминаний. А потом проснулась бы в своей постели, и оказалось бы, что последние несколько дней всего лишь сон, который скоро забудется.

С другой стороны, пора сорвать пластырь с этой раны. Чем дольше Хосе здесь задержится, тем сильнее будет мучить дыра в груди. Дыра, которая не затянется, как бы я ни старалась ее залечить.

А от Хосе ведь ничего не утаишь. Протиснувшись между доктором Кейном и кроватью, он склоняется надо мной и целует в щеку. Потом выпрямляется, и взгляд теплеет, а морщинки в уголках становятся глубже от широкой улыбки. В носу предательски щиплет, но я усилием воли сдерживаю слезы.

– Поправляйся, pequeño gorrión. Позволь себе отдохнуть. Столько, сколько понадобится. Благодарю за помощь, доктор Кейн, – добавляет он, поворачиваясь к доктору и протягивая руку.

Тот отвечает на рукопожатие слегка неуверенно, слова Хосе как будто застали его врасплох. Рассмотреть выражение лица я не успеваю – Хосе заключает его в объятья, похлопывает по спине. Шепчет что-то на ухо, и доктор Кейн поднимает на меня пронзительно-голубые глаза. Этот взгляд словно пронизывает насквозь, через множество слоев проникая в темные глубины, где мучительно растет дыра. Доктор еле заметно кивает в ответ, Хосе в последний раз хлопает его по спине и разжимает руки. На пороге оборачивается и подмигивает мне. Вот и все. Он ушел, и нет смысла изображать равнодушие – слишком больно.

Доктор Кейн, не опуская планшета, смотрит на закрывшуюся дверь долго-долго, вперив задумчивый взгляд туда, где только что стоял Хосе. Потом оборачивается ко мне. Явно видит на лице обиду и боль, потому что сразу расплывается в улыбке. Хочет, наверное, подбодрить – но получается наоборот.

– Док, нога отвалится?

– Что? – Он сводит брови. – Нет.

– У вас такое лицо, будто вы сейчас скажете, что она загноилась и скоро отвалится.

– Все с ней будет в порядке, – кивает он на поролоновый валик, где покоится моя нога, заключенная в шины. – Мы ввели шарики.

– Шарики? – хихикаю я. – Любите такое, док? Не обижайтесь, но по вам не скажешь.

Доктор Кейн глядит так, словно я говорю не по-английски. Потом до него доходит, и он сдавленно покашливает в кулак.

– Ну, шарики. С антибиотиком. Мы поместили их в рану.

– Это другое дело. Иначе точно стоило бы глянуть на ваш диплом. Желательно в присутствии адвоката.

Красавчик доктор заливается очень милым румянцем, проводит пятерней по волосам. Большая их часть идеально ложится обратно, но несколько прядей остается торчать в разные стороны, и я почему-то самодовольно ухмыляюсь про себя.

– Как вы сегодня? Лучше?

– Лучше, – вру я.

– Обезболивающее принимали?

– Не-а. И так нормально.

– Спали?

– Конечно.

– А ели?

Я вижу, куда он смотрит. На прикроватную тумбочку, где лежит недоеденный сэндвич с индейкой.

– Э-э-э… – Я запинаюсь, и в животе именно в этот момент громко бурчит. – Вряд ли это можно назвать едой.

Доктор Кейн хмурится.

– Вам нужно набираться сил. При полноценном питании ткани лучше восстанавливаются, эффективнее сопротивляются воспалению.

– Ну что же, – я поднимаюсь на локтях чуть выше, – выпустите меня отсюда – и обещаю, первым делом раздобуду нормальной еды.

Доктор еще сильнее сводит брови, кладет планшет на стол.

– Давайте-ка посмотрим, как идет заживление. – Он достает пару стерильных перчаток, подходит к кровати. И приступает к осмотру, каждое действие предваряя пояснением. Сейчас я сниму шину. Теперь уберу повязку и проверю состояние раны.

Он говорит хладнокровно и бесстрастно, но руки, что касаются моей распухшей голени, теплые и ласковые. В этих прикосновениях – внутренняя доброта, скрытая под маской холодного профессионализма. И почему-то кажется, что в машине скорой, когда держал меня за руку, он был другим. Настоящим, а теперь снова спрятался за образ чопорного врача.

– Извините за клинику, – тихо говорю я, продолжая вспоминать тот день. – Я хотела добраться до больницы.

– Почему же не вызвали скорую? – спрашивает он, не поднимая глаз от раны.

– Решила, быстрее сама доеду.

– Можно было позвонить туда из клиники. Или найти кого-то, кто подвез бы вас. – Доктор Кейн поднимает голову, внимательно, пристально глядит мне в лицо. – Неужели рядом никого не было?

Я молча качаю головой.

– Где это случилось?

В крови вскипает паника, по жилам мчится адреналин. Я сглатываю, стараясь не психовать.

– На какой-то грунтовке. Не скажу точно, где, я не очень знаю здешние места.

– Свидетели были? – спрашивает он. На миг вскидывает на меня глаза, ощупывая кожу вокруг раны. Пытается, наверное, быть равнодушным и невозмутимым, но я-то видела, как он сощурился.

– По-моему, нет.

– А что насчет…

– Доктор Кейн!

Он замолкает: в палату заходит одна из его коллег. Следом медсестра завозит медицинскую тележку.

– Какой приятный сюрприз. А я думала, вас до четверга не будет.

– Доктор Чопра, – почтительно кивает он.

Могу поклясться: скулы у него слегка порозовели, когда он обернулся к ней. И у нее в глазах под стеклами очков мелькнула искорка. Надо думать, не только я заметила его румянец.

– Я решил взять дополнительную смену.

– Как наша пациентка?

– Уже лучше. – Он указывает на мою рану, и доктор Чопра наклоняется взглянуть поближе. Мне туда смотреть совсем не хочется: опухоль и не думала спадать. Доктор Чопра берет планшет, просматривает мою карту, и они начинают разглагольствовать о показателях крови и назначенных препаратах. Доктор Кейн последний раз ощупывает кожу возле раны и наконец нехотя сообщает коллеге, что «все стабильно».

– Прекрасно, – кивает та, еще раз пробегает взглядом данные и передает планшет ему. – В таком случае, Роуз, мы, возможно, отпустим вас завтра днем. А сейчас Наоми поможет вам принять душ и наложит свежую повязку.

Улыбнувшись, она направляется к двери, и доктор Кейн разворачивается следом, как металлическая стружка за магнитом. Взгляд мечется между мной и медсестрой, останавливается на мне.

– Завтра меня не будет, – говорит он. Я молчу, и пауза слегка затягивается. – Надеюсь, вы скоро поправитесь.

– Спасибо вам. За все. Нет, правда.

Коротко кивнув, он медлит еще несколько секунд. Потом разворачивается и выходит. Мы с Наоми молча глядим на закрытую дверь, а я исподволь надеюсь, что он вернется. Его явно что-то мучило перед уходом, вдруг все-таки захочет высказать?

Но он не возвращается.

Наоми оборачивается ко мне, робко улыбаясь, заправляет за ухо темную прядь.

– Давайте помогу вам, – говорит она, приподнимая спинку кровати и усаживая меня. Повисает напряженная тишина: Наоми словно не хочет, чтобы я прямо сейчас вставала с кровати.

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Да.

– Вы уверены?

Она косится на дверь, потом снова на меня. Глаза темные-темные, почти черные, но в них отчетливо видны все оттенки боли и ужаса. Я привыкла видеть такие взгляды у женщин, приходящих ко мне за помощью. Уже знаю, что услышу, когда Наоми наклоняется ближе и шепчет:

– Я видела вас в цирке. Это ведь вы гадаете на таро?

Я киваю.

– Воробей.

Будто трепетная мольба, в которой звучит надежда, такая знакомая. И сознание тайного родства, которое превыше кровного.

Теперь я вспомнила: это она тогда подходила к шатру со свернутой в трубочку двадцаткой. Словно что-то выплескивается в кровь, мчится по венам. Все чувства обостряются: я четче вижу предметы в палате. Слышу шаги врачей и медсестер в коридоре. Ощущаю резкие запахи антисептика и чистящего спрея. Замечаю блеск в глазах Наоми, когда беру карты с тумбочки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Instagram – проект Meta Platforms Inc., деятельность которой запрещена в России.