Ненадежные

– И она оставляла вас с братом в одиночестве?

– Ну в целом мы уже были достаточно взрослые. Мне к приезду отца было далеко за двадцать, а брат старше меня на семь лет, и он тогда вообще уже исчез из нашей жизни. В общем, я все лето была одна с люто пьющим папочкой.

– Но когда он приехал, мама еще была с вами, верно? И она уехала и оставила вас с ним, даже понимая, какая перед вами может встать проблема?

– Ну да, а чего ей с ним возиться? За шесть лет он уже начал жить своей жизнью, а она своей. По сути он уже перестал быть ее мужем, но мне ведь оставался отцом.

– Для нее он оставался отцом ее дочери, эту роль не отнять. В том треугольнике по-прежнему было двое взрослых и один ребенок, и этим ребенком были вы.

– Сейчас я должна с вами согласиться? Хоть моя мама всегда была умной женщиной, но может, педагогическая мудрость – не ее конек?

– Вам необязательно со мной соглашаться. Я делюсь лишь своими мыслями по поводу сказанного вами. Роль взрослого – не совсем про педагогическую мудрость. Возможно, и ваша мама слишком рано примерила на себя эту роль, поэтому столь же рано и естественно погрузила туда вас, начиная от эпизода с первой изменой ее мужа.

– Может быть… Сейчас, будучи уже взрослым человеком, я начинаю осознавать, насколько это сложно. Все мы склонны совершать ошибки и не раздумывать, какую степень урона наносим окружающим, особенно нашим близким.

– Вы совершенно правы. Но ведь взросление дает нам и преимущества. Прожитую боль, прожитый опыт, больше знаний, больше развитых способностей. Мы уже можем мыслить яснее, глушить чувства разумом, а значит имеем больше возможности для рефлексии и предвосхищения результатов своих действий, не так ли?

– Склонна согласиться, что не умаляет сложности реализации описанного вами в вашем последнем вопросе.

– Итак, остались только вы в свои двадцать с небольшим и пьющий отец. Как вы думаете, почему он пил?

– Алкоголизм. Это мой текущий ответ. Я поняла, что это болезнь. И иногда она не поддается никакому лечению.

– А тогда не понимали?

– Нет, тогда я считала это отцовской слабостью. Но отец у меня никак не ассоциировался со слабым человеком, поэтому я пыталась бороться всеми способами. Бороться с его алкоголизмом, бороться с ним, бороться за него.

– В чем это выражалось? Как вы вели эту борьбу?

– Сначала я пыталась взывать к его разуму. Когда он сидел пьяный передо мной, я плакала, умоляла его не пить, просила, говорила, как он нужен мне, как мне нужна его поддержка, как не хватает мне его роли отца в моем взрослении.

– Что он вам отвечал?

– Он сидел такой обмякший, пьяный, смотрел на меня своими добрыми-добрыми глазами, улыбался своей доброй-доброй улыбкой, а потом начинал плакать.

– Что чувствовали вы в этот момент?

– Первое время сочувствие, но потом это стало выводить из себя, потому что я понимала, что папа меня не слышит, ведь на завтра он снова пойдет и напьется.

– И что вы делали на завтра?

– Потом я стала более агрессивной. Я кричала на него, ругала, говорила, что он сдохнет где-нибудь в подворотне.

– Это помогало?

– Нет!

– Вы изменили стиль своего поведения?

– Нет! Но во мне бесконечно сталкивались злость на него и сочувствие к нему. Я безнадежно день за днем боролась за папу, желала его спасти, найти нужные слова и действия. Я стала прятать от него деньги и бутылки, которые находила.

– Это помогло?

– На какое-то время. А потом это превратилось в далеко не забавную игру, когда я искала бутылки, а он прятал. И каждый раз находил все более изощренные места, до которых я не добиралась.

– Итог?

– Пьяный отец каждый вечер…

– Как долго вы играли в эту игру?

– Обычно недели две, потом от длительного пьянства у него начиналась белая горячка, и я со вздохом облегчения вызывала «бригаду». Приезжали крепкие бравые парни, которые повидали всякого, но они каждый раз склонялись перед моей нежностью и любовью к отцу. Уже при них я объясняла папе, зачем сделала это, как я его люблю и как хочу ему помочь, но не могу. Врачи понимали, что это не совсем конченный забулдыга и были к нему снисходительнее.

– Куда его увозили?

– В психоневрологический диспансер, в отделение наркологии. Там обычно он проводил недели две. Его лечили, чем-то пичкали, он много спал, гулял на природе и ел.

– Вы навещали его?

– Да, очень часто. Я приезжала и не узнавала его. Он был тихий и покладистый, глаза его были стеклянные, но он по-прежнему улыбался своей доброй-доброй улыбкой, когда видел меня.

– А когда он выходил из клиники? Он снова начинал пить?

– Врачи выписывали ему какие-то таблетки и говорили «если будете их давать, пить он не будет». Я какое-то время контролировала, как он принимает препараты, но потом переставала. На них он не был похож на себя. Все такой же отстраненный, со стеклянными глазами. Да, он не пил, но в те моменты он также не был моим отцом. Он был безвольный, сидел, глядя в одну точку, смотрел сквозь телевизор или спал.

– А когда вы переставали контролировать прием препаратов?

– Он переставал их принимать, спустя какое-то время становился похож на себя, веселел, добрел, был активным, я снова была счастлива – папочка со мной. Но это длилось всего пару дней, после чего вечером он снова заявлялся домой пьяный. И снова начинался этот круговорот: пьяный отец, кричащая и умоляющая дочь, белая горячка, врачи, реабилитация, таблетки, отстраненность… Прямо семь всадников Апокалипсиса.

– Что вы чувствуете сейчас, вспоминая эти эпизоды?

– Я по-прежнему злюсь. Злюсь на него, что не справился, что он… забыл про свою силу, потерял ее. Всю свою силу и мудрость. Я просто пыталась к этому взывать, а он был глух. Но самое страшное, он не хотел, он просто не хотел, он опустил руки…

– У вас есть предположения, почему? Почему он опустил руки, почему он начал пить?

– Возможно. Папа был очень увлечен своей работой, он руководил людьми в компании по разработке месторождений для добычи алмазов. Сначала был инженером, а потом руководил группой инженеров. Он был очень талантливым руководителем, эмпатия и дар общаться с людьми, понимать их, перешел мне именно от отца. В какой-то момент, как бывает в определенном возрасте, он «выпал из обоймы» и так и не смог вернуться, возможно, это сбило его с пути. А может, потеря семьи. Все-таки папа всегда был примерным семьянином, это правда. Он любил маму и заботился о ней, он любил меня и брата и заботился о нас. Но он уехал, завел другую женщину, мама ушла. Потом он потерял то, что пытался заново построить в другом городе, вернулся, а здесь тоже только обломки прежней жизни. Мама не простила. Раньше мама его крепко держала, а теперь держать некому, вот он и свалился в привычный способ «бегства от реальности».

– Еще предположения?

– Думаю, больше нет.

– Вы осознаете, что в этом периоде вы с отцом поменялись ролями? Он был ребенком, а вы были взрослым. Он капризничал, а вы его воспитывали.

– Похоже на то, это имеет какое-то существенное значение?

– Несомненно. Всем нам нужны родители. В сложные периоды нашей жизни, в любом возрасте. Наши родители – это наш дом, наши стены и крыша, наша защита и опора от жизненных бурь. Родители передают нам свою мудрость, помогают не потерять себя в периоды сложностей, с которыми мы сталкиваемся впервые. Порой, люди могут быть лишены родителей или одного из родителей по ряду причин, и эту роль значимого взрослого может занять кто-то другой более взрослый или мудрый, например, бабушка или дедушка, более зрелый друг, тетя или дядя. Вы переживали немало сложных периодов в своей жизни, и если бы в них на тот момент присутствовал значимый взрослый, вы могли бы их пережить легче, мудрее и, возможно, мы бы с вами сейчас не общались.

– Но мы общаемся, потому что мне плохо, длительное время мне плохо, а я не понимаю причину. И сейчас мы говорим о моем отце, о главном мужчине в моей жизни, с которым я пережила глубокое разочарование. Я рисовала в своем сознании образ идеального отца принцессы из сказок, который был добрым и сильным, всегда подставлял плечо и делился мудростью. А в итоге получилось, что я создала еще одну красивую ледяную скульптуру, которая была разрушена?

– Люди склонны «дорисовывать» желаемый образ человека, основываясь на единичных его качествах или чертах личности. Это совершенно нормально. Вот и вы, получая от отца нежность, любовь и заботу в детстве, совместили его с образом идеального отца из сказок и «дорисовали» его жизнь, поведение. В вашем образе отец должен был до конца жизни оставаться мудрым, добрым и стойким. Но ведь обстоятельства разные. У вашего папы была своя генетика, свои планы и цели на жизнь, свои обиды и разочарования. Ваш папа всего лишь человек, со свойственными этому биологическому виду слабостями. Вы тратили много времени и сил, чтобы искусственно затащить отца в ваш «идеальный образ», из которого он спокойно и тихо выползал в реальность. Но вариантов развития событий могло быть гораздо больше.

– Что же мне делать сейчас? Делаю вывод, что мне не повезло? Что мой отец оказался слабым мужчиной. Ненадежным…

– Мы можем заменить слово «оказался» на слово «был». Просто встретились вы с отцовской ненадежностью гораздо позже, что в целом и неплохо. Ведь вы с таким упоением рассказывали о своем счастливом детстве с отцом, и это – подарок! А можем заменить слово «ненадежный» на «имеющий право не оправдывать чужие ожидания», «имеющий право выбирать, как ему прожить свою жизнь». Как вам такая интерпретация?

– Не могу сказать, что принимаю ее, или что она мне нравится. Раз уж мы говорим о взрослом и ребенке, как будто всплывает тема «ответственности». Раз уж ты стал отцом, стал взрослым, ты должен нести ответственность. Ответственность за своего ребенка. Его появление уже внесло корректировки в твою жизнь, осознанные корректировки. А он этой ответственностью пренебрег, он сбежал, а потом запил, а потом и вовсе умер…

Полина замолчала. Словно глыба льда, что годами лежала у нее на сердце, вдруг сдвинулась и обнажила под собой старую, незаживающую рану. Боль была настолько острой и знакомой, что она не могла дышать. Вот оно, вот оно откуда пришло. Первым ненадежным мужчиной в ее жизни был ее отец, что самое главное – любимый отец, обожаемый отец. Все мужчины, которых она любит – ненадежны. Но почему? Это она притягивает это? Это она «пристань для ненадежных мужчин»?

Доктор не вмешивалась в ее осмысленное молчание. Да, цели не достигли, но прогресс есть, есть осознание. Девушка мудрая, а значит сумеет найти правильный путь и отпустить обиды на отца, чтобы перестать быть пристанью для ненадежных мужчин и начать строить маяк, который будет привлекать тех, кто способен выдержать шторм.

Глава 5. Хладнокровное предательство

«И увидели они его издали, и прежде нежели он приблизился к ним, стали умышлять против него, чтобы убить его. И сказали друг другу: вот, идет сновидец; пойдем теперь, и убьем его, и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его…» (Быт.37:18-22)

«И сказал Иуда братьям своим: что пользы, если мы убьем брата нашего и скроем кровь его? Пойдем, продадим его Измаильтянам, а руки наши да не будут на нем, ибо он брат наш, плоть наша. Братья его послушались и, когда проходили купцы Мадиамские, вытащили Иосифа изо рва и продали Иосифа Измаильтянам за двадцать сребренников; а они отвели Иосифа в Египет» (Быт.37:26-28)

– Ты так и собираешься оставаться тварью? – Полина схватила ключи, заперла дверь и с ненавистью уставилась на брата, который сидел в коридоре на стуле с поникшей головой. – Отдай деньги!

– Не отдам, – с ухмылкой и смешком посмотрел на нее Семен, пребывавший в подвыпившем состоянии и желающий продолжить кутеж.

– Ты тварь, тварь! – Полина стучала кулаками по его плечам, – у мамы сегодня день рождения, не можешь хотя бы в этот день сделать паузу? – и она двинулась в сторону гостиной, чтобы убрать остатки посуды с праздничного стола.

Застолье только что закончилось, и мама вышла прогуляться и проводить своих подруг. Настроение у всех было отличным. У всех, кроме Полины, которая в очередной раз застала брата за воровством маминых денег. Поведение Семена больно ранило ее, хоть он уже давно разочаровал всю семью, каждый новый проступок оставался раной на сердце Полины. Она слышала как Семен со вздохом разочарования снял ботинки, куртку и тихо вошел в гостиную.

– Отдай ключи, – мягко попросил он сестру.

– Не отдам, – отрезала Полина, продолжая собирать тарелки, после чего понесла их в кухню и поставила в раковину.