Одна вторая

– Фу, мерзость какая, – морщится Аня.

– Ага, вот он тоже на четвёртом свидании только целоваться полез. А я, блин, думала, джентльмен.

– А помните Вовку из дома напротив? Помните, как я сохла по нему неделю? – ржёт Аня. – Он мне так глубоко язык в глотку засунул, что я чуть не задохнулась. Сразу все чувства остыли.

Они выдумывают ещё несколько способов, как можно отвратно целоваться, и даже изображают, как это может выглядеть.

– Да всё с ним нормально! – обрываю я этот цирк.

Сестры переглядываются и смотрят на меня.

– Ян, если с ним всё нормально, почему тогда он не захотел тебя целовать?

– Это необязательно, ясно вам? – раздражаюсь я.

Не хочу слушать новые комментарии, поэтому сваливаю в нашу комнату. Оставшись одна, думаю, почему он меня не поцеловал? Вспоминаю, как мы вчера прощались, когда подъехали к дому, как он мне улыбался, как сказал, что будет ждать следующей встречи, потому что мы сможем побыть только вдвоём. Я определённо ему нравлюсь.

Но тут же в голову лезет то, как странно он повёл себя в первый день, сбежал непонятно из-за чего. И после игры в баскетбол он собирался уйти, ничего мне не сказав. Может, всё-таки не нравлюсь?

Так я извожу себя, пока не приходит время собираться на выпускной. Специально для него мы с Аней купили классные платья – длинные, с разрезом сбоку, с открытой спиной и широкими рукавами три четверти. И мне даже в этот раз достался цвет, который я хотела, розовое золото. Второй, жемчужно-серый, тоже был ничего, но с нашей внешностью смотрелся не так выигрышно, более бледным.

– Платьями придётся поменяться, – заявляет Аня.

– С чего это? – я скрещиваю руки на груди.

– Ты так обгорела, что будешь выглядеть в нём, как поросёнок, никакая тоналка не спасёт. Если ты этого и хотела, то пожалуйста, но я бы на твоём месте надела серое.

Она выходит из комнаты, оставляя меня раздумывать. Я примеряю своё платье перед зеркалом, и последняя надежда растворяется в воздухе – Аня всё это сказала не только потому, что тоже хотела розовое платье.

– Ну что? – сестра заглядывает в комнату.

– Забирай, – говорю я.

На Ане моё платье смотрится идеально. Так или иначе, она всегда получает то, что хочет.

Когда мы приходим в ресторан, снятый для выпускного, там уже вовсю идёт веселье. Сегодня здесь собралась вся параллель, а не только наш класс. Первые пятнадцать минут мы только и делаем, что здороваемся со всеми знакомыми. А потом Ане звонит Семён по видеосвязи, она убегает на улицу, чтобы поговорить с ним, и пропадает на целый час.

Я успеваю поесть и заскучать. Нелли с Толстым уходят танцевать, и, судя по тому, как долго они кружат, скоро у них должна начаться морская болезнь. Петрушка тоже сидит скучает – Морозова на наш выпускной никто не звал.

Я смотрю на неё, и в голову приходит мысль. В отличие от моих сестёр она просто божий одуванчик и наверняка считает, что с мальчиком можно подержаться за руку только после того, как познакомишь его с родителями.

– Петрушка, скажи, когда Морозов поцеловал тебя первый раз?

– На первом свидании, – говорит она и тут же краснеет, как будто я её о чём-то жутко неприличном спрашиваю. – То есть после, ну, в конце. А что?

– Ничего, – ворчу я.

Даже такая мямля, как Морозов, и то тянуть с этим не стал. Что же тогда происходит? Может, я сделала что-то не так?

– Ян, ты из-за Никиты переживаешь? – спрашивает Петрушка.

– Нет, – отрезаю я. – Забудь.

На моё счастье, возвращаются Нелли с Толстым, так что Петрушка не продолжает расспросы. Я сразу перевожу разговор на другую тему:

– Толстый, ты не знаешь, почему Кирилла всё ещё нет?

– Сомневаюсь, что он придёт.

– Почему? – не понимаю я.

Толстый закатывает глаза и говорит:

– Спроси у него сама.

Меня бесит чувствовать себя тупицей, но я знаю, что из Толстого ничего не вытянуть, если он решил молчать. Поэтому я делаю то, что он предложил, – пишу Кириллу.

Я: Ты правда не придёшь на выпускной?

Кирилл: Не смог. Жаль, что так вышло. Но вы повеселитесь там за меня.

К: Кстати, как дела с будущим парнем? Всё получилось?

Я: Вроде бы.

Может, мне стоит узнать и мужское мнение?

Я: Если бы тебе понравилась девушка, которая явно отвечает взаимностью, когда ты бы её поцеловал?

Кирилл отвечает долго, и я жду вердикт. Мне уже кажется, что я всё напридумывала – на самом деле Никите я не понравилась, и то, что он не поцеловал меня, верный знак, что дело дохлое.

К: Дай ему время.

К нам за стол возвращается Аня. Она рассказывает о том, что двое наших одноклассников, которые все одиннадцать лет друг друга недолюбливали, обжимаются на улице за углом, уверенные, что никто их там не видит. Мы смеёмся, и в этот момент у меня появляется ощущение, что всё как раньше. Аня всё та же: с глупыми шутками, любительница сплетен, та, кто не боится казаться странной, готовая на всё ради меня. И я позволяю себе поверить, что это действительно так, и на этот вечер забываю обо всём остальном.

Единственное, что напоминает мне об обратном, – сухое сообщение от Никиты.

Никита: Всё в силе? Я заеду за тобой завтра утром.

Глава 11

Мы с Аней договариваемся, что, пока я буду с Никитой, она пойдёт к Нелли. Я чувствую себя спокойнее, зная, что сестра не останется одна, но ей, похоже, и так неплохо – она не выпускает из рук телефон, время от времени набирая сообщения прямо во время разговора.

– Пошли, – говорю я зависшей над экраном сестре, когда Никита пишет, что он уже на месте.

– Ага, – кивает она и не глядя надевает сандалии.

Аня выходит из подъезда первая.

– Привет, Ромео, – кричит она.

Из-за её спины я вижу, что «Ромео» ждёт меня, прислонившись к машине.

– Хорошо вам погулять, только сильно там не шалите, – продолжает сестра. – Да что я несу? Пошалите на полную!

Никита не реагирует, только молча провожает её взглядом.

– Увидимся вечером, – кричит мне Аня напоследок и удаляется.

Подхожу ближе. От неловкости все слова застревают в горле. Никита открывает пассажирскую дверь и жестом приглашает меня сесть. Потом обходит машину и тоже забирается внутрь.

– Твоя сестра всегда такая? – спрашивает он.

– Почему ты не поцеловал меня в прошлый раз? – выпаливаю я.

Никита оборачивается на меня с усмешкой.

– Ничего себе. А я думал, ты за равноправие. Почему тогда ты меня не поцеловала?

Его вопрос застаёт меня врасплох. И правда, почему я жду, что это должен сделать именно он?

Я привстаю, чтобы дотянуться, и попадаю ему в уголок губ, потому что в последнюю секунду мне кажется, что он сейчас меня оттолкнёт. Поцелуй получается быстрый, жёсткий и совершенно глупый.

– Это было неожиданно, – говорит Никита и прижимает ладонь к губам.

Кажется, я ударила его.

– Извини, – говорю я. От этого выходит ещё глупее, как будто я извиняюсь за то, что поцеловала его. – Я не хотела. То есть хотела, но не так. Я подумала, что ты не захочешь… Так, стоп, лучше я сейчас помолчу, ладно?

Я отворачиваюсь к окну, собирая мысли в порядок. И с каждой секундой становится яснее, что я всё только испортила.

– Яна, – Никита касается моего плеча, – что происходит? Мне показалось, в прошлый раз всё было хорошо.

– Так и было, – подтверждаю я. – Но мы провели весь день вместе, а ты меня так и не поцеловал.

– А мы куда-то торопимся?

И я снова чувствую себя так же, как вчера на кухне с сёстрами. Вчера я не могла объяснить, как так вышло, что парень не захотел целоваться со мной, а сегодня не понимаю, зачем набросилась на него, и в чём проблема, если на самом деле меня вполне устраивало, как у нас всё происходит.

– Просто Аня рассказывала про Семёна, – говорю я.

– И тебе нельзя отставать от сестры?

– Нет, но я подумала, раз он…

Никита так сильно стискивает руль, что я решаю дальше не продолжать.

– Послушай, – говорит он сквозь зубы, – Семён однажды поменял трёх девушек за одну неделю. Каждая из них была единственная и неповторимая, вот только на следующий день у него стиралась память, и он увлекался кем-то ещё.

– Зачем ты это говоришь? Он же твой брат.

– А это не секрет. Если не веришь мне, можешь спросить у любого, кто знает его чуть дольше вас. Уверена, что хочешь, чтобы я был таким же?

– Я не это хотела сказать.

Никита выдыхает пару раз и продолжает уже спокойнее:

– Я не люблю менять своих решений. Если мы вместе, значит, вместе. Если расстались, значит, это конец. Метаться туда-сюда я не собираюсь. И мне нужно время, чтобы быть уверенным в том, что я делаю, понимаешь?

Я вспоминаю все шутки его друзей, и до меня доходит, что они были не только про то, что Никита обычно долго не приводит девушек знакомиться, но и про то, что он вообще долго на всё решается.

– Я понимаю, – говорю я. – Но, чтобы принять такое ответственное решение, важно не только время, но и информация, так?

Никита кивает.

– Например, как человек целуется, – продолжаю я. – Не хочу потом получить неприятный сюрприз. А решение-то уже вынесено, назад не повернуть.

– Ладно, – смеётся Никита, – аргумент принимается.

Он подтягивает меня к себе и целует. Без истерики, как это получилось у меня, без слюней и удушающих языков, которыми меня пугали сёстры. Я закрываю глаза и чувствую, что всё наконец-то снова нормально. Вот бы просто вычеркнуть время с того момента, как мы расстались в прошлый раз, до этой самой секунды.

– Ну что, пойдёт? – спрашивает Никита.

– Пока не поняла. Давай ещё раз.

Он усмехается, и мы целуемся снова. Я бы не назвала это «сумасшествием» или «космосом», здесь что-то другое, скорее нежность и, как ни странно, спокойствие. Никита отпускает меня, напоследок погладив по щеке, и это заставляет меня улыбнуться.

– Вижу, что это испытание я прошёл. Какая информация тебе ещё нужна? – спрашивает он.

– Вообще-то я хочу знать о тебе всё, – говорю я.

– Хм, с чего же начать? – Никита упирается локтем в подголовник и продолжает: – По гороскопу я весы, люблю долгие прогулки и мечтаю когда-нибудь завести собаку.

– Какую собаку?

– Пока точно не знаю. Может быть, хаски.

– Почему хаски?

– Я однажды увидел в интернете, что есть такие соревнования, куда люди приходят со своими собаками. Они пристёгиваются друг к другу специальной резинкой и вместе бегут маршрут по лесу. Собака впереди, тащит хозяина. И я подумал, как же круто так проводить время вместе. Но это тяжело, поэтому нужна сильная, выносливая собака. Например, хаски.

– Или самоед, – предлагаю я.

– Ну не знаю.

– Они тоже ездовые.

– Да, – соглашается Никита. – Получается, подходит. Но как её мыть после целого дня в грязи?

– Об этом я не подумала. Но я бы тоже попробовала что-нибудь такое.

Он кивает.

– Значит, говоришь, любишь долгие прогулки? – уточняю я.

– Ага.

– Тогда вылезай из машины.

– Но… – пытается возразить Никита.

– Давай-давай, – подталкиваю я его.

– Блин, Яна, – стонет он, но выходит.

Я тоже выбираюсь на тротуар. Протягиваю ему руку.

– Пойдём гулять.

Глава 12

Мы бродим по улицам около часа и болтаем обо всём подряд. Я рассказываю про вчерашний выпускной, про то, что нашла и послушала его «Стригущих самураев», но ничего не поняла. Никита объясняет смысл его любимой песни, и после этого мне хочется дать им ещё один шанс. Он немного рассказывает, чем занимается на работе, не переставая упоминать, что мне это будет неинтересно, хоть я и утверждаю обратное.

Конечно, он спрашивает то, о чём нас с Аней спрашивают абсолютно все:

– А вы всегда с сестрой одинаково одеваетесь?

– Обычно да, – киваю я.

– А в чём прикол?

– В чём прикол? Хм… Ну смотри, идём мы, например, играть в баскетбол. Аня надевает спортивный костюм, что логично. А я такая: «Так, спортивный костюм уже занят. Придётся надеть джинсы и рубашку». Это было бы странно, согласись.

– Ну допустим. А если вы идёте в разные места? Например, она на концерт, а ты в кафе.

– Наденем разное, – говорю я, – мы же не чокнутые. Только мы обычно в одни и те же места ходим.

– Всегда?

– Чаще всего. Если нам нравится одно и то же, какой смысл ходить по отдельности?

– Ладно, но тебя не раздражает, что люди вас путают?

– Вообще-то нам нравится смущать людей, – ухмыляюсь я.

– Ну вот мы и выяснили настоящую причину, – смеётся Никита. Он останавливается посреди тротуара и продолжает: – Спасибо, что вытащила меня погулять. Я правда это люблю, но почему-то давно не делаю.

– Не расслабляйся, – говорю я. – Нам ещё обратно до твоей машины идти.

– Мустанг подождёт, – улыбается Никита.

– Ты же в курсе, что твой Форд далеко не Мустанг?

– В душе Мустанг. Пойдём, – он тянет меня за руку в сторону подъезда.

– Что? – возмущаюсь я. – Куда ты меня привёл?

– Догадайся, – ухмыляется он и достаёт из кармана ключ от домофона.

Мы попадаем в подъезд и поднимаемся по маленькой лесенке. Сразу слева от неё, на первом этаже, располагается нужная дверь. Никита открывает её и пропускает меня внутрь.

– Мне надо кроссовки переодеть, а то эти дурацкие кеды вообще не предназначены для прогулок, – говорит он. – Хочешь чай? Кофе у меня нет, но, кажется, остался апельсиновый сок. Проходи.

– Давай сок, только наполовину с водой, – прошу я, осматриваясь вокруг.

Не знаю, что я ожидала увидеть, но квартира выглядит совершенно обычно. В коридоре обои с мелкими цветочками, которые явно Никита выбирал не сам. Кухня тоже из тех времён, когда про минимализм никто и не слышал. Разве что холодильник новый, поэтому выглядит здесь слишком инородным.

Никита достаёт два стакана, коробку с соком и наливает в каждый по половине, остальное разбавляет водой из чайника. Заметив моё замешательство, кивает на стул.

– Это твоя квартира? – спрашиваю я, усаживаясь.

– Не моя, а родительская. От бабушки осталась. Но живу я тут один.

– Ого, здорово, наверное, выбраться от родителей.

– Я уже пять лет здесь живу, давно привык. А в шестнадцать да, было здорово.

– В шестнадцать? – удивляюсь я. – Как они тебя так рано отпустили?

– Я тогда думал, что мне делать после девятого класса, уходить из школы или оставаться. Мама настаивала, чтобы я в колледж пошёл. Говорила, зачем время терять, если можно уже получить какую-то профессию и быть самостоятельным. Я сказал, что раз уж я буду таким самостоятельным, то и жить могу отдельно. И они согласились.

– Но Семён учился до одиннадцатого, – уточняю я.

– Потому что Сёме в ПТУ нельзя. Он же у нас такой умный и талантливый, ему надо высшее образование получать, – ворчит Никита. – И где он сейчас?

– По крайней мере, родители тебе доверяли, если позволили жить одному.

– На самом деле мама потом призналась, что её просто достали бесконечные разборки дома. Мы с Рыжим жили в одной комнате, и поводов что-то не поделить находилась масса. Ну а эта квартира всё равно пустовала.

– Наши родители тоже хотели, чтобы мы в техникум пошли, – говорю я. – Они думают, что мы не потянем вышку. Даже если поступим, то вылетим потом и останемся ни с чем.

– У тебя получится, – говорит Никита без тени сомнения.

– С чего ты взял?

– Я думаю, что в таком деле, как образование, решает в первую очередь желание и упорство. И того и другого у тебя полно.

Я отдаю Никите пустой стакан. Вместе с ним он забирает несколько пакетов, лежащих на столе, и я замечаю контейнер для линз.

– Интересно было бы посмотреть на тебя в очках, – говорю я, указывая на коробочку.

– Не посмотришь, – отвечает Никита. – Я ношу только линзы.

Пока он моет стаканы, я подхожу к окну, чтобы рассмотреть симпатичный кустик в горшке.

– Это что? – спрашиваю я.

Никита оборачивается посмотреть, о чём я говорю, и отвечает:

– Понятия не имею. Мама постоянно их мне втюхивает, а я не знаю, как с ними обращаться, и они каждый раз дохнут.

– Им просто нужно немножко любви и внимания, – я щупаю сухую, как в пустыне, землю. – Где лейка?

– Э-э-э, ну… – мямлит Никита.

– Понятно, – беру с полки чашку, оттесняю его от раковины, набираю воду из-под крана и поливаю несчастный цветок. – Ну вот, так он проживёт подольше. Можем ещё дать ему имя. Как тебе Элиас?

– А его не будут дразнить другие растения?

– Пусть только попробуют, – говорю я.

– Хорошо, тогда Элиас, – Никита подходит сзади и проводит пальцами по моему плечу. – Я готов. Пойдём?

Мы гуляем до самого вечера. Громко смеёмся, целуемся у всех на виду, покупаем ведро попкорна, подкидываем вверх сладкие шарики и ловим их ртом, а потом пытаемся отмыться от липкой карамели в фонтане. Мне даже удаётся уговорить Никиту поваляться в траве, и мы устраиваемся на склоне около набережной в обнимку, чем смущаем всех прохожих.

– Я тебя не пойму, – говорю я. – Иногда ты весь такой серьёзный. Весь такой: «Надо быть ответственным, принимать взвешенные решения». А иногда вот, – я провожу большим пальцем по его широкой улыбке.

Никита приподнимается на локте. Он щурится от закатного солнца и от этого выглядит младше, чем на самом деле. Как будто он, как и я, только закончил школу и теперь просто наслаждается летом.

– Я и сам себя не пойму, – говорит он, нежно касаясь моей щеки. – Давай встречаться?

– А разве мы ещё не встречаемся?

– Да, но…

– Это «решение»?

– Точно, решение, – улыбается Никита.

– А для тебя это не слишком рано?

– Слишком, – подтверждает он. – Слишком-слишком рано. Надеюсь, я не пожалею об этом.

Когда вечером я прихожу домой, сёстры сидят на кухне и над чем-то ржут.

– Явилась наконец, – говорит Маринка. – Как там твой слюнявый? Держит ещё оборону?

– Блин, он у неё такой мрачный, – вставляет Аня. – Видела его утром. Я ему: «Привет», то-сё, а он даже не поздоровался, только зыркнул на меня вот так.

Она изображает Никиту, скрестив руки на груди, прищурив глаза и нахмурив брови.

– Он не мрачный. И не слюнявый. И у нас всё хорошо, мы встречаемся, – отрезаю я.

– Класс, – говорит Аня, будто не замечая моего тона, и сразу переключается на другую тему. – Завтра идём к Толстому, будут все как обычно: Нелли, Петрушка, Морозов.

– Я не пойду, – говорю я.

– Почему? – удивляется сестра. – Я уже сказала, чтобы на нас рассчитывали пиццу.

– Я буду с Никитой.

Аня смотрит на Маринку в поисках её поддержки, но та только пожимает плечами. Тогда она снова переключается на меня:

– Ты же сегодня и так с ним весь день провела.

– Да, но у него завтра выходной, а потом он работает, это у вас никаких дел нет.

– Понятно, – Аня закатывает глаза. – Ладно, одна схожу.

– Ань, слушай, – начинаю я и замолкаю, не зная, как продолжить. – Никита рассказал мне кое-что про Семёна.

– Ну? – подталкивает она меня продолжать.

– Он вроде как очень быстро увлекается девчонками и так же быстро остывает. Да и мы до этого ещё знали, что у него никогда серьёзных отношений не было.

– И что?

Лицо у неё такое непроницаемое, что это раздражает.

– Да ничего, – говорю я. – Не хочу, чтобы ты стала одной из этих его забытых и брошенных девушек.

– Я не его девушка, – отвечает сестра.

– Какая разница, как вы это называете? Не делай вид, что не понимаешь, о чём я.

– А ты, Яна, не неси чушь. У тебя самой хоть раз были серьёзные отношения?

– Нет, – признаю я.

– И что? Это значит, что ты в принципе на них не способна?

Возразить на это мне нечего, и Аня продолжает:

– Ты бы со своим парнем лучше побольше целовалась, чем о Сёме трепаться.

На этом она встаёт и уходит из кухни. В воздухе повисает напряжённое молчание.

– Ну а что? Я не права? – спрашиваю я у Маринки.

– Ой, девки, я в ваши дела стараюсь не лезть.

– Могла бы и сказать своё мнение. Ты у нас вообще-то старшая и типа самая умная.

– Я и правда умная, так что не куплюсь на это, – фыркает сестра.

– Вообще-то я за неё переживаю, – говорю я. – Если тебе плевать…

– Да мне не плевать, – перебивает Маринка. – Это ты слишком паришься. Думаешь, долго ей будет интересно играть в отношения на расстоянии? Пройдёт месяц, она встретит кого получше и даже не вспомнит про этого парня.

– Сложно будет найти кого-то получше, чем Ры…

Я замолкаю на полуслове. Да, Аня сказала на эмоциях, что любит его, но Рыжий-то уехал, а вот Никита здесь. И один раз она уже предала меня из-за парня, так как я могу быть уверена, что она не сделает это снова?

Глава 13

Утром следующего дня от Никиты приходит сообщение, что он меня уже ждёт. Осторожно заглядываю в нашу комнату, убеждаюсь, что Аня ещё не готова, быстро надеваю кроссовки, кричу из коридора: «Я ушла. До вечера!» и выскальзываю в подъезд.

Бегу по ступенькам вниз, чтобы не дожидаться лифт рядом с квартирой. Разогнавшись, набрасываюсь на Никиту и повисаю как коала.

– Привет, – смеётся он. – Не помню, чтобы кто-нибудь был так рад меня видеть.

– Седлай Мустанг и поехали скорее.

– Мой верный конь к Вашим услугам, миледи, – подыгрывает Никита. Он держит меня так, чтобы я не свалилась, и несёт к машине. – Куда едем?

– Погуляем в том поле, – предлагаю я.

Сейчас мне хочется снова почувствовать это хорошее одиночество, побыть подальше от всех остальных.

– Выполню любое желание прекрасной дамы.

Никита заводит машину, и мы уезжаем за город. Находим в багажнике плед, расстилаем его на земле, примяв высокую траву. Сегодня тепло, но плотные серые тучи закрывают собой всё небо. Мы лежим на спине и разглядываем их, пока редкие крупные капли не падают на нас. Как только мы собираем плед, дождь обрушивается стеной.

Пока едем домой, от влажных прилипших джинсов я успеваю продрогнуть. Никита дает мне свою одежду и отправляет в душ. Я замечаю улыбку, которую он пытается скрыть, увидев меня в своих вещах. Горячий чай уже ждёт на столе, за окном барабанит дождь, и от этого кажется, что уютнее этого места сейчас просто невозможно представить.

Мне хочется проводить с Никитой каждую минуту. В этой квартире, в нашем поле, да где угодно, лишь бы он был рядом. Мы так и делаем – все его выходные становятся нашими днями, а иногда он заезжает ко мне после работы, чтобы хотя бы пятнадцать минут поцеловаться в машине.

Вот только с каждым разом мне становится всё труднее отвоёвывать для нас время – Аня злится из-за того, как часто ей теперь приходится быть одной.

– Ты вообще заметила, как превратилась в одну из тех девчонок, над которыми мы всегда смеялись? «Ой, у меня появился парень, и я сразу забыла, что кроме него и другая жизнь существует», – кривляется она.

– Чушь, – отрицаю я, сжимая кулаки, но внутри разливается разъедающее чувство вины.

– Ага. Он тебя позовёт, ты сразу всё бросаешь и послушно бежишь к нему.

– А что плохого в том, что я хочу провести с ним время?

– То, что кроме этого тебя уже больше ничего не интересует. Смотри не отупей там вконец.

Она смотрит на меня, как на предательницу, и именно ей я себя и ощущаю, но всё равно ухожу к Никите, потому что отказаться у меня не хватит сил. Но даже рядом с ним, когда ничего больше не имеет значения, обида сестры не даёт мне покоя.

– Твои друзья не обижаются, что ты всё свободное время проводишь со мной? – спрашиваю его я.

– Обижаются, конечно, – подтверждает Никита. – Но разве я могу с этим что-то сделать?

От того, что он хочет этого так же сильно, как и я, становится так приятно, что я прижимаюсь к нему и крепко обнимаю.

– Хочешь меня придушить? – кряхтит он.

– Аня считает, что я перестала интересоваться другими вещами. Мало общаюсь с ней и с друзьями.

– А ты всегда её слушаешь?

Я отпускаю Никиту и отхожу к окну. Пожимаю плечами.

– Она же моя старшая сестра.

– Старшая – это типа она на две минуты раньше родилась? – уточняет Никита.

– На восемь.

– Яна, только не говори, что ты серьёзно.

– Серьёзно, но дело не только в этом, – подтверждаю я. Провожу пальцами по листьям Элиаса, чтобы собраться с мыслями и попытаться объяснить Никите всё так, чтобы он понял. – Аня раньше меня научилась ходить, раньше начала говорить, первая стала читать и писать. Я всегда и во всём была второй. Так что получается, что она старшая.

– Главное то, что думаешь ты, а не она. И не важно, кого вы считаете старшим, – он разворачивает меня к себе и приподнимает подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Хорошо?

Я киваю.

– Чем хочешь заняться сегодня? – спрашивает Никита.

– Нам надо искупать Элиаса, – говорю я.

– Ты же в курсе, что Элиас – растение, а не ребёнок? Он даже не щенок, чтобы его купать.

– В природе все растения попадают под дождь, так что это нормально. А у него все листья в пыли, ему трудно дышать.