Сущее бедствие

Елена Паленова

Сущее бедствие

Глава 1

Брусничное ― маленькая деревушка на границе Архангельской и Вологодской областей. На карте её нет, потому что этот крошечный населённый пункт уже очень давно населённым не считается. Дорог сюда тоже нет. Даже грунтовых. Есть безымянный приток Северной Двины ― покрытая ряской канава шириной в три метра, которую местные жители любовно называют рекой. Есть лес ― хвойный и смешанный. В сырое лето грибы начинают переть из-под земли прямо у домов, но далеко не каждый из них может оказаться на сковороде или в бочке с солениями, поскольку люди в Брусничном живут особенные.

Для начала, полагаю, не мешало бы представиться. Меня зовут Арина. Я ― студентка журфака, оказавшаяся в этой глуши потому, что для дипломной работы выбрала тему «Исчезающий Север» ― глобальный исследовательский труд, посвящённый заброшенным деревенькам вроде этой. Могла бы выбрать что-нибудь другое, если бы не имела привычки пропускать занятия, но на момент моего запоздалого появления в институте сокурсники уже расхватали всё, что попроще. И куратор ещё так строго сказал: «Взяла карту области, села в автобус и поехала. Если будут вопросы, в рабочее время не звони». Умный такой. Сам бы сел и поехал туда, куда и пешком-то живым добраться сложно ― или комары насмерть загрызут по дороге, или в болоте утонешь. И ведь просто фотки из Интернета с историей десятка мёртвых деревень его не устроят ― свежий контент ему подавай с интервью. У кого интервью брать? Я уже на шести заболоченных пустырях побывала, где только комары и водятся. И мошкара. И лягушки. Пару змеюк ещё видела и ежа толстого ― к ним с вопросами приставать надо было? Почти месяц на эти бесполезные путешествия убила с нулевым результатом. Зато болот и оврагов столько нафотографировала, что если это богатство распечатать, то все стены в институте можно им обклеить, причём не только на нашем факультете.

Про Брусничное я накопала информацию в краеведческом музее. Была такая деревня на двадцать домов, но все жители лет пятьдесят назад срулили оттуда из-за сильных паводков. Лесные пожары это место стороной обходят, ни разу там ничего не горело, поэтому в брошенных домах вроде бы кто-то ещё живёт, но не факт. Туристы туда шастают иногда ― говорят, что люди там есть, хотя официально эта деревня не существует. Может, бродяги какие поселились. Ну или охотники облюбовали заброшки под свои нужды. Медведи рядом живут. Немного, но всё равно лучше не рисковать и без проводника в эту глушь не соваться. А ещё лучше и с проводником туда не ходить.

Целеустремлённого журналиста медведем не остановишь. У меня от дедлайнов по дипломной работе уже дымком потянуло ― вот-вот гореть начнут. Сроки поджимают, материала с гулькин нос, куратор явно вознамерился насладиться моим позором в день защиты. Перебьётся. Утрамбовала в рюкзак всё необходимое, включая три флакона спрея от комаров, села в автобус и поехала. Потом пересела в другой автобус. До последнего на маршруте обитаемого населённого пункта добиралась попутками и пешком, а там начала приставать к местным жителям с вопросами относительно проводника.

– Тебе зачем в Брусничное? ― хитро щурясь, спросила у меня дородная женщина, которую я отвлекла от вырубания тяпкой из-под забора жирного куста крапивы.

Я ей подробно изложила причину своего интереса к заброшенным деревням, в ответ на что услышала:

– Глухой номер. Тамошние любопытных не привечают. В лучшем случае сразу заблудишься, пока тропинку нужную искать будешь, а в худшем с собаками тебя потом по болотам искать придётся. Проводником тоже никто не вызовется, потому что это чревато. Вот кабы ты больная была или с даром каким, а так…

У меня начала нервно подёргиваться скула. Я целый день потратила на то, чтобы сюда добраться. Ноги гудят, в желудке с утра только чай из термоса и шоколадный батончик ― на обратный путь у меня просто сил не хватит. Это километров пять топать через лес по грунтовке, а там ещё и не факт, что попутку поймаешь. Вечер, люди по домам сидят, новости в телевизорах смотрят.

– А переночевать у вас тут где-нибудь можно? ― спросила разочарованно.

Собеседница закинула тяпку на пухлое плечо, окатила меня оценивающим взглядом с головы до пят и заявила:

– Если до темноты успеешь убрать всю крапиву во-о-он до того края забора, можешь остановиться на ночь у меня. За постой денег не возьму, но и кормить тебя тоже не стану.

Я посмотрела на «во-о-он тот край забора» и поняла, что умру раньше, чем выполню половину работы. Ненавижу крапиву. Волдыри от неё жутко чешутся, а тётка эта прямо за стебли голыми руками хватается, будто не чувствует ничего. Мне на неё даже смотреть больно было. Поскольку от её щедрого предложения я отказалась, интерес ко мне у собеседницы сразу же пропал. Пришлось искать ночлег в другом месте. Деревня довольно большая, на несколько улиц ― добрый человек наверняка найдётся. И я вполне способна заплатить, если цена будет озвучена разумная.

Спустя два часа поняла, что добрых людей в этом мире не так много, как хотелось бы. А злых и деньгами не задобришь, если они не хотят незнакомцев в дом впускать. Ночи белые, но прохладные ― на улице не поспишь. А куда деваться? Сто раз пожалела о том, что не пошла назад ― уже давно бы попутку поймала и могла поспать на автовокзале в ожидании автобуса. От нечего делать присела на сваленные кучей сосновые колоды в конце улицы и с тоской уставилась в темнеющее, но не тёмное июньское небо.

– Эй, журналистка, подь сюды! ― негромко позвал меня старческий голос.

Я повернулась и отыскала взглядом его обладателя ― тщедушного старичка, спрятавшегося за старой берёзой и подававшего мне оттуда недвусмысленные знаки. Он ещё всё время так опасливо по сторонам озирался, будто боялся кого-то. Когда я подошла, быстро-быстро засеменил к крайнему дому на улице, скрылся за калиткой и поманил меня рукой уже оттуда. Если человек гостеприимство проявляет, я же не дура отказываться! Тоже на всякий случай воровато огляделась и юркнула в чужой двор. Старичок провёл меня в пропахший котами дом, прогнал одного из своих пушистых питомцев с хлипкого на вид стула и предложил присесть. Сам он сел на скрипучую железную кровать, накрытую видавшим виды ватным матрасом, взял на руки полосатого серого котейку, погладил его и сообщил:

– Места у меня немного, постельного белья нет, но если тебя это не смущает, можешь переночевать вон там, на лавке. Кровать не уступлю. У меня спина больная, на жёстком спать нельзя.

– Спасибо, конечно, но неудобно как-то вас стеснять, ― попыталась я отказаться от его щедрости, поскольку от густой кошачьей вони по щекам буквально потекли слёзы.

– Да не плачь ты. Ишь, ранимая какая. Не сильно-то и стеснишь. Барсик только если ночью через чердак в дом прозелет, спокойно спать не даст. Это его место, он оттуда всех гоняет.

Сказала бы я ему, что человек с аллергией на кошек скопытился бы в этой кошарне ещё на пороге, но постеснялась ― всё-таки человек доброту и искренность проявил, незачем его обижать. У меня, хвала богам, аллергии нет, а лавка у окна стоит ― если приоткрыть его немного, до утра доживу как-нибудь. Лишь бы только одежда не сильно этой вонью пропиталась, а то меня завтра в автобус не пустят.

– Спасибо, ― поблагодарила ещё раз, сочтя худую крышу над головой лучше никакой.

– Да не за что, ― ответил старичок, продолжая гладить кота. ― Слыхал, ты про Брусничное спрашивала. Правильно тебе всё сказали, нечего там делать. Дурное это место.

– Почему? ― заинтересовалась я.

– А там ведьмы живут общиной. Зверь лесной их не трогает, но территорию охраняет. Кто чужой ежели туда без особой нужды сунется, костей потом не соберёшь. Или в болото заведут по охранной тропе. В прошлом году медведь участкового нашего задрал. Жить в Брусничном не положено, а живут ведь, вот он и полез с проверкой. Сунулся и пф-ф-ф… Нет человека. Случайных гостей отводят тропами безопасными, а кто с умыслом туда прёт, обратно редко возвращается. Так что ты, девонька, поспи, а завтра пораньше восвояси отправляйся. Молоденькая ещё совсем. Жалко будет, если сгинешь тут. Я храплю во сне и стонать могу громко, не пужайся. Всё спина проклятая. Надорвался по молодости, а теперь маюсь. Свет сама выключи, как устроишься. Выключатель вон там, справа от двери.

Он улёгся на ничем не прикрытый тюфяк, сунул под голову какой-то узел, отдалённо напоминающий свёрнутую телогрейку, обнял кота и реально захрапел ― прямо вот сразу. Я только тогда обратила внимание на его костлявые руки, покрытые наколками. Бывший заключённый. Уж повезло так повезло. Не то чтобы я неблагодарная, и не в моей ситуации придираться, но страшно же. На вид вроде безобидный дедуля, но как по сторонам озирался? Тюкнет ночью по башке, обчистит карманы, утащит мой трупик в болото, а потом будет местным про ведьм сказочки рассказывать. Поспишь тут, ага. И уйти теперь вроде как неловко ― он калитку изнутри на засов закрыл, а я снаружи это сделать не смогу. Может, местные его недолюбливают, потому он и прячется от всех. И коты эти ещё… Их десятка три в малюсеньком домике. Я слышала, что у одиноких пожилых людей на почве питомцев иногда напрочь башню сносит, но сама с таким столкнулась впервые. Как только старик на кровать завалился, пушистики всех мастей его моментально со всех сторон облепили ― и одеяло не нужно. Мурчат хором…

Стряхнув с предложенной мне лавки пыль и кошачью шерсть, я всё-таки устроилась на ночлег, но без намерения спать. И раскладной нож из рюкзака вытащила ― на всякий случай. Мало ли, что незнакомому человеку в голову ночью взбредёт. Окно приоткрыть не получилось, а шуметь я не рискнула. Выключила свет, легла, уставилась в тёмный потолок и принялась размышлять о том, как буду защищать диплом. Даты уже объявили. Времени на всё про всё осталось две недели, а у меня ещё конь не валялся. Даже дохлый. Остаётся только вернуться, высосать информацию из пальца, подкрепить её фотографиями и сделать вид, что так и должно быть. Куратора можно послать лесом ― он мне вообще ничем не помогал, имею полное право на него пожаловаться. Комиссии можно самозабвенно ездить по ушам деталями моих путешествий. Можно даже приплести эту байку про ведьм в качестве примера местного фольклора. Ну и исторические факты есть в наличии, что тоже неплохо. Если подойти к делу с умом и хитринкой, как-нибудь выкручусь.

Я как раз начала мысленно составлять план дипломной работы, когда гостеприимный хозяин на скрипучей кровати заворочался и душераздирающе застонал, а его кошарня дружно зарычала и зашипела. От такого у кого угодно волосы на голове дыбом встанут. И за окном ещё тёмная тень появилась ― прямо надо мной. В комнате было не столько темно, сколько сумрачно, а стало совсем мрачно. И жутко. Коты ревут, старик стонет, у меня от страха поджилки трясутся, а в голове сказочка про ведьм крутится. Я не суеверная, но в таких обстоятельствах во что угодно поверишь. Попыталась перекреститься ― чуть зажатым в руке ножичком сама себе глаз не выбила. Ещё чуть-чуть ― точно покалечилась бы, но меня вовремя остановили. Чужая рука ― сильная, но едва различимая, протянувшаяся ко мне прямо сквозь оконное стекло.

Глава 2

Не знаю, у какого страха глаза велики, но у моего они буквально вывалились из орбит. Заорала так, что коты психанули окончательно, истошно взвыли и бросились врассыпную. Кажется, Барсик-альпинист всё-таки пробрался в дом через чердак, потому что с полки, висящей на стене над лавкой, на меня посыпались какие-то предметы, а потом свалился и сам кот ― чёрный, здоровенный, с горящими зелёными глазищами. Тяжёлый такой. Старик, естественно, от всего этого шума проснулся ― скатился с кровати на пол, неожиданно прытко для человека с больной спиной доскакал до двери и щёлкнул выключателем. К этому моменту полупрозрачная рука уже исчезла, а я с перепугу была готова прикончить любого, кто осмелится ко мне приблизиться. Алюминиевым ковшиком с длинной ручкой. Ножик успела выронить, поэтому схватила первое, что подвернулось под руку. Хозяин бесцеремонно и как-то уж очень ловко отобрал у меня это средство самозащиты, зачерпнул им воду из стоявшего у двери ведра и плеснул мне в лицо. Орать сразу расхотелось.

– Ненормальная, ― констатировал старик.

Я бросила робкий взгляд на окно, но за грязным стеклом лишь покачивались на ветру ветки какого-то куста.

– Окно… Там тень… Рука… ― сбивчиво попыталась я объяснить сердитому дедуле причину переполоха.

– И что? Рука и рука. Визжать зачем? ― с хмурым выражением лица проворчал он, встал на четвереньки и полез под кровать, откуда донеслось: ― У меня запретная территория. Сюда без приглашения никто посторонний войти не может. Особенно те, кого я видеть не желаю.

– То есть тут это в порядке вещей, да? ― недоверчиво осведомилась я и начала осматривать пол в попытках отыскать потерянный нож.

– Я тебе объяснил, кто в этих краях живёт, ― напомнил мне хозяин из-под кровати и медленно попятился, выползая оттуда. ― Руками, ногами и странными тенями тут уже давно никого не удивишь.

Я думала, что он что-то уронил, но старик выволок за шкирку упирающегося чёрного кота, на вытянутой руке донёс зверя до входной двери и пинком отправил его на улицу. Котяра только мявкнул возмущённо. Остальные пушистики сразу успокоились и снова начали забираться на скрипучую хозяйскую постель. Мне отчаянно хотелось покинуть это донельзя странное и жуткое место, но бродить в одиночестве даже по деревне я бы после пережитого ужаса не рискнула. Утёрла мокрое лицо рукавом, стряхнула капли воды с одежды и пристала к старику с расспросами. Это для него всё случившееся в пределах нормы, а мой разум не привык к подобным потрясениям.

Нового узнать получилось не так уж и много. Да, по ночам ведьмы из Брусничного любят шастать по окрестным деревням. За какой надобностью ― это у них спрашивать надо. Время с полуночи до четырёх часов утра принадлежит им, поэтому ночью ни один здравомыслящий человек носа на улицу не высунет даже по большой нужде. Нет, они не могут ходить сквозь предметы, но просунуть руку и что-нибудь спереть ― это запросто, поэтому местные ничего ценного у наружных стен дома никогда не хранят и кровати тоже ставят подальше. Если нужна ведьмовская услуга, можно зажечь свечу у окна и оставить там записочку ― ведьмы её заберут, прочтут и помогут, если сочтут нужным. Нет, это был не Барсик. У Барсика морда попроще, размеры поменьше, глаза жёлтые, окрас бело-рыжий пятнистый и нет хвоста. Зеленоглазый чёрный котяра размером с хорошо откормленную дворнягу принадлежит старейшине ведьмовской общины и сопровождает её повсюду. Вот как раз от него никакие обереги не помогают. Если оказался в доме, значит, сама старейшина по какому-то делу пришла именно в этот дом. Ей уже больше ста лет, давно пора помереть, поэтому подобные визиты случаются крайне редко. В этот раз Сама точно явилась за гостьей.

– За мной? ― напряглась я.

– Ну не за мной же, ― ответил старик, плеснув в железную кружку компот из трёхлитровой банки. ― Преемница ей нужна. Потому тебя на порог и не пустил никто, чтоб она в окна не заглядывала. Давно уж ищет, но всё неподходящие попадаются. Здешние бабы ей не нравятся, молодуха нужна, а молодух тут днём с огнём не сыщешь. Половина домов пустует, работы нет… Летом поживее из-за дачников, но слухами-то земля полнится, потому и чужие сюда редко наведываются. В прошлый год дачники компанией приехали, а Сама одну девчонку умыкнула и два дня не отпускала, пока не поняла, что без толку. Та и нажаловалась участковому. Он-то мужик далеко не глупый был, но при обязанностях и полномочиях. Если есть сигнал, надо отработать, вот и попёрся туда, куда не звали. А теперь вот ты появилась.

Я вспомнила о его уголовном прошлом и снова посмотрела на руки старика, но никаких наколок там не было ― только пятна старческие и след от ожога. Померещилось? Точно нет. Отчётливо ведь видела синеватые узоры перстней и ещё какой-то рисунок. Спрашивать об этом неудобно. Да и не совсем понятно стало, кто из нас двоих не в себе ― я или старик этот. Вообще такое странное чувство появилось, будто бы я сплю и никак не могу проснуться. Зато кошачья вонь никуда не делась и точно была реальной.

– М-да… ― со вздохом произнёс старичок и вроде как приуныл. ― Думал, что обойдётся, спрячу тебя, а она всё одно приметила. Теперь не отпустит, пока не уверится, что ты тоже бесполезная.

– Что значит «не отпустит»? ― нервно уточнила я.

– Да в какую сторону ни захочешь уйти, любая тропа аккурат к общине выведет. Что дорогой идти будешь, что лесом, а придёшь туда, где ждут.

Я сунула руку в карман рюкзака с намерением достать телефон. Связь в этой глухомани точно есть ― я вчера проверяла, когда подумывала позвонить родителям и попросить их помочь мне с возвращением в город. Не позвонила только потому, что мы недавно поссорились из-за моей учёбы. Я не сирота. У меня есть мама, папа, замужняя старшая сестра, дедушки, бабушки ― полный комплект. Проблема в том, что мой характер и взгляды на жизнь их всех не устраивают. Мне с детства внушали, что семья ― это самое ценное и главное, что может быть у человека. Принимая какое-то жизненно важное решение, нужно обязательно советоваться с семьёй и учитывать мнение старших. Ссориться мы начали, когда я ещё в школе училась. Мама диктовала, как я должна одеваться, с кем общаться, чем заниматься. А мне не нравилось посещать уроки игры на фортепиано, потому что длинные тонкие пальцы не компенсируют отсутствие музыкального слуха. Нанять учителя не проблема, но если ученик бездарен, то это пустая трата времени, нервов и денег. Мои протесты никто не слушал, зато я каждый день слышала, что должна проявлять больше старания и усердия. В конце концов первой сдалась моя наставница, у которой от моих музыкальных стараний и усердия нервный тик начался. Потом была другая, третья, пятая… Моя мама работает в филармонии, в совершенстве владеет игрой на разных музыкальных инструментах, восхитительно поёт и считает меня своим позором. Папа занимает ответственную должность в областной администрации. Он хотел сына, но получил двух дочек, чем уже был сильно разочарован. Когда я сказала, что хочу учиться на журналиста, а не на юриста, дело закончилось домашним арестом, моим бегством из дома, крупным семейным скандалом и фразой: «Вот исполнится восемнадцать, тогда катись на все четыре стороны и живи на своё усмотрение». Пф-ф-ф… Я поступила на юрфак, нашла ухажёра с квартирой, дождалась совершеннолетия и помахала маме с папой ручкой на прощание. Съехала к своему парню, документы из института забрала, а на следующий год поступила туда, куда и хотела. Живу отдельно, с родителями периодически цапаюсь, ни в чём себе не отказываю. Эдик на стажировку в Москву уехал на полгода, иначе я ещё вчера ему позвонила бы. В сложившихся обстоятельствах он для меня, увы, не спаситель, поэтому надежда осталась только на предков. Ну или на МЧС в крайнем случае.

А телефон, гадина такая, разрядился. И внешний аккумулятор я, как обычно, забыла перед поездкой поставить на зарядку. Связи нет, на помощь звать некого, собеседник несёт какую-то жуткую чушь, вокруг дома шастает невесть кто, коты косятся на меня подозрительно… Хуже я себя чувствовала только в детстве, когда друзья подговорили меня прыгнуть с горки в сугроб, куда я провалилась по самую шапку без возможности выбраться. И ведь проблема-то на самом деле за уши притянута. На улице достаточно светло, чтобы не сойти с грунтовой дороги, а до трассы не больше пяти километров идти. На медведя только нарваться страшно, но сюда ведь я как-то добралась живой. И никто меня здесь не держит насильно, правильно же? Страшно, да, но точно не страшнее, чем ждать непонятно чего в обществе чокнутого старика, несущего всякий бред. Если мне наколки на его руках привиделись, то и всё остальное могло померещиться. Кошачьей вонью передышала. Ну или от речки местной испарений каких-нибудь галлюциногенных хватанула. Это, кстати, объясняет присутствие здесь странных гостей в прошлом году ― может, они экологию местную исследовали на предмет как раз такой вот гадости. И чего я вообще боюсь? Если верить старику, ведьмы сами заманят меня в Брусничное, а я ведь именно туда попасть и хотела. Нужно только подождать, пока на улице посветлее станет, а там либо в одном направлении уйду, либо в другом.

– Где у вас розетка? ― спросила у хозяина, который допил свой компот и вознамерился снова завалиться спать.

– Вон там, ― неопределённо махнул он рукой.

Лёг, укрылся кошками и захрапел. Розетку пришлось искать самой. Нашла, поставила телефон на зарядку, вынула из рюкзака бутылочку с минералкой, прилегла на лавку, но свет в этот раз не выключила, опасаясь, что померещится ещё какая-нибудь жуть. Спустя около получаса над потолком что-то зашуршало, потом загремело, а через минут пять откуда-то вывалился тощий бело-рыжий кот без хвоста. Подошёл к лавке, сел и начал недобро на меня смотреть. Я показала ему кукиш ― ещё не хватало наглым котам место уступать. Он посидел немного, подумал и прыгнул мне прямо на живот. Я столкнула его обратно, а он прыгнул снова. Так мы воевали за место довольно долго, пока этот комок шерсти не обнаглел окончательно. Он меня укусил. Я встала с лавки, поймала его за шкирку и отправила обратно на улицу по примеру того здоровенного чёрного котяры, которого вышвырнул старик. Барсик вернулся через чердак и с удвоенным усердием принялся гнать меня с его законного места. Старик самозабвенно храпел, ворочался и стонал. Мне надоело сражаться с его неугомонным питомцем, поэтому я пересела к столу, положила голову на руки и всё-таки задремала. Просыпалась от каждого шороха, пока не лопнуло терпение. Телефон за это время зарядился наполовину ― хватит надолго, если отключить доступ к Интернету и не пользоваться камерой. Выглянула за окно ― ещё не совсем светло, но уже значительно светлее. Взяла с лавки рюкзак, мысленно попрощалась со спящим хозяином и его зверинцем и вышла на улицу.

Пятый час утра. Трава вся в росе. Где-то неподалёку в лесу слышно кукушку и соловья. Прохладно, влажно, но мошкара и комары пока ещё не проснулись. По памяти вышла на грунтовку и потопала прочь от этого странного места. По пути заметила у дороги земляничную полянку, но ягодки оказались недозревшими. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Шла, шла… Пока метрах в десяти впереди на дорогу не вышел медведь. Нормальный такой мишка, упитанный. Я вспомнила, что в случае подобной встречи нужно создать преграду в виде хотя бы рюкзака, громко и уверенно разговаривать, медленно отступать назад, не поворачиваясь к зверю спиной, и не делая резких движений. Он не пытался приблизиться, поэтому я вынула из кармашка рюкзака телефон, медленно опустила свой нехитрый скарб на землю и громко поздоровалась:

– Привет, медведь!

Справа от меня раздался короткий смешок. А мне-то на медведя смотреть положено. О-о-очень медленно попятилась назад и скосила взгляд вправо. Там, прислонясь плечом к сосновому стволу и скрестив руки на груди, стоял парень примерно моего возраста или чуть постарше ― симпатичный брюнет с обаятельной улыбкой и зелёной травинкой в зубах. Одет в чёрные джинсы и чёрную футболку, но при этом босой.

«Либо бесстрашный, либо бессмертный, либо безмозглый», ― выдала я мысленную характеристику незнакомцу и снова сосредоточила своё внимание на медведе. К этому времени успели проснуться уже не только комары, но и другие кровопийцы тоже. Жирный овод пытался сесть мишке на нос, а зверь раздражённо тряс головой и продолжал таращиться на меня, но с места не двигался. Мне отчаянно захотелось запечатлеть этот момент ― утро, косые солнечные лучи, искрящаяся роса на траве вдоль песчаной дороги и косматый зверь. Осторожно включила в телефоне камеру, подняла руки повыше и поняла, что медведя на экранчике нет. Посмотрела на дорогу ― медведь на месте. А в кадре его нет.

– Прикольно, да? ― прозвучало сбоку.

Брюнет выплюнул травинку, отлепился от сосны и уверенным шагом пошёл по дороге вперёд. Не сбавил темп даже тогда, когда приблизился к медведю, а потом просто прошёл сквозь трясущего головой зверя.

– Это обычный морок. Качественная иллюзия, но не более того, ― сообщил он, водя руками вокруг себя. ― Подойди, не бойся. Никакого медведя здесь нет.

– А ты местный клоун-иллюзионист что ли? ― спросила я, продолжая стоять и изумлённо моргать.

– Местный, но не клоун, ― ослепительно улыбнулся мне красавчик, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов.

Вернулся, закинул себе на плечо мой рюкзак, подошёл ко мне почти вплотную и вытянул вперёд руку, на раскрытой ладони которой лежал мой раскладной ножичек, потерянный в кошарне чокнутого старика.

– Здесь не стоит терять личные вещи, особенно такие, ― произнёс, продолжая улыбаться. ― Забери.

Не без труда справившись с потрясением, пережитым за эти несколько последних минут, я схватила нож и на всякий случай сделала пару шагов назад.