Полная версия
Неизвестные
Неизвестные
Екатерина Храмова
© Екатерина Храмова, 2025
ISBN 978-5-0068-4003-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава первая
Город N. Или всё-таки город Z? Много же он повидал на своём веку! Сколько историй вылуплялось в нём, росло и покидало родные гнёзда. Сколько судеб он сломал и скольким сумел пробить дорогу к свету, к истине. Как его в конечном итоге величать, зависит от человека, прибывающего туда или там родившегося (что случается крайне редко, ведь город Z или город N, бог его знает, как он на самом деле называется, притягивает в основном кого-то извне, так уж заведено). Тот, кто переступает невидимые границы этого города, вдыхает его воздух, ходит по его землям, начиная с незапамятных времён и заканчивая нашими днями, когда вместо телег дороги исполосовывают горячие чёрные шины, невольно становится частью чьей-то истории. Частью того, что другие называем событием, когда оно появляется на свет. Этот таинственный, абсолютно заурядный с виду городок окутывает завеса неизвестности, вместе с непроходящей лёгкой дымкой и хроническими дождями, свинцовыми тучами и пурпурными закатами. Здесь выживает отважнейший, здесь происходит такое, о чём принято говорить шёпотом в коридоре, ни в коем случае не повышая голоса. Город Z, а может, и город N, бывает городом Y или городом К, но как бы мы его ни называли, цвет неба и наличие солнца будут зависеть только от нас, ведь это место может быть совершенно чем угодно, главное лишь – правильно его представить. А может, это блеф? И никакого города никогда не существовало?
По стеклу мчащейся вдоль дороги машины стекали крупные капли дождя. Осень, ещё не успев начаться, резко вступила в свои права, не дав теплу ни одного шанса на существование. Мимо по шоссе проносились легковушки, поднимая столбы воды. Пригородная трасса постепенно заканчивалась, издалека показались многоэтажные дома. На кожаном сиденье чёрного мерседеса сидела стройная шестнадцатилетняя девушка. Её лицо с заострённым подбородком и вздёрнутым носом украшала пара веснушек и серо-голубые глубокие глаза. На плечи опускались светло-русые волосы. Одета девушка слегка не по погоде: в тёплый бордовый свитер с горлом и джинсы. На соседнем сиденье громоздились многочисленные сумки с вещами.
За рулём сидела женщина средних лет. Её бледное вытянутое лицо не выражало ни единой эмоции, казалось, что она находится в трансе. Водительница с ожесточённым сосредоточением следила за дорогой, изо всех сил стараясь сделать вид, что очень занята, а быть может, она и впрямь считала необходимым настолько тщательно контролировать происходящее. Женщине не хотелось разговаривать с племянницей. Аристократичные черты и серый цвет глаз придавали образу ещё большую строгость, но глубокий шрам на лбу, расположенный чуть выше мимических морщин, немного выбивался из общего антуража. Глаза были пусты, словно в них давно не играли какие-либо чувства, кроме выматывающей тоски и отчаяния. Такой образ Елизаветы Парицкой отпечатался в сознании её племянницы в первый день встречи. Такой образ её племянница видела и сегодня.
Серафима Лебедева впервые в своей жизни переезжала. Она сидела, опёршись рукой на дверцу автомобиля, уже давно забросив тщетные попытки поговорить с тётей. За пару дней девушке пришлось кардинально поменять свою жизнь: проститься со всеми своими друзьями, которые за долгие годы знакомства уже стали частью её семьи, уйти из родной гимназии, попрощаться с любимыми одноклассниками, бросить всё, что она так ценила, что пообещала никогда не покидать и к чему привыкла за все шестнадцать лет. Девушка вспомнила, как её провожали друзья и одноклассники, сжала на запястье браслет, подаренный одним из них. Теперь она переезжает на два года в другой город, незнакомый, чуждый город, с человеком, которого ни разу в жизни не видела, а лишь в детстве, разглядывая семейные фотографии, изредка спрашивала у родителей: «Это ведь тётя Лиза?» Сестру матери она представляла совершенно иначе.
Сейчас, уже будучи подростком, Сима поняла, насколько сильно её детское представление о тёте оказалось ошибочным. Вместо женщины, с которой она всю жизнь мечтала увидеться, женщины, такой яркой и весёлой, какой она казалась на фотографиях, девушка лицезрела перед собой человека, давно потерявшего смысл жизни. Все свои действия Елизавета Парицкая совершала на автомате, не замечая ничего перед собой. Вот и сейчас она сидела за рулём, как робот, крутя его на поворотах, не обращая внимания ни на что, кроме мчащихся перед её мерседесом автомобилей. Внезапно Симин телефон завибрировал. Пришло сообщение от матери. Девушка с волнением открыла всплывшее на экране уведомление.
«Тётя Лиза наверняка показалась тебе отстранённой. Если вкратце, то примерно год назад её муж и сын, твой двоюродный брат, погибли в автокатастрофе. Она никак не может оправиться от потери, не будь к ней строга. Пожалуйста, отнесись с пониманием. Прости, что не рассказала раньше, со всеми этими сборами и суматохой так и не успела с тобой как следует поговорить. Как доедешь – позвони. Папа передает тебе привет. Целую». Сима вздохнула. Её мать, как всегда, нашла самое подходящее время для того, чтобы наконец объяснить ей, что происходит. Эта черта её характера иногда здорово раздражала девушку, но ей сейчас было как-то всё равно. Хоть теперь всё вроде как встало на свои места. С другой стороны, тётя ещё не привыкла к ней, так что не факт, что она всегда будет отстранённой. Или всё-таки факт… Сима вздохнула, заправив чёлку за ухо. Наконец-то дождь прекратился.
Отец девушки работал микробиологом, а мать – климатологом. Они были весёлыми, добродушными людьми, слегка легкомысленными и порой бестактными, но искренне любящими свою дочь. Занимая высокие должности и работая в институтах, Симины родители были уважаемыми профессорами. В этом году им выпала небывалая честь присоединиться к составу учёных, отправляющихся в начале ноября в Антарктиду. Перед экспедицией следовало хорошо подготовиться.
Лебедевы сильно беспокоились за дочь, не имея ни малейшего желания оставлять её на двадцать четыре месяца одну, невзирая на все заверения. Тогда в голову матери пришла неожиданная идея – отправить дочь жить к тёте. Так как Елизавета не выказала особого сопротивления (хоть сначала и вяло пыталась отвертеться), решение отправить к ней Симу в конце августа принялось само собой, чтобы та смогла привыкнуть к новой обстановке и пойти в школу в первый же день осени. Летом Симе пришлось сдавать вступительные экзамены, которые она успешно прошла. Школа без промедления приняла новую ученицу.
Вскоре машина выехала на окружную магистраль. Сима прижалась лицом к окну, всматриваясь в очертания мелькающего пейзажа. Вдалеке виднелись размытые силуэты одинаковых, словно скопированных с одного макета, домов, остроконечные и строгие шпили каких-то зданий, множество проводов и прямоугольных высоток. Густые клубы пара поднимались над одной из ТЭС, которую Сима сумела чётче всего различить издали. Разглядывая пейзаж, девушка насчитала четыре трапециевидные парящие башни. Зрелище представлялось довольно унылое. Сима опять вздохнула. «Интересно, как будет выглядеть город к середине сентября? Тут довольно много зелени…» – подумала она. Действительно, когда мерседес проезжал по улицам города, Сима смогла подметить, что на них много деревьев и идеально ровно выстриженных кустов, которые, будучи совершенно идентичными, напоминали пластмассовые серые шары.
Небо казалось серо-жёлтым со своими грязными облаками и чайками, парящими где-то в вышине, внизу проплывали люди в тёмных плащах, ровными вереницами лениво тянущиеся вдоль линии домов по тротуару, чёрные зонты, изредка попадались и цветные, но тут же поглощались общей массой. Сима понемногу начинала замечать, что чем ближе к центру, тем реже попадались типовые застройки, пропадали деревья и тем чаще встречались дома с довольно интересной архитектурой или здания, построенные в прошлом веке, которые так нравились девушке, ведь они напоминали ей дом. Родной дом. На глазах навернулись слёзы, но Сима тут же отогнала желание заплакать. Апатия сменялась интересом и даже нетерпением.
«Может, всё не так уж и плохо? Родители вернутся, с друзьями можно встречаться на каникулах, а в обычные дни разговаривать по телефону. Возможно, в новой школе я найду новых, не менее замечательных друзей… И всё же почему пусто внутри…»
Тётя Лиза жила в старом, относительно уютном квартале в самом центре города. Работая в крупной нефтяной компании, Елизавета много зарабатывала, поэтому позволить себе жить в центре вполне могла. Городок был по большей части промышленный, однако это не помешало ему выглядеть прилично настолько, насколько вообще возможно для такого места.
– Через полчаса приедем, – послышался спокойный, на удивление приятный голос с первого сиденья.
– Угу. На каком этаже находится квартира? – спросила Сима. Девушка ещё не привыкла называть эту женщину на «ты», из-за чего она всячески избегала конструкций предложений, в которых ей бы пришлось обращаться к ней таким образом.
В ответ был слышен только шум колёс и всплески луж, по которым нёсся мерседес. «Ожидаемо, – хмыкнула Сима, – ну да, конечно, „приедешь – сама узнаешь“». Девушка закрыла глаза. В её душе селились противоречивые чувства. Вдобавок переходный возраст практически каждый день давал о себе знать, и перепады настроения становились всё более непредсказуемыми. Машина заехала за ржавый шлагбаум. Внутренний двор оказался довольно-таки милым. Несколько девятиэтажных одинаковых домов, стоящих напротив друг друга, деревья и кусты, баскетбольная площадка, небольшой сквер, аккуратные подъезды и мокрые от дождя лавочки… Здесь Симе понравилось гораздо больше, чем в остальных частях города, которые она успела увидеть. По крайней мере, квартал выглядел жилым, а не смахивал на очередное офисное здание или завод.
Несмотря на то что летний на первый взгляд дождь уже закончился, было промозгло и зябко. Елизавета Парицкая заглушила двигатель, выдернув ключ зажигания.
– Приехали, – коротко бросила женщина, надевая чёрное пальто.
Сима отстегнула ремень безопасности, гадая, какая у тёти квартира. Выйдя из машины, она открыла багажник и достала первые две сумки с вещами, тётя вытащила чемодан. Ветер дул переменно, но яростно, пробирая до костей. Сима пожалела, что надела свитер крупной вязки.
– Остальное с сидений потом заберём, – произнесла Елизавета.
Сима кивнула. Подъезд оказался совершенно обыкновенным, с типичной простой отделкой, но дух минувших лет всё равно витал где-то в воздухе. Воображение рисовало картину: раньше здесь наверняка играли дети, смеялись и веселились летними вечерами, на лавочке сидели бабушки в цветных платках… Сейчас же дом показался каким-то уставшим. Следы пребывания людей угадывались очень слабо, всё слишком лаконично: никаких тебе цветочков на окне, торчащих газет из почтовых ящиков, мусорных коробок… «Может быть, в хорошую погоду тут всё выглядит иначе, уверена, здесь может быть очень уютно! Но у нас всё равно по-другому», – подумала Сима.
Женщина с девушкой вошли в узенький лифт, Елизавета нажала кнопку с номером этажа. «Пятый этаж, что ж, не так уж и высоко», – пронеслось в голове Симы. После того как двери открылись, Елизавета первая вышла из лифта, направившись к самой левой двери. Сима заметила, что этаж выглядит всё так же аккуратно и чисто, полностью копирует самый нижний. Светло-бежевые стены, выложенные плиткой цвета слоновой кости, аккуратные серые почтовые ящики на площадке, приятный жёлтый свет. На подоконнике приоткрытого подъездного окна Сима заметила горшок с цветком, видимо единственным во всём доме. Мило. Девушка улыбнулась, вдохнув запах мокрого асфальта, который очень любила.
Пока Сима разглядывала этаж, Елизавета уже успела вставить ключ во входную стёганую дверь. Мысленно Сима сравнила её с дверью в какой-то элитный ресторан или клуб. В подъезде она смотрелась чужеродно, слишком богато для такого дома. Дверь мягко открылась, но Сима не успела хорошенько рассмотреть прихожую. Тётя отобрала у неё сумки, поставила на пол, а затем они с Симой отправились за новыми. После того как все вещи были окончательно перенесены, Елизавета закрыла входную дверь на ключ. Теперь уже Сима могла вдоволь утолить пожиравшее её любопытство. Приятное волнение охватило девушку, сердце забилось от предвкушения.
Глава вторая
Трёхкомнатная квартира оказалась светлой и просторной, с простым современным дизайном. Из прихожей вглубь вёл узкий коридор, и, если идти прямо, можно выйти прямиком к санузлу, смежному с обычной комнатой. Слева располагалась кухня. Посреди коридорной стены была дверь, ведущая в спальню-гостиную, а рядом с ней – ещё одна. Из светло-бежевых стен в некоторых местах торчали гвозди, но картины не висели. На их месте красовались тёмные прямоугольники. Светлый паркетный пол практически сливался с обоями. Справа от входа стоял шкаф для верхней одежды из светло-серого дерева, рядом с ним – небольшой туалетный столик для всякой мелочёвки. В коридоре громоздилась огромная куча сумок и стоял синий чемодан.
– Сейчас я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить, – коротко сказала Елизавета, лишь косо бросив взгляд на племянницу. – Ты не подумай, я рада тебя видеть, просто день сегодня тяжёлый, – женщина изобразила виноватую полуулыбку.
– Ничего, я понимаю, – Сима улыбнулась в ответ, подумав, что тётя впервые за всё время произнесла длинное предложение.
Женщина с девушкой прошли по коридору к комнате, расположенной рядом с ванной в глубине квартиры, которая по планировке напоминала один сплошной тоннель, выстроенный вдоль стены. Сима зашла помыть руки, оглядев светлую аккуратную ванную комнату. Повсюду царила идеальнейшая чистота, нигде ни одной пылинки, все полотенца и баночки с шампунем лежали по местам, раковина блестела, а в стекле дверцы стиральной машины несложно разглядеть своё отражение. Несмотря на тёплый свет, всё вокруг казалось неприветливым и холодным, с таким же неприятным желтоватым оттенком, что и воздух с небом, тротуары и деревья.
– Вот это да-а… – протянула Сима.
Девушка тщательно вымыла руки лавандовым мылом и вернулась к ожидавшей её тёте.
Сима с волнением открыла дверь, представив тысячи вариантов того, как может выглядеть её новая комната. Зайдя внутрь, девушка слегка разочаровалась. Ничем интересным помещение не отличалось. Стены комнаты были бежевыми, пол устлан всё тем же светлым паркетом, под потолком висела небольшая, но яркая хрустальная люстра. Сразу справа от входа стояла прикроватная тумбочка с дверцами, в углу – кровать, застеленная бордовым покрывалом, после кровати – большой платяной шкаф с резными узорами. Прямо напротив двери располагалось большое окно, рядом с ним, в дальнем левом углу комнаты, стоял среднего размера письменный стол, а слева от него – книжный стеллаж. Рядом со стеллажом находился ещё один узенький шкафчик, не такой глубокий, как тот, что для одежды. Вся мебель была цвета слоновой кости, а коврик, лежащий посреди спальни – тёмно-зелёным. Комната оказалась вполне уютной, но по ней не удавалось понять, кому она раньше принадлежала. Скорее всего, она всегда служила гостевой, так как особых предметов, напоминавших о прежних обитателях, в ней не оказалось.
После долгой дороги у Симы не оставалось сил, но теперь девушка наполнилась решительностью и желанием поскорее расставить все свои вещи по местам. Она подошла к окну, которое выходило на двор. Мокрые деревья напоминали невыжатую половую тряпку, свисающую со швабры. Зелёные листья казались такими жалкими, что их хотелось обогреть и укрыть тёплым пледом. Небо, тротуар, даже трава – всё выглядело мрачным и невзрачным, навевая тоску. Симе снова стало грустно. Она позвонила родителям, сказав, что они с тётей благополучно доехали. Проговорила с ними дольше, чем планировала, но ни капли не пожалела об этом. Затем, выключив телефон и положив его на пустой стол, девушка обернулась.
В комнату вошла Елизавета, уже успевшая переодеться в серый шёлковый домашний костюм.
– Планируешь вещи разбирать? Или тебе по душе свинарник? – ровным голосом, без интонации спросила она.
– Да, сейчас, – ответила ей Сима.
– Советую не затягивать с этим.
Елизавета вышла из комнаты. Сима вздохнула, отправившись за сумками. Через два с половиной часа вся одежда покоилась в шкафу, все коробочки и баночки со шкатулками и прочей всячиной лежали на местах. Девушка огляделась. Наконец-то в её новой комнате по-настоящему хорошо. На кухне зашумел чайник. «Точно! Я ведь даже не обедала, а уже девять вечера…» – пронеслось в голове Симы. Она, быстро переодевшись в футболку и лёгкие спортивные штаны, вышла из комнаты. Миновав ванную, девушка зашагала в полумраке вперёд по коридору, но внезапно её взгляд остановился на полуоткрытой двери третьей комнаты, самой ближней к кухне. Сима подумала, что эта комната практически такая же по размеру, что и её собственная, но всё же намного меньше спальни тёти.
Отчего-то девушкой овладело сильнейшее любопытство. Из кухни пробивался мягкий жёлтый свет, слышался стук ложки о поверхность стакана или кружки. Наверное, тётя пила чай. Сима протянула руку к двери, аккуратно приоткрыв её. Она отворилась, не издав ни единого звука. Девушка переступила через порог, почему-то стараясь делать всё как можно более бесшумно, не привлекая лишнего внимания к своей персоне. В комнате моргала тусклая лампа. Сима осмотрелась. В правом углу стояла кровать, на которой лежали две большие подушки, небрежно застеленная синим одеялом, слева от неё – белый письменный стол, стеллаж такого же цвета со всякой мелочёвкой и шкаф, чуть побольше размером, но уже с дверцами. Перед кроватью стояло несколько игрушечных моделей машин. Чёрный мерседес, практически такой же, как настоящий, и ещё пара фигурок. Сима улыбнулась, вспоминая, какие игрушки были у неё в детстве. На полу пристроился мягкий коврик с нарисованными машинками. «Как здесь мило!» – подумала девушка.
Стены светло-серые, над кроватью – огромная карта мира, а на противоположной стене часы и картина неизвестного лётчика. На люстре висел деревянный самолётик. Эта деталь позабавила Симу. Девушка продолжила заинтересованно рассматривать комнату. Окно зашторено, но сквозь тоненькую щель пробивался свет фонаря. На столе громоздился чёрный светильник, разрисованный самолётиками. Сима захотела подойти поближе, но споткнулась об игрушечный паровозик, который совсем не заметила.
На секунду её сердце замерло, но, вовремя успев опереться о стол, девушка удержала равновесие. Прядки мягких волос закрыли лицо. «Ох уж эта чёлка! Нужно будет купить заколки…» – подумала Сима. Ладонью, которой она опиралась на столешницу, девушка почувствовала что-то мягкое. Она поднесла руку к лампе, чтобы посмотреть, не испачкалась ли, и обнаружила на ладони тонкий слой пыли. Обернувшись, Сима заметила ровный отпечаток её пятерни на столе. До сознания с ужасом дошла одна мысль. Всё внутри похолодело.
– Комната моего покойного брата! – прошептала она.
Комната разом перестала казаться милой и умиротворённой, Сима с замиранием сердца снова оглядывала её, понимая, насколько безысходно она ждёт своего хозяина, но никогда больше не дождётся… Как живое напоминание о девятилетнем мальчике эта спальня сохранилась в неизменном виде со дня аварии. Наполовину заправленная кровать – кровать, которую маленький братик Симы убирал в тот день, разбросанные игрушки, рисунки, комиксы, фотография на столе… Фотография? Девушка снова приблизилась к столу, заметив на нём небольшую рамку, поблёскивающую в свете лампы. В ней стояла картинка, изображающая радостно улыбающуюся семью. Трое человек стояли на фоне заснеженного города, по-видимому, на какой-то площади. Высокий белобрысый мужчина обнимал красивую темноволосую женщину и маленького мальчика, поедающего пончики в сахарной глазури. «Это же тётя Лиза с семьёй…» – догадалась Сима. От снимка веяло теплом, несмотря на сугробы вокруг. Девушка стала рассматривать лица людей, не заметив, как в дверях появился силуэт Елизаветы.
Женщина стремительно подошла к вздрогнувшей от неожиданности Симе и с шумом перевернула портрет стеклом к столу. Злобно зыркнув на племянницу, она резко положила ей руку на плечо, вцепившись в него пальцами, развернула её лицом к себе. Девушке даже стало больно, а затем страшно неловко и стыдно за то, что она без разрешения вошла в чужую спальню, но больше всего ей было не по себе смотреть на лицо тёти, которое до сего оставалось всегда спокойным.
– А ну-ка быстро вон отсюда! И чтоб больше ни на шаг не приближалась к этой комнате! Какое право ты имеешь здесь находиться вообще?! Вон!! – женщина отпустила плечо племянницы, указав пальцем на дверь.
– П—прости…
– Ни слова больше! Иди на кухню и никогда не заходи сюда, слышишь?! Ни-ког-да!!
– Да хорошо, я поняла… – пробормотала Сима.
– Вот и славно, – холодно добавила Елизавета. – Чай стынет.
Сима вышла из комнаты, услышав, как тётя выключила ночник, горестно вздохнув. «Вот те раз…» – пронеслось в её голове. Девушка сама понимала, что отчасти была виновата, ведь она зашла в чужую комнату без спроса, но такая ярость… Пожалуй, тётю и вправду очень задело. Странно всё это. Сима не стала задерживаться долго на кухне, взяла чашку чая и вернулась к себе. Выключила свет, оставив лишь прикроватную тёплую лампу. Ей очень хотелось посмотреть на звёзды. Сима вздохнула, усевшись за стол и уставившись в небо, тучи на котором, к счастью, расступились. «Я ведь так и не позвонила друзьям… Уже одиннадцать вечера, поздно. Лучше напишу», – подумала она.
Завтра день должен был быть загруженным. До школы оставалось всего ничего. Симе хотелось купить необходимую одежду, подготовить тетради. Её уже добавили в группу класса, но она ещё ни разу туда не заходила. Сима с замиранием сердца вспоминала о своей уже бывшей школе. Как ни странно, она, рьяная нелюбительница перемен, была не прочь начать новую главу в жизни. Вдруг девушка почувствовала, что готова рухнуть и заснуть как убитая. Она нехотя поставила кружку на стол и поплелась в ванную. Через полчаса Сима уже лежала в кровати, укрывшись тёплым одеялом.
Глава третья
Сима проснулась от пронзительного звона будильника. Пару минут она не могла понять, где находится, но потом вспомнила о переезде. Написав родителям: «С добрым утром», девушка поднялась с кровати. Она почему-то вспомнила комнатку покойного двоюродного брата, но тут же отогнала дурные мысли. Сима обула плюшевые бежевые тапочки и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Восхищённый вздох вырвался из её груди.
Сквозь зелёные шторы, словно тысячи мечей, рассекающих воздух, пробивались лучи солнца.
– Красота! – прошептала девушка.
Солнечные зайчики отразились на стенах благодаря висевшим на люстре призмам и большому зеркалу в углу комнаты. Паркет засиял, тёплые цвета интерьера были подчёркнуты золотым светом. За окном шелестели ярко-зелёные листья деревьев, на которых не осталось ни следа от вчерашнего ливня. Новая жизнь, новая жизнь! Как сладок этот момент и как горек сразу. Девушке предстояло освоиться в огромной квартире, привыкнуть к кварталу… Столько всего предстоит сегодня сделать! Грудь наполнилась вдохновением и желанием исследовать новый мир.
Сима зашагала на кухню. Там, на белом стуле, за небольшим светлым столом, словно на троне, восседала Елизавета, читая какую-то книгу. В помещении приятно пахло овсяной кашей. Кухня представляла собой светлое помещение в холодных графитовых и оливковых тонах. Небольшой, но хорошо оборудованный кухонный островок со шкафчиками и различной утварью, посреди комнаты – овальный белый стол, накрытый плетёной скатертью, и четыре деревянных стула. Несмотря на интерьер и на пробивающиеся сквозь жалюзи лучи света, помещение казалось ужасно неуютным, даже враждебным.
– Доброе утро, – робко произнесла Сима. Тётя подняла голову, сняв очки.
– Ну и долго тебя ждать? Сколько спать можно? Кухня в твоём распоряжении, если бы ты проснулась раньше, успела бы съесть овсянку. Я через пару минут уезжаю на работу, так что за вещами пойдёшь сама. Торговый центр через дорогу и налево. Я отправила тебе координаты и адрес, – отчеканила она.
По лицу женщины не удавалось понять, сердилась ли она за вчерашнее или уже всё забыла. Сима поблагодарила. Тётя закрыла книгу и вышла из кухни, оставив её на столе. Девушка опасливо покосилась в её сторону, а затем осторожно подошла к столу, аккуратно пододвинув к себе книжицу. Ею овладело любопытство, которое в очередной раз её подвело.
– Что за манера везде совать свой нос? Для чего тебе мой планер? – послышалось из коридора. Сима резко выпустила из рук книжку, вздрогнув от испуга. – Ключи лежат в прихожей, когда пойдёшь на улицу – не забудь закрыть дверь.
