Магический участок – сыр, тапки и магия на грани

Лиан Солнечный

Магический участок – сыр, тапки и магия на грани

Глава 1. ДЕЛО О ГОВОРЯЩЕМ СЫРЕ

Если бы у магии был запах, то в служебном фургоне Мобильной Магической Помощи пахло бы старой пиццей, озоном от случайных разрядов и тщетными надеждами. Фургон, внешне напоминающий помятый микроавтобус с загадочной надписью «ММП. Не колдовать!» на боку, стоял на запасном пути магического трамвайного депо, которое уже лет двадцать как не работало.

За рулем, уткнувшись в толстенный фолиант с закладками, сидела Виола Премудрая. На ней была безупречно чистая мантия с нашивкой «Специалист-теоретик», которая резко контрастировала с обшарпанным салоном.

– Согласно «Энциклопедии побочных магических эффектов» Генриха Заблудшего, – четко выговаривала она, – случайная вербализация неразумной материи чаще всего случается в зонах с повышенной эмоциональной остаточностью. Например, в пекарнях, где постоянно спорят о цене на сдобу.

С заднего сиденья донеслось довольное урчание. Там, на специально оборудованной лежанке, растянулся кот Бенедикт. Он был пушистым, рыжим и обладал выражением морды, полным безразличного превосходства.

– Феня, – Виола обернулась к третьему члену экипажа. – Ты уверена, что это «стабилизирует эфирный фон»?

Феня «Фенька» Хлопушка, техник-самоучка, свистела, орудуя паяльником над какой-то хитросплетенной схемой. Ее рабочая униформа состояла из заляпанных магическими реактивами джинсов и футболки с надписью «Я знаю, что я делаю. Обычно». На ее столе, среди микросхем и пучков засушенной плакучей ивы, стояла кружка с логотипом «Лучший сотрудник месяца», которую она, по слухам, отвоевала в рукопашной у гоблина из водопроводной службы.

– Абсолютно! – бодро ответила Феня, не отрываясь от работы. – Я встроила в бортовой компьютер резонатор на основе горного хрусталя и… э-э-э… жвачки. Теперь наш фургон не просто ездит. Он создает вокруг себя ауру умиротворения. В радиусе пяти метров даже самые вредные домовые начинают чувствовать легкую сонливость.

– Жвачки? – уточнила Виола, содрогнувшись.

– Опытной, магической! – успокоила ее Фенька. – Выплюнул ее один студент-заклинатель после провального экзамена по Некромантии-101. Очень концентрированная энергия разочарования.

В этот момент дверь фургона с скрипом открылась, и в салон ввалился Аркадий Простаков, глава команды. На нем была обычная куртка, на которой рядом с официальной эмблемой ММП кто-то вышил крестиком улыбающегося единорога. В руках он держал поднос с четырьмя стаканчиками кофе и бумажным пакетом.

– Кому капучино с сиропом «Утренняя радость»? – спросил он, ставя поднос на стол и задевая локтем конструкцию Феньки. Та чихнула, и из прибора вырвался маленький радужный смерч, который тут же улетел в вентиляцию, наполнив салон запахом марципана и легкой паники.

– Аркадий, – строго сказала Виола, – мы должны были начать утренний брифинг десять минут назад.

– Брифинг и был, – Аркадий достал из пакета пончик и протянул его Бенедикту. Кот снисходительно принял дань. – Я провел разведку. В булочной «У Плюшкина» на Аллее Фениксов – ЧП. И я не про подгоревшие булки.

– Насколько серьезное? – насторожилась Феня, откладывая паяльник.

– На уровне «код оранжевый, почти персиковый», – ответил Аркадий, делая глоток кофе. – По словам булочника, у него завелся… говорящий сыр.

В салоне повисла тишина. Даже Бенедикт перестал жевать и уставился на Аркадия своими зелеными глазами.

– Вербализация пищевого продукта, – тут же проанализировала Виола. – Крайне редкий феномен. Нужно свериться с протоколом…

– Протокол подождет, – перебил Аркадий. – Потому что этот сыр, цитирую, «требует политического убежища и зачитывает вслух депрессивные сонеты». Булочник в истерике. Клиентов разогнал. Говорит, сыр еще и на летающие круассаны способен.

Феня загорелась.

– Летающие круассаны? Это же круто! Надо не усмирять его, а нанять в цирк!

– Наша задача – устранить угрозу магическому спокойствию и частной собственности, Феня, а не монетизировать ее, – напомнила Виола, уже листая свой фолиант. – Параграф 14-b: «В случае вербализации неодушевленного объекта первостепенной задачей является установление типа разума: агрессивный, меланхоличный или коммерческий».

– Ну вот, – вздохнул Аркадий. – Поехали устанавливать. Виола, ты ведешь протокол. Феня, захвати какой-нибудь подавитель магических полей. Бенедикт… будь готов.

Кот лениво зевнул, давая понять, что он всегда готов, просто окружающие редко оказываются на уровне его готовности.

Через пятнадцать минут их фургон, урча как недовольный кот, подъехал к уютной булочной «У Плюшкина». Вывеска была стилизована под крендель, но сегодня дверь была закрыта, а на ней висела табличка: «ЗАКРЫТО. ТВОРЧЕСКИЙ КРИЗИС».

Булочник, круглолицый мужчина по имени Анатолий, впустил их внутрь. Он был бледен и трясущимися руками указывал вглубь зала.

– Вон он… Изверг… С утра уже прочитал лекцию о бренности бытия и испортил партию эклеров своим пессимизмом!

Команда ММП вошла внутрь. Булочная была очаровательна: резные полки, запах свежей выпечки и ванили. Но идиллию нарушали следы хаоса: пол был усыпан крошками, а с одной из полок свешивалась гирлянда из завядших плюшек, похожая на траурный венок.

И тут они его увидели.

На центральной витрине, на специально сооруженном постаменте из коробок от печенья, восседал сыр «Бри». Он был идеально круглым, с благородной белой корочкой, и на его поверхности кто-то углем нарисовал подобие грустных бровей и рта. Рядом с ним лежала раскрытая книжка стихов.

Сыр глубоко вздохнул – это был странный, влажный, пузырящийся звук – и заговорил бархатным, глубоким голосом, полным неподдельной скорби:

«О, хлебная вселенная, тленна и пуста!

Я – лишь плесень на лике абсолюта…

И почему здесь нет апельсинового мармелада?»

Феня не удержалась и фыркнула. Виола тут же достала блокнот и начала записывать: «Объект проявляет признаки меланхоличного типа разума с элементами гастрономических притязаний».

Аркадий шагнул вперед, как дипломат на опасных переговорах.

– Сыр, – начал он максимально нейтрально. – Меня зовут Аркадий. Мы из Мобильной Помощи. Давай обсудим твою… э-э-э… проблему.

Сыр медленно повернулся к нему, если можно так сказать о круглом предмете.

– Обсуждать? – проскрипел он. – С кем? С представителем системы, что породила это бессмысленное изобилие? – Он с презрением окинул взглядом полки. – Багеты, бублики, бриоши… Все это – лишь временная форма, обреченная на исчезновение в кислотном котле пищеварения. Я требую убежища! Признайте меня независимым государством – Сыростантом!

– Сыро… что? – не понял Аркадий.

– Сыростант! – повторил сыр с пафосом. – Я – суверенная сырная культура! И я требую, чтобы ваши кошки, эти усатые гестаповцы, соблюдали дипломатический иммунитет!

В этот момент Бенедикт, который до этого с интересом обнюхивал пол, вдруг поднял голову и уставился на сыр. Его хвост дернулся. Он не шипел, не выгибал спину. Он просто смотрел с холодным, научным интересом хищника, оценивающего новый, странный вид добычи.

Сыр заметил его и затрясся от страха.

– Вот! Видите? Он уже строит коварные планы! Я чувствую его взгляд! Он хочет аннексии!

– Бенедикт, не надо, – строго сказал Аркадий. Кот равнодушно отвернулся и начал вылизывать лапу, всем видом показывая, что он выше таких примитивных инстинктов, как охота на говорящие молочные продукты.

– Хорошо, – Аркадий снова обратился к сыру. – Допустим. Но что ты будешь делать с этим суверенитетом? У тебя нет территории. Нет подданных.

– Как нет?! – возмутился сыр. – Я уже назначил виконтами всех мышей в округе! Они мои дипломатические курьеры!

Объяснение странного поведения мышей, которых Анатолий последние дни видел бегающими с важным видом и крошечными бумажными флажками, нашлось само собой.

– Он свел с ума всех окрестных грызунов! – простонал булочник. – Они теперь не воруют, а оставляют мне петиции, написанные на крошечных свитках! Требуют признать Сыростант!

Виола, не отрываясь, писала в блокноте: «Объект демонстрирует способность к организации низших млекопитающих. Уровень угрозы повышен до «Высокого Сырного»».

– Ладно, – Аркадий потер переносицу. Он чувствовал, что переговоры зашли в тупик. – А что насчет поэзии? Может, ты просто хочешь, чтобы тебя слушали?

– Хочу! – воскликнул сыр, и в его голосе впервые прозвучали нотки чего-то, кроме скорби. – Я хочу, чтобы мой голос был услышан в веках! Чтобы…

Он не закончил. От обиды или от напряжения, он внезапно вспучился и из его пор с силой вырвался поток… летающих круассанов. Десятки воздушных, золотистых круассанов заполонили пространство булочной, хаотично носясь между полок и сбивая с ног банки с вареньем.

– Атакует! – закричал Анатолий, прячась за стойку.

– Это не атака! – крикнула Феня, уворачиваясь от булочного снаряда. – Это чистейшей воды телекинез, направленный на мучные изделия! Это же прорыв!

– Феня, не восхищайся, а делай что-нибудь! – приказал Аркадий, пригнувшись.

– Пытаюсь! – та уже хватала свой многофункциональный гаджет, похожий на гранатомет с лампочками. – Сейчас я направлю на него поле антимагического диссонанса!

– НЕТ! – почти хором закричали Аркадий и Виола.

– Ты его либо сотрешь в сырную пыль, либо наделишь разумом еще и эту люстру! – пояснил Аркадий.

Пока Феня искала другой инструмент, а Виола лихорадочно искала в книге заклинание «Усмирения Непокорной Молочки», Аркадий наблюдал. Он смотрел на сыр, который, исторгнув из себя круассаны, снова впал в меланхолию и тихо читал стихи под аккомпанемент хруста падающего стекла. Он смотрел на Бенедикта, который, наконец, слез с лежанки и с невероятной для кота грацией прошел через весь хлебный хаос к витрине с элитными сырами. Он встал перед самым дорогим куском – голубым сыром «Дор Блю» – и начал на него пристально смотреть.

И тут Аркадия осенило.

– Виола! Феня! – крикнул он. – Отвлекайте его! Говорите с ним о смысле жизни, о искусстве, о чем угодно!

Понявший намек Аркадий рванул к витрине. Пока Виола, краснея от смущения, вступала с сыром в дискуссию о влиянии французского символизма на современную кулинарию, а Феня пыталась поймать круассаны сачком для бабочек, Аркадий схватил тот самый «Дор Блю». Сыр был острым, с благородной плесенью и стои́л, как ползарплаты Аркадия.

Он подбежал к постаменту и с решительным видом водрузил «Дор Блю» рядом с «Бри».

– Что это? – надменно спросил «Бри». – Новый заложник?

«Дор Блю» не говорил. Он просто был. Но его вид, его насыщенный аромат и сложная текстура говорили сами за себя.

«Бри» замер, изучая соседа. «Дор Блю» молчал, излучая ауру старого, уставшего от всего цинизма.

– Ты… ты тоже один? – наконец, тихо спросил «Бри».

«Дор Блю», конечно, не ответил. Но в его молчании читалась такая глубина презрения ко всему миру, что «Бри» на его фоне показался юным истеричным поэтом.

– Ты говоришь о пустоте? – мысленно дочитал за него Аркадий. – Это не пустота. Это благородная плесень твоего невежества.

И между сырами пробежала искра. Не магическая, а интеллектуальная.

– Ты прав, – прошептал «Бри», обращаясь к «Дор Блю». – Моя скорбь была тщеславна. Она была… недостаточно выдержана.

Он умолк. Летающие круассаны один за другим попадали на пол. Тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием булочника, снова воцарилась в булочной.

Команда ММП медленно выдохнула.

– Протокол завершен, – тихо сказала Виола, закрывая блокнот. – Угроза нейтрализована методом… интеллектуального противовеса.

Феня разочарованно опустила сачок.

– Жаль. Летающие круассаны были бы хитом.

Аркадий подошел к Анатолию.

– Все кончено. Они, кажется, нашли общий язык.

Булочник смотрел на два сыра, которые лежали рядом в молчаливой, сырной гармонии.

– И что мне теперь с ними делать? – спросил он растерянно.

– Продавайте как гастрономический дуэт, – пожал плечами Аркадий. – «Бри для меланхоликов и Дор Блю для циников». Дорого возьмете.

На обратном пути в фургоне царило задумчивое молчание.

– Мы не применили ни одного утвержденного протоколом заклинания, – первым нарушила тишину Виола. – Мы действовали методом тыка и интуиции. Это непрофессионально.

– Зато сработало, – сказал Аркадий, глядя в окно на улочки, постепенно погружавшиеся в вечерние сумерки. – Иногда магия – это не сила заклинания, а сила нужного аргумента. Или нужного сыра. Самые сложные проблемы часто решаются не магией, а правильной расстановкой… продуктов.

На заднем сиденье Бенедикт сладко потянулся и мурлыкнул. Он знал, что это был единственно верный ход. Просто людям, как всегда, потребовалось время, чтобы до него додуматься.

Фургон свернул в ворота депо, готовый к новому вызову. Где-то в городе уже начинали размножаться чьи-то тапки, но это была уже совсем другая история.

Глава 2. ИНЦИДЕНТ С САМОРАЗМНОЖАЮЩИМИСЯ ТАПКАМИ

В служебном фургоне ММП пахло тревогой и слегка подгоревшими микросхемами. Феня Хлопушка, стоя на сиденье в позе сумасшедшего дирижера, настраивала свой новый прибор – «Экстрактор магических аномалий», собранный из старого пылесоса, медного таза и нескольких волшебных кристаллов.

– Еще чуть-чуть… – бормотала она, покручивая регулятор. Прибор заурчал и выплюнул облако розового дыма, пахнувшего леденцами и паникой.

– Феня, – вздохнула Виола Премудрая, отмахиваясь от дыма, – мы должны были выехать на вызов десять минут назад. Аркадий уже на месте.

– Почему без нас? – удивилась Феня, вытирая закопченное лицо.

– Потому что это «Индекс угрозы: Пушистый Комфорт», – пояснила Виола, застегивая мантию. – По предварительным данным, некромант-любитель попытался оживить своего умершего пуделя, но перепутал руны и наслал проклятие на свои тапки.

Феня замерла с отверткой в руке.

– И… что? Они теперь ходят сами?

– Хуже, – мрачно сказала Виола. – Они саморазмножаются.

Пока они ехали, Аркадий Простаков уже вел переговоры. Он стоял посреди гостиной в квартире на улице Заблудших Чародеев и смотрел на пол, где происходило нечто, напоминающее сон параноика.

По мягкому ковру «в горошек» маршировала армия тапочек. Домашние, войлочные, меховые, с ушками и без. Они двигались странно синхронно, словно подчиняясь невидимому дирижеру. В углу, на диване, сидел их владелец – юноша лет двадцати по имени Леонид, с красными от слез глазами и учебником «Некромантия для чайников» на коленях.

– Я хотел вернуть Шарика, – всхлипывал он. – А они… они просто начали плодиться! Смотрите!

Одна из пар розовых тапочек с помпонами внезапно вспухла и с тихим «хлопом» разделилась надвое. Теперь их было две.

– Они съели все мои носки! – трагически добавил Леонид. – Для биомассы, я полагаю!

В этот момент прибыли Виола и Феня. Феня, увидев марширующие тапки, всплеснула руками.

– Вау! Это же решение жилищного вопроса! Бесплатная обувь для всех!

– Феня, – строго сказал Аркадий, – они съели все носки в квартире. Представь, что будет, если они вырвутся в город.

Лицо Феньки стало серьезным.

– Без носков мир погрузится в хаос. Поняла. Будем действовать.

Виола уже достала свой блокнот и сканер.

– Аномалия демонстрирует признаки некротической магии, смешанной с чарами самовоспроизведения. Уровень угрозы… «Высокий Пушистый».

– Почему они все такие… разные? – спросила Феня.

Леонид виновато посмотрел на пол.

– Это… э-э-э… все тапки, которые я когда-либо терял. Проклятие, видимо, призвало их из небытия.

Тут в дело вступил Бенедикт. Он с легким пренебрежением соскочил с подоконника и пошел прямо через строй тапочек. Те расступались перед ним, как море перед пророком. Кот подошел к одной – невзрачному серому тапку – и лег на него, уткнувшись носом в носок.

– Кажется, Бенедикт нашел источник заклинания, – сказал Аркадий. – Первоначальный тапок.

– Отлично! – воскликнула Феня, нацеливая свой «Экстрактор». – Сейчас я его нейтрализую!

– Стой! – крикнула Виола. – Прямое воздействие может вызвать цепную реакцию! Они могут размножиться до критической массы!

Пока они спорили, тапки начали проявлять признаки коллективного разума. Они выстроились в геометрические фигуры, затем начали медленно, но неумолимо загонять команду ММП в угол.

– Они нас окружают! – панически прошептал Леонид. – Они хотят наших носков!

Аркадий окинул взглядом комнату. Его взгляд упал на клетку с хомяком в углу. Хомяк неподвижно сидел на колесе, наблюдая за происходящим с философским спокойствием.

– Леонид, – спросил Аркадий, – а хомяк… он настоящий?

– Конечно! – обиделся юноша. – Это Гога. Он ничего не понимает в магии.

И тут Аркадия осенило. Он вспомнил случай с сыром.

– Виола! – сказал он. – Ты говорила про «эмоциональную остаточность». Леонид скучал по Шарику. Он хотел тепла, уюта… А тапки – это символ уюта!

– Логично, – кивнула Виола. – Но как это нам поможет?

– Мы не будем уничтожать симптом, – объявил Аркадий. – Мы вылечим причину!

Он присел перед плачущим Леонидом.

– Слушай, парень. Шарик не вернется. Но эти тапки… они ведь тоже часть твоей жизни. Каждая пара – это память.

Леонид смотрел на марширующие тапки, и в его глазах что-то дрогнуло.

– Этот синий… я носил их, когда сдавал экзамен по Зельеварению. А эти, с ушками… мне их бабушка связала…

Тем временем Феня, вдохновленная идеей Аркадия, достала свой многофункциональный гаджет и начала перенастраивать его.

– Если нельзя подавить магию, может, можно ее… перенаправить? Сделать их не просто тапками, а… хранителями памяти!

– Это опасно! – предупредила Виола. – Непредсказуемые последствия!

Но Феня уже работала. Она направила прибор на тапки и начала настраивать частоту. Прибор загудел, кристаллы засветились теплым светом.

Тапки замерли. Затем одна пара – те самые синие – медленно подошла к Леониду и легла у его ног. Потом другая, третья… Вскоре все тапки успокоились, образовав вокруг него уютный, разноцветный круг.

– Они… они больше не размножаются? – робко спросил Леонид.

– Кажется, нет, – улыбнулся Аркадий. – Они просто… вернулись домой.

Феня с гордостью погладила свой прибор.

– Я не подавила магию, а стабилизировала ее! Теперь они не просто тапки, а… э-э-э… эмоциональные аккумуляторы!

Виола скептически подняла бровь, но данные сканера подтверждали: уровень магической активности стабилизировался.

– Протокол завершен, – сказала она, закрывая блокнот. – Угроза нейтрализована методом… психомагической гармонизации.

На обратном пути в фургоне царило чувство глубокого удовлетворения.

– Знаешь, – задумчиво сказал Аркадий, – иногда магия – это не контроль над силами, а понимание того, что ими движет. Даже если это движимое – пара стоптанных тапок.

Феня кивала, уже рисуя в блокноте схему «Эмоционального ретранслятора» на основе тапочка.

Бенедикт, сидя на своем месте, благосклонно мурлыкал. Сегодня люди действовали почти разумно. Почти.

А в квартире Леонида воцарился странный, но уютный покой. Теперь у него было много тапок. И каждый из них был не просто обувью, а памятью. Правда, когда он попытался надеть одну пару, тапки дружно ушли в другую комнату. Видимо, некоторые вещи лучше оставить в покое.

Где-то в городе уже начинала пропадать магия из эфира, но это была уже совсем другая история..

Глава 3. ТИШИНА В ЭФИРЕ

Аркадий Простаков проснулся от непривычной тишины.

Обычно его будил магический будильник «Соловей-Хрипун», который не просто звонил, а заливисто выкрикивал текущий курс магической валюты и уровень маны в атмосфере. Сегодня же в квартире стояла гробовая тишина.

Он потянулся к телефону, чтобы позвонить в диспетчерскую, но на экране вместо привычной заставки с танцующими заклинателями был статичный текст: «АУДИОСВЯЗЬ ОТСУТСТВУЕТ. ВЕДЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ».

«Неужели Феня снова что-то взорвала?» – первым делом подумал Аркадий.

Через полчаса, добравшись до штаб-квартиры ММП на своем запасном велосипеде (летающий ковер тоже молчал), он застал картину полного хаоса. Виола Премудрая, с лицом, выражавшим научную одержимость, перемещалась между мониторами, на которых бежали столбцы зашифрованных данных. Феня Хлопушка сидела на полу в позе лотоса, окруженная разобранными приборами, и пыталась заставить их работать с помощью постукивания и уговоров.

– Это не локальный сбой, – Виола, не отрываясь от экрана, протянула Аркадию планшет. – Аудиовакуум распространяется со скоростью примерно полкилометра в час из эпицентра в районе Магической филармонии.

– Что случилось с Бенедиктом? – спросил Аркадий, заметив, что кота нет на его привычном месте.

Феня показала пальцем в угол. Бенедикт сидел там, прижав уши, и смотрел в пространство с выражением глубокого отвращения. Полная тишина, видимо, оскорбляла его кошачью эстетику.

Первый вызов пришел из Детского магического сада «Весёлый Гном».

– Они… они плачут беззвучно! – встретила их заведующая, и сама её паника была жуткой в полной тишине. – Мы не можем их успокоить!

В игровой комнате стояла сюрреалистическая картина. Десятки детей рыдали, топали ногами, кричали – и абсолютно беззвучно. Воспитательницы метались между ними, их лица искажались в безмолвных криках инструкций. Это было похоже на самый страшный немой фильм ужасов.

Феня, недолго думая, достала свой многофункциональный гаджет и начала строить гримасы, пытаясь хотя бы рассмешить детей. Один карапуз, увидев, как она изображает пойманную рыбу, на секунду перестал плакать, и в воздухе на мгновение возник едва слышный смех – тут же бесследно исчезнувший.

– Звук не блокируется, – заключила Виола, снимая показания с портативного резонатора. – Он поглощается в момент возникновения. Полное уничтожение звуковой волны.

Следующая остановка – Улица Заклинателей. Здесь хаос достиг апогея. Волшебники жестикулировали, открывали рты, размахивали палочками, но их заклинания не работали. Магические вывески потухли, летающие ковры лежали на мостовой как простые половики, а из дверей кондитерской «Сладкое заклятье» доносился лишь запах гари – немые повара не смогли произнести заклинание для духовки.

Именно здесь они нашли первую зацепку. На мраморном фасаде Банка Вечных Накоплений кто-то вывел сияющими буквами: «ВЕРНИТЕ ГОЛОС ВЕТРА!».

– Это что, требование? – удивился Аркадий. – Кто-то украл звуки с какой-то целью?

– Или что-то, – мрачно добавила Виола.

К полудню команда ММП вернулась в филармонию, определенную как эпицентр события. Величественное здание с колоннами и позолотой стояло в зловещей тишине.

Внутри их ждал главный дирижер, маэстро Фальцетти. Он, известный своим оглушительным тенором, теперь общался с помощью блокнота и карандаша. На первом листке было написано огромными буквами: «ЭТО КОШМАР!».

– Мы готовились к исполнению «Симфонии Рождающейся Вселенной», – писал он в блокноте, его рука дрожала от волнения. – Самое сложное заклинание звуковой магии! Когда я взмахнул палочкой на кульминационной ноте… всё пропало!

Виола сканировала сцену своим усовершенствованным резонатором.

– Здесь не осталось ни кванта звуковой энергии. Чистейший вакуум. Как будто…

Она не договорила. В этот момент Бенедикт, который до этого с презрением обходил рояль, внезапно замер, принюхался и издал беззвучное шипение, уставившись в пустоту в центре зала.

– Феня! – крикнул Аркадий, но, конечно, не услышал собственного голоса. Он показал жестами на прибор Фени. – Сканируй там, куда смотрит кот!

Феня направила свой прибор, собранный на скорую руку из детектора паранормального и кофеварки. Экран замигал, показывая хаотичные всплески.

– Там что-то есть! – она показала большой палец вверх. – Очень слабое поле. Оно… питается звуком?

И тут они Его увидели. Нет, не увидели – скорее, заметили искажение. Воздух в центре зала дрожал, как над раскаленным асфальтом, и в этом дрожании угадывались смутные контуры – что-то маленькое, пушистое и невероятно быстрое.