Шесть лет

– Даже если там и дыра, найдём чем прикрыть, пуфиком каким-нибудь или журнальным столиком. Бери!

Дома посмотрим.

Серёжа рассчитался с продавцом, и они с соседом понесли покупку в машину. На улице, перед автомобилем, один конец упаковки ковра со вскрытым отверстием сорвался с руки, ударился о землю, упаковка лопнула и пошла по шву. Пытаясь поднять его, Серёжа вдруг заметил, что из того самого отверстия один за другим повалились аккуратно свернутые плоские пакетики с содержимым. Присмотревшись к содержимому, ахнул – деньги! В трёх из них евро, а в двух – доллары.

Сосед, придерживая второй конец ковра, вытаращил глаза на Серёгу и почесал затылок:

– Ты где этих продавцов нашёл?

– На «Авито»! – в замешательстве вымолвил Сергей.

– Берём и бежим? Или…?

– Или… – сказал Серёжа и набрал бывшего владельца. – Послушайте, а вы точно ковер не разворачивали? Тут такое дело. – и попросил их спуститься вниз.

Те вышли через пару минут и обалдели от увиденного. Отказываться от находки не стали, однако объяснить происхождение выпавшего и скрыть радость не смогли.

– Там денег было точно больше, чем сам ковер стоит… – бурчал сосед по дороге. – Я бы не отдал! А ты, Серёга, – дурак! Ну чистый дурак! Тебе сам Господь руку помощи протянул, а ты… – и продолжал почесывать голову от сожаления, что такая азартная случайность произошла у него на глазах, но не с ним!

Приехав домой, они затащили ковер и бросили в гостиной. Серега то ли рассмешил меня, то ли огорчил этой историей. Чувства были противоречивые, но уже ничего не поделать, и я начала вскрывать упаковку дальше.

– Скоро же ребята на обед приедут! Давай уже вечером раскроем, сейчас придётся двигать всё, чтобы расстелить его по периметру.

– Нет, давай сейчас! Не терпится посмотреть, в чём подвох, вдруг всё-таки дыра или пятно.

Я настояла на своём, и мы взялись за дело.

Упаковка была и точно заводская, в некоторых местах давалась с трудом, но вдвоём мы справились быстро. Неожиданно, по мере разворачивания ковра, наружу стали появляться ещё и ещё ровненькие пакетики с разноцветной валютой внутри. Купюры номиналом были невелики, в каждом пакетике – примерно по пять-десять бумажек. Если честно, про поиск подвоха в самом ковре мы позабыли. Сели и стали гадать, что за чудо происходит с нами и чем мы его заслужили!

Сначала я принялась припоминать молитвы и добрые дела, за которые мы могли бы получить такое неожиданное вознаграждение свыше. Потом в голове мгновенно сформировался список, на что хотелось бы потратить сей дар. Список рос в геометрической прогрессии, и я даже не заметила, как Сергей снова набрал бывших хозяев.

– Это снова я! Ковер замечательный, без изъянов, спасибо большое! Однако должен сказать – я не знаю, кто вы и где берёте такие ковры, но нам чужого не нужно! Внутри ещё пакетики оказались, приедьте и заберите, пожалуйста, – и продиктовал наш адрес.

– Серёжа…! – промямлила я, мысленно прощаясь со списком мечты. – Ведь это уже пакетики внутри нами купленного ковра! Он наш уже, а значит, и содержимое внутри – наше…

Сергей обнял меня, поцеловал и сказал:

– Юляша, у нас же всё есть! Нам больше не надо! Главное – чтобы не меньше!

Через полчаса всё тот же продавец, мужчина лет тридцати семи, подъехал и вошёл в дом с бутылкой коньяка. Во второй раз отказаться от находки и скрыть радость он не смог!

Легенда или быль прозвучали так: примерно месяц назад у него была свадьба. Среди гостей присутствовали друзья с Кавказа. Они-то и подарили молодым большой добротный ковер, не предусмотрев тот факт, что квадратные метры, на которых ютились молодожёны, были вдвое меньше самого подарка. Соответственно, даже в первозданном виде, в заводской упаковке, ковер занимал в квартирке очень много места, и молодожёны, как это часто бывает, решили избавиться от изделия, продав его на «Авито».

Однако они даже не подозревали, что основным подарком являлся не сам ковер, а содержимое-сюрприз внутри. Гости с Кавказа предполагали, что разворачивая ковер, ребята будут приятно удивлены щедростью и фантазией друзей.

Надо сказать, у них это получилось! Удивились все – молодожёны, мы, сосед!

Первые радовались находке, последний негодовал от досады, а мы с Серёжей сидели на тёплом красивом ковре, ломая голову над двумя вещами: как удалось им так аккуратно запихать пакетики внутрь и была ли их история правдой…?

Один день из жизни…

– Давай сядем вот за этот столик! Смотри, какие красивые. Похожи на кресла принца и принцессы! Я на розовое, а ты, бабуля, на синее! – выскочив из лифта на девятом этаже, звонко выкрикнула смуглая девочка с роскошными прядями длинных тёмных волос. Она торопливо шлёпнулась в розовое кресло за столик, стоящий справа от входа в ресторан.

Хостес, едва успевая за девчонкой, поприветствовала обеих и предложила меню.

Бабушка, приятная элегантная женщина ближе к семидесяти, по-дружески приняла приглашение внучки и заняла место, разместившись в синем кресле напротив.

– Боже! Какая красота, Катяяяя! Посмотри вокруг! Мы сидим как на ладони и так высоко над землёй. Видишь, вон Эрмитаж и Дворцовая площадь, мы вчера с тобой там гуляли. А вон сверкает золотом шпиль крепости. Пойдём туда завтра, нам ещё много нужно увидеть.

Панорамный ресторан под голубым сводом города на набережной реки Мойки всегда залит светом к моменту открытия. Вне зависимости от времени года и погоды, ближе к полудню в нём много неба и воздуха. Несколько столов вдоль прозрачной стены удачно вписываются в архитектуру причудливых крыш старого города, как будто паря над ними, торжественно выделяясь сиянием белоснежных скатертей, серебряных приборов и хрустальных бокалов.

Каждый стол стоит в окружении четырёх величественных кресел. Два синих с широкой спинкой сверху, небольшими подлокотниками, глубоким удобным сидением и более узкой линией спинки книзу. Она слегка откинута назад и имеет форму лёгкого закругления, как будто обнимает своего гостя, давая ему возможность отдохнуть, расслабиться и насладиться видами вокруг. Торжественность, царственность и величие придаёт креслам добротная обивка: синий бархат внутри и тиснёный бархат с цветочным рисунком, оттенками перламутрово-серого и терракотового снаружи. Два кресла напротив имеют ту же форму и привлекательность, но обивка внутри выполнена из материи пудрово-розового цвета, что придаёт им более женственный, изящный, хрупкий и утончённый вид. Все кресла стоят на изогнутых ножках чёрного цвета, лишь слегка возвышаясь над полом. Основные элементы убранства всего ресторана изысканно сочетают стекло, мрамор и дерево.

– Проспали мы с тобой завтрак, Катюша! Давай пообедаем хорошо, впереди у нас долгий и интересный день! Посмотри меню и прочти мне, что там нам предлагают.

Девочка зачитала сначала оглавление, а потом и содержание меню. Ресторан предлагал весьма изысканный выбор блюд русской и французской кухни: лингвини с камчатским крабом, говяжьи щёчки Бургиньон, мидии «Мариньер», жареные артишоки, салат «Нисуаз», карпаччо из осьминога и многое другое.

– Катюша, я вряд ли разберусь во всех этих названиях. Ты девочка современная, путешествуешь с родителями часто, будь умницей – закажи всё, что тебе хочется, и мне что-нибудь на свой вкус.

Катя не растерялась и, не раздумывая долго, громко и уверенно продиктовала заказ милой официантке – улыбчивой блондинке в отутюженной белой блузе, узкой жилетке и юбке лилового цвета.

– Итак, юная леди, салат «Нисуаз» со средиземноморскими овощами и тунцом, карпаччо из говядины со свежей рукколой, сыром пармезан и каперсами, французский луковый суп, суп из белых рыб, бланкет из телятины, тигровые креветки с белой фасолью, вонголе и чоризо. Желаете что-нибудь на десерт? Напитки? – она внимательно посмотрела на девочку, без сомнения понимая, что та знает толк и в том и в другом.

– Бабуляяяя?! – лукаво взглянув на женщину, намекнула девчонка. – Я предлагаю тебе выпить за обедом бокал вина, а я буду лимонад!

– Катерина! – удивлённо и с улыбкой спохватилась женщина. – Да ты гурман! Ещё и бокал вина!

Она одобрительно взглянула на официантку и подтвердила заказ.

– А с десертом мы определимся чуть позже, – почти по-взрослому добавила девчонка и отпустила официантку, закрыв меню.

– Всё-таки как балуют нас с тобой твои родители! – откинувшись в кресле поудобнее и переведя дух, сказала женщина. – Такой удивительный город и наше с тобой путешествие, замечательный отель, великолепный ресторан! Как много ты уже знаешь, видела и пробовала в свои-то десять лет! – она умилённо покачала головой, любуясь внучкой.

Между тем, та взяла телефон и, немного покривлявшись в экран, очень ловко сделала пару селфи себя, восседающей в роскошном розовом кресле.

– Бабуль, давай в игру?!

– Давай! Понравилось вчера играть? – улыбнулась женщина.

– Да!

– Сначала давай сходим в дамскую комнату, потом вернёмся и начнём!

Они вернулись очень скоро, заняв прежние места.

– Сегодня я главная, я веду! – заявила девочка. Она огляделась вокруг, потом прищурилась и начала: – Это то, что мы бывает любим, а бывает и не любим. Она есть повсюду. Её везде много: и дома, и на улице, и здесь! Её можно купить или сделать самим. Что это, по-твоему?

– Ммм, пока затрудняюсь! – озадаченно сказала бабуля. – Это создано человеком или природой?

– И человеком, и природой может быть. Можно взять и в земле, и в воде, и на небе.

– Для чего это нам нужно?

– Чтобы ходить, дышать, в общем, чтобы жить!

– Какой формы тогда и твёрдости? – уже с азартом продолжала бабушка.

– Ой, ты даже не представляешь, какой только формы она может быть, а ещё и твёрдая, и мягкая, и жидкая! – входя во вкус игры, продолжала Катя. Испытывая лёгкую гордость за то, что загадала такое трудное слово, вместе с тем ей очень хотелось, чтобы бабушка угадала слово как можно быстрее. Она уже готова была выпалить подсказку или даже ответ, но бабушка не сдавалась и продолжала задавать наводящие вопросы.

– Она имеет вкус или запах? Если да, то какой?

– Конечно, имеет, – утвердительно и даже возмущённо ответила девочка, как будто недопонимая, как можно не угадать такое лёгкое слово.

– И какой у неё вкус?

– А вкус у неё, я надеюсь, очень вкусный! – рассмеялась Катя, завидев приближающуюся официантку с тарелками в направлении их стола. – Нам как раз её несут! Нашу «еду»! – Так это было слово «еда»?! – подыгрывая внучке, удивилась женщина. – Слово очень простое, но, признаюсь, отгадать было непросто.

Официантка стала расставлять первые блюда на стол, и они приступили к обеду.

Девочка довольно неловко, но старательно справлялась с приборами, рассказывая бабушке о заказанных деликатесах, предлагая попробовать постепенно всё. Стол наполнялся всё новыми и новыми яствами, и бабушка не переставала восторгаться ароматами и вкусами искусно приготовленной еды.

– Даааа, бабуля! А слово загаданное ты сама так и не отгадала, – с юмором продолжила сокрушаться Катя, – и не стыдно тебе? Ты же такая умная и опытная женщина?! – подшучивала она над бабушкой.

– Стыдно, Катя! Ещё как стыдно! – по-дружески и без обид парировала женщина в ответ.

– Бабуля, скажи, а тебе было когда-нибудь за что-то так стыдно, что ты помнишь это до сих пор, и тебе всё ещё стыдно?

Бабушка сделала глоток из бокала, призадумалась на мгновение и вдруг начала: – Помню, Катя, был такой случай, – и она смущённо улыбнулась, – однажды в детстве я украдкой стащила у соседки, тёти Клавы Цыбизовой, блин и съела его!

Катя, округлив глаза сначала, вдруг разразилась звонким хохотом.

– Стащила блин?! А почему? И что, тебя заругали? И тебе за блин стыдно?

Бабушка тоже рассмеялась, но поспешила объяснить:

– Ты знаешь, у нас в семье, у моих папы и мамы, твоих прабабушки и прадедушки, было десять детей. Вот вас у мамы с папой двое – ты и Ваня, а нас было десять. Рождались ещё две девочки, их называли Тамарами, но они не доживали даже до годика, умирали по странным стечениям обстоятельств. Конечно, между всеми моими братьями и сёстрами, некоторых из которых ты тоже знаешь – баба Нина и бабушка Света, была разница в возрасте. Поэтому старшие уже учились или работали, а младшие жили все вместе в небольшом доме с одной только комнатой, кухней с печкой и сенями – так называли раньше холодный пристрой-вход в дом.

Жили мы очень скромно. Мама была учительницей русского языка и литературы, папа был военным. Они жили после войны на границе с Китаем, на озере Хасан. Потом папу комиссовали со службы по здоровью, и они переехали в Сибирь. Папа был очень грамотным, начитанным и эрудированным. Вместе с мамой он работал учителем в школе, а впоследствии стал директором той школы. Воспитывали нас в строгости, труде и дисциплине. Мы имели немного, но детство наше было весёлым и даже счастливым.

Тогда многие жили большими семьями бедно: донашивали друг за другом одежду, питались скромно. Помню, папа всегда летом ходил в лес за грибами, ягодами, занимался рыбалкой и охотой. Из лисьих шкур нам шили зимнюю одежду. На зиму капусту и огурцы то ли солили, то ли мочили в больших деревянных бочках и выставляли в сени. Мы почти не знали вкуса сладкого. Я помню, как однажды папа принёс с какого-то городского мероприятия две пирожных. Мама поделила их на несколько равных частей и раздала нам. Мы осторожно попробовали их, пытаясь распознать вкус, но положили обратно в рядок на краешек печки – они нам не понравились!

Девочка, не перебивая, слушала бабушкин рассказ, отложив приборы в сторонку.

– Так вот… – продолжила бабушка, – жили так многие. Но среди наших соседей была семья Цыбизовых: тётя Клава, дядя Ваня и Женька с Валеркой – их единственные сыновья. Дядя Ваня работал на железной дороге каким-то небольшим начальником и хорошо зарабатывал. Тётя Клава была домохозяйкой и занималась только семьёй. Мальчишки их были примерно моими ровесниками и дружили со всеми нами, соседскими. По вечерам мы и другие соседи по очереди, раз, а то и два раза в неделю, ходили к ним «на телевизор».

– Зачем? – удивлённо спросила Катя.

Бабушка не могла не рассмеяться.

– Дааа, Катюша, понимаю, сейчас это звучит забавно и даже странно! Понимаешь, тогда телевизоры только начали появляться, и иметь такой аппарат было доступно не всем. Среди всех наших соседей телевизор был только у них.

Так, одним вечером я с Томкой Беловой, ещё одной соседской девчонкой, пришли раньше других. Обычно тётя Клава разрешала оставаться трём-четырём человекам. В их доме всегда царил порядок и достаток. Комнат было три. В большой комнате стоял деревянный буфет с красивой посудой, разными баночками и вазочками. Казалось, что их содержимое самое вкусное на свете, хотя разглядеть его не удавалось, и фантазиям предела не было. На стене висел яркий сине-красный ковер с оленями. На ковре – два пожелтевших портрета мужчины и женщины – наверное, их родителей. Внизу стоял огромный сундук то ли тёмно-зелёного, то ли тёмно-синего цвета с массивными полосками-стяжками и увесистым железным замком.

В углу, накрытый ажурной белой салфеткой, стоял телевизор. Сооружение громоздкое, корпус коричневого цвета, с маленьким-маленьким экраном, показывающим лишь чёрно-белое изображение. Смотрели серьёзные передачи, концерты симфонической музыки, спектакли, и очень редко – фильмы. Сам процесс, конечно, завораживал. Мы садились в ряд на стулья в метре от телевизора и смотрели.

Справа у стены стоял круглый стол с вишнёвой скатертью из плюша – такой мохнатой, в то же время шелковистой, тяжёлой материей. На столе стояло блюдо и целая горка недавно испечённых, румяных блинов на нём.

Тётя Клава что-то ещё суетилась по дому. Она предложила нам с Томкой угоститься блинами, но мы сильно застеснялись, поблагодарили и скромно отказались. Мы сели на стулья, тётя Клава вышла куда-то из комнаты. Телевизор не включали, ждали остальных, а блины предательски так и красовались на столе, издавая необыкновенно вкусный аромат масла и печёного. Запах пленил нас с Томкой: мы не отрываясь смотрели на блины, как загипнотизированные.

Вдруг я, сама того от себя не ожидая, соскочила со стула, рванула к столу и схватила один блин. Я жадно запихала его в рот и не помню, как проглотила. Ты не представляешь – он был таким вкусным! Мне казалось, что я в жизни ничего восхитительнее того блина никогда не ела. Томка от ужаса чуть не вскрикнула, но успела зажать свой рот рукой, уставившись на меня в исступлении.

Дальше в комнату вбежала тётя Клава. Я так и не знаю, заметила ли она тогда исчезнувший блин или нет, но мне вдруг стало так стыдно, что я готова была сквозь землю провалиться. Стыдно было перед тётей Клавой, стыдно было перед Томкой – с ней-то я блином даже не успела поделиться, стыдно до сих пор за себя и тот блин! Мы, конечно, с Томкой потом долго ухохатывались надо мной, она молодец – меня не сдала. А вкус того божественного блина я помню и сейчас.

Катя сначала от души смеялась над бабушкиным рассказом, потом вдруг стихла, и в её глазках заблестели слёзы.

В этот момент подошла официантка.

– Вы определились с десертом?

– Да! – ответила девочка.

– Принесите нам, пожалуйста, блинчики! Мы будем блинчики с маслом, с вареньем и со сгущёнкой!

А ещё чай.

Чёрный.

И лимон.

Девочка встала с розового кресла, подошла к женщине, нежно обняла её и, положив руку ей на голову, сказала:

– Бабуля, эти блинчики только для тебя!

После того как женщина с девочкой пообедали, они сытые, дружно, в прекрасном настроении отправились гулять по городу.

Официантка прибрала стол, накрыла новые приборы и аккуратно расставила кресла вокруг стола.

Спустя примерно полчаса пара вышла из лифта девятого этажа и стремительно направилась к тому же столику. В их союзе было что-то нервное и непримиримое. Молодой человек чуть-чуть отодвинул розовое кресло и помог девушке сесть, сам занял место напротив.

Хостес поспешила к их столику, предложив меню. Вскоре подошла официантка, всё та же блондинка в отутюженной блузе, узкой жилетке и юбке лилового цвета.

– Я буду только кофе, капучино на кокосовом молоке, – безразлично сказала девушка.

Она не была юной, скорее молодой женщиной, чуть больше тридцати. Очень и очень симпатичная, современная, в джинсовых шортах, грубых кожаных ботинках и модном светлом кардигане крупной вязки. Волосы светлые, ниже плеч, стройная, невысокого роста. В ней был очевиден стержень и уверенность в себе, но на лице читалась усталость с безнадёжностью ситуации.

– Давай пообедаем! Почему только кофе? – поспешил он возразить и протянул к ней свою руку, как только отошла официантка.

– Никита, что ты хотел? Зачем ты меня преследуешь? Мы уже всё обсудили.

Никита смотрел на неё ещё с надеждой, но уже угасающим взглядом. Он был значительно выше и крупнее её. Скорее всего моложе. Спортивный, в джинсах, кроссовках, синей футболке-поло и чёрной кепке. Всё внимание его было сосредоточено на ней. Он старался приблизиться к ней как можно ближе, всем телом оперевшись на стол, не давая её взгляду избегать его. Несомненно, ему эта встреча была нужнее, чем ей.

– Я же выполнял все твои желания. Мы приняли решение быть вместе. Мы прожили вместе почти год! Твои дети стали моими детьми. Мы же здорово вместе жили, путешествовали! Я впервые в жизни ощутил, насколько мир красив! Я готов расти, развиваться, зарабатывать, только чтобы ты была счастлива, и я вместе с тобой! Соглашусь, я вёл себя порой как дурак. Но требовать от меня сейчас оставить тебя, забрать вещи, уехать и попробовать жить на расстоянии – это же немыслимо! А главное, я не могу понять почему.

Принесли кофе с маленьким сладким сухариком рядом. Она стала крутить чашку на блюдце, отводя глаза в сторону.

– Никита, ты ведёшь себя сейчас так, как будто тебя отключают от аппарата искусственного дыхания и мне дышать не даёшь. Ты пойми – у тебя должна быть и будет жизнь лучше! Ты встретишь и влюбишься в девушку моложе, у вас будут свои дети. Ты умеешь зарабатывать деньги, а будешь зарабатывать и ещё больше! У тебя всё сложится хорошо!

– Это чушь полная!

Мне нужна только ты! – он нервничал, говорил быстро и сбивчиво.

– Тогда что это было? Вспомни! Мы познакомились у ребят, потом ещё пару случайно неслучайных встреч и первое свидание. Всё было идеально! Я никогда так сильно не увлекался девушкой с первых дней. Потом твой день рождения, и мы уже вместе в кругу твоих друзей и близких. Лето полное совместных поездок. Лучшие курорты, отели, пляжи.

Потом много нескучных выходных вместе с твоими детьми, они подружились со мной. Новый год! Вспомни наш Новый год и океан после. Ты же была так спокойна и счастлива!

Да! Тогда я был почти готов сделать тебе предложение, но разговор с родителями, трудности в бизнесе остановили меня. Февраль – и ты решилась жить со мной вместе. Ты же помнишь, я хотел снять для нас всех дом, но ты отказалась.

Она внимательно смотрела на него «вчерашними» глазами, так, как будто всё это уже слышала не раз, а он всё продолжал и продолжал говорить…

– Мы стали засыпать и просыпаться вместе, завтракать и ужинать вместе. Друзья, дача, дом, вечера, выходные – вместе.

Мои дурацкие выходки, хамство порой бесили тебя, но так случается, и я исправлюсь! Обещаю! Я же искупил всякую свою вину уже перед тобой за те поступки. Ты меня простила.

Странно, но всё изменилось после твоего дня рождения в этом году, когда я уехал всего на две недели, и ты осталась одна. Ты стала избегать меня потом. То санаторий на Кавказе, то Москва, то неделя у моря без меня. Я нервничал, наконец-то собрался с мыслями и силами, заказал кольцо, красивое – ты сказала, что оно тебе понравилось, но ответ так и не дала. Скажи, у тебя кто-то появился? Я с ума схожу. Я уже почти месяц ночую где попало. Мне что, и правда снимать себе квартиру?

Она сделала пару глотков кофе, взглянула на чашку, отставила её в сторонку.

– Никита, мы действительно познакомились с тобой, и отношения завязались очень стремительно. И меня это ничуть не пугало, я взрослый человек.

Не скрою, ты мне тоже понравился, и об этом знаешь. Тот факт, что ты младше меня, не смущал, но настораживал. Ты первый человек после моего развода и многих лет, которому я позволила войти в мой дом и в нашу жизнь.

Знаю, уровень жизни, к которому мы с детьми привыкли, требовал от тебя больших усилий и затрат, и ты справлялся достойно, за что я тебе очень благодарна. Но ты не должен забывать, что и ты, в свою очередь, жил с нами, был окутан заботой, вниманием и нашим участием.

Тогда, после Нового года, наслаждаясь тобой, солнцем и океаном, я была и правда очень счастлива! Я была готова ответить «да!», вот только предложения не поступило вовремя.

Потом я заметила, что ты уловил моё это желание, и тебя понесло.

Ты стал несносным, грубым хамом. Ты стал «царьком» положения, а со мной так нельзя. И знаешь почему? Потому что за годы моей прошлой семейной жизни я очень хорошо усвоила одну простую истину – мужчине «дай палец, он и руку откусит», ему нельзя давать стопроцентную уверенность в том, что его желают и любят. Вступить на этот круг ада я больше не соглашусь! Я прожила в браке тринадцать лет. Раз тот брак закончился, значит, счастье покинуло его. После у меня было несколько лет свежего воздуха, спокойной и свободной жизни с детьми, мамой, друзьями и событиями.

Почувствовав опасность потерять это, я поняла, что не оставлю себя больше без права на выбор. Я не хочу возвращаться в свой дом и почему-то терпеть твои идиотские поступки, даже если хороших больше. Я не готова быть везде и всегда вместе. Я создала свой маленький мир, где мне было хорошо и спокойно, но, впустив тебя в него, – его не стало, и это разрушает меня.

– Но я люблю тебя! И я без тебя не могу! Всё, что ты сейчас сказала, можно исправить, можно обговорить, можно потерпеть!

– Согласна!… – сказала она тихо, потом встала, машинально пододвинула розовое кресло к столу, сделала шаг к выходу и добавила:

– Можно… и исправить, и обговорить, и потерпеть, но только при условии – «когда любят оба!»

Женщина, не оглядываясь, направилась к лифту.

Он ещё какое-то время оставался за столиком, потом рассчитался за кофе и обречённо пошёл к выходу.

Официантка забрала оплаченный счёт, поправила скатерть и расставила кресла.

После четырёх лучи солнца освещали пространство в зале уже с другой стороны, и оно наполнялось неким спокойствием или затишьем перед приходом многочисленных гостей к ужину. Но редкий гость в послеобеденный час то и дело наведывался на чашечку кофе или просто перекусить.

Прозвучал звонок прибывшего лифта, и в зал вошёл мужчина лет шестидесяти, высокий, красивого телосложения. По внешнему виду он был больше похож на иностранца, однако с встречающей его у входа девушкой-хостес заговорил на чистом русском языке. Она проводила его к столику, и он облегчённо сел в кресло, как будто сняв с себя груз небывалых проблем.