Поцелованный богом

– Ungezwungen!2 Гофман, оденьтесь и зайдите ко мне в канцелярию.

– Вольно!

Гофман заправился, постучался в дверь канцелярии и вошел.

– Genosse Kadett! Sergeant Hoffman ist auf Ihren Befehl angekommen!3

– Сергей, я с вашей помощью сдам экзамен по немецкому на отлично.

Илья ещё в первый день, услышав команды на немецком языке, был крайне удивлён. Сержант отдавал команды взводу на немецком, а затем на русском. Но в некоторых случаях он даже не удосуживался переводить. Солдаты чётко исполняли его распоряжения. Это вызвало культурный шок у прибывших курсантов.

Хотя Петров изучал немецкий и в школе, и в училище, он не мог похвастаться такими знаниями. Гофман демонстрировал отменное владение языком. Они поладили сразу.

Сержант объяснил, что в армию пошёл сам. Решил, что если в этих условиях он сможет заниматься и наращивать словесную базу, то по возвращении займётся основательно военным переводом с немецкого. К его чудачеству привыкали долго.

Толстов запретил Гофману использовать немецкий язык. Тот в ответ попросил отправить его на гауптвахту, так как данный приказ он исполнять не будет. Ротный был вне себя. Но в дело вмешался замполит Филатов.

– Командир, остынь. Парень сам пошёл служить. В его жизни есть свои цели. Пусть командует и на русском, и на немецком. Главное, чтобы во взводе был порядок и дисциплина. Не справится – разжалуем в рядовые. Гофман, ты согласен?

– Так точно! Не справлюсь – вы меня больше вообще не услышите. Рядовому командовать не придётся.

– На том и порешим, – сказал Толстов. А он слов на ветер не бросал.

Глава 12

Июнь 1985 года. Куйбышев

В порт Куйбышева прибывали разные грузы, в том числе сухогрузы с зерном для мукомольного завода.

Грек в один из дней попросил рыбака на катере провезти его по реке Самаре до устья Волги. Он готовил отход – на случай разногласий с Дедом или в случае облавы. Порт был идеальным местом для того, чтобы исчезнуть вместе с Рыжим и Воробьём.

Денег у них оставалось немного. Деньги – это независимость от Деда и его братвы. Есть лаве – живёшь где хочешь. Оставались только обязательства по поиску документов и Лешего.

Дед понимал, что Грек бережлив, но и он ограничен в финансах. В какой-то момент нужно будет идти на дело. И тогда Дед даст наколку и заберёт свою долю, не запачкав рук. Его территория, его прикрытие – и его доля не менее половины.

Но случилось то, что случилось.

После разговора с Аристократом Рыжий забежал в квартиру, закрыл дверь и хлопнул в ладоши:

– Грек, уходим! Конторские с ментами ночью завалили Деда!

На Воробья от такой новости напал столбняк.

– Быстро собрались и уходим! – прошипел Грек, начиная одеваться и наблюдая за окном.

Они быстро переоделись, схватили небольшой баул с вещами, взяли документы и деньги из организованного под подоконником тайника. На набережной поймали частника, сунули ему трёшку и поехали в порт.

– Тормози, земляк, мы выходим.

Они вышли из машины рядом с густым кустарником, который рос вдоль ограждения. Все трое сразу нырнули в гущу кустов и исчезли.

Воробей по заданию Грека ещё в начале событий вокруг института заранее организовал лаз и осмотрел территорию порта. Он нашёл хорошее место. Как только они оказались за ограждением, лаз закрыли различной рухлядью и направились к тепловому узлу, где и укрылись до вечера.

Поздно ночью они пошли к стоянке гружёных автомобилей, на которых круглосуточно вывозили зерно на элеватор хлебозавода. Не доходя до стоянки, скрываемые темнотой ночи, они начали высматривать автомашину с наиболее драным укрывным брезентом – тем, которым накрывали зерно после загрузки, чтобы избежать потерь при транспортировке. Дороги не отличались хорошим качеством, и зерно при перевозке частенько рассыпали.

– Вон тот КамАЗ подойдёт, – сказал Грек.

Он продумал всё, но человеческий фактор отменять никак нельзя. Водители шли отмечать накладные после взвешивания, затем курили, травили анекдоты и в порядке очереди выезжали с территории порта. Никому и в голову не могло прийти, что кто-то будет прятаться в кузове с зерном.

– Воробей, водилу видишь в МАЗе?

– Ага.

– Иди к нему, тихонько побазарь минуту. Мы с Рыжим загрузимся. Ты после нас – с дальнего борта. Сильно не отсвечивай.

Воробей пошёл к МАЗу, а двое стали ждать. Когда водитель полез за спичками, которые у него попросил Воробей, Грек и Рыжий тихо, как кошки, подбежали к КамАЗу и влезли в кузов. Через пять минут рядом с ними устроился и третий подельник.

Ждали они недолго. КамАЗ выехал за территорию и направился на элеватор мукомольного завода.

– Зерно из Ульяновска. Видимо, освобождают элеваторы под новый урожай.

– Грек, откуда знаешь, что из Ульяновска?

– По запаху. Чуешь, воробьиным помётом пахнет? Там воробьи под крышей элеватора живут. Что съели, то и обратно в элеватор отложили. Правильно я говорю, Воробей?

Воробей вытаращил глаза, не зная, что ответить, а Рыжий тихо давился от смеха.

«КамАЗ» остановился на втором светофоре. Улица была тёмная, и подельники быстро спрыгнули через задний борт. «КамАЗ» поехал дальше, а троица направилась по своему маршруту тёмными переулками Куйбышева.

Через пару часов, на рассвете, они зашли в подъезд пятиэтажного дома. Остановились на площадке второго этажа и закурили. Было тихо, на улице никакого движения. Уставшая от длительной ходьбы троица курила молча, присев на ступеньках.

– Куда дальше? – Рыжий растирал уставшие ноги.

Глава 13

Февраль 1986 года. Новобирюсинск

В понедельник утром караул принял бригаду зеков и выехал на участок лесоповала. Всё шло по расписанию. Каждый знал своё место, свои обязанности и свой манёвр. Бригадир пару раз подходил к Петрову со скользкими вопросами, но тот не реагировал. Он понимал, что бригадир его проверяет, и если уступишь на ноготок, то зеки откусят руку по локоть. С осуждёнными нужно держать ухо востро.

Ближе к обеду караульный КПП сообщил, что по дороге идёт человек. Это было очень странно. В тайге, у чёрта на куличках, вдруг появляется человек неведомо откуда – пешком.

– Останови его метров за 40 до КПП и спроси, что ему здесь нужно. Может, заблудился?

– Товарищ курсант, кажется, это кто-то из наших… Да! Точно! Это Лесовой, прапорщик Лесовой идёт. Только одет так, словно на охоту собрался.

Илья вышел на КПП. Действительно, к ним шёл Лесовой с небольшим рюкзаком. Странно было его здесь увидеть.

– Товарищ прапорщик, какими судьбами? Обедать будете с караулом? Машины за нами придут только через 4 часа.

– Спасибо, командир. Но от чая не откажусь. В караулку пустишь?

Петров поздоровался и пригласил гостя в вагончик. Хотя это было нарушением, но куда он ещё мог пригласить Лесового зимой в мороз —20 градусов?

Лесовой обогрелся, его щёки раскраснелись после горячего чая. Печка в вагончике обдавала жаром. Солдаты свободной смены сушили валенки и полушубки.

– Командир, поговорить нам нужно. Давай прогуляемся по периметру на лыжах?

Лесовой смотрел на курсанта изучающе. Владимир Игнатьевич был опытным таёжником. В его обязанности входило розыск и задержание беглых зеков. Об этом знали все с обеих сторон колючей проволоки – от посёлка Решоты и дальше на север до последнего кордона.

Средних лет, поджарый, сильный, выносливый и немногословный, он имел в подчинении нескольких солдат срочной службы, с которыми постоянно занимался. Лесовой сам подбирал себе людей в команду. Он их обучал, тренировал, воспитывал и наказывал. Его бойцы обеспечивали прикрытие тех направлений, которые им определял Лесовой. При этом они никогда не ходили с ним в поиск – это было принципиальное решение прапорщика.

Менялись командиры батальонов, рот, взводов, начальники штабов, но данный принцип оставался неизменным. Он выставлял своих бойцов там, где считал необходимым. И никто с ним не спорил.

Причина подобного отношения заключалась в том, что Владимир Игнатьевич всегда возвращал беглеца или беглецов обратно в колонию. В тайге он был как в своём доме. Знал о ней всё. Складывалось впечатление, что не успел беглец добраться до какого-то места, а Лесовому уже сороки всё доложили в подробностях. Он пользовался большим уважением.

Петров и Лесовой вышли из вагончика, надели лыжи. Курсант взял на плечо автомат, и двое двинулись вдоль лыжни в обход периметра участка лесоповала.

– Илья, информацию мне дали достаточно ограниченную, и основная наша задача – не допустить побега либо по команде от особого отдела задержать лиц, которые могут организовать большое ЧП. Но что на самом деле произойдёт, мы не узнаем, пока всё это не случится! – Прапорщик старался быть собранным в своих мыслях и выводах. – Действовать мы будем исходя из ситуации либо по команде майора Иванова.

– А командование батальона в курсе?

– Всё происходит так, как тебе объяснили в училище. Никто ничего не знает. Командиры будут действовать согласно боевому расчёту. Если командование предупредят заранее, то всё пойдёт непредсказуемо. Моя задача – забрать тебя и своих ребят и выдвигаться в ту точку, которая будет наиболее уязвима. Мы должны перекрыть выходы там, где это будет наиболее целесообразно. Побег – это крайний случай, и он возможен. Как меня предупредили, лица, по которым ведётся оперативная работа, очень изобретательны. Что они придумают, никому не известно. Хуже всего, если начнётся массовка из пьяных или неподчиняющихся зэков. Обычно это заканчивается кровью. Наша цель – задержать тех, кто всё это сможет организовать. Знать бы, ради чего всё это, – нам было бы намного проще.

– Почему вы так уверены?

– Те, кто всё это организует, будут находиться вне колонии, и у них полная свобода действий и перемещения.

– Логично.

– Под серьёзный шум можно натворить много бед. Пока основная масса будет разбираться с одним происшествием, можно провернуть целую операцию, цель которой нам с тобой неизвестна.

– Но если у них свобода передвижения, то наверняка постараются провести какую-то разведку? Направлений для въезда и выезда из посёлка не так много.

– Верно, курсант!

– Много непонятного, но будем надеяться, что нас ещё снабдят какой-то информацией?

– Если посчитают нужным, скажут. Завтра возьму тебя для проведения занятий с моими бойцами. Проведём стрельбы, а заодно и посидим за картой местности. А сейчас вернёмся, чайку попьём, и я пойду дальше к шестому участку. Оттуда вернусь с Филатовым в посёлок.

Через 20 минут прапорщик ушёл пешком в направлении соседнего шестого участка, а Илья сидел и старался понять логику событий, которые должны произойти.

«Правильно рассуждает Лесовой: при большом ЧП, связанном с колонией, гражданским лицам передвигаться проще, если они не вызывают подозрений. По практике, на выставляемых КПП ищут лиц, попавших в ориентировки. А в случае с массовой пьянкой или неповиновением нужно ещё разобраться: все ли на месте, кто зачинщики, кого искать и т. д. И, если пропал зэк, на всех перекрытых зимниках будут искать сбежавшего зэка. А за сутки разбора по произошедшему ЧП можно очень далеко уехать, – Илья открыл заслонку в печи и кочергой поправил горящие поленья. – Самое неприятное, если им будут помогать те, от кого этого не ожидаешь. Человека можно использовать и в тёмную, когда он сам не понимает, что является лишь пешкой в чьей-то игре».

– Товарищ курсант! Рядовой Кулбаев и рядовой Онопко с обхода периметра прибыли. Нарушения периметра не обнаружено.

– Хорошо. Свободная смена и прибывшая смена – строимся у места для заряжания оружия!

Илья поставил задачу новой смене и пошёл к бригадиру. На объекте стояло три больших вагончика. Один – для караула, второй – кухня-столовая осуждённых, и третий вагончик был складом и местом, где постоянно тусовались бригадир и кладовщик.

Опытный бригадир на объекте руководил зеками, следил за трелёвочником ТДТ-55, мотопилами, цепями, топливом, продуктами и вёл учёт заготовленного леса. Эта должность, с одной стороны, была хлебной, а с другой – очень хлопотной. Если у бригадира не было авторитета, то на объекте постоянно возникали проблемы: мелкое воровство, пьянство, испорченные мотопилы, воровство продуктов и весь остальной набор проблем – вплоть до побегов.

– Резаный! Открывай свою бендёжку! – Петров стучал в дверь вагончика бригадира. – Какого ты там закрылся?

Бригадир имел кличку Резаный из-за шрама на щеке. Он метнулся к двери и снял крючок с петли. Открывая дверь, он пытался надеть фуфайку.

– Что случилось, командир? Проверка приехала?

– Нет, Резаный, это ты приехал. Сейчас проверять твой вагончик буду – на предмет запрещённых предметов.

Резаный оторопел. Шмон у него могли навести только «кумовья» из колонии или ротный, которому было всё равно на инструкции, если его что-то беспокоило в действиях осуждённых. За всё время в его бригаде никогда не возникало проблем: план выполнялся, зеки нарушений на работе не допускали, инструмент с участка не пропадал. Продуктов всегда всем хватало – несмотря на его нычки, – и зеки не жаловались, понимая, что и им при необходимости лишняя пайка перепадёт. А если ротный вовремя оказывался утром, когда до начала работ бригада тихо осматривала участок на предмет наличия глухаря, тетерева или косули, то вся бригада ещё и получала дополнительный паёк от добычи. Толстов промахивался редко.

– Ты что, командир, хочешь косяк запороть? Меня начкары не шмонают!

– Почему? У тебя есть привилегии?

– Не борзей! Тебя не поймут! Да и зеки могут сбежаться на этот беспредел, – Резаный выглянул из вагончика, оценивая, кого из осуждённых можно быстро окликнуть.

Илья отодвинул бригадира и вошёл в вагончик. Кладовщик встал и отошёл в свободный угол. Вид у него был озадаченный. На столе лежали карты и шоколадные конфеты, стояли кружки с чифиром.

– Резаный, ты в шахматы играешь?

– Могу с тобой в покер сыграть на деньги.

– Карты запрещены. А вот шахматы – игра интеллектуалов.

Резаный, не понимая, что от него хочет курсант, посмотрел на кладовщика, и тот быстро достал с верхней полки резные нарды.

Курсант постоял, подумал и присел за стол.

– Интеллект требует нагрузки, анализа, логики, а ты нарды на стол.

Кладовщик посмотрел на Резаного, тот сел за стол.

– Стол прибери, чай завари, конфеты достань и метнись – проверь, все ли на месте.

Кладовщик суетливо, но достаточно быстро выполнил поручение, оделся и выбежал из вагончика.

– Рассказывай, командир, зачем пришёл?

– Ты сегодня неправильно себя повёл. Пытался показать, что ты бугор, а я валет. Зачем?

– Тебе показалось. Молод ты ещё, командир. Ты прожил чуть больше, чем я отсидел. И я реальный бугор. Меня хозяин уважает. А ты залётный в этих местах и ведёшь себя дерзко.

– Делаю, потому что могу. Сгибать меня не нужно. Веди себя правильно. Ты меня не знаешь. Чай наливай!

Резаный ухмыльнулся. Курсант был не так прост, как могло показаться. Он взял с плиты чайник, подвинул чистые кружки и разлил чифир: себе – половину кружки, курсанту – четверть, и долил в его кружку кипяток.

– Говорят, ты бродягу на рывке взял?

– Было дело, – Илья понемногу пил крепкий чай и осматривал вагончик. – Тебе зачем эти знания?

– Человек приехал, а с ним и его багаж. Твой багаж говорит, что ты можешь стать волчарой. Вот я и решил проверить. Если зашёл ко мне по утреннему вопросу, то ты продуманный, понимаешь, что происходит. Я бугор и должен знать, с кем в лес приехал.

Бывают случаи, когда караул бухает. И тогда приходится и за зеками смотреть, и за солдатами. Собирать дубиной одних и грузить пьяных других. Собирать оружие в кабину к водителю и увозить всех в посёлок, чтобы беды не произошло. Но ты из другого теста. Бардак не допустишь.

– Вот и порешали. Бузу не разводим, спокойно пилим лес, слушаем начкара.

– Так что тебя интересует? Ты в каждом углу дырку взглядом прожёг. Может, из караулки что-то пропало?

– Интересуюсь, как ты учёт ведёшь материально-технических средств, – Илья оскалился и подмигнул Резаному.

Между ними образовался некий баланс. Резаный понял, что курсант хоть и молод, но с характером. А Илья сделал вывод, что при желании такой бугор может организовать проблемы – зеки его послушают.

«В вагончике бригадира можно продуктов на целый взвод спрятать, – Илья пытался понять, как беглецы могут действовать. – Лыжи для побега закопают в снегу, одежду и продукты спрячут у бугра. Если караул расхлябанный, то по команде бугра зеки „театр разыграют“ и дадут возможность уйти беглецам за пару часов до прибытия машин. Резервная группа пойдёт на преследование и окажется ночью в тайге. Если бойцы не подготовлены, то придётся искать и зеков, и солдат».

– Резаный, сколько тебе осталось до свободы?

– Полтора года. Пять лет уже пролетело. Мне лишние хлопоты не нужны. Семья ждёт на воле. Эта ходка у меня вторая. Завязываю, хочу просто жить с семьёй.

Петров поднялся со скамьи, застегнул полушубок и пошёл на выход.

– Так ты зачем приходил, командир?

– Чай с тобой попить, – Илья улыбнулся и закрыл дверь.

Резаный понял, что курсант показал свой характер, потому и повёл себя дерзко. «Если он такой же, как Толстов, то это не плохо. Больше порядка будет на участках», – подумал он.

Резаному постоянно снились сын и любимая жена. Свои семь лет он получил за пьяную драку, в которой порезал прохожего «розочкой» от разбитой бутылки. Он даже не помнил, как и почему всё произошло. Очнулся в каталажке с разрезанной осколком стекла щекой. Порез ему заклеили пластырем, но шрам остался. И с тех пор все звали его Резаный.

Глава 14

Лето 1984 года. Красноярск

Вероника стояла в на задней площадке салона автобуса, который вез её домой. В руке у неё была сетка с продуктами.

Всю свою сознательную жизнь она прожила в Красноярске. Здесь она пошла в школу, окончила училище, получив диплом бухгалтера. Быстро вышла замуж – и так же быстро осталась вдовой: муж погиб в аварии. Не справившись с управлением мотоцикла, он попал под встречный грузовик.

Её родители уехали на стройку на Сахалин, где и остались жить. Веронике они оставили двухкомнатную квартиру, мебель и старого кота.

После гибели мужа Вероника несколько лет жила как затворница. В свои 28 лет, не имея яркой внешности, она поставила на себе крест, думая, что вряд ли выйдет замуж второй раз. Её школьные подруги уже имели детей, жили полной жизнью – пусть и не без проблем. «Семья – это желание любой женщины», – размышляла Вероника.

После окончания училища она пришла на работу в деревообрабатывающий цех, который снабжал стройки оконными рамами, дверями, половой доской, плинтусами и разной другой продукцией. Работа ей нравилась: коллектив был хороший. Руководитель цеха оказался человеком обстоятельным и требовательным.

Главный бухгалтер, Ирина Сергеевна Корноухова, приняла Веронику в свой женский коллектив спокойно и без лишних назиданий. Для начала поставила на простой, но очень кропотливый участок – сбор и подшивка документов по заказам. Документы должны были быть собраны и сшиты с момента получения заявки до момента отпуска готовой продукции. Подписи, печати, штампы, согласования – всё должно быть на своём месте и в итоге сшито в квартальный отчёт. Так начинали все, кто приходил на работу в бухгалтерию. Через некоторое время Ирина Сергеевна определяла основной участок, а сборку документов делали в порядке очереди все сотрудники.

Заработной платы хватало и на продукты, и на обновки – без излишеств. Вероника не гналась за модой, однако всегда была опрятна и аккуратна. Ирина Сергеевна пыталась её сватать, но всё безрезультатно. Корноухова была слишком требовательной и потому отпугивала потенциальных женихов своим напором.

Год назад произошло чудо.

Возвращаясь автобусом после рабочего дня, Вероника стояла на задней площадке и смотрела на пробегающие за стеклом дома и людей. Её сумочка болталась на руке, которой она держалась за поручень. На очередной остановке в салон заходили пассажиры. Автобус тронулся с места, и последний пассажир, не сдержав равновесия, начал падать и схватился за болтавшуюся сумочку вместо поручня. Под весом ремешок оторвался, и сумочка упала на пол.

– Ради бога, простите! Я не хотел, честное слово! – молодой мужчина поднял сумочку с пола и стоял с виноватым видом.

– Девушка, я готов вам компенсировать и купить такую же сумочку. Как вас зовут?

Вероника от неожиданности потеряла дар речи. Это была её любимая сумочка, с которой она не расставалась несколько лет в поездках на работу. Корноухова привезла её из поездки в Москву и уговорила Веронику купить за не очень большие деньги. Хорошая кожаная сумочка для молодой женщины – аксессуар необходимый. Помада, тени, кошелёк, ключи и ещё куча всякой всячины умещались в этом небольшом по размерам хранилище женских секретов.

– Что вы наделали? Как же так? Такую в Красноярске не купить…

Она была готова заплакать.

– Как вас зовут?

– Вероника, – она крутила в руках оторванный ремешок и лихорадочно думала, где и как его можно починить.

– Вы на какой остановке выходите?

– На следующей. – Слёзы начали наворачиваться, и Вероника достала из кармашка кофты платочек.

Автобус остановился, Вероника вышла из салона. Следом за ней вышел и молодой мужчина.

– Меня зовут Семён. Где вы живёте? Давайте я вас провожу, а вы мне подскажете, где я могу купить такую же взамен испорченной?

– Живу я рядом, а за сумочкой вы поедете в Москву. В Красноярске таких нет, – расстроенным тихим голосом ответила Вероника.

– Ну что же делать, поеду в Москву. А где именно в Москве я смогу её купить?

Вероника вопросительно посмотрела на своего провожатого. Ей показалось, что он над ней подтрунивает.

– Послушайте, вы порвали мне сумочку, теперь пытаетесь шутить надо мной. Как вам не стыдно!

Она рассерженно смотрела на улыбающегося ей мужчину. Вроде бы обычный молодой человек – чисто одетый, в наглаженных брюках и начищенных туфлях – не производил впечатления повесы и баламута. В его глазах читалось сочувствие. Он смотрел на неё и не отводил взгляд. Лёгкий запах мужского одеколона и аккуратная причёска… Вероника смягчила свой гнев.

– Вам дорого обойдётся это происшествие. Когда вы готовы исполнить своё обещание?

– Через три-четыре дня. Где мне вас найти?

– Видите впереди панельную пятиэтажку?

– Да.

– Через четыре дня я буду ждать вас в это же время у второго подъезда.

– Я обязательно приду!

Вероника решительно повернулась и пошла к своему дому. Мужчина смотрел ей вслед, пока она не вошла в подъезд.

Через четыре дня она вновь возвращалась с работы, вышла из автобуса и шла к своему дому. Погода была пасмурная. Ветер гнал низкие тучи, но дождь ещё не начался. Вероника спешила дойти до подъезда. Вдруг кто-то взял её за локоть. От неожиданности она слегка вскрикнула.

– Не пугайтесь, это я! – Семён улыбался и, продолжая поддерживать её локоть, шёл рядом. – Вы узнали меня? Я принёс вам сумочку.

Мелкие капли дождя упали на идущую парочку. Начинался дождь. Они зашли на крыльцо и встали под козырёк.

– Посмотрите?

Вероника с любопытством осматривала своего нового знакомого и небольшой свёрток, который он держал в руке.

– Вы шутите?

– Конечно нет. Возьмите, прошу вас!

Она взяла свёрток и достала из него кожаную сумочку – другого фасона, но достаточно симпатичную, из гладкой импортной кожи! Глаза её загорелись. Вероника расстегнула сумочку и заглянула внутрь. Там лежали шоколадные конфеты.

Она умилённо посмотрела на Семёна.

– Где вы её достали? И во сколько она вам обошлась?

– Не важно. Вам нравится?

Ветер сменил направление, и капли дождя обрызгали стоявшую на крыльце парочку.

– Давайте зайдём в подъезд, а то мы вымокнем, – Семён открыл дверь, приглашая Веронику зайти внутрь.

Она прошла и поднялась по ступеням на площадку первого этажа.

– Чаю хотите?

– Не откажусь.

Вероника покраснела от собственной смелости, тут же повернулась и пошла по ступеням вверх к своей квартире. Пригласив гостя на кухню, она поставила на плиту чайник и достала из шкафа печенье.

– Так, где вы достали такую прелесть и сколько я вам должна? Сумочка дорогая, стоит не менее тридцати-сорока рублей?

– Пустяки. Я теперь ваш вечный должник. Скажите – и я достану вам жемчужину со дна моря. Надеюсь, я искупил свою вину? Сумочка вам понравилась?

– Да! Но мне кажется, что я должна вам заплатить. Слишком дорогой подарок.

– Вы хотите меня оскорбить. Это я ваш должник!

Глава 15

Июнь 1985 года. Красноярск- Сызрань