Мелодия

Наконец они закончили, остановив свой выбор на красивом шёлковом платье, полупрозрачной голубой блузке (под цвет Лениных глаз), модной юбке и роскошном брючном костюме, в который по настоянию Анатолия Лена сразу же облачилась.

– Ты настоящая красавица! – сказал Горцев, с удовольствием глядя на девочку, которая лучилась от счастья. – Теперь нам с тобой предстоит нарядить твою маму.

Они выбрали продавщицу, фигура которой была похожа на фигуру Кати, и девушка охотно согласилась послужить для них моделью. Опустошая свою банковскую карту, Горцев испытывал необъяснимое удовольствие, словно сбрасывал с себя тяжёлый камень, давивший на него все последние годы.

Около получаса они провели в магазине и, наконец, нагруженные пластиковыми пакетами с одеждой, покинули его.

* * *

Катя плакала.

– Толя, ну зачем ты это делаешь? – говорила она сквозь слёзы. – Мы же тебе совсем чужие люди. Почему ты стараешься для нас?

Она сидела на софе. Анатолий сел рядом с ней, осторожно сжал её ладонь своею.

– А я не для вас стараюсь, Катюша. Я для себя стараюсь.

Катя удивлённо взглянула на него.

– Не понимаю.

Он ответил шуткой:

– Я законченный эгоист и страшно люблю доставлять себе удовольствие. Мне захотелось видеть рядом с собой двух прекрасных женщин в красивых нарядах, вот я и решил нарядить вас. Смотрю сейчас на Леночку и ловлю кайф.

Лена заулыбалась. До этого момента она молча стояла рядом и выглядела растерянной. Катя тоже улыбнулась сквозь слёзы.

– Это очень убедительное и исчерпывающее объяснение. Но, может быть, расскажешь настоящую причину?

Горцев вновь посмотрел на Лену.

– Может быть, – сказал он.

Девочка всё поняла.

– Мама, я оставлю вас на двадцать минут. Хочу прогуляться в новом костюме, – сказав это, она ушла, не дожидаясь ответа.

Катя вопросительно взглянула на Анатолия. Он не сразу нашёл нужные слова.

– Это непросто объяснить, Катя. Внешне моя жизнь сложилась удачно и благополучно, а по сути – пустота. Фирма, которой я руковожу, успешно развивается. Моя семья обеспечена. Казалось бы, живи и радуйся. А я задыхаюсь, не нахожу себе места.

Горцев почувствовал острую потребность выговориться. С чувством облегчения он рассказывал Кате о том, что накопилось в душе. Его жена Элеонора была единственной дочерью очень обеспеченных родителей, и это обстоятельство сильно отразилось на её характере, взглядах и привычках. Разногласия в семье стали возникать практически с первых дней совместной жизни. Но это не очень огорчало Анатолия, он был уверен, что со временем всё притрётся, наладится.

Потом родился Лёвка. Анатолий к тому времени уже руководил фирмой, а Эля занималась домом. Теперь к её обязанностям домохозяйки прибавилось воспитание сына. Стоит ли говорить о том, что сына она воспитывала в соответствии со своими взглядами, что неизбежно приводило к новым разногласиям. Учредителем и, стало быть, фактическим хозяином фирмы, которой руководил Горцев, был его тесть. Эля никогда прямо не напоминала Анатолию об этом, но во время ссор это всегда читалось между строк. Обнаружив, что его сын растёт эгоистом, ни в чём не знающим отказа, Горцев попытался исправить ситуацию, но встретил такое яростное сопротивление жены, что, в конце концов, отступил и не стал больше вмешиваться, сосредоточив своё внимание на делах фирмы. Он оказался неплохим администратором, хорошо организовал работу, укрепил дисциплину. Но дома, в семье, он ничего изменить не мог.

Растущая в душе досада крепко отравляла жизнь, всё больше отдаляя Анатолия не только от жены, но и от сына. Появилось ощущение бессмысленности всех своих стараний и стремлений, временности и ненадёжности окружающей действительности. Такая ситуация рано или поздно должна была чем-то закончиться. Последняя капля упала в чашу терпения, переполнив её, в день рождения сына. Лёвке подарили мобильник – не столь навороченный, как бы ему хотелось. Покупая подарок, Анатолий не придал этому большого значения – телефон он воспринимал как средство связи, не более того. Но Лёвка закатил скандал, не стесняя себя в выражениях в адрес «жмота-отца», который хочет «этим барахлом опозорить сына перед друзьями». Анатолий пытался утихомирить разошедшегося сынка, потом его терпение лопнуло.

– Будешь так себя вести, вообще ничего не получишь, – сказал он сердито. – И этот отберу.

– Ну и подавись ты им! – крикнул сын, швырнув мобильник в отца.

Удар пришёлся в переносицу. От взрыва ярости у Анатолия потемнело в глазах. Он шарахнул мобильник о пол с такой силой, что тот разлетелся на кусочки, и свирепо шагнул к сыну. В то же мгновение между ними оказалась Эля. Она что-то кричала мужу, он плохо помнит, что именно, но основной мотив был следующим: сам во всём виноват. Тогда он ушёл, хлопнув дверью, и на весь вечер завалился в ресторан. Там он познакомился с таким же, как он, горемыкой, и они за стопкой до самой ночи жаловались друг другу на свою жизнь. В итоге Анатолий так нарезался, что не помнил, как пришёл домой.

На следующий день, одолев тяжёлые последствия похмелья, он собрал чемодан и укатил на вокзал. К утру он уже был в Кемерове. Но и здесь он не мог найти успокоение до тех пор, пока не встретил их – Катю и Лену. С ними он вновь почувствовал себя человеком, ощутил полноту жизни.

Горцев закончил свой рассказ. Несколько минут они сидели молча. Потом Катя спросила:

– Но почему ты не объяснился с женой? Почему не поговорил с ней спокойно обо всём, что отравляет тебе жизнь?

Горцев невесело усмехнулся.

– Это с тобой, Катюша, мы можем спокойно обо всём договориться, потому что разговариваем на одном языке. То, что я тебе рассказал – далеко не единственная причина. Всё не перескажешь. Да и ни к чему тебе мои проблемы. Наверное, своих хватает.

– Хватает, – сказала Катя со вздохом.

– Не хочешь поделиться?

– Моя история ещё банальнее. Муж стал пить. Сначала изредка, потом всё чаще и чаще, пока совсем не спился. Жизнь превратилась в кошмар. В конце концов, пришлось с ним расстаться. Но я не сразу поставила на нём крест, – поспешно сказала она. – Я боролась за него, долго боролась. Он был неплохим человеком, когда не пил. Что мы с ним только ни делали, чтобы избавить его от пьянства, у каких специалистов только ни были! На какое-то время мужу удавалось взять себя в руки, но ненадолго. Бывали периоды, когда он за полгода ни дня не бывал трезвым. Потом моё терпение лопнуло, и я подала на развод. Муж обиделся. Собрал свои вещи и ушёл. Где он сейчас, чем занимается – понятия не имею. Прошло больше года, а от него до сих пор никаких вестей. Про алименты я уже и не говорю. Надо было раньше расстаться с ним, пока не лишилась из-за него работы. В то время я преподавала в школе историю. Муж пришёл ко мне на работу пьяный, испачканный в грязи с ног до головы. Боже мой, что он тогда вытворял! – Катя уткнула лицо в ладони. – До сих пор сгораю от стыда, как вспомню об этом. Из школы мне пришлось уйти. Никто меня к этому не принуждал, я была на хорошем счету. Но я уже не могла там работать, стыдно было смотреть в глаза своим коллегам. Несколько месяцев не удавалось найти работу. Пришлось залезть в долги. Прожить втроём на мамину пенсию было нереально. Потом нашла место воспитателя в детском саде. Там и работаю сейчас. Зарплата невелика, но жить можно.

Насколько там невелика зарплата, Анатолий мог себе представить, видя, в какой нужде живут Катя и её дочь. Но они не жалуются, считая, что и так «жить можно». Такие люди не привыкли что-то требовать для себя, они на это органически не способны. Напротив, они себя всегда считают кому-то обязанными, ответственными за кого-то. Муж у Кати пил, а она за него боролась, пыталась спасти. Стала бы Эля бороться за своего мужа? Чёрта с два! От неё и сейчас-то ничего не услышишь, кроме упрёков.

Горцев вдруг поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться домой. Там он не чувствует себя дома, не ощущает домашнего тепла.

Вернувшаяся с прогулки Лена отвлекла его от невесёлых дум.

– Прошу за стол! – сказала Катя. – За разговорами мы совсем забыли про обед. Боюсь, что всё остыло.

За столом было очень весело. Анатолий не сводил с Кати глаз. Она всё больше нравилась ему. Точнее сказать, его нестерпимо влекло к ней. Но он понимал, что не может остаться на ночь в этой однокомнатной квартире, где Катя жила с дочерью. Но девочка и на этот раз показала себя умницей.

– Мамуля, – сказала она, – я давно не была у бабушки в гостях. Не пора ли мне навестить её?

– Тебе завтра в школу, – напомнила мать.

– Я успею, – ответила Лена, лукаво подмигнув Анатолию. – Очень уж хочется похвалиться ей новыми нарядами.

* * *

С утра Горцев развернул кипучую деятельность. Он посетил несколько городских школ в поисках места для Кати. Увы, вакансии для учителя истории в них не предвиделось. Тогда он стал наведываться в школы, расположенные в других районах города. Но и там ему не удалось ничего добиться. Огорчённый, он возвращался обратно. Решив накупить продуктов, Анатолий вышел у супермаркета – за две остановки до дома, где жила Катя. Нагруженный двумя полными пакетами различной снеди, он возвращался дворами. Путь ему преградил металлический забор, за которым он увидел здание школы. Здесь он ещё не был. Долго не раздумывая, Анатолий пошёл к зданию. В вестибюле он вручил свои пакеты вахтёру на хранение, а сам прямиком направился в кабинет директора.

Выслушав посетителя, директор сказала, что их учитель истории уходит на пенсию, но на его место уже есть претендент. Горцеву показалось, что о претенденте женщина сказала не очень уверенно, поэтому он сразу ринулся в атаку. Но директор не спешила сдавать свои позиции. Тогда Анатолий сделал ей такое предложение, от которого она не смогла отказаться. Или не захотела.

Ему стоило большого терпения дождаться, когда женщины вернуться домой. Первой пришла Лена. Наблюдая, с каким важным видом их гость расхаживает по квартире, она стала настойчиво выпытывать у него, какую новость он от неё скрывает. Но Анатолий терпеливо хранил свой секрет и «раскололся» лишь тогда, когда вернулась Катя, и они с Леной вдвоём насели на него. Вот тут он и выложил им свою новость.

– Ура! – закричала Леночка.

Катя была сильно взволнована.

– Толя, спасибо! Как тебе это удалось?

– Природное обаяние, – ответил Анатолий, скромно умолчав о том, что к своему природному обаянию он приложил обещание подарить школе хороший дорогой компьютер.

Они провели вместе ещё два дня, после чего Горцев покинул Кемерово с твёрдым намерением вернуться сюда. Он нашёл в жизни то, что всегда искал. Конечно, с фирмой придётся расстаться, но это не страшно. У него есть голова на плечах, и руки растут, откуда им положено расти. Без работы не останется. Он оставил женщинам адрес своей фирмы, чтобы они могли при необходимости написать ему. На перроне Анатолий расцеловал на прощанье своих красавиц и вошёл в вагон. Поезд плавно тронулся и стал набирать скорость.

А Катя и Лена ещё долго стояли на перроне, обнявшись как две подруги, и глядели вслед уходящему поезду.

* * *

– Анатолий Иванович, вам письмо! – секретарша положила на стол шефа белый конверт.

– Спасибо, Рита!

Горцев подождал, пока она выйдет, и лишь потом распечатал конверт.

«Дорогой Анатолий! – писала Лена. – Спасибо тебе за всё, что ты сделал для нас. Мама уже работает в школе. Мы тебя очень любим и ждём. Мама стала ужасно рассеянной. Часто сидит, о чём-то думает и улыбается. А в глазах блестят слёзы…».

Дочитав до конца это милое послание, занявшее страничку тетрадного листка, Горцев вложил листок обратно в конверт и спрятал письмо во внутреннем кармане пиджака, словно оно своим теплом согревало ему сердце.

Вечером за ужином он был очень рассеян и, кажется, тоже улыбался. Эля внимательно наблюдала за ним. Когда Лёвка, который сегодня немного хандрил, закончил ужинать и ушёл в свою комнату, она спросила мужа:

– О своей крале задумался?

– Что? – Анатолий вздрогнул от неожиданности. – О чём ты?

– Не о чём, а о ком, – поправила его жена. – О твоей кемеровской шлюхе, естественно.

– Ты что, следила за мной? – спросил он, всё ещё не оправившись от потрясения. – Шпиков наняла?

– А ты считал свою жену дурой? Ошибаешься, милый, я не дура, – ответила Элеонора торжествующим голосом. – Если твоя куколка рассчитывает, что поймала в сети крутого бизнесмена, она будет разочарована. Фирмы вам не видать, как своих ушей.

Глядя в её злое, торжествующее лицо, Анатолий громко расхохотался.

– И всё же ты дура! – сказал он. – Мне не нужна твоя фирма. Я теперь и без неё достаточно богат.

Эля, понявшая слова мужа буквально, с подозрением смотрела на него.

– Ну, это мы проверим, – зло сказала она и вышла из кухни.

Позже, когда жена и сын ушли спать, Горцев ещё раз прочёл письмо Лены. Потом, взяв листок и ручку, стал писать ей ответ.

«Милая Леночка!», – аккуратно вывел он первые слова своего письма и задумался.

О чём он напишет девочке? О том, что постоянно думает о них, и эти мысли наполняют его сердце светлой радостью. О том, что день, когда он их встретил, стал самым счастливым днём в его жизни. О том, что с нетерпением ждёт того момента, когда сможет вновь обнять своих любимиц.

Прервав его мысли, на кухню вновь зашла Эля. Горцев быстро перевернул листок, но жене, как оказалось, было не до этого.

– Толя, Лёве плохо! – сказала она взволнованно.

– Что с ним?

– У него жар.

Анатолий быстро поднялся и заспешил в комнату сына, на ходу сказав жене:

– Вызывай скорую.

– Уже вызвала, – ответила она.

Лёвка тяжело дышал. Его лицо горело, на лбу выступила испарина. Увидев отца, он сказал:

– Пап, мне трудно дышать. Что со мной?

– Всё будет хорошо, сынок. Мама вызвала скорую помощь. Потерпи немного.

– Пап, я не умру?

– Не говори глупости. Я же сказал: всё будет хорошо.

– Пап, а ты поедешь со мной в больницу?

– Обязательно поеду.

Вскоре прибыла неотложка. Лёвку увезли в стационар. После того, как в приёмном покое были закончены все необходимые процедуры и Лёвкой занялись врачи, Анатолий вернулся домой, а Эля осталась с сыном. У Лёвы оказалось воспаление лёгких. Горцев регулярно названивал в больницу и успокоился лишь тогда, когда ему сообщили, что сын спит, кризис миновал.

Облегчённо вздохнув, Анатолий зашёл на кухню выпить чаю и вдруг увидел на столе листок – начатое им письмо. Забыв про чай, он взял листок в руки и с грустью прочёл те два слова, которые успел написать: «Милая Леночка!». О чём он ещё хотел написать в этом письме? Впрочем, это уже не имело значения. Он вдруг отчётливо осознал, что не может бросить Лёвку. Этот капризный, избалованный мальчишка – его сын. Его кровь. Его долг. Его крест. И разве сам он, Анатолий, не виноват в том, что так сложилось? Он видел, что происходит, но пустил всё на самотёк, оправдываясь нехваткой времени, усталостью и другими причинами. Но теперь всё будет иначе. Он станет бороться за сына и не уступит своих позиций.

Тяжело вздохнув, Горцев разорвал листок. Потом взял свежий и стал писать:

«Здравствуй, Лена! Было очень приятно получить от тебя письмо».

Осторожно подбирая слова, он аккуратно выводил своё послание. В нём было всё: вежливое обращение, доброжелательность, мягкий юмор, но не было главного – души. Катя, конечно же, догадается, что он передумал, дал задний ход. Поймёт ли она его правильно? Кто знает…

Когда он закончил писать, было уже утро, начался рабочий день. Горцев позвонил на фирму. Услышав в трубке голос Зельцова, он сказал:

– Саша, замени меня сегодня. Да, случилось. Сын заболел. Спасибо, я всегда знал, что на тебя можно положиться. И вот что ещё, Санёк. У нас там есть кто-нибудь из ребят, не слишком загруженный работой? Есть? Замечательно! Сегодня же отправь его в командировку в Кемерово. Да, есть неотложное дело. Какое? Чёрт его знает какое! Придумай сам что-нибудь. И пусть он попутно захватит два приличных ноутбука. Один из них необходимо передать директору школы, а другой – моей хорошей знакомой в подарок. Это девочка двенадцати лет. – Горцев назвал адреса. – Вопросы есть? Вот и хорошо, что нет. Ты всегда налету всё схватываешь. Ну, бывай!

Положив трубку, он подошёл к окну. А за окном – ласковые лучи утреннего солнца, оживлённая суета на улицах. Значит, всё идёт, как положено, всё в порядке. Вот только сердце немного болит, но это пройдёт.

2004г.

Возмездие

С самого утра настроение у Бицепса было отвратительным. И вроде бы, оснований для этого никаких не было. Погода шикарная: солнышко светит, птички поют… Да и в остальном полный нормалёк. А вот не на месте душа – и всё тут. Неужели он из-за задания так распсиховался? Но дело-то плёвое, было бы из-за чего дёргаться. Прежде приходилось попадать в разные заварушки: и в переделки, и в перестрелки. Ни разу он, Саня Бицепс, не проявил малодушия. А теперь всего-то делов: сопроводить Векселя на сходняк авторитетов.

В городе давно шло противоборство двух криминальных группировок. Время перестрелок и взрывов конкурентов миновало, в основном сферы влияния были поделены. Но некоторые разногласия ещё оставались, создавая напряжение и грозя вернуть отношения противников к временам лихолетья. Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию и поставить жирную точку в этом вопросе, в город прикатил крупный представитель криминального мира по кличке Банкир. Он разместился на верхнем этаже новой двадцатиэтажной гостиницы. Сегодня на шесть вечера была назначена встреча в его номере, во время которой два городских авторитета Макар и Козырь должны с его помощью найти общий язык. Но незадолго до назначенного времени Макар скоропостижно заболел и вместо себя послал на встречу своего подручного Векселя, приставив к нему Бицепса в качестве телохранителя. Трудно сказать, как отнёсся к такому высокому доверию сам Вексель, а вот Сане Бицепсу этот трюк с перетасовкой очень не понравился. У Макара тонкое чутьё, он чувствует опасность, словно матёрый волк. Неспроста, ох неспроста он открестился от встречи! Эти размышления лишь обостряли собственные недобрые предчувствия Сани.

В семнадцать часов пятьдесят минут Бицепс распахнул перед своим боссом гостиничную дверь. Они вошли в вестибюль отеля. Навстречу шагнул охранник. Но Вексель что-то негромко сказал ему, тот кивнул и отошёл в сторону. Посетители прошли к лифту, вызвали его и стали ждать. Вексель о чём-то сосредоточенно думал, и Бицепс не осмеливался отвлекать его своими вопросами. А вопросы у него были вполне серьёзные. Вскоре раздвижные двери лифта гостеприимно распахнулись перед пассажирами. Мужчины вошли в кабину. Бицепс нажал кнопку верхнего этажа. Двери начали плавно съезжаться…

В последний момент в кабину лифта влетела граната.

Саня Бицепс, словно в замедленном кино, видел, как скоба отделяется от корпуса гранаты и летит в сторону, ударяясь о стенку кабины. На размышления оставались считанные секунды. Ещё не понимая, что делает, Саня нанёс Векселю удар кулаком в солнечное сплетение, и когда тот согнулся, рубанул его по шее ребром ладони. Не теряя ни секунды, бросил на лежащую на полу гранату и придавил собою тело, которое сегодня должен был охранять. Хрустнули рёбра. Вексель хрипло застонал. Бицепс сидел на нём, ожидая оглушительного взрыва. Но секунды бежали, лифт поднимался, а граната по непонятным причинам не взрывалась. Спустя полминуты Саня понял, что ждать уже нечего, надо срочно зачищать концы и сматываться. Он поднялся, достал пистолет с глушителем и всадил Векселю пулю в затылок. Вытащил из-под него гранату, поднял с пола скобу и сунул всё это себе за пазуху.

На восьмом этаже лифт остановился. Когда двери открылись, Бицепс увидел перед собой мужчину лет сорока, лицо которого мгновенно исказила гримаса ужаса. Бицепс ударил его кулаком в челюсть, потом, схватив за лацканы пиджака, забросил его в кабину лифта и нажал кнопку, отправляя лифт на верхний этаж. А сам торопливо побежал по лестнице вниз.

Уже выйдя на улицу, задумался, стоило ли брать с собой гранату. Зачем он это сделал, Саня и сам не знал. В тот момент действие казалось логичным. А теперь граната под рубашкой жгла ему живот. Ведь она могла рвануть в любой момент. Бицепс добрался до ближайшего мусорного контейнера и поспешил избавиться от опасного груза.

Теперь ему предстояло решить очень непростую задачу: спрятаться так, чтобы ни одна живая душа не могла найти. Иначе… Саня зябко поёжился, представив, что с ним могут сделать.

* * *

Макар ходил по комнате из угла в угол, не в силах унять нервную дрожь. Чутьё его не обмануло. Если бы он к нему не прислушался, лежал бы сейчас в луже собственной крови. Но не только вероятность быть убитым будоражила его нервы. Как такое могло случиться? Ну ладно Козырь – натура подлая, от него чего угодно можно ждать. Но почему он не побоялся Банкира? Или они заодно? А почему бы и нет? Задача Банкира – разрядить в городе обстановку. А это можно сделать двумя способами: либо помирить противников, либо убрать одного из них. В общем, было от чего голове идти кругом.

Поразмышляв ещё немного, Макар взял со стола мобильник и набрал номер.

– Алло! – прозвучало в трубке.

Спокойным, но злым голосом Макар процедил:

– Значит, так ты улаживаешь разногласия между конкурентами?

В трубке повисла пауза. Потом сердитый голос спросил:

– Хочешь на меня повесить этот фокус? Не выйдет, дружок.

– Если ты не причастен, разберись с Козырем. Иначе я сам с ним разберусь.

– Не пори горячку, – сказал собеседник. – Я всё выясню. Не только с Козырем. К тебе у меня тоже есть вопросы. Надо встретиться.

– Ты же знаешь, что я… – начал Макар.

– Не волнуйся, я тебя вылечу, – перебил его Банкир. – Когда сможешь? Время не терпит.

– Я позвоню, – буркнул Макар и отключил связь.

Он вызвал Потапа. Когда тот вошёл в комнату, спросил:

– Бицепса нашли?

– Нет пока, – ответил Потап. – Проверили все его лежбища. Потрясли всех, кто мог что-то знать. Глухо.

– Так-так! – Макар опять нервно прошёлся из угла в угол, потом остановился напротив Потапа. – Выходит, что его прячут. А кто прячет, догадаться не трудно. Организуй пацанов. Пусть грохнут кого-нибудь из окружения Козыря. Не из мелких.

– Можно Викулу, – предложил Потап. – Я знаю, где он сейчас находится.

Макар одобрительно кивнул.

– Действуй!

* * *

Банкир просвечивал гостя взглядом, словно рентгеновский аппарат. Козырь неуютно поёжился.

– Клянусь, это не я. Зачем мне это надо?

– А кому надо?

Козырь пристально посмотрел на собеседника.

– Тому, кто уклонился от встречи. Почему Макар не поехал сам? Тут же чистейшая провокация.

Банкир задумался.

– В это трудно поверить, – наконец произнёс он. – Макар не дурак, чтобы действовать так грубо.

Козырь поднял кверху указательный палец.

– Вот! Он на это и рассчитывал.

– Значит, считаешь, что провокация?

– Гадом буду! Зачем мне убирать Векселя? Он мне не мешал, а для Макара напряг создавал. Парень-то умный был, мог и потеснить. Вот Макар сразу двух зайцев и убил: избавился от опасного подручного и меня заодно подставил.

Банкир вновь уставился на него своим рентгеновским взглядом. Потом резюмировал:

– Ладно, разберусь. Пока свободен.

Козырь вышел из номера и замешкался. На этаже работала опергруппа, которой руководил человек в штатском. Козырь узнал его – старший оперуполномоченный капитан Сухостоев. Козырь хотел прошмыгнуть мимо полицейских к лестнице, но капитан его тоже узнал.

– А, Козырев! Давно не виделись. Вернись-ка в номер, приятель. Разговор будет.

– Я спешу, начальник. Без меня найдутся собеседники, – огрызнулся Козырь, продолжая путь.

– Назад! – рявкнул Сухостоев. – По наручникам соскучился?

Выложив в его адрес одно из своих самых любимых ругательств, Козырь вернулся в номер.

* * *

У следователя Чекунова сдавали нервы. Мало на его шее дел! А тут ещё подкинули жертву криминальной разборки. Пусть они там сами между собой разбираются, зачем мешать? Но философствовать можно сколько угодно, а работа есть работа. С тяжёлым вздохом он снял трубку телефонного аппарата и позвонил в анатомичку.

– Есть что-нибудь интересное по убийству в лифте?

– Есть кое-что, – отозвался собеседник. – У жертвы сломаны два ребра. На коже в этой области имеются вмятины в виде небольших квадратов.

– На что это похоже?

– По форме и размерам совпадает с рельефом поверхности гранаты «Ф-1».

Чекунов от неожиданности присвистнул. Положив трубку, он стал сопоставлять имеющуюся у него информацию. Итак.

Известно, что в лифт вошли двое. Известно, куда они направлялись. Потом один из них бесследно исчез, а второй остался лежать на полу лифта с простреленной головой и сломанными рёбрами – предположительно, о гранату «лимонку». Убитый – Алексей Крикунов, известный в криминальных кругах под кличкой «Вексель». Личность второго пока не установлена. Вексель – авторитетная фигура в группировке Макарова. Но сам Макаров притаился, где в данное время находится – неизвестно. Допросы Козырева и приехавшего из Санкт-Петербурга Лукашова по кличке «Банкир» практически ничего не дали. Чекунов пытался прижать к стенке и того, и другого, угрожал, намекал на то, что ему уже кое-что известно, но они молчали, почти открыто насмехаясь над его бессилием.