Лесная переправа

Он открыл книгу на нужной странице, указал пальцем на запись о смерти крестьян.

– Июнь 1890 года. Трое мужчин из переселенческой артели. Официальная причина – медведь и несчастный случай. Но посмотрите на приписки доктора Запольского.

Ладожский наклонился над книгой. Свеча отбрасывала на его лицо резкие тени. Он читал медленно, вдумываясь в каждое слово. Его губы сжались в тонкую, жесткую линию. Баспин видел, как в его глазах загорается холодный, аналитический огонь. Он видел, как его мозг, отточенный сотнями дел, мгновенно соединяет эти обрывки информации со своими собственными находками.

Когда он дочитал, он не поднял головы. Он молча подвинул книгу ближе к своему листку. На одном лежали имена убийц. На другой – имена их первых жертв. Две стороны одной медали, одного преступления, совершенного у лесной переправы.

– Переселенческая артель, – произнес Ладожский глухо, словно пробуя слова на вкус. – Они мешали им. Той самой экспедиции. Они стояли на пути к тому, за чем они пришли в лес.

Он наконец поднял взгляд на Баспина. И во взгляде этом больше не было усталости или цинизма. В нем была мрачная, холодная уверенность. Пазл начал складываться. Картина, вырисовывавшаяся из этих разрозненных кусков, была чудовищной.

– Они не просто убили их, доктор, – сказал следователь так тихо, что Баспину пришлось наклониться, чтобы расслышать. – Они отрепетировали. Пятнадцать лет назад они создали тот почерк, которым теперь кто-то выводит смертные приговоры их собственным детям.

Крестьянская память

Дорога до Малиновки была не дорогой, а скорее направлением, угадываемым по редким, полусгнившим вешкам, торчащим из-под снега, словно кости из неглубокой могилы. Сани пришлось оставить еще в последней жилой деревне, где на Ладожского смотрели как на безумца, собравшегося в урочище, о котором давно не говорили вслух. Мужик, подвозивший его, перекрестился, когда следователь сошел на землю, и, не взяв денег, погнал лошадь назад так резво, словно за ним гналась сама смерть. Теперь Ладожский шел один, по колено увязая в тяжелом, влажном снегу. Он шел по следу, которого не было, в деревню, которой не было на картах. Он шел в эпицентр того давнего землетрясения, что спустя полтора десятилетия давало такие чудовищные отголоски.