Искры хаоса с небес

Проблему языка общения решили на обеих планетах примерно в одно время. На Ксавироне с ней справились просто: силовым методом. Эта планета была меньше своего космического собрата. Население её было меньше, а значит, и различных языковых групп тоже было меньше. И одному правителю показалось, что завоевание всех народов и немногочисленных государств Ксавирона – это лучший выбор для завершения всех конфликтов и устранения противоречий. В чём-то этот легендарный деятель был прав. Мы не станем углубляться в вопросы морали, которые ему пришлось решить. Да и испытывал ли он угрызения совести? Его цель была благой, как ему самому казалось. Он хотел объединить планету, все её ресурсы и возможности. Ведь Ксавирон был богат редкоземельными металлами, которых, по мере научных открытий и достижений, требовалось всё больше и больше. Ксавирон мог быть настоящей ресурсной базой для всей галактики Дипланетис. В этом виделось преимущество данной планеты. Но тут же возникали и опасения, ведь Ксавирон был меньше. Людей на нём было меньше. Селарин, постоянно висевший в небе, был больше. И ресурсов просто могло не хватить. Поэтому развитие технологий стало первостепенной задачей всех ксавиронцев, после того как вся планета была покорена господствующей группой. Планета стала единой. Главным языком стал общексавиронский, в основу которого был положен диалект, на котором говорил тот первый государь, что составил этот план объединения, реализованный уже после него…

На Селарине тоже был соблазн взять и прийти к общему языковому знаменателю быстро и через силу. Но планета была больше соседа. Население было больше. Больше групп, больше народов, больше языков. Больше культурных различий даже в рамках одного государства. Путь военного решения мог затянуться на века. Он бы вообще никогда не был пройден, ведь почва для вечных междоусобных конфликтов была плодотворной. Поэтому на Селарине, после долгих размышлений, пришли к выводу, что нужно искать истоки языков – и уже от этого отталкиваться. Плюс селаринцы продолжали развивать технологии. Их планета также была полна ресурсов, с помощью которых можно было создавать что-то новое. И они ни капли не боялись конкуренции со стороны ксавиронцев, потому что видели в них братьев и готовы были отдать им последнее. И исходя из такой позиции, учёные Селарина стали развивать теорию языка параллельно фундаментальным наукам. На Селарине стали искать доказательства существования некогда единого языка, от которого произошли все остальные. И они достигли весомых результатов в своих поисках. Они за несколько столетий смогли докопаться до древних источников информации и доказали родство всех языков планеты. И даже сумели сделать это по отношению к языкам планеты Ксавирон, которые успели изучить к тому времени. А это, в свою очередь, доказывало, что у планет действительно общая история. К тому же на основе кое-каких знаний, откопанных исследователями Селарина в какой-то пещере, они совершили одно удивительное открытие, которое заставило их посмотреть не только на Ксавирон и весь Дипланетис, но и на всю Вселенную немного под другим углом…

В общем, на Селарине, после разрешения всех противоречий, не стали действовать так, как поступили на Ксавироне. Возможно, у их собрата не было выбора. Или, может быть, там поспешили. Ведь если бы был избран более мирный путь развития, то селаринцы с большой радостью поделились своими открытиями и технологией, которую успешно сумели внедрить в бытовое межличностное общение всех обитателей своей родины. И когда об этом стало известно на Ксавироне, то его руководство восприняло эту новость весьма настороженно…

На правительственном совещании планеты некий докладчик, который был приписан к группе постоянного межпланетного контакта, доложил:

– На планете, именуемой Селарин, наблюдается повышенная продуктивность труда. Как сообщили их учёные, этого удалось добиться с помощью преодоления языковых барьеров…

– Ха! – усмехнулся какой-то важный чиновник. – У нас эта проблема решена давно!

– Да, это так, полностью с вами согласен, – продолжил докладчик. – И при этом в низших слоях нашего общества сохраняется языковая память народов, некогда покорённых нашими предками. В высшем обществе так же используется свой язык общения. Из-за этого у нас ниспадающая динамика продуктивности труда, несмотря на технологические инновации…

– Эти показатели нам известны, – произнёс ещё один из членов правительства. – Что нового вы нам хотите сообщить?..

– Да-да, позвольте. Селаринцы не стали придумывать единого языка. Они придумали технологию, которая позволяет им общаться друг с другом беспрепятственно уже не одно поколение, даже если разговаривающие не знают языка друг друга. Они внедрили эту технологию в повседневный обиход – и уже давно общаются так, что позволяет им понимать друг друга и решать вопросы быстро. И при этом в их учебных заведениях преподаётся общая теория языка, которая доказывает, что все языки произошли от одного. – Докладчик показал всем небольшую книгу, подняв её со стола. – И здесь, в этой лженаучной книге, делается вывод, что в будущем все носители тех языков, что берут свои начала из общего, снова будут говорить на нём. Они верят в это! – громко крикнул он с осуждением. – И самое страшное: они доказывают, что и языки, преданные забвению на Ксавироне, того же происхождения. И они смогут возродить их вновь – и ликвидировать границы общения между разными группами…

Члены правительства Ксавирона пришли в волнение. Ведь они не собирались лишаться своего привилегированного положения. У них был язык. И он был единственным! И никакой другой не может его заменить!

– Что мы будем делать, государь? – обратились члены правительства к своему повелителю.

Глава Ксавирона, сидевший на возвышающемся над всеми троне в таком положении, что смотрящие на него снизу видели лишь его силуэт, ответил не сразу, чем вызвал чувство тревоги в сердцах присутствующих на заседании.

– Наверное, это было неизбежно, – твёрдо промолвил он. – Наверное, мудрость нашего Всеотца, сковавшего разрозненные куски Ксавирона в одно целое, простиралась и за пределы нашей планеты… Нам стоило больших усилий, чтобы построить наш дом, сделав его единым обществом. С одним языком. С одной культурой… И с одной целью – добавил Вседержитель после паузы. – Как вы считаете, несут ли технологии Селарина и их учения о едином языке угрозу нашему образу жизни и нашей единой государственности? – обратился Вседержитель планеты ко всем членам совещания.

Никто не посмел выразить хоть каплю сомнения в вопросе, который предполагал только один правильный ответ…

– Раз наше мнение единогласно, – промолвил Вседержитель, – то я жду решений. – Он взглянул на докладчика, повернувшись в его сторону и спросил: – Что мы должны предпринять?

– Нам нужно действовать. И немедленно, – промолвил докладчик быстро.

Вседержитель на мгновение задумался, а потом задал вопрос:

– Когда там планеты выстроятся в нужный нам ряд? Как тогда, когда состоялась наша с ними встреча?..

– В тот день только спутники были, – внёс небольшую поправку государственный советник.

– Но сейчас же планеты сходятся? – как бы уточнил Верховный.

– Так точно, – проговорил докладчик и велел развернуть перед членами совещания трёхмерную карту галактики Дипланетис, на которой движение всех крупных космических объектов, входящих в её состав, отображалось в реальном времени…

Вседержитель посмотрел на карту и промолвил:

– Мы не можем так долго ждать…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ: Дальние горизонты в пустоте

Единый Вседержитель Ксавирона неслучайно спросил про построение планет и вспомнил первый контакт с селаринцами. Долгие сотни космических циклов Ксавирон и Селарин не могли протянуть друг другу рук, чтобы дружески пожать их. Больше тысячи лет ушло на то, чтобы наладить стабильный и непрерывный контакт. Световые сигналы, радиопередачи, установление видеосвязи…. Чем больше развивались технологии обеих планет, тем ближе был тот день, когда жители двух планет встретятся лицом к лицу. Возможно, ксавиронцы и селаринцы побаивались этого момента, но большой опыт общения и обмена информацией меж планетами всё же позволял рассчитывать на понимание двух цивилизаций, которые развивались параллельно и оказывали влияние друг на друга, помогая учёным расширять свои знания…

Уж не знаем, мудрец с какой планеты первым открыл это явление, но оно (и открытие, и явление) пошло на пользу обеим планетам. Всё дело в том, что при их схождении, как нам уже известно, образовывались области пространственно-временной аномалии. Происходила некая деформация привычного понимания природы и физики, к которым успели привыкнуть исследователи с Ксавирона и Селарина…

Долгие сотни лет учёные обоих миров ломали головы над этими странными зонами, что возникали, когда две главные планеты галактики Дипланетис как бы становились в одну линию. На Ксавироне, где разум питался точностью машин, приборы сходили с ума в такие минуты, фиксируя скачки гравитации и всплески энергии, которых не должно быть при стандартных условиях. Селаринские же мыслители, привыкшие искать ответы в тонких вибрациях кристаллов, замечали, как их инструменты улавливали эхо сигналов, словно пришедших из ниоткуда – или, быть может, из будущего. Отклонения от нормы ускользали от понимания: предметы, оказавшиеся в этих зонах, то исчезали, то появлялись вновь, будто пространство складывалось само в себя, а время замирало, пропуская мгновения вперёд или назад. Годы споров и гипотез не давали ответа, пока один учёный – то ли с Ксавирона, чьи металлические архивы хранили миллиарды вычислений, то ли с Селарина, где интуиция ценилась не меньше формул – не обратил внимание на странность: сигнал, отправленный в аномалию с одной планеты, достигал другой за доли мгновения, минуя разделявшее их расстояние. Это наблюдение, простое, но ошеломляющее, стало искрой: что, если аномалия не ломает пространство, а сжимает его, создавая пути, по которым можно шагнуть с широких равнин Ксавирона прямо на зеленеющие плато Селарина?.. Так и зародилась мысль о мгновенном перемещении – дерзкая гипотеза, обещавшая связать два мира быстрее, чем свет успеет пробежать между ними…

Сначала общение, потом обмен идеями, а после (после споров, сомнений, ошибок и их исправлений) – глобальный космический проект по построению межпланетных летательных аппаратов. Осознание природы аномалии, рождавшейся при схождении, перевернуло умы учёных обеих планет. То, что поначалу казалось хаотичным разрывом физических законов, обернулось ключом к невиданным возможностям. Пространство в этих зонах, как поняли исследователи, не просто искажалось – оно сворачивалось, образуя туннели, где расстояния сокращались до мгновений. Но как обуздать эту силу? Учёные Ксавирона, чьи лаборатории гудели от раскалённой энергии ядра планеты, первыми задались вопросом: можно ли извлечь мощь из этих аномалий, словно черпая воду из неиссякаемого источника? Их машины, выкованные из сплавов, что выдерживали адский жар, начали улавливать крохотные всплески энергии, возникавшие при сжатии пространства. Эти импульсы, нестабильные, но невероятно плотные, напоминали отзвуки далёких звёздных коллапсов. Тем временем на Селарине, где наука вплеталась в хрупкие узоры кристаллов, мыслители экспериментировали с резонансами: они заметили, что определённые частоты, пропущенные через аномалию, усиливались, порождая потоки, способные питать целые города. Объединив усилия, учёные двух миров принялись создавать двигатели, которые могли бы укротить эту силу. На Ксавироне прототипы гремели, словно молоты, их ядра пульсировали, улавливая разряды аномалии и преобразуя их в направленные волны. Селаринские конструкции, напротив, были изящны – тонкие решётки из минералов, что вибрировали, синхронизируясь с ритмом пространства. Первые испытания были рискованны: корабли, оснащённые такими двигателями, либо застревали на орбитах планет, либо исчезали в ослепительных вспышках. Но с каждым циклом учёные приближались к цели, учась стабилизировать энергию, достаточную, чтобы пробить путь от багровых пустошей Ксавирона к мерцающим полям Селарина за считанные вздохи. Эти машины, ещё несовершенные, обещали эпоху, когда межпланетные полёты станут не длинным путешествием, а шагом через звёздную пустоту…

Загадка аномалий, возникавших при выстраивании планет, постепенно раскрывалась, но истинное сокровище таилось в энергии, что пульсировала в этих разрывах пространства. Учёные Ксавирона и Селарина, погружённые в свои расчёты, поняли: эти зоны не просто искажали реальность – они высвобождали потоки силы, чья природа ускользала от привычных формул. На Ксавироне, где наука питалась жаром недр, исследователи обнаружили, что аномалии испускали сгустки энергии, подобные микроскопическим звёздам: каждый такой импульс содержал потенциал, сравнимый с мощью термоядерной реакции, но сжатой в неуловимый миг. Эти вспышки, названные ими «фотонными квантами пустоты», были нестабильны, их плотность колебалась, словно дыхание живого существа, и попытки захватить их часто заканчивались взрывами в лабораториях, выжигая целые секции металлических куполов. Селаринские учёные, чьи инструменты улавливали малейшие колебания кристаллических структур, подошли иначе: они заметили, что аномалии резонировали на ультранизких частотах, порождая волны, которые можно было преобразовать в устойчивый поток. Эти волны, прозванные «эфирными токами», текли подобно рекам света, но их интенсивность зависела от точной настройки – малейшая ошибка, и энергия рассеивалась, оставляя лишь слабое свечение. Для двигателей требовалось объединить эти открытия: ксавиронские кванты, способные дать мощный толчок, и селаринские токи, обеспечивающие стабильность. Чтобы это осуществить, нужно было некое ядро, в котором бы энергия аномалий удерживалась в магнитных ловушках, сплетённых из сверхпроводящих сплавов Ксавирона и усиленных резонаторами Селарина. И надо сказать, что теория подобного прибора возникла на обеих планетах довольно быстро. Оставалось лишь дело за малым: передать необходимые материалы с одной планеты на другую. А вот с этим пока ещё были сложности. Да и чем глубже селаринские и ксавиронские учёные понимали тонкости материи и энергии, тем настороженнее относились друг к другу. Хоть они всеми своими силами старались приблизить день встречи, но на обеих планетах существовали органы государственной безопасности, которые не желали раскрывать секретов перед кем бы то ни было. Однако логика прогресса развития межпланетных взаимоотношений требовала ото всех участников этого процесса устранить предрассудки и продолжить сотрудничество. Встреча ксавиронцев и селаринцев была неизбежна. Не имело смысла затягивать и без того эту долгую историю. Ведь на единственных обитаемых планетах этой галактики учёные поняли, что без взаимной помощи никому из них не суждено будет шагнуть за пределы своих миров. Поэтому, после некоторых обсуждений внутри своих сообществ данной проблематики и при консультации с органами безопасности, ксавиронцы и селаринцы будто синхронно, точно прочитав мысли друг у друга, поделились необходимыми формулами, чертежами, схемами, данными спектрального и химического анализов и прочим, что было необходимо каждой из планет для создания у себя того, что было у соседей. И да, ушло ещё много времени, прежде чем ксавиронцы воспроизвели резонаторы селаринцев, а те, в свою очередь, создали нужный сплав для создания ядра…

И когда пришло следующее схождение, эти ядра были готовы. И в миг встречи Ксавирона и Селарина эти приборы стали улавливать энергию, начав мерцать, будто пойманные звёзды. И, согласно расчётам, эта энергия могла разогнать летательный аппарат до скоростей, при которых пространство между планетами сворачивалось, как лист бумаги. Но эта энергия была капризна: её избыток грозил разорвать саму ткань реальности, а недостаток мог оставить машины беспомощно дрейфовать в пустоте…

Нужно было найти решение этих противоречий. Да, ксавиронцы и селаринцы совместными усилиями научились фиксировать космическую энергию. Причём побочным эффектом их работ стала возможность получать любой вид космической энергии. Пока ещё в малых количествах, но это дополнительное открытие могло послужить в будущем при достижении новых межгалактических горизонтов. Да-да, учёные на планетах уже задумались о покорении дальнего космоса, хотя ещё не построили необходимых летательных аппаратов для этого. Они ещё не могли встретить друг друга лицом к лицу, а уже строили далеко идущие планы…

Мечтали ли эти первооткрыватели просто изучать неизвестные рубежи или же ими двигали сугубо прагматические мотивы?.. Только ли желание сблизиться с собратьями по разуму толкало их к открытиям загадок Вселенной?..

Без взаимной помощи учёным обоих миров не удалось бы достигнуть столь быстрого прорыва в понимании природы энергетических потоков и как их можно использовать на практике. Но чем больше знаний накапливалось на Ксавироне и Селарине о космосе, тем больше перспектив к его покорению возникало у этих цивилизаций. И тут могла бы возникнуть дилемма: как им шагать в этом направлении – по отдельности или всё же вместе? Ведь они не одно столетие общаются, они многому друг у друга научились… Долгий путь расчётов, отчаяния и надежд мог привести многих к тому, что они начали видеть в звёздах не только волнующие ум загадки, но и ресурсы в виде, например, металлов, что могли укрепить их города. Или же далёкие звёзды могли стать источником новой энергии, способной затмить даже аномалии Дипланетиса. Для столь сложных задач нужны были настоящие космические ковчеги гигантских размеров, чьи корпуса выдерживали бы напоры межзвёздных бурь, а ядра двигателей питались бы квантами пустоты, открывая пути к новым мирам… Но, может быть, учёные и с Ксавирона, и с Селарина, напротив, склонялись к осмыслению бытия и его созерцанию. Может быть, их мысли, словно отражения от хрустальных вершин, тянулись к пониманию того, как звёзды вплетаются в великую сеть космоса. И для этого им бы нужны были зонды, тонкие и лёгкие, что скользили бы между галактиками, собирая данные о рождениях светил и угасании чёрных дыр… Но какой бы мотив ни толкал учёных этой галактики к дальнейшим изысканиям, главным было то, что на Ксавироне и Селарине чувствовали, как их миры, какими бы величественными они ни казались – и их обитателям, и со стороны, – лишь крупицы в бесконечности…

Планы рождались в тиши лабораторий, где работали машины Ксавирона и пели кристаллы Селарина, но все понимали – для покорения звёзд нужны не только двигатели, но и смелость заглянуть за грань известного. Быть может, их мечты о дальних мирах были попыткой найти ответ: одиноки ли они в этом бескрайнем просторе или где-то там уже ждут другие, чьи числа тоже начинаются с единиц и нулей?..

Нет сомнений, что умы учёных горели амбициями, стремительными и яростными. Покорение звёзд – это вызов! Много ль величия в том, что на других планетах можно найти минералы и редкие ископаемые элементы? Да, они бы могли открыть какие-то невиданные ими материалы и вещества, найти в них пользу для повышения прочности своих технологий. А ещё они могли бы строить аванпосты за пределами своих орбит, расширяя обитаемую площадь галактики, следуя дальше, туда, куда не ступала нога любого из жителей Дипланетиса. На Ксавироне и Селарине были те, кто задумывался о подобном величии. Этим людям хотелось стать легендами космического масштаба, но они при этом отдавали себе отчёт, что на фоне Вселенной их миры – ничтожны и даже беззащитны. И нет гарантии, что там, где-то в неизвестности, есть кто-то более могущественный, кто уже приближается. Нужно было подумать о защите своего дома, а не о приключениях где-то меж звёзд. Ведь космос – это не добыча. Это большое полотно, в котором есть что-то загадочное. И, может быть, в других мирах есть та же гармония, что свойственна этой галактике. Или же наоборот: мир Дипланетиса – это лишь случайность в потоке Хаоса, а звёзды – лишь единственное доказательство существования Ксавирона и Селарина…

Две цивилизации, столь близкие, но всё же разделённые, вглядывались в одну и ту же бездну, и их мотивы были разнообразными (жажда власти, страх конца, стремление к знанию) и переплетались, как лучи их солнца, падающие на разные грани одной истины…

Как бы то ни было, но учёные справились со всеми трудностями. Они обуздали энергии, сумели спроектировать первые космические корабли и были готовы к тому, о чём их предшественники могли только мечтать…

ГЛАВА ПЯТАЯ: Долгожданная встреча

Это было поистине грандиозное событие в масштабах галактики Дипланетис. Да, что уж говорить, на многие парсеки во все стороны Вселенной такое происходит не так часто, как может показаться по первому впечатлению. Мы, земляне, могли бы сравнить тот важный день для Ксавирона и Селарина с первым полётом человека в космос. Конечно, сравнение не совсем корректно. У нас всего один представитель планеты облетел Землю за несколько минут – и это было вдохновляюще для всего человечества. А здесь же, в неизвестной нашей науке галактике, происходило куда более внушительное действие… Возможно, когда и мы полетим на другие планеты – например, на Марс, – то это станет хоть как-то сопоставимо с тем, что изменило ход истории двух цивилизаций раз и навсегда. И резко. Если долгое время их развитие шло независимо друг о друга, хоть и под опосредованным влиянием, то теперь взаимопроникновение культур, идей, мировоззрений и даже простейших бытовых традиций стало неизбежным…

Впервые ксавиронцы, чья жизнь была выкована под палящими лучами солнца Дипланетиса, и селаринцы, чьи дни текли в мягкой тени своего космического брата, оказались на пороге встречи. Впервые они должны были встретиться вживую. Для обеих планет это был важный миг. Сердца всех искателей приключений на Ксавироне и Селарине трепетали от волнения. Наконец-то они посмотрят друг на друга с близкого расстояния – и объединятся в общую семью двух планет. Большинству обитателей планет казалось, что в новом общем союзе заложен невероятный по своей силе потенциал! Ведь только представьте, что ксавиронские машины, чья мощь могла раскалывать горы, в сочетании с изяществом селаринских технологий, где каждая вибрация кристалла несла в себе точность, обретают такую продуктивность работы, которую никто и не представлял даже. Селаринцы, в свою очередь, могли бы вдохновиться ксавиронской решимостью, что позволяла им бросать вызов самой природе их не всегда благоприятного мира из-за более низкой орбиты. На Ксавироне ценили порядок и практичность. Селарин мог обогатить собрата своими подходами к созданию систем, где каждый элемент был частью единого целого, словно звенья в сложной цепи. Представьте: ксавиронские машины, способные перестраивать целые ландшафты, могли бы перенять селаринскую тонкость, позволяющую управлять энергией с ювелирной прециозностью, вплетая её в повседневную жизнь. Селаринцы, в свою очередь, могли бы заимствовать ксавиронские методы масштабного производства, которые позволили бы их технологиям выйти за пределы локальных решений, охватывая целые регионы…

Конечно, технологическое влияние должно было ускорить цивилизационное развитие галактики. Учёные рассчитывали на прорыв, на скачок в этой области. Они предполагали, что совместно их науки, используя разные подходы к исследованиям, успевшие сформироваться на Ксавироне и Селарине, смогут быстрее находить верные ответы на фундаментальные вопросы. Они рассчитывали быстрее понять суть Вселенной и перейти к её покорению на практике.

Безусловно культурный обмен обещал не меньше, чем технологический, а может, и больше. Ксавиронские традиции коллективных собраний, где решения принимались быстро и чётко, могли вдохновить селаринцев, чьи обычаи склонялись к длительным обсуждениям ради консенсуса. А селаринские ритуалы, где каждая деталь несла в себе некий метафорический и духовный смысл, могли бы научить ксавиронцев ценить мелочи, которые придают жизни глубину…

Обмен знаниями обещал расширить их науки, обогатить культуру. Этот альянс мог породить новый вид искусства, в котором бы были отражены их общие взгляды на звёзды, космос, Вселенную. Для двух цивилизаций сразу открывалась дверь в новый мир, в котором бы Ксавирон и Селарин должны были неизбежно переродиться во что-то иное, чем каждый из них являлся по отдельности…

Однако в этом слиянии двух миров крылась угроза. Только наивный не видел и тени опасности, что таились в этом союзе. Технологии Ксавирона, ориентированные на эффективность, могли подавить селаринскую философию, где процесс был важнее результата, стирая их подход к жизни, что делал каждый день искусством. Селаринские же идеи, с их акцентом на взаимосвязь, рисковали замедлить ксавиронский прогресс, где скорость часто определяла выживание. Ксавирон, с его жёсткой твёрдостью, рисковал утратить свою непреклонность, растворившись в мягком свете селаринской гармонии. А Селарин, чья культура ценила тишину и равновесие, мог потерять свою хрупкую суть под напором ксавиронской мощи. И что, если в погоне за обогащением один мир начнёт растворяться в другом, теряя те черты, которые веками развивали и строили ту или иную цивилизацию? Что, если их уникальность – то, что делало каждый мир неповторимым – поблекнет в этом объединении? Смогут ли они, обмениваясь дарами, сохранить свою суть, или их культуры, как планеты на слишком близких орбитах, начнут разрушать друг друга из-за взаимного притяжения, оставляя лишь обломки былой неповторимости? Смогут ли они найти равновесие, где каждый сохранит своё лицо, или их миры, подобно звёздам, столкнувшись, породят лишь ослепительную вспышку, за которой последует пустота?..