Стальной обруч, Ваша милость! Истории полярной мыши

Протерев заслезившиеся глаза, Курт заметил рядом с барной стойкой хозяйку. Маргарета выглядела великолепно: чёрное платье-карандаш с длинными рукавами, закрытое шёлковым красным шарфом декольте – всё это почему-то ассоциировалось у него с образом её тёзки – Греты, Греты Гарбо из чёрно-белых фильмов начала века. «Не хватает только длинного дамского мундштука с сигаретой», – криво улыбнулся Курт. Она его тоже увидела и плавной походкой направилась в сторону своего мужчины, вместо сигареты – фужер с игристым вином. Женщина заметила его саркастическую усмешку до того, как он успел стереть её со своего лица.

– Чему ты улыбаешься? – зелёные глаза Маргареты внимательно рассматривали Курта. Ему пришлось напрягать слух – в помещении играли плавные джазовые мелодии, маскировавшие их разговор.

– Тебе, конечно, – ничего лучшего он придумать не мог.

– Польщена, – в ответ он получил ту же саркастическую усмешку. Пригубив бокал, красавица добавила: – Как тебе мой подарок? – её взгляд сейчас был прикован к небольшой вышитой эмблеме на кармане пиджака.

Опустив голову, Курт пробежался глазами по своему костюму и, улыбнувшись, ответил:

– А как тебе мой?

Она непонимающе приподняла брови и наклонилась к нему, как будто что-то пропустила из-за шума музыки.

– Ну я сам. Здесь, – пояснил мужчина, продолжая держать на лице широкую улыбку.

Хозяйка деланно рассмеялась беззвучным смехом. Потом, придерживая свободной ладонью локоть руки с бокалом, кивнула на бар.

– Там ты найдёшь всё, что нужно, – и величественно направилась к другим гостям.

Курт ещё раз полюбовался дамой теперь уже со спины и, не торопясь, отправился к стойке бара в глубине салона. Бармен приготовил ему двойной скотч со льдом, и Курт основательно занял высокий стул около конца стойки.

Мужчина изредка делал маленькие глотки из своего тамблера, играя со стаканом: медленно вращая его и рассматривая кубики льда. Иногда он бросал взгляд назад, на гостей вечеринки.

«Кто они, эти люди? Удачливые бизнесмены средней руки, политики второго плана, их жёны, дети», – вся эта человеческая шелуха, витающая в воздухе при порывах ветра, внушала чувство скуки и желание исчезнуть. Но близко из гостей он никого не знал, поэтому ему никто особенно и не досаждал, позволяя сидеть в углу с несменяемой порцией виски. «Ну что же, будем расценивать это как некое дежурство при ней – такие светские повинности», – Курт поискал глазами фигуру Маргареты, бросая через плечо взгляд в зал, но хозяйка постоянно с кем-то мило беседовала, переходя от гостя к гостю. Курт перестал обращать на неё внимание, переключив расслабленный взгляд на строй бутылок с напитками за спиной бармена.

«Интересно, оставит ли она меня на яхте после окончания вечеринки? – появилась ленивая мысль в голове Курта. – Можно делать ставки», – он улыбнулся сам себе. Однако ставку он не успел сделать, даже мысленно, как почувствовал сильную вибрацию корпуса судна. Подняв руку, Курт подозвал бармена и, перекрикивая громкую музыку, спросил наклонившегося к нему служителя:

– В чём дело? Почему запустили двигатели?

Молодой человек за стойкой кивнул и ответил, пробиваясь голосом сквозь звуки музыки:

– Минут через десять отходим от пристани – яхта будет дрейфовать около входа в залив, – посмотрев на стакан в руке гостя, добавил: – Вам ещё что-нибудь налить?

Курт отрицательно покачал головой. «Выйти в море? Зачем ей это только надо? – подумал он и покрутил стакан в руке. – Очередной каприз, не более того», – объяснил себе мужчина, вернувшись к созерцанию бутылок на полках бара. Однако он не успел надолго погрузиться в «медитацию», как почувствовал прикосновение прохладной ладони, прикрывшей ему глаза. От неожиданности он сначала вздрогнул, но затем улыбнулся над своей реакцией, успокоив сам себя: «Не бойся, это не смерть с холодными руками!» Курт накрыл ладошку незнакомки – нежная кожа и цветочный парфюм – повернув голову назад, медленно освободил глаза, чтобы взглянуть на бесцеремонную гостью.

«Лучше бы это была смерть!» – его пробило на чёрный юмор, сердце подпрыгнуло, потом разочаровано упало. Перед ним стояла Миа, на её лице играла счастливая улыбка. Курту хватило секунды, чтобы рассмотреть милое создание: белое приталенное платье без декольте, широкий пояс такого же цвета, белые туфли-лодочки, и дополняло туалет жемчужное ожерелье – явно из одного комплекта с серёжками, которые он приметил ещё вчера. В его голове опять возникла шутка из раздела чёрного юмора: «Хорошо, если бы моя смерть была такой!» Ещё раз окинув её взглядом, ему пришлось с грустью признать: «Боюсь, что мне хватило бы и половины вчерашней дозы, чтобы оказаться с ней в одной постели – так что у меня не было никаких шансов!» – нашёл он себе оправдание.

– Но ты же говорил, что будешь на выезде по делам службы, – вместо приветствия она задала ему вопрос удивлённым тоном.

– Да, я был на нашей базе ещё сегодня, – не моргнув глазом, соврал Курт. – Готовились. Рассчитывал вернуться через неделю. Но всё отменилось – пришёл приказ. Такое бывает, – мужчина пожал плечами. Предвосхищая её следующий вопрос, добавил: – Сюда попал случайно – сослуживец пригласил, хозяйка не возражала.

Курт, конечно, понимал, что со стороны это объяснение, возможно, выглядит довольно жалким, но ничего другого ему сейчас в голову не приходило. Но девушка, казалось, не вникала в смысл его слов, она неотрывно смотрела на него и счастливо улыбалась. Наконец, Миа заговорила:

– Я так рада, что у тебя всё отменилось, – её рука продолжала оставаться в его ладони.

– Ну да… конечно, удачное расположение звёзд. Действительно, нам повезло, – мужчина мямлил что-то неопределённое, пытаясь придумать выход из неожиданной ситуации, в которой он очутился.

– Мы должны убежать, – она смотрела ему в глаза.

«У неё обыкновенные карие глаза, – отстранённо констатировал Курт, – но почему-то мне кажется, что они у неё вспыхивают сейчас серебристыми прожилками».

– В смысле? – он изобразил на лице непонимание.

– Мы должны послать к дьяволу это собрание и удрать отсюда, – искорки в её глазах стали озорными.

– Бросить и удрать? – Курт пытался сохранять на лице маску непонимания.

– Конечно. А что здесь делать? – она разочарованно пожала плечами.

– Но это как-то неудобно, – мужчина лихорадочно искал аргументы, чтобы успокоить её порыв.

– Неудобно? – девушка откинула голову назад в лёгком смехе. – Неудобно нам будет только перебегать через этот идиотский трап – можно оказаться в воде!

– Хозяйка может обидеться, – привёл ещё один довод Курт, краем глаза ища фигуру Маргареты в зале – к его облегчению её нигде не было видно.

– Хозяйка? – на какое-то мгновение на лице Мии отразилось непонимание: «О ком это он говорит?», но потом, быстро сообразив, с ехидной усмешкой пространно добавила: – Об этой напыщенной гусыне фру Виклунд можешь не волноваться, она занята своими делами, мы для неё не представляем какого-либо интереса. Она даже не заметит нашего исчезновения, поверь мне. Ну уж особенно твоего.

Для Курта это звучало как издевательство: «Но что ему оставалось делать?»

– Может быть, – прозвучал короткий ответ Курта, хотя он был уверен как раз в обратном, и его, действительно, сейчас накрыло непреодолимое желание сбежать отсюда, но только в одиночку.

– Давай поедем к тебе. Мне так хочется увидеть, как ты живёшь, – Миа с наивным выражением лица наносила ему удар за ударом. Мерцающие огоньки в её глазах вспыхивали с завидной регулярностью.

«Пора валить отсюда, пока яхта не отчалила, – выругался Курт про себя. – К чёрту всё это мероприятие, к чёрту всех этих баб!» Но вместо этого он улыбнулся ей.

– Подожди меня, я только попрощаюсь со своим сослуживцем, и мы уйдём отсюда.

– Сослуживцем? – она вопросительно взглянула на собеседника.

– Да, с полковником Ахельсоном, – Курт оставил свой стакан на стойке и торопливо слез с барного стула.

– Хм-м, конечно, знаю полковника – этот вояка состоял в службе охраны королевских дворцов. Правда, в последнее время вообще куда-то исчез, я думала он умер… – Миа нахмурила лоб, – но здесь я не видела его точно.

– Он на палубе, я быстро попрощаюсь, и мы уедем. Подожди меня здесь, – мужчина уже направился к выходу из салона, ловко лавируя между гостями.

Выйдя на открытую палубу, он устремился к корме, но его ждало неприятное открытие: трап убран, и судно медленно отходит от пирса. «Если сейчас разбежаться, я преодолею эту пару метров, а там меня ждёт свобода!». Но он не успел – его остановил возглас:

– Господин барон!

Конечно, он узнал голос Греты.

– Нижайше прошу уделить бедной горожанке минуту Вашего драгоценного времени.

Не поворачивая головы в её сторону, он с тоской наблюдал, как сантиметр за сантиметром удаляется спасительный причал. Курт повернулся на голос: в проходе к носу яхты стояла Маргарета с неизменным бокалом и смотрела в его сторону. Зло хмыкнув, мужчина двинулся к ней.

«Как же мне надоели все эти крестьяне!» – Курт вспомнил сакраментальную фразу отца, которую тот, топорща усы, всегда бросал в порыве раздражения на кого-нибудь. Хотя никаких крестьян у Ротенвальдов никогда не было: только маленький сторожевой замок, затерявшийся в австрийских Альпах, а из всех ценностей – большая резная деревянная кровать под балдахином с вышитыми гербами.

Хозяйка ждала его, облокотившись одной рукой на невысокое стальное ограждение вдоль борта. На её губах блуждала холодная усмешка. Курт вплотную подошёл к даме. Её зелёные глаза буравили его в упор.

– Ты не теряешь время. Я вижу, у тебя уже вспыхнули жаркие отношения с этой дурочкой фрекен Нордин.

Что-то объяснять Курту не хотелось, поэтому он просто схватил Грету за затылок и прижался своими губами к её. От неожиданности Маргарета выронила бокал на палубу, звуки музыки заглушили звон разбитого стекла. Женщина попыталась вырваться из его объятий, но он был явно сильнее, и её трепыхание вызвало у него только злорадную улыбку. Маргарета мотала головой из стороны в сторону, отворачиваясь от мужчины. В результате шёлковый шарф начал сползать с дамской шеи. Курт уже со смехом ловил её лицо, но через секунду его смех стих: боковым зрением он заметил в иллюминаторе салона Мию. Оглядываясь по сторонам, девушка направлялась к выходу из зала. Курт повернул сопротивляющуюся женщину спиной к иллюминатору, прикрывшись Гретой от случайного взгляда Мии. Шарф сполз с дамы окончательно, но упасть на палубу не успел, легкий порыв ветра подхватил его, перенеся через леер. Кусок шёлка медленно парил в воздухе, опускаясь к воде. Маргарета на миг замерла, провожая взглядом потерянный аксессуар. Мужчина, воспользовавшись моментом, всё же успел на мгновение прикоснуться губами к её – но они ему не ответили: сухие, плотно сжатые, а дальше… Дальше произошло то, что иногда с ним происходило: синтез моментальной обработки всех деталей ситуации и безумия, замешанного на необъяснимой интуиции. А может просто неизбывное желание любого индивидуума стать Александром Македонским и одним ударом разрубить гордиев узел проблем. Курт взмахнул «мечом» – он прыгнул. Прыгнул назад, спиной, через стальные трубы ограждения яхты, и его тело понеслось вниз.

На какую-то долю секунды ему удалось увидеть неподдельное выражение удивления на лице Греты – и оно того стоило: круглые глаза, полуоткрытый рот, светло-каштановые пряди, разбросанные по лицу – даже лак для волос не помог. Но доля секунды прошла, и Грета вместе с яхтой исчезли, осталось только небо, чёрное небо, подсвеченное мутным светом Луны. Этот полёт напомнил ему его последний рывок из-под обстрела на «старике» Сикорском – резкий взлёт, бреющий полёт над верхушками пальм, потом жёсткое приземление.

«Святой Флорин помогает!» – перед самым приводнением Курт успел схватить шарф Маргареты. Затем, инстинктивно вытянувшись, он вошёл в воду. Открытую кожу обожгла двенадцатиградусная сталь Балтики. Звёзды исчезли, Луна превратилась в размытое пятно, свет от яхты – в мутную подсветку, толща моря изменила окружающий его мир. Однако, думать о метаморфозах природных стихий у него сейчас не было ни времени, ни желания. Курт развернул тело из положения на спине в позицию на животе и вынырнул на поверхность. «Миледи» медленно удалялась от места его падения. Он заметил фигуру Греты, перегнувшуюся через леер и машущую руками, но намокшая одежда тянула его вниз, не позволяя долго постигать необычность ситуации, в которой он оказался. Курт быстро завязал вокруг шеи пойманный шарф на узел и ринулся к ближайшей пришвартованной яхте. Холод, начинавший сковывать члены, подталкивал мужчину как можно быстрее покинуть ледяную воду. Окунув лицо в воду, он получил ожидаемый ожог щёк, вызвавший непроизвольное подёргивание мышц лица. Курт перешёл на классический кроль и заскользил по направлению к спасительному судну у причала. Он уже определил расстояние до пришвартованной соседней яхты – метров семьдесят, не более – и только считал количество гребков, расслабленно выбрасывая руки вперёд, одну за другой: «Один, два, три… двадцать…». Одежда, конечно, мешала ему, но времени избавиться от неё у него не было, более того он поджал пальцы ног, чтобы не слетели туфли: «Жаль терять их, хорошая кожа, ещё пригодятся!» Если бы не холод, парализовавший мускулы лица, то, наверное бы, он улыбнулся бы.

«Сорок четыре, сорок пять, сорок шесть…» – сквозь стекающие с глаз струи солёной воды он увидел нависающую тень – очевидно, пришвартованная яхта. Курт поднял голову – да, так и есть, он у цели. Мужчина отыскал глазами надувной кранец, свисающий с борта судна. Дело нескольких секунд, и Курт вскарабкался по отбойнику на борт яхты, и вот он, хлюпая водой, выливающейся из туфель: «Хорошо, что они на шнурках, не слетели!» – стоял в луче прожектора с застопорившей ход «Миледи». Прищурившись, он помахал рукой и направился по причалу к домику дежурного по марине. Мозг начал постепенно оттаивать от сжимающего его голову ледяного обруча.

Курт был неплохим пловцом – результат юношеских тренировок в бассейне частного пансиона под Брюсселем, где он воспитывался после гибели родителей, да и к холодной воде ему тоже было не привыкать – стихия Атлантики в Остенде, куда он уезжал отдыхать с другими курсантами во время обучения в лётном училище, приучили его к ощущениям обжигающего морского сплава – водой этот жидкий лёд ему было трудно назвать. Но всё же между открытой стихией, что встречала Курта на бесконечных пляжах Бельгии, и стальной толщей Балтики, заключённой в каменном котле Скандинавии, ему чудилась огромная разница: океан обладал шипящей голубой энергией, проникающей в тебя и заставляющей вибрировать всё тело в унисон с живой стихией, в сплаве же Балтики холод проникал внутрь как смертельная анестезия, вызывая внутри тела сначала судорожные спазмы, а затем одервенение всех внутренних органов.

«Если не согреться сейчас, то мне обеспечено воспаление лёгких или что-нибудь в этом роде!» – более насущные мысли перебили его сравнительный анализ на тему купания в ледяной воде.

На пороге домика в рамке освещённого проёма его уже ожидал служитель марины.

– Привет, старина. Это опять я! – Курт снял пиджак и принялся его выжимать.

Хозяин домика скептически осматривал нежданного посетителя. Наконец, пузатый мужчина произнёс:

– С «Миледи» уже сообщили о человеке за бортом. Я вызвал службу спасения.

Курт как будто не слышал его.

– Выпить есть?

Служитель убрал с лица спутанные волосы и кивнул на дверь в домик. Гость развязал туфли и, вытряхнув из них остатки воды, прошёл внутрь.

Дежурный закрыл дверь, и протопав через маленькую прихожую, вошёл в помещение дежурной службы: стойка, радиостанции, телефонный коммутатор, стопка журналов учёта, карты на стенах, но гостя здесь не было. Мужчина удивлённо покрутил головой: куда он исчез? Шорох из комнаты отдыха прояснил ситуацию: конечно, он там – этот резвый гуляка. Хозяин прошёл дальше: Курт, действительно, находился в смежной комнате. Несостоявшийся гость вечеринки уже практически разделся – на нём остались только трусы, на полу валялась мокрая одежда. Усмехнувшись, дежурный подошёл к шкафу и достал из него рабочую робу и полотенце. Всё это он бросил на старый диван, стоявший в углу комнаты. Курт снял с себя последнюю деталь туалета, быстро схватил полотенце и начал энергично растираться. Взглянув на хозяина, попросил:

– Старина, сообщи на «Миледи», что всё в порядке – я еду домой, и отмени к чёрту эту службу спасения, если только они не везут нам канистру виски.

Пузатый «боцман» (так мысленно его уже прозвал Курт; наверное, из-за тельняшки, обтягивающей могучий торс) вернулся в дежурную комнату. Вскоре оттуда уже раздавался бас самого дежурного: телефонный звонок в службу экстренной помощи об отмене вызова, короткие переговоры с яхтой по рации: с выпавшим за борт всё в порядке, он уезжает, и ответ капитана судна сквозь шуршание и треск эфира – «Миледи» не вернётся назад, пришвартуется в марине Лёкхолмен.

Через несколько минут «боцман» снова возник в дверном проёме, на этот раз он держал полную бутылку с синей надписью «Absolut Vodka». Курт остановился и уставился на пузатую бутылку, своей формой под стать хозяину. Тот торжественно поставил спиртное на покрытый царапинами и выбоинами стол. Голый мужчина перевёл взгляд на ожидающую физиономию молчаливого служителя марины. На губах Курта заиграла довольная улыбка, он поднял большой палец вверх.

– Уважаю. Тебя как зовут, старина?

– Альф, – хмуро ответил дежурный.

– Как? – переспросил Курт, но не дождавшись ответа, громко рассмеялся. – Ты, действительно, похож на сказочного эльфа. Никогда бы не подумал.

– У нас в Норвегии не смеются над Альфами, – нахмурил хозяин и без того мохнатые брови.

Гость взял бутылку и налил на ладонь немного прозрачной жидкости, комната наполнилась резким запахом спирта.

– Извини, старина Альф, – примирительным тоном произнёс Курт. – Иногда мне кажется, что я попал в северный мир троллей и эльфов, – он начал растирать кожу водкой, посмотрел на Альфа и добавил: – Думаю, нам понадобится к этому, – Курт кивнул на бутылку, – ещё пара стаканов. Иначе я, наверно, скоро сам смогу выплёвывать лёд.

Дежурный не шевельнулся, после небольшой паузы спросил:

– А как твоё имя?

Гость продолжал натираться водкой, кожа начинала краснеть.

– Курт, – прозвучал короткий ответ.

«Боцман» хмыкнул.

– У тебя странный акцент. Ты случаем не немец?

В карих глазах Курта мелькнуло удивление, но потом как будто о чём-то вспомнив, понимающе улыбнулся.

– Нет, я бельгиец, точнее валлонец. А тебе не нравятся немцы?

– Да. Акцент у тебя, действительно, не немецкий – скорее французский, – Альф полез в тумбочку и вытащил два стакана. Дунув в них (это, наверное, была санитарная обработка посуды), он с громким стуком поставил их рядом с бутылкой.

Как трактовать «боцмановское» «да» Курт не понял – как подтверждение неприязни хозяина к немцам или как согласие с отсутствием немецкого акцента в его речи, но вдаваться в эту тему пока не хотелось, тем более объяснять свою принадлежность к мифическому для норвежца Лихтенштейну.

Гость, наконец, закончил растираться, его кожа горела большими красными пятнами по всему телу. Курт быстро натянул робу и предстал перед Альфом в новом обличие. Дежурный равнодушно окинул взглядом фигуру, или точнее сказать бесформенный серый мешок, в котором поместился бывший пассажир «Миледи», и разлил водку по стаканам.

Курт схватил ещё неоттаявшими пальцами стакан, и пробормотав:

– За тебя, Альф, – опрокинул на вдохе жгучий напиток в себя.

После этого довольный Курт крякнул и плюхнулся на старый продавленный диван, бывший частью небогатой обстановки комнаты: стол, шкаф, тумбочка, пара стульев, на один из которых уселся и сам Альф, выпивший большими глотками свою порцию. Мужчины молчали. Курт чувствовал, как тёплая энергия начала разливаться внутри тела. Он предчувствовал, что скоро произойдёт приступ болей, а блистер с таблетками остался дома. Напиться до беспамятства мужчина считал спасением для себя сейчас: в отключившееся тело боль не приходит.

Альф вышел в дежурную комнату, налил из жестяного бака воды в графин и вернулся в комнату отдыха. Они выпили по полстакана воды. Так у них и пошло – тридцать грамм водки, полстакана воды – традиция севера. Как долго это могло продолжаться? Курту это было известно: пока оба не упадут замертво. Но главный нордический напиток быстро развязывает язык. Уже после второй порции Альф узнал о приступах странного поведения своего гостя: не захотел оставаться на вечеринке и выпрыгнул за борт яхты.

– Но, может, это и правильно? – пожал плечами «боцман». – Живи по правде своего духа, не насилуй себя.

Курт осмотрелся вокруг:

– Что-то не очень ты живёшь по правде духа, Альф!

Норвежец нахмурился, на лбу появились вертикальные складки. Он посмотрел на босые ноги Курта, встал и включил электрический нагреватель. В углу комнаты гость заметил стопку старой периодики. Встав с дивана, он взял мокрые туфли и пару газет, посмотрел на первую полосу – портрет короля и принцесс.

– Ну что же, – Курт усмехнулся, – для этого они годятся!

Хозяин взглянул на газеты в руках мужчины, но ничего не сказал. Курт скомкал бумагу и набил ею обувь. Теперь около радиатора грелись ступни сидящего на диване гостя и его оксфорды.

– Обстоятельства всегда выше твоего духа, – Альф допил воду из стакана, посмотрел на туфли Курта. – Даже сильнее королей!

– Может не те короли, а ты не тот рыбак? – молодой мужчина привстал с дивана и разлил по стаканам ещё водки.

Хозяин посмотрел в окно, но кроме неизменного вида гравиевой дорожки, ведущей к причалам, в мутном свете лампы, висевшей на домике, он ничего не увидел.

– Наш траулер остался ржаветь в Тронхейме, – не поворачивая головы к собеседнику, как-то равнодушно произнёс Альф. – Если, конечно, его уже не сдали на металлолом. Заводам наша рыба стала не нужна, кооператив умер.

Норвежец поднял стакан, они опять выпили. Хозяин, прищурившись, смотрел на гостя. «Прищурился? Или просто опухшие веки?» – Курт не мог понять, ворочая замедлившимся мозгом.

– А где ржавеет твой «траулер»? – прозвучал вопрос Альфа.

– Траулер? – мужчина на диване непонимающе смотрел на старого рыбака.

– Траулер, – норвежец пожал плечами. – У каждого пожившего на свете человека за плечами остаётся где-то ржаветь «старый траулер».

У Курта невольно из памяти всплыл образ горящей туши «старика Сикорского» – последний полёт винтокрылой машины.

– На краю джунглей южного Конго, – молодой мужчина налил себе воды.

Альф понимающе кивнул.

– И как только тебя занесло на «Миледи»? – «боцман» расслабленно вытянулся на стуле, его большие ноги заполнили всё пространство под столом, вылезая даже с противоположенной стороны. Затем он налил собеседнику и себе очередную порцию «традиционного» шведского напитка. Альф явно не ожидал ответа.

– Ты прав, обстоятельства оказались выше меня, – пьяно рассмеялся Курт, показав белые зубы, – но иногда я пытаюсь разорвать эту сеть!

– И попадаешь в ледяную воду! – саркастически закончил хозяин.

– Но ведь потом выплываешь? – с некоторым вызовом произнёс Курт.

– Нет, не выплываешь, – Альф выдохнул и выпил содержимое стакана. Его примеру последовал и гость. Норвежец продолжил: – Тебе только кажется, что выплыл, на самом деле, ты всё потерял, и жизнь стала бессмысленной.

Курт уже с трудом фокусировал взгляд на собеседнике, стараясь резко не поворачивать голову, иначе картинка перед глазами размазывалась в пространстве.

– Как же ты живёшь в своей семье с таким пессимизмом утопленника? – дикция молодого мужчины изменилась: он стал шепелявить и похрюкивать.

Но и боль начала сжимать голову. «На этот раз у неё ничего не получится, я успею отключиться раньше!» – злорадная мысль всплыла в его мозгу – он смотрел на вторую бутылку, появившуюся на столе.

– У меня нет семьи, – Альф снова отвернулся в окно, как будто надеясь увидеть там что-то новое.

Курт пьяно засмеялся.

– Но почему? Норвежские женщины очень красивы. У тебя уже давно должна быть куча внуков.

Хозяин продолжал смотреть в мутный квадрат окна.

– Келда вместе с ещё неродившимся ребёнком погибла во время бомбёжки Нарвика в апреле сорокового, а я, тогда ещё совсем зелёный новобранец, попал в плен.

– Прости, старина. Опять я что-то невпопад говорю, – Курт потянулся к стакану. – Налей.

Был это последний стакан, или за ним последовали ещё, Курт никогда не узнает, он даже не сможет вспомнить…

На громкий стук ранним утром в дверь домика никто не ответил: кругом царила тишина. Миа осторожно открыла тугую дверь и вошла внутрь. «Надо было сначала заглянуть в окно», – подумала девушка, но эта мысль пришла к ней слишком поздно – она уже находилась в комнате дежурного по марине – никого. Ранняя гостья робко позвала: