Восточные авторы о древних русах.

Владимир Паршин

Восточные авторы о древних русах.

Восточные авторы о древних русах.

От автора.

Данная работа является в некотором смысле продолжением работы [130], но не в плане дальнейшей истории, а в том, как видели Русь и русов восточные (арабские, персидские, армянские) авторы того времени. Как и в предыдущей работе, необходимо определиться с некоторыми исходными моментами.

Во-первых, нас будут интересовать сообщения, относящиеся к периоду только IX-X вв. Последующие авторы (с XI в. и позже) только переписывали более ранние труды. Д.А. Хвольсон [165] отмечал: «Мы находим у Арабов довольно много известий о Русах; но эти известия тем перепутаннее, чем они позднее. … позднейшие [писатели – прим. авт.], по большей части, передают нам только извлечения, которые часто крайне небрежны и переполнены ошибками всякого рода.» Учитывая, что многие авторы никогда не видели русов, то очевидно, что они приводят сообщения на основе устной передачи информации, полученной от информаторов (купцов или бывших пленных). Но поскольку и информаторы были разные, и бывали они в разных местах, и встречались с различными людьми, то и их информация могла быть (и была) противоречивой. Отсюда наличие возможных искажений и разночтений у разных авторов.

Во-вторых, будем учитывать, что восточные авторы отличали русов от славян даже во второй половине Х в., т.е. не считали их одним этносом. Именно поэтому могли существовать Русь – этнически неславянская и Русь – этнически славянская.

В-третьих, как и раннее, будем учитывать гидро-климатическая ситуация в IX-X вв. Согласно данным [52;171;172], самым холодным и влажным за истекшие два тысячелетия был XV век., а «наиболее сухой и теплый период водного минимума падает на VIII и IX века.» На водоемах Псковской и Новгородской областей, согласно данным археологов [109;110], основания срубов домов находятся под водой на глубине около 3 м от современной водной поверхности. Уровень Каспия, согласно [142], был на 4 м ниже современного (современный уровень Каспия составляет минус 28 м, а был минус 32 м). По данным археологов такая же ситуация наблюдается на археологических объектах Смоленщины, на озерах Латвии и Эстонии. Значит многие реки напоминали ручьи (а некоторые и вовсе пересохли), а пороги (особенно Волховские, Мстинские, Днепровские и Двинские) были в указанное время непроходимы. Отрезок Волги от Ярославля до устья Оки (Нижний Новгород) практически не использовался. Согласно [38;98]: «Волга выше Камы оставалась пустынной», а торговый маршрут пролегал в обход неиспользуемого участка по рекам и озерам Волго-Окского междуречья и по дорогам вдоль рек. Не лучшей была ситуация и на Дону. В основном Дон питают его многочисленные притоки. Уровень воды меняется в зависимости от времени года. О глубинах в районе Воронежа составитель первого атласа Дона адмирал К. Крюйс [93] в 1699 г. писал: «от средних чисел Апреля месяца до половины, а иногда и до исхода Июня месяца, глубины довольно для прохода больших кораблей, но после того времени, а именно в Июле, Августе и в последующих месяцах вода убывает очень скоро, так, что на некоторых местах остается глубины только до полутора фута (1 фут = 30 см – прим. авт.).» Адмирал писал не в сухой период! А теперь перенесите эти данные на IX в. с понижением уровня вод на 3 м и условия судоходства на Дону сразу станут совершенно другими, более сложными.

Пониженная увлажненность привела к усыханию болот, уменьшению стока рек и понижению уровня озер. Таким же образом реагировали и подземные воды. Согласно [82], самый низкий уровень грунтовых вод был в VIII и IХ веках для грунтов Европейской части бывшего СССР. Пониженная увлажненность в указанный период привела к смене злаковых в северо-западном регионе Древней Руси.

Т.е. абсолютно точно, что в VIII и IХ веках большинство торговых путей проходило в летнее время по дорогам, а в зимнее – по льду замерзших рек. Арабские авторы Х в., описывая торговые экспедиции волжских булгар на север, фиксировали их исключительно зимний характер [45]: «булгары везут в страну вису и йура товары на санях, которые тащат собаки по сугробам снега, сами люди передвигаются на лыжах». Заметьте, не из северных районов приходят с меховым товаром, а с юга идут купцы за товаром. Это подтверждает вечную истину – «спрос рождает предложение». Богатый мусульманский мир имел большую потребность в пушнине, которая добывалась в лесной зоне. А имея излишки серебра, Восток мог позволить массовую скупку мехов. Французский историк Люсьен Мюссе, специалист по народам Скандинавии, [120] писал: «Археология до сих пор не может зафиксировать никаких точных следов деятельности шведов вдоль Средней и Нижней Волги, несмотря на то, что сведения о ней во множестве встречаются в византийской, мусульманской и русской историографии». Значит, в тех источниках, о которых пишет Л. Мюссе, говорится не о скандинавах, которых кто-то записал в русы.

Археологи находят специальные шипы для движения по льду. Известны и так называемые, «подковы викингов» (больше похожие на ажурные украшения), и простые древнерусские шипы. Были ледоходные шипы как для человека, которые ремнями крепились к нижней части обуви, так и для лошади. Древнерусский ледоходный шип для лошади [55] представлял собой монолитный кованый предмет из металла с конусообразным нижним шипом величиной 1.5-2 см и двумя тонкими полосками (6-8 см) с обратной стороны небольшого основания, заостренными на внешних концах, которые выполняли функцию гвоздей-ухналей. Эти полоски-штырьки забивались в переднюю (зацепную) часть копыта и, для более надежного крепления, загибались с внешней стороны. Самые древние шипы зафиксированы в слоях IX в. в Старой Ладоге.

С X в. начинается период повышения влажности, пик которого приходился на XIV-XV вв., что привело к более широкому использованию торговых путей по воде, но не исключению сухопутных дорог.

Если такие исходные предпосылки читающими принимаются, то можно двигаться дальше.

Специфика текстов восточных авторов и работы с ними.

Важно учитывать замечание В.В. Бартольда [8], высказанное в докладе 1926 г. о том, что пользование трудами арабских географов и историков затрудняется крайне книжным характером арабской литературы. «Если мы знаем в точности время, когда писал данный автор, то это еще не дает нам ответа на вопрос, к какому времени относятся данные известия; большей частью они заимствуются из книг, без ссылки на источник и без оговорки, что они относятся не к времени данного автора, а гораздо к более раннему времени.»

Следует иметь в виду, что при переводах арабо-персидских, сирийских и древнееврейских памятников на европейские языки предлагаемое в них чтение этнонимов, топонимов, антропонимов и терминов во многих случаях является версией переводчика (переписчика или редактора). Согласно комментарию Н.А. Гараевой в [54]: «Только Ибн Фадлан и ал-Гарнати записывали те названия, которые слышали сами, а авторы остальных географических сочинений пользовались сведениями из вторых или третьих уст: неверно запомненные при устной передаче непонятные слова записывались очень приблизительно, и далее начинались невероятные преобразования непонятных слов. Реконструировать такие искаженные и деформированные слова можно только по общему очертанию. Наибольшее число таких искаженных слов в описаниях земель и народов содержится в соответствующих разделах географических сочинений Ибн Русте и ал-Идриси. Специалистам хорошо известно, что любой перевод, особенно с арабского, всегда несколько ограничивает возможности истолкования источника, или, что хуже, позволяет видеть то, чего в нем нет. Один из проверенных временем способов уменьшить погрешности перевода – передавать в транслитерации имена собственные, титулы, этнонимы, топонимы, гидронимы, термины и другие иностранные для арабского языка слова.»

Еще один, но уже наш, комментарий к вопросу переводов – одни и те же тексты разных переводчиков могут отличаться. Причина отличий не только в том, чтобы «видеть то, чего в нем нет», но и, возможно, работа переводчиков с разными редакциями оригинальных текстов (в которых уже поучаствовали разные переписчики). Поэтому будем приводить все принципиально отличающиеся абзацы текстов.

Относительно рассматриваемого исторического периода имеются переводы работ следующих авторов: ибн Хордадбех и его «Книга путей и стран»; Ахмед аль-Якуби [Йа’куби] и «Книга стран»; ибн Русте и его «Книга дорогих ценностей»; ибн-Фадлан и его «Книга Ахмада Ибн-Фадлана, посла аль-Муктадира к царю славян»; аль-Мас’уди и «Золотые луга»; аль-Истахри и его «Книга путей и стран»; ибн Мискавейх (Книга опыта народов); Мутаххар ибн Тахир аль-Мукаддаси и его труд ««Книга творения и истории»; Ибрагим ибн Якуб [Йа’куб или ат-Тартуши] и «Сказание о путешествии Ибрагима Ибн-Йакуба в славянские земли»; ибн Хаукаль и «Книга путей и стран»; анонимный трактат «Худуд ал-алам» («Пределы мира от востока к западу»); Шамс ад-дин аль-Мукаддаси и его "Книга лучшего разделения в познании климатов".

В списке авторов не указан аль-Балхи. Причина в том, что как отметила И.Г. Коновалова [77]: «Труд ал-Балхи в подлиннике не дошел до наших дней, но послужил основой для произведений других исламских ученых.» Надо заметить, что на полях интернета (сайт drevlit.ru) есть перевод А.Я. Гаркави [24] якобы аль-Балхи. Но при внимательном отношении к данному источнику можно заметить комментарий самого востоковеда: «Имя автора не упоминается в рукописи, а самое сочинение названо в конце рукописи. … Шпренгер принимает сочинение, или как он его [272] называет, комментарий Аль-Балхи за оригинал всех этих сочинений. … Но нам, кажется, что пока еще рано делать какие-либо положительные заключения насчет Аль-Балхи, … так как имя автора не упомянуто в рукописи и нигде в арабской литературе нашему автору не приписывается сочинения под таким заглавием.»

Весь список работ можно разделить на три части: работы, сообщения в которых хронологически соответствуют первой половине IX века; работы, сообщения в которых хронологически соответствуют второй половине IХ – рубежу IX/X вв.; работы, сообщения в которых хронологически соответствуют Х веку. В первую группу отнесем работы ибн Хордадбеха и Ахмед аль-Якуби; во вторую – ибн Русте. Хотя работа Русте датируется началом Х в. (903-913 гг.), относим ее ко второй группе на основании слов А.П. Новосельцева [126]: «Есть основания полагать, что он [цикл известий о Восточной Европе – прим. авт.] восходит к полной редакции труда Ибн Хордадбеха и, следовательно, датируется IX в. (без последней его четверти).» Относительно датировки у Т.М. Калининой [37] несколько иное мнение: «Весь блок сведений Ибн Русте о народах Восточной Европы исследователи назвали «Анонимной запиской о народах Восточной Европы» и датировали примерно 70–90-ми годами IX в., по упоминанию государя Великой Моравии Святополка.» Это небольшое разногласие у востоковедов отражает не ошибочность какого-либо из решений, а на мой взгляд, свидетельствует о разновременности полученных Русте сообщений от информаторов. Поэтому ничто не мешает принять датировку сообщения второй половиной IX в. Дополнительным основанием для этого служит отсутствие какой-либо информации о походе русов на Каспий в 913-914 г. Оставшиеся работы авторы составляют третью группу. Но и третья группа не представляет собой перечень исключительно новых сообщений. Вот какие комментарии дал А.П. Новосельцев [126] относительно некоторых авторов и их работ.

Относительно ибн Мискавейха А.П. Новосельцев [126] писал: «Ибн Мискавейх, у этого писателя есть обстоятельный рассказ о походе русов в Прикаспий в 944-945 годах.» Его «Книга опыта народов» посвящена всемирной истории до 369 года хиджры, то есть до 979-980 г. Значит быть изданной раньше она не могла. По существу, кроме этого похода, ничего нового относительно более ранних работ касательно русов сообщения Мискавейха не дают.

И.Г. Коновалова и Е.А. Мельникова считают, что Мутаххар аль-Макдиси и Шамс ад-дин аль-Мукаддаси выборочно цитировали ибн Русте о русах, добавив только, что русов около 100 000 человек. А.П. Новосельцев [126] относительно Шамс ад-дина аль-Мукаддаси добавил: «У него есть данные об Атиле и упоминание о том, что город разрушили русы … эта информация повторяет или несколько дополняет сведения ал-Истахри и Ибн Хаукаля.» Т.е. тоже ничего нового относительно более ранних сообщений.

Относительно Ибрагима ибн Йакуба А.П. Новосельцев [126] писал: «Ибрагим ибн Йакуб посетил страны Центральной Европы в 60-х годах Х века и оставил важные сведения о Польше, Чехии, Руси и др.» Из сообщения Йа’куба следует только, что с его т. зр. возможны две локации русов – Киевское княжество и некая локация где-то на Балтике западнее пруссов. Внешне он еще отличает русов от славян, но более ничего нового о русах не сообщает.

Об анонимном трактате «Худуд ал-алам» А.П. Новосельцев [126] писал: «главы о славянах и русах "дают мало нового" (по сравнению с известными более ранними арабскими источниками) … все его данные о русах находят свои истоки.» К этой оценке ничего не требуется добавлять.

На основании комментариев А.П. Новосельцева, Е.А. Мельниковой и И.Г. Коноваловой перечень работ третьей группы сократим и оставим: ибн-Фадлан и его «Книга Ахмада Ибн-Фадлана, посла аль-Муктадира к царю славян»; аль-Мас’уди и «Золотые луга»; аль-Истахри и его «Книга путей и стран»; ибн Хаукаль и «Книга путей и стран».

Отметим комментарий Т.М. Калининой [37] относительно термина «племя» в переводах: «В арабских версиях всюду стоит слово «синф» (мн.ч. «иснаф») или кабийль (ал-Идриси), что можно перевести как вид, группа, класс, категория. В персидских переводах вместо слова «синф» стоит его персидский синоним «горух» – группа, вид. … Словом «синф» («горух») в данном случае обнимается нечто иное, и я бы сказала большее, нежели племя. В данном контексте это несомненно не родоплеменное объединение, но территориальное, определенная территория с указанным центром (городом). Поэтому я перевожу его по возможности ближе к смысловому значению термина источника (вид, группа).» Нами принимается данный комментарий, но в тексте будем использовать тот термин, который в нем был заложен переводчиком.

Понимая, что была не одна «группа» русов, которые отличались друг от друга, для удобства рассмотрения будем, по возможности, разделять сообщения в текстах по типам: по географическому положению русов; по описанию групп русов и структуре власти у них; по внешнему описанию и вооружению; по способу передвижения и товарам; по погребальному обряду.

Сообщения, хронологически соответствующие первой половине IX в.

Сразу отметим, что ни Хордадбех, ни Ахмед аль-Якуби сами русов не видели. Все их сообщения – это информация, полученная через вторые и третьи руки.

Некоторые авторы пытаются привлечь к вопросу о русах работу аль-Хорезми «Китаб сурат ал-ард» («Книга картины Земли»), написанную между 836 – 847 гг. В сочинении ал-Хорезми есть загадочные термины. Например, в 6-м климате упомянута река Др.ус, которая берет начало с некой горы Джабал Рус (Русской горы). А.П. Новосельцев [127] под этой рекой почему-то подразумевает Днепр. Очевиден поиск по созвучию. Это тем более странно, что в другой работе [126] А.П. Новосельцев писал: «Что касается Днепра, то арабские географы до ал-Идриси о нем не знали». При этом А.П. Новосельцев полностью игнорирует общепринятые данные археологии, что до второй четверти Х в. река Днепр не имела никакого значения для международной торговли: непроходимые пороги и нет ни одного клада VIII-IX вв. от Киева до моря. Если уж подыскивать по созвучию, то ближе река Друть, а не Данапрос. Известна Русская гора (сейчас она называется Говерла – замена произошла где-то на рубеже XIX/ХХ вв., поскольку еще в XIX в. на картах есть ее обозначение) в Карпатах. Расположена на хребте Братковский, между вершинами Малая Братковская и Чёрная Клева. И тогда (если вести поиски по созвучию) искомой рекой может быть Днестр. Как еще один вариант – река Дюрсо под Новороссийском. Под Новороссийском имеем гору Колдун (447 м) и гору Сахарная голова (558 м). Но тоже нет никаких подтверждающих фактов. Поэтому и река, и гора остаются не идентифицированными. Будем считать, что у ал-Хорезми имеем первое упоминание термина «рус» и не более.

Следует заметить, что поиск по созвучию – путь в никуда. Археолог Г.Ф. Корзухина [85] еще в середине ХХ в. отмечала: «Отождествление Киева с Куябой арабских источников является сплошным недоразумением. … Арабское правописание не только без употребления диакритических точек, но и при их употреблении не дает возможности избавиться от десятков разночтений. Поэтому можно прочесть не только Куяба, но и Куная, и Керсабе, и Кутате, и Керкияна, и даже Акертия, Гунабе и пр. и пр.»

Сочинение Хордадбеха претерпело две редакции: первая в 846-847 г., вторая с дополнениями, в 885-886 г. Согласно Н.М. Велихановой [17] и чуть позже И.Г. Коноваловой [76], пассаж о купцах-русах «содержался как в ранней редакции труда Ибн Хордадбеха, относящейся приблизительно к середине 40-х годов IX в., так и в поздней, составленной в конце 80-х годов IX в.» Поэтому имеем все основания считать, что сведения о русах у Хордадбеха соответствуют первой редакции, т. е. не позже середины 840-х годов. Но, чтобы попасть в первую редакцию рукописи, информация к автору должна была поступить раньше. Очевидно, что при тех темпах передвижения на это требовался не один год. Плюс требовалась проверка этой информации. Значит можно допустить, что информация Хордадбеха точно соответствует периоду не позже 840 г.

Переводы сочинения Хордадбеха даны в [24;95;17;54;37]. Согласно Хордадбеху, русы – «разновидность славян». Наличие фразы о переводчиках-славянах свидетельствует о том, что эти русы были не тюркского этноса. В сообщении говорится о двух маршрутах движения купцов русов и в обоих маршрутах – движение на кораблях. Первый – в Византию (под Румийским морем Хордадбех понимал Средиземное море). Здесь есть интересный момент. Взимая пошлину в 1/10 от стоимости товара, “таможенники” Византии все поступления пошлин фиксировали: от кого и сколько. Но, видимо, византийская таможня фиксировала этих русов под каким-то другим именем. Второй маршрут – по Волге в Каспий. Река славян – Волга; город Хамлидж – город в низовьях Волги. Согласно [84]: «Ханлых – «столица», буквально «предназначенное для хана». Понятной оказывается и форма Хамлидж, в отличие от Ханлых (болгаро-хазарского варианта), она восходит к родственному (огузо-кыпчакскому) архетипу *Ханлиг/*Ханлыг со звонким ауслаутным – г. … для нас очевидно, что тюрки-хазары и тюрки-болгары именовали свою столицу просто Столицей, т.е. по-тюркски Ханлых.» Т.е. в IX в. это столица хазарской державы. На Каспийском море русы могли высаживаться на любом берегу, доходя дальше до Багдада. Н.М. Велиханова [17] и И.Г. Коновалова [80] отмечали, что при полноте сведений о путях в мусульманских странах, сведения о торговых маршрутах русов не полные. Это позволяет сделать вывод, что «пути, пролегавшие по территории Европы, были мало известны арабскому географу.»

Слова «маршрут купцов русов от отдаленных частей страны славян» не свидетельствует о каком-либо ограничении этой «страны» землями северо-востока, северо-запада или землями балтийских славян и ничего конкретного не говорит о размерах этой «отдаленности». Русы могли быть как севернее славян и брать товары, проходя через «страну славян», так и южнее, поднимаясь по рекам, как викинги в Западной Европе, за товарами. Следовательно, теоретически возможны два варианта: первый – русы пришли с Балтики; второй – русы пришли с юга.

Возникает резонный вопрос: «Какие основания полагать русов на юге?» Ответ связан с концепцией Д.Т. Березовца [13] о том, что русы у восточных географов идентифицировались с носителями салтовской культуры: «русы арабских и персидских авторов жили между Доном и Северским Донцом и на побережье Азовского моря». Датируется салтово-маяцкая культура (СМК) довольно точно по находкам в нескольких катакомбах монет VIII – начала X вв., а также аналогиями салтовских артефактов с уже датированными северо-кавказскими древностями. Эта датировка принята исследователями (М.И. Артамонов, И.И. Ляпушкин, Д.Т. Березовец, С.А. Плетнёва и др.). В лесной зоне бассейна Верхнего и Среднего Дона, по археологу В.В. Седову, жили «неизвестные летописцу донские славяне». Племенная принадлежность “донских славян” до сих пор неизвестна, поэтому они записаны в кавычках. Они выделяются лишь по археологическим свидетельствам – находкам особой боршевской археологической культуры. Эту культуру пытались связать с вятичами и северянами. Но, отношение “донских славян” к вятичам и северянам до сих пор остаётся неясным. Поэтому ученые полагают, что они принадлежали к отдельной территориальной группировке, название которой не дошло до нас. В [70] на основе топонимов со словом «русский» определена восточная граница: Русский бор (Шиловский), Русский Рог (Воронеж), Русский лес (село Подгорное), Русская сторона (около Титчихи), село Русская Журавка (Верхнемамонский р-н). Названия со словом «русский» располагались по лесной полосе от устья реки Тихой Сосны до села Подгорного на Дону. Они обозначали пограничную полосу между русами и хазарами, поскольку эта территория соприкасалась с территорией с «козарскими» (т.е. тюркскими – хазарскими) названиями: урочище Козар, Козарский брод, Козарское поле и даже Козарское пустое место. С западной стороны поселения русов найдены [124], в частности, от Старого Оскола до Валуек. Сами поселения тяготеют к островному расположению, и их топография явно несет защитную функцию. Согласно археологу С.А. Плетневой [132]: «Селища-посады рядом с городищами превышают размерами сами городища в соотношении от 1:2 до 1:7. … Размеры селищ обыкновенно очень значительны: длина вдоль берега реки доходит до 1 км, ширина до 200-300 м.» Археолог приводит список из 20 сел, расположенных близ городищ VIII – IX вв.

Возникает резонный вопрос: «Эти русы автохтонны или пришельцы?» Известно, что в результате арабо-хазарских войн в 40-х годах VIII в. в Подонье была переселена большая часть населения Алании. Аланское население до этого вело устойчиво-оседлый образ жизни. Очевидно, что в первую очередь переселялось мужское население – более легкое на подъем и не обремененное семьей. Но и само население алан перебиралось, чтобы выжить. Экономика алан отличалась высокой культурой земледелия, скотоводства. Они имели многоотраслевое ремесло. Согласно [124]: «Свои поселения аланы устраивали на пустующих землях правых берегов рек Оскол, Северский Донец, Дон, Тихая Сосна. … Тщательный анализ стратиграфии поселения позволяет утверждать, что и после прихода алано-болгар коренное население никуда не сдвигалось и не уходило. Оно осталось на месте. Но в результате активного контакта с пришлым населением его материальная культура приобрела новые признаки – ныне салтово-маяцкая археологическая культура (СМК). В этническом плане местное население продолжало успешно развиваться, но уже не как самостоятельный, а составной компонент нового этнического объединения.» Смешанные браки в течение трех поколений устойчиво дают новый этнос. Этот этнос представлял собой смесь аборигенов (“донских славян”) и алан-переселенцев. Согласно [74], чем теснее, крепче и длительнее были территориальные связи этих этнических групп, тем «более менялся, в буквальном смысле, облик алан лесостепного варианта. Происходило слияние двух этносов, постепенное превращение их в единый народ».

Археолог Д.Т. Березовец [13] писал: «В советской историографии живет наивная мысль, что русы – часть восточного славянства, что понятие и рус и славянин – идентичны. Утверждение это специально не обосновывалось. … Подводя итоги, нам кажется, что можно обоснованно утверждать, что все сообщения того времени VIII – начало X вв. трактуют русов и славян как разные народы. … Восточные авторы знали население салтовской культуры под именем русов.» Именно это дает ответ на слова С.А. Плетневой [133]: «Что же касается… аланского варианта салтово-маяцкой культуры Подонья, то о нём не сохранилось никаких сведений в литературе того времени. Богатый, развитый и воинственный народ как будто совершенно не участвовал в общеевропейской жизни. Это наводит на мысль, что имя аланов скрыто в источниках под каким-то другим … названием». Е.С. Галкина [22] уточняет локацию салтовских русов: «Русы локализуются …на территории среднего и верхнего течения реки Дон, Северский Донец до правых притоков Днепра, ограничиваясь с востока западной частью Приволжской возвышенности и Средним Доном, с запада восточными славянами и с юга – Донецким кряжем и булгарами Подонья. …а этнографические особенности русов, подмеченные арабскими путешественниками, удивительно точно соответствуют археологии лесостепного варианта СМК (большие богатые города, активная внутренняя и внешняя торговля, соответствие катакомбного обряда погребения похоронам в «могиле наподобие большого дома» у школы Джайхани). … лесостепь салтовской культуры и этноним «рус» соединились.» Согласно А.М. Голубеву [27]: «только исключительно на памятниках СМК Верхнего Подонцовья фиксируются три обрядово-погребальные традиции (кремация, катакомбная и ямная ингумации). Уже с самого начала существования культуры в регионе прослеживается смешение населения.» При этом до сих пор никто не предоставил фактов подчинения салтовских русов хазарам. Есть предположение, что это никогда и не смогут сделать, поскольку этого не было.