От Курильска до Северодвинска. Заметки ковидного времени

От Курильска до Северодвинска

Заметки ковидного времени

Вячеслав Дегтяренко

Корректор Юрий Алексеевич Перминов

Редактор Юрий Алексеевич Перминов

© Вячеслав Дегтяренко, 2025

ISBN 978-5-0056-4344-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Карантин

Это пролонгированный оплачиваемый отпуск, в котором дети и их родители постоянно дома, и мы решаем, чем занять себя и организовать их досуг. Кафе, промтовары, музеи, кинотеатры, парки, парикмахерские не работают, но есть продуктовые, куда я захожу в респираторе, перчатках и очках. Накануне создал стратегический запас шоколада, консервов, чая и макарон, так как было ощущение приближающейся войны. Обещают скоро выдавать продуктовый паёк по линии школы и детского сада. «Неужели катимся назад?» – подумал про себя, – «этак скоро и до талонов дойдёт».

Также в конце марта накануне всеобщего закрытия сходил в Спортмастер, где купил всё необходимое для выживания на природе: непромокаемые бахилы, непромокаемые плащи, накидки, запас сухого горючего, надувной бассейн на 800 литров, походный чайник и кастрюлю, фонарики и радио на солнечных батарейках. Почему надувной бассейн? Мало ли что. Вдруг в Москву введут войска, и нам отключат свет и воду. А так будет запас воды. Плюс два аквариума на две сотни литров. Итого на семью в запасе будет тонна воды. Можно долго продержаться.

Ездил на Савёловский рынок. Купил паяльник, рации, солнечные источники питания. Искал холодное оружие, но не решился. Да и зачем? В глазах торговцев печаль. Многие понимают, что рынок закроют надолго и не все переживут.

– Ты знаешь, какое самое безопасное место в квартире во время артобстрела? – спросил я вечером у Нади во время чаепития.

– Нет, конечно! – чуть не поперхнулась она, – я в Чечне не была.

– Ну, там по нашим квартирам и не стреляли из крупных орудий. А самое безопасное место – это ванная комната, а точнее ванна. Вчера прочитал рассказ одного писателя из ДНР «Правила выживания в большом городе».

– Ты думаешь?

– Нет, я ничего не думаю. Просто непонятно к чему всё это.

Наша компания довольно приметная, но мы, несмотря на запреты, возможные штрафы, всё равно гуляем, так как возможно это единственная свобода, которая пока не закрыта и доступна. Там, куда бы никогда не пошли, там, где можно встретить бомжей и охраняющих их шалаши дворняг. Удивительно испытывать радость от прогулки на воздухе. Не то, что в Китае, где нарушителям режима ставят снаружи засов на дверь. Мы, пролезая через ограждения, заборы из ленточек, учимся прятаться/мимикрировать от полиции и Росгвардии, которые внезапно из своих превратились в контролёров и зорко следят на лошадях и с собаками, пеше и на машинах за тем, чтобы мы сидели в квартирах и не высовывали нос дальше мусорных баков. «Граждане, убедительная просьба, – оставайтесь, пожалуйста, дома!» – то и дело звучит из автомобильных громкоговорителей и репродукторов.

Странно, а почему забыли про детей? Это ведь нам ещё повезло, что у Нади декретный отпуск, а у меня ремонт в отделении и дневную работу мне заменили на суточные дежурства, на которые добираюсь теперь на велосипеде, дабы избегать внезапно опустевшего общественного транспорта. Бегать тоже перестал. Бег к тому же снижает иммунитет. Опять же мне стыдно тренироваться, смотреть в глаза людей, которые думают о том, чтобы выжить в эту нелегкую годину. Да и соревнований никаких не предвидится.

А если бы не было такого благоприятного стечения обстоятельств с ремонтом отделения и декретом? Или если бы меня перевели на работу в «Красную зону», где моих коллег, даже домой не отпускают. Живут бедолаги между работой в модных отелях да питаются казенными харчами. Купил себе в Питере модный респиратор ЗМ со сменными фильтрами, так в столице подобный в три раза дороже стоит. Надеваю его, когда захожу в палаты к пациентам, чем пугаю их и персонал. Голос из него звучит, как из ведра. Коллега с суицидом из Коммунарки говорит, что там все в таких работают и что они научились печатать к нему сменные картриджи на 3D-принтерах.

Повезло тем, у кого есть собаки, так как им официально разрешено дальше отходить от дома. Для наших детей есть балкон метр на два с половиной, но им вчетвером там тесно, и я переживаю, что они в отчаянии взломают замки на окнах. Поэтому мы тайком выходим. Оставляем телефоны дома, чтобы Яндекс не следил за нами. Берём лишь радиостанции, чтобы переговариваться и привыкать к новой реальности. Шапки, маски, очки, перчатки, антисептик. Даже у малышей есть маски, которые мы купили через сообщество многодетных. Лишь годовасик пока мало чего понимает и рука не поднимается надеть на него маску.

Дети постигают жизнь на природе и, мне кажется, взрослеют быстрее, чем, если бы ходили в сад. Они регулярно спрашивают, когда закончится карантин. «Никто не знает!» – отвечаю сыну. Но в детский сад они явно не хотят. Им лучше с нами. Ведь можно взять перочинный нож и смастерить копьё, лук и стрелы и получать азы охоты на полудиких уток. Или, начертив круг, играть в царя земли. Или просто жарить хлеб и сосиски на костре.

Сегодня обсуждали с Надей, что будущее внезапно исчезло. Все наши вояжи за МКАД и в заграницы внезапно испарились. И им и нам, конечно же, хочется новых ощущений, открытий и познание горизонтов. Но на работе видишь, как уходят в мир иной старики, как болеют коллеги, слушаешь рассказы переболевших друзей и понимаешь, что риск стать инвалидом сегодня велик. Я уже дважды лишался обоняния и беспричинно кашлял, но списывал это на перетренировки. Мне кажется, что изобрести вакцину сложнее, чем долететь до Марса, так как на понимание новой болезни должны быть потрачены миллиарды и пройдут годы, за которые вирус будет мутировать, и что новая жизнь – это всё же ещё жизнь. Вспоминаю фразу из фильма про концлагерь «Список Шиндлера», что час жизни – всё равно жизнь!».

Ещё в марте на острове цветов – Flores – я прогнозировал, что будет плохо. Могли ведь задержаться на Азорах, могли плюнуть на всё и улететь в Японию. С выдохом получили японские визы. Но решили, что лучше дома или в том месте, которое считаешь таким. Здесь хотя бы есть эфемерное понимание того, что происходит. И опять же здесь мы похожи на таких же, как мы, и нас не чураются и не провожают взглядом.

Ощущение, что есть только текущий день, и, проснувшись утром, решаем, как его провести. Книги, телевизор, прогулка, еда, сон, цветы, рыбки и так по кругу.

От майского отпуска отказался в пользу работы. Да и зачем? Всё закрыто. Ничего в небе не летает, поезда остановились, все планы по Италии, Португалии, Японии, Венгрии рассыпались. Даже из квартиры страшно выйти, чувствуешь себя последним негодяем, преступником, вором, а не то, чтобы поехать на вокзал или в аэропорт. Кажется, что это кошмарный сон, который вот-вот закончится и снова будут Азоры и Сицилия, Окинава и Новая Зеландия. Но открываешь глаза, смотришь на настенный календарь формата В2 с фотографией заката в Пати и понимаешь, что мир сошёл с ума, и лекарства от этого не придумано.

Izumi

К поездке в Японию мы готовились четыре года. К походу в японский ресторан – неделю. О нём я узнал от знакомой бегуньи – Аси Ивановой, которая по совместительству японовед. Помню её отзывы о Японии, – «пища там может быть непонятной для европейца, но она будет обязательно красивой!»

– Добрый день, наша семья хотела бы посетить ваш ресторан. Мы будем у вас через два-три часа.

– По факту. На сегодня все столы забронированы… – ответили не очень вежливо на том конце телефона. Оператор, видимо, по совместительству шеф-повар, так как в паузах на моё обдумывание второго вопроса, она успевала давать ЦУ по кухне.

– А что такое по факту? – успел спросить я, но ответа не дождался, так как дама отвлекалась на кухонные разборки и я услышал посудный бой.

Но раз решили провести это воскресенье в японском стиле, нас «по факту» не остановить. В крайнем случае, купим в «Азбуке вкуса» креветок, лосося, тунца и приготовим суши, роллы и сашими на своей кухне. К тому же от мэра по школьному пайку нам достался отличнейший клеящийся рис.

– Папа, я не хочу в японский ресторан! – канючил сын, – там нет стульев и надо сидеть на полу.

– Не переживай, Орест. Этот ресторан адаптирован для москвичей. Там наверняка будут стулья.

– А почему мы идём в этот ресторан? – повторяла свой вопрос младшая дочь.

– Просто так! У нас хорошее настроение, позади тяжёлая трудовая неделя, и мы хотим устроить себе праздник! – варьировал я с ответами. Хотя между собой с Надей мы решили посвятить этот поход годовщине закрытия неба над Москвой. Сейчас та паника глубоко спряталась, а год назад мы были в ужасе. Десять дней назад были получены японские визы, и через две недели прозвучало «стоп!» Закрылось небо, промтовары и общепит, а потом под угрозой депортации в квартиру мы с опаской стали выходить на улицу. Ещё чуть позже стали учить детей, как прятаться от полиции в парках и лесополосах, как охотиться копьями на диких уток, отбиваться от собак, охраняющих лагеря бомжей.

И вот мы на Мясницкой. Красивая деревянная дверь старинного особняка открывается и перед нами стильный красный холл, сверкающий над головой золотой иероглиф и крутая лестница вниз, по которой мы спускаем две коляски. В прихожей толпится в замешательстве народ. В настоящем японском интерьере просматриваются свободные столы. Я уже почти растворился в объятиях Японии, но «мест нет», – ответ метрдотеля привёл в чувство.

– А почему мы уходим? – в унисон запели малыши.

– Нас сегодня здесь не ждут! – негромко ответил я.

Но парень в чёрной восточной косоворотке мягко сказал: «Я могу вашей семье предложить караоке-комнату!»

– Но мы не поём!

– Вы там просто пообедаете!

– А доплачивать за неё необходимо? – решив до конца закрыть все вопросы, уточнил я.

– Нет, для вас – совершенно бесплатно.

Ура! – звучало в душе. Есть праздник на нашей улице. Но он был недолгим. Из просторного светлого зала, выдержанного в духе Японии, в зелёно-жёлтых тонах, нас завели в катакомбу. Именно с подобным архитектурным изыском, которое нам довелось посетить на окраинах Одессы, у меня возникла ассоциация, и её трудно было победить. О прекрасной Японии напоминала лишь караоке-приставка с иероглифами, да соевый соус с одноразовыми палочками на столе. Дети принялись за изучение приставки, а мы, чтобы развеять фрустрацию, вчитываться в меню. Глаза разбегались от ярких картинок, и даже порой не верилось, что подобное чудо кулинарии воочию будет выглядеть точно так же. Уходя, нас предупредили, что связь мы держим через трубку домофона, и буквально через минуту после вызова официантка уже принимала заказ. Я подивился её объемам памяти, так как она ничего не записывала. Хотя, забегая вперёд, отмечу, что о креветках с соусом тар-тар пришлось дважды напоминать. Не встречал на просторах Японии подобный соус, но опять же, я провёл там всего две недели и за всем не уследишь.

Первым на наш стол принесли картофель фри. Для сына даже приготовили сырный соус, хотя подобного и не было в меню, а дочери достался кетчуп. Наши малыши ортодоксы в еде и их трудно заманить заморской кухне. А вот я расплылся в улыбке от биск рамена на бульоне из гребешка, его вида, запаха и почти простил все прегрешения логистики захода в ресторан и настоящей локации. К тому же для создания праздничного настроения, официант включил нам световую иллюминацию, от чего в катакомбе стало теплее. Мы пододвинули маленькие столики к нашему «кухонному уголку» и наслаждались непривычной атмосферой.

– Папа, я хочу пить! – первым подала тревожный знак дочь.

– Здесь дорого! – ответил за нас шестилетний сын. – Выйдем на улицу и купим лимонада или воды в магазине. Читать он ещё не умеет, но усвоил азы похода по московским кафе.

– Но я хочу сейчас пить! – не уставала ныть она.

– У вас японская вода? – задал я вопрос официанту. Мы доки в московских минералках. Следим за всеми новинками и знаем назубок все столичные минералки

– Да конечно! – ответила официантка.

– Маленькую бутылочку, пожалуйста.

Самое дорогое в столичных кафе – это алкоголь и вода. Это в Японии она априори бесплатно, в Izumi она стоит 1000 рублей литр! Я бы понял ценообразование, если бы это была Fiji, но на штрих-коде бутылочки Энхель красовалось 460… – произведено в Химках!

Быть в Японии и не испробовать маттю, – это не быть в Японии. Сакэ и авамори сегодня не входили в наши планы, а вот церемониальный чай должен был завершить воскресный обед. Как следовало из описания: «чай сбивается настоящим бамбуковым венчиком чосеном и подается в настоящей гайнянь…». Так всё примерно и было, только удивительно быстро. Иногда я устраиваю посиделки с друзьями, но готовить маттю за тридцать секунд так и не научился. Мы пускали нашу гайнянь – тяжелую глиняную миску с колыхающимся зелёным чаем и мечтами переносились в Японию. Хотя наши дети могли думать и о другом, так как им не терпелось выйти из катакомб на простор и то и дело мы отбивали их атаки на двери. Тем временем на соседний фланг подсадили ещё одну семью с малышом, и детские шумы хорошо поглощали толстые стены.

– Папа, а десерт? Ты обещал!!! – бдительно повторил сын, когда я после томительного ожидания уже оплатил счёт. Здесь, кстати есть связь и принимают безнал.

– Ой, совсем забыл, – соврал я. В качестве десерта он выбрал сладкие шарики из молотого риса с брусничным джемом на деревянной шпажке – брусника-данго, – сколько ждать уточнил я у официанта.

– Десять минут. Их ведь надо подогреть.

Мы взгрустнули, так как не терпелось выйти на улицу, но через минуту обрадовались, так как шарики уже были на столе. Ну а потом у дочери развилась рвота, а у нас нервная дрожь, перешедшая в нервный смех. Уже на поверхности, сделали вывод, что, наверное, девочка переутомилась и перевозбудилась. У детей так бывает, когда чего-то долго ждешь, то потом организм дает слабинку.

– Нам сегодня крупно повезло, Надя! Ты видела, что очередь на вход заканчивается на улице.

– Да, Слава. Если бы на час позже пришли, то так бы и не увидели Японию изнутри. Хотя опять же, была бы моя воля, я бы отменил все эти бронирования столов. Сколько посещал японских кафе, с такой опцией так и не встретился.

– Может быть, потому что ты не знаешь японский?

– Может быть.

– Тебе понравилось?

– Скорее да, чем нет.

На курорте Самара

– Почему Самара? – спросила старшая дочь.

– Потому, что жить в России и не отдыхать на Волге – это моветон! – ответил я ей. Мы выбирали между черноморским побережьем, Курилами и Калининградом. На морях ажиотаж, на Сахалин не пустили без цифрового пропуска. На Волге были лишь в Кимрах, и в маршрут выходного дня входило знакомство с городком.

«Может ли Волга заменить море?» – задавал себе вопрос, когда самолёт пролетал над ней, – «всё зависит от настроя», – отвечал себе сам. В юности моя семья отдыхала в низовьях Днепра и Десны, и сейчас мне хотелось разбить «детский» шаблон, что полноценный пляжный отдых может быть только на курорте.

Через час с небольшим мы приземлились в аэропорту Курумоч. С облегчением покинули Boeing компании Smartavia. Неприятное унижение при посадке, когда просят вместить полупустой рюкзак в металлическую клетушку, подпортило праздничное настроение от начала отпуска.

До сих пор не верится, что мы не то, что вышли из квартиры, а вообще улетели из Москвы. Ведь ещё недавно выходили из подъезда с некоторой опаской, а при виде полицейского патруля переходили на другую сторону дороги или прятались в кустах. Но жизнь продолжается. И мы махнули на долги авиакомпаний перед нами (может быть, когда-нибудь кто-нибудь и отдаст), и вновь путешествуем, хоть и на 1000 км от столицы.

В местном аэропорту непривычно тихо и довольно стильно. Новенькое здание с футуристическим дизайном. Как-то не по-нашему, когда на выходе из терминала прилёта нет мужичков в мятых брюках, размахивающих брелками от металлических коней. Три этажа, дышащее воздухом и пространством помещение. Есть комната матери и ребёнка, она же по совместительству игровая.

Выйдя из здания, заметил лишь маршрутки, в которые нам не поместиться. Автобус ходит крайне редко, последний аэроэкспресс отправился вероятно в период мундиаля. На Uber выбрал тариф «Select+», в надежде, что приедет минивэн и хотя бы с детским креслом. Завидев нашу семью, пять рюкзаков и две коляски, шофёр немного опешил.

– Не поместимся! У меня газ в багажнике.

Но я заверил, что уже опробовано. Главное, чтобы он не боялся полиции.

– Папа, а почему мы должны её бояться? – спросил сын.

– Потому, что она может остановить на долгий разговор. И если настроение у полицейского будет плохое, – нас оштрафуют за отсутствие детского кресла. Ни в Москве, да, наверное, ни в другом городе России не бывают такси с тремя детскими креслами.

– Папа, а в Самаре есть море?

– Нет, здесь течет река Волга.

– А вулканы? – не унимался сын.

– Нет. Здесь есть Жигулёвские горы!

– А мы на них пойдём?

– Обязательно. Вон посмотри, они выглядывают на берегах реки.

Так в разговорах, за час мы добрались до апартаментов с итальянским названием Cozy, что в переводе значились, как «уютные». На сайте мне понравился их почти максимальный рейтинг «9.8», а также необычные светильники на фотографиях и ссылка на «гипоаллергенность». Да и хозяин с утра позвонил и приветливо пожелал нам хорошей дороги.

– Бывают ли негипнабельные люди? – иногда спрашивают у меня.

– Нет!

– А как защититься от внушения?

– Смех! – лучший бронежилет.

Я расслабился. При виде Жигулёвских гор, похожих на азорские, в беседе с вежливым водителем, я потерял бдительность. А может усталость от работы сказалась? Не знаю. Не бывает у нас гипоаллергенных номеров. Надо было сразу бежать, когда вошли в мрачную бетонную коробку, покрытую строительной пылью. Нет, ещё раньше, – при виде деткой площадки с трёхметровым забором и общественных окон, как после бомбардировки, задрапированных пленкой, надо было поворачивать отсель.

– Ваши дети могут нарисовать на обоях? Будьте аккуратнее с моей электроплитой. Пусть жена пользуется «Шуманитом». Так, а теперь отмените бронь на букинге!

– А причину какую указать?

– Ковид-19! – комментировал лысеватый мужичок в шортах и татуировками на икрах и предплечьях. Тут надо было засмеяться…

Он сосчитал двадцать тысяч за проживание и ретировался. Я хотел спросить о детской кроватке, да и ещё о дополнительных кроватях, так как квартиру то бронировали на шестерых, а в нашем распоряжении лишь диван и полуторка, но его уже и след простыл.

– Куда мы сегодня пойдём? – наперебой спрашивали дети.

– Купаться!

– Ура!!!

Наша квартира расположена в 800-х метрах от Волги, но google-map показывает 2,5 км, по факту шли почти час. Самара не является исключением, и пешеход здесь не пользуется авторитетом на дороге, да и тротуары в некоторые места ещё не дошли. «Почувствуй себя неудачником!» – сказала Надя на второй день наших хождений по Самаре по выщербленному асфальту, который в последний раз укладывали то ли при Брежневе, то ли при Горбачеве. Из местного колорита – это маленькие пылевые завесы, которые внезапно появляются, откуда не возьмись, и окутывают с ног до головы. Я пожалел, что мы не взяли маски. Кстати, здесь они явно не в почете в плане профилактики новой коронавирусной инфекции. Даже у продавцов и кондукторов. Перчатки – это столичный лоск!

Но пляж компенсировал раздражение и снял усталость. Я не нашёл в интернете его названия. Просто пляж с чистым песком, прозрачной водой, свежеокрашенными скамейками, зонтами от солнца, пунктом со спасателями и полупустыми урнами. Никто не предлагает ничего купить, не играет музыка, не жарится мясо, не моют автомобили. Накупавшись, встретили насыщенный закат и вспомнили об ужине. Благо что по пути встречались и овощные ларьки да бахчевые развалы и продуктовые магазины.

Проснулись от какофонии шума мчавшихся автомобилей и церковного перезвона. Чувствуется юг. Квартира уже прогрелась. На завтрак соль-илецкий арбуз да местные пестравские творожки. Ведь любое путешествие – это, прежде всего, знакомство с кухней и продуктами. Посетовали с Надей на то, что было тесно и шумно спать, на то, что на пятерых седоков два стула и один табурет, что нет чайных ложек и столовых ножей, что интернет тормозит, но решили, что неделю потерпим.

– Куда мы сегодня пойдём? – теребили дети.

– На Волгу. Купаться, загорать и кататься на пароходе!

– Ура!!!

По карте я посмотрел, что неподалёку от нас есть пристань с поэтическим названием Барбошина Поляна, и от неё можно куда-нибудь незадорого уплыть. Полтора часа – и мы на месте. Вчерашние предположения о доминировании в Самаре четырехколёсных над двуногими утвердились. Для первых и свежий ровный асфальт, и беспрепятственный проезд. Для вторых клубы пыли, убогие тротуары, ржавые остановки и редкие автобусы. Но Волга повышает настроение.

– Папа, а что это? – спрашивает сын, – плавучий дом?

– Да, дебаркадер или пристань!

– А он, из какого века?

– Из девятнадцатого! – отвечаю я шестилетнему малышу, научившемуся считать лишь до третьего десятка.

По некоторым параметрам Самара застыла в далёком прошлом. Такие дебаркадеры помнили наши бабушки и дедушки. Ну а пятиэтажные круиз-лайнеры и баржи так и не изменились за последние сорок лет, и всё также перевозят и пассажиров и многотонные грузы. Из расписания на станции узнали, что на теплоход мы опоздали, а следующий будет только вечером. Суетящиеся загоревшие частники предлагают переехать на правый берег за шестьсот рублей за лодку. Максимум пять пассажиров. Спасательных жилетов нет. Но нам и здесь хорошо, так как всегда можно уйти в музей, если надоест валяться на берегу. Второй пляж почти ничем не отличался от первого и малыши то и дело повторяли, что мы уже здесь были.

Вода в реке бодрящая, чуть меньше двадцати, на солнце за тридцать и, нагревшись, детвора стремилась окунуться или строила песочные замки. Два часа на водно-климатические процедуры и достаточно. Хочется поближе взглянуть на Самару. Протестировали нечастый автобус. Кондуктор принимает банковские карточки и по ним проезд на три рубля дешевле чем за наличный расчёт. В салоне объявление, что «если ваша карточка находится в стоп-листе, это не освобождает от оплаты…»

Самара нам нравится своими широкими проспектами, которые не успели заузить строительством торговых центров и ларьков. Из местечковых нюансов – это бетонированные вглухую балконные эркеры. Я даже придумал неологизм – «кирпичированные балконы». Подобного самостроя довольно много на Кавказе. Вероятно это слишком заразительно и укоренилось в архитектуре Поволжья. Из второго – это пивоварни шаговой доступности и алкомаркеты «Горилка». Они своим числом перещеголяли даже шашлычницы с «Пятёрочками». Также импонировали полудикие газоны. Подобные сейчас в моде, и встречались в Люксембурге да Берлине. В Москве газон – это идеальная стриженая односортная трава, в Самаре – это луг. Да и за кронами деревьев здесь никто не следит, что придает определённый шарм вкупе с бойкой уличной торговлей дарами полей и садов.

В каждом городе мы открываем для себя новые кофейни и стремимся расширить лексикон. В Самаре – это швейцарское кафе Blasercafe и эспрессо из зёрен Ocoa Santo Domingo. На эту точку общепита наткнулись в торговом центре «Авиатор» и послушали небольшую лекцию о высокогорном кофе, а также прикупили китайского и индийского чая.

– А куда мы дальше пойдём? – спрашивали дети.

– В зоопарк!

Идея всем понравилась, и мы, пользуясь навигатором, пробивались к нему. Попытки войти в трамвай или троллейбус не увенчались успехом, из-за узких проходов и установленных по центру перил. Лучший способ познать любой город – это прогулка по нему. Двадцать километров в день – наша средняя норма на время отпуска и детвора уже привыкла к этому. Правда, сегодня к зверюшкам мы не попали, так как заглянули на передышку в Загородный парк и потерялись в дубовых зарослях и памятниках сталинской эпохи. Дети просили сфотографировать их на фоне ржавеющих аттракционов из моего детства и рассказать, как они работали. Ну а в конце парка нас ждала Волга и прекрасный пляж, на котором им казалось, что «они уже здесь были…»

На следующий день оперативно съехали из наших «уютнейших апартаментов», так как страдание хоть и облагораживает душу, но после бессонной ночи от жары, комаров, тесноты и запаха нагревшегося на балконе пластика, хотелось бы чего-то «европейского». К счастью в Макхолле был просторный семейный номер, и мы отправились туда. Конечно, хозяин апартаментов не вернул нам ничего из того, что мы ожидали, а просто послал на три буквы. Жаловаться на букинг тоже не имело смысла, так как сами пошли по обманному пути.