Не те мысли, не те выводы…

– Стоять! Я тебя не отпускал! – очень властно произнёс.

В два шага Царновский сократил расстояние между нами и приблизился вплотную, я чувствовала его дыхание.

– Какого хрена ты распускаешь обо мне сплетни?! – прорычал мне в лицо.

– Какие сплетни? – я опешила от неожиданности.

– Не притворяйся, что это не ты!

– Я не понимаю, о чем ты…

Светло-карие глаза, цвета тёплого янтаря, источали злобу и неприязнь.

– Дрянь! – он замахнулся.

Неужели сейчас ударит? Но он больше ничего не сделал и не сказал, резко развернулся и быстро удалился по коридору.

Значит, здесь ещё что-то замешано, не только из-за наезда на горке он взбешён. Но выяснить это мне вряд ли удастся, не у него же спрашивать.

Следующая неделя ничем не отличалась от первой. Всё те же придирки и издевательства по поводу моей внешности. Порой его оскорбления доводили меня до слёз. Но каждый раз мне удавалось промолчать и не показать обиду, рыдала я уже дома. Чтобы как-то забыться вечерами, я с головой ушла в книги. Читала запоем всё, что попадалось под руку. В нашей домашней библиотеке по большей части была классическая литература. На полках размещались большие увесистые тома Л. Толстого, Н. Лескова, Ф. Достоевского, Ч. Диккенса. Книги сложные для понимания девятиклассницы, но они замечательно отрывали меня от тревожных размышлений.

Но не всё в школе было безрадостным. В третьей четверти на уроках физкультуры мы ходим в рощу на лыжах. Мне очень нравятся эти занятия. Я, конечно, не спринтер, но прокатиться на лёгком морозце, любуясь потрясающими видами сосен и замёрзшей реки, – это незабываемые впечатления. Что может быть лучше? Спокойствие и тишина.

Но один день в начале февраля был совсем не тихим и не спокойным. Объявили соревнования по лыжам среди девятых классов, приуроченные ко Дню рождения школы. У нас всегда так: «Что ни отдых – то активный, что ни праздник – то спортивный». Четыре класса в параллели! Шум, толкотня, полная неразбериха. Я вообще ничего не услышала из инструкций перед началом соревнования. Вперёд я не торопилась, стартовала в числе последних учащихся, кто-то меня ещё обогнал, кого-то я сама опередила, кто-то сам позади меня сошёл с дистанции. Углубившись в лес, я наконец-то осталась в одиночестве. Вот так привычнее и спокойнее. Призы мне точно не светят, но хотя бы покатаюсь в своё удовольствие.

Проехав ещё немного, понимаю, что что-то не так. Вижу заснеженные кресты старого кладбища в лесу. Такие страшные, чёрные, перекошенные, наполовину уходящие в сугробы. Я заблудилась! Как далеко я отъехала от нашей трассы?! Лыжня просматривалась в обе стороны. Я быстро развернулась назад. Только не надо паниковать! Есть лыжня, значит, люди здесь бывают! Прошло ещё минут десять моей «спринтерской гонки», а места все ещё были неузнаваемыми. Я понимала, что времени прошло слишком мало, но мне уже казалось, что вокруг стало темнее, как будто день заканчивался, скоро наступит непроглядная темнота. А я одна в лесу…

За очередным поворотом послышались звуки приближающегося лыжника. Всё-таки меня не оставили здесь в лесу и ищут?!

Я увеличила темп, но я так уже устала, что не приближалась к доносившемуся звуку человеческого присутствия, а просто на месте переставляла ноги в лыжах. Мне уже было всё равно, кого я сейчас увижу, лишь бы живого человека. Мой страх гнал подальше от увиденного заснеженного старого кладбища.

– Рощина! Вот ты – дура! – воскликнул приближающийся лыжник ещё издалека.

Это за мной! Сейчас всё будет хорошо! Я уже в безопасности.

Когда ко мне подкатил «мой спаситель», я узнала в нём Царновского. И один страх наслоился на другой. Вот сейчас мы одни в лесу, крики никто не услышит…

– Ты слепая совсем?! – продолжал он кричать на меня. – Не видела яркие флажки на деревьях?! Ты куда свернула?!

– Нет, не видела… – тихо ответила я.

– Поехали быстрее назад! Всех задержала на час, никого физруки домой не отпускают!

Я поехала за ним. Но на очередном повороте он скрылся из виду. Где уж мне за ним угнаться! Я и до этого не быстро ездила на лыжах, а сейчас очень устала. Креплением одной лыжи зацепилась за ботинок второй ноги, потеряла равновесие и завалилась на бок в сугроб. Снег сразу забился мне во все места: за шиворот, в ботинки, под варежки.

Царновский подъехал ко мне.

– Я не понял! Прилегла отдохнуть?!

Я барахталась в сугробе, безуспешно пытаясь встать хотя бы на коленки, снег, попавший за шиворот, начал таять, шапка съехала на глаза. Царновский громко рассмеялся.

– Да, уж! Вид у тебя сейчас роковой красотки! Всех покоришь своей неотразимостью!

Кое-как выбралась из сугроба, пристегнула лыжи, поправила шапку и снова встала на лыжню.

– Езжай впереди, надоело за тобой возвращаться! – велел мне Царновский.

На вытаскивание себя из снежного плена я потратила последние силы. Ноги отказывались меня слушаться, палки повисли на запястьях. А Царновский сзади всё подгонял и обзывал толстой коровой. Но я не реагировала на его выкрики, равнодушно переставляла ноги. Его, наверное, взбесила моя апатия, и он наехал мне на лыжу. И, как следствие, я опять в сугробе на боку. С той лишь разницей, что от бессилия я перестала сопротивляться и, повернувшись на спину и закрыв глаза, раскинула руки в стороны.

Царновский пнул меня по лыже.

– Ты чего изображаешь тут?

– Ангела, – ответила я и подвигала руками, прорисовывая на снегу крылья.

– Не уверен, что тебе место в раю, – проворчал он.

– Интересно, у чертей тоже есть крылышки? – размышляла я вслух, продолжая двигать руками.

– Если сейчас не встанешь, узнаешь сама. Вставай! – у него заканчивалось терпение, он подвинулся ко мне ближе.

Что же ты так меня мучаешь? И абсолютно неожиданно для самой себя, я ударила его по коленке. Нога у него подкосилась, и он завалился со мной рядом.

– Рощина! Ты совсем офигела?! Я тебя здесь и закопаю в снегу!

– Давай, – согласилась я. – Смотри, как здесь красиво.

Я лежала на спине и смотрела на небо сквозь сосны. Вокруг стояла звенящая тишина.

– Мне на тренировку скоро идти, а я здесь руки морожу!

Он вскочил первым, за шиворот как котёнка поднял меня и очередной раз, слегка подтолкнув в спину, велел катить дальше. За следующим поворотом увидела ту самую развилку, где надо было свернуть влево, а я проехала прямо.

– Вот флажок! Как можно было не увидеть?! – возмущался Царновский.

– Где? – я смотрела по сторонам в поисках злополучного указателя.

– Выше посмотри! Курица слепая! Можно подумать, что ты первый раз на этой трассе! Или ты прогуливала физру?

Флажок висел на уровне трёх метров на ветке сосны. И как его я должна была увидеть?! Я не прогуливала занятия, просто у меня как-то не очень с географическим ориентированием складывается.

А вот уже и склон к замёрзшей реке, где было начало наших соревнований. Я ожидала, что сейчас все будут на меня кричать и возмущаться, что я их задержала. Но я была удивлена. Веселье было в самом разгаре. Все катались с горы, кто на лыжах, кто на где-то раздобытых картонках. Никто даже и не посмотрел в мою сторону.

– О, как! О тебе и забыли все! Прикопал бы тебя в лесу, никто бы не и вспомнил, – засмеялся Царновский.

Я поёжилась. От растаявшего снега, что попал мне за шиворот, стало зябко.

– Ну, и не возвращался бы за мной, без тебя спокойней было, – проворчала я.

– Не дерзи, Рощина! – обозлился Царновский. Но не стал больше ничего говорить и отъехал в сторону своей компании.

Ко мне подбежала Света.

– Где ты была? Так весело! Я думала, ты домой свалила.

– Домой? А меня что? Никто не искал?

– Нет. А ты заблудилась что ли?

– Не заблудилась. Просто хотелось побыть одной. И сейчас тоже.

Я развернулась и медленно покатила к выходу из рощи.

На следующий день, после «гонок» по лыжам, я всё-таки решилась сходить в столовую. С собой еду у нас никто не носит, в школе нет места, где можно присесть и в уединении съесть хотя бы яблоко. Один единственный тихий уголок, куда редко кто заглядывает, – библиотека. Но с едой туда нельзя. Ну не в туалете же жевать бутерброд! А без перекуса днём я таяла всё больше и больше. У кого-то есть проблема лишнего веса, у меня же всю жизнь одно – понервничала, минус килограмм. А если несколько дней тревожных последует, юбку мне уже не надеть, ноги-палочки не выставить.

В столовой так вкусно пахло булочками с корицей, что я забыла обо всём и стояла в очереди за вожделенным лакомством. Света рядом щебетала о новых шмотках, заказанных в интернете.

– Зайдём перед катком? Мне нужен твой совет, какие платья оставить.

– Зайдём, – согласилась я машинально, не сразу поняв её слова.

– Вот и прекрасно. А ты в чём будешь? Я пока остановилась на голубенькой жилетке с водолазкой. Только штанов у меня подходящих нет, придётся спортивные натягивать. Хотя, можно и кофту спортивную взять… Ты не слушаешь меня? – Света дёрнула меня за руку.

– Перед каким катком? – только сейчас я начала соображать.

– Мы же договаривались две недели назад! Ты забыла? Ира и Маринка тоже идут. У меня другого дня свободного не будет.

– Не забыла. Каток, так каток.

Очередь, наконец-то, дошла до меня. И к булочке с корицей я добавила ещё и пирожок с повидлом.

Усевшись в уголке столовой так, чтобы дверь входа была в моём поле зрения, с удовольствием вонзила зубы в тёплое тесто.

– Как ты считаешь, мне какой цвет больше идёт? Голубой или светло-зелёный? Мне вообще-то понравилось платье бледного сиреневого оттенка. Оно подойдёт к моим светлым волосам и голубым глазам.

– Угу, – промычала я, не особо вслушиваясь в Светину трескотню. Пирожок с повидлом превзошёл все мои ожидания. Откусывая большой кусок, я даже закрыла глаза от удовольствия и замычала.

– Ой, смотри, кому это Ирка там улыбается? – толкнула меня локтём Света.

От неожиданности я открыла глаза и рот. В распахнутую дверь столовой нам была видна Ира, которая улыбалась и кивала своему собеседнику. Мне и не надо было, чтобы он поворачивался, я и так узнала Царновского со спины. Интересно, о чём они говорят? Но разговор, видно, был короткий.

Царновский первым вошёл в столовую. Увидел меня в углу и сразу направился к нам.

– Соскучилась по еде, Рощина? – громко спросил меня. – Ты бы так не набрасывалась на мучное, а то станешь толстой, как твои подружки.

Света от такого наглого комментария подпрыгнула на стуле, но он не стал ждать её словесной реакции и отошёл. От возмущения Света отбросила булочку на стол и молча пила остывший чай.

– Вот, козёл… – процедила она через пару минут.

– Как будто ты сейчас об этом узнала, – вздохнула я.

– А ты на себя посмотри! Вареньем всю блузку испачкала, – бросила она мне и встала, с резким звуком отодвинув табуретку.

Она не стала дожидаться, когда я допью чай или хотя бы вытру себя салфеткой, выскочила из столовой. Вытереть варенье было нечем. Пока копошилась в сумке в поисках платка, Царновский вернулся с чаем и булкой и невозмутимо сел рядом на Светино место. В руках у него была ещё бумажная салфетка, которую он протянул мне. Я взяла, не поблагодарив, и аккуратно стала стирать варенье. Вкусное, абрикосовое, оставляющее яркое оранжевое пятно на светлой кремовой блузке. А ещё два урока в таком виде находиться.

Царновский невозмутимо ел и рассматривал меня. Пятно не оттиралось.

– Водой попробуй, – он достал бутылку из рюкзака.

Заботливый какой. Но я схватила воду и, смочив салфетку, стала тереть пятно. С водой я немного переборщила, мокрое пятно на блузке стало расползаться, выделяя бюстгальтер и часть мой тощей груди, даже родинка стала видна сквозь мокрую ткань.

– Чёрт! – я вскочила вся красная.

– Прекрасное представление! – Царновский сидел и улыбался.

Закрывшись руками, я дошла до туалета. Там до конца оттёрла и подсушила стационарным феном для рук. Пятно не совсем исчезло, но стало менее заметным.

Со звонком успела на физику. Света сидела, надувшись, и не смотрела в мою сторону.

– Свет, ты чего? На меня обиделась? – шёпотом спросила я, пока учитель разбирался с учащимся у доски.

– А ты чего согласилась с Царновским, когда он обозвал меня толстой?

– Что?! Когда?!

– А сейчас в столовой после его фразы, что у тебя подружки толстые, ты мне что сказала?

– Что?

– Что я об этом только сейчас узнала?

– Света, я не это имела в виду. Ты же его козлом назвала, вот я и согласилась с тобой…

– Аааа, – Света моргнула, а потом громко рассмеялась.

– Рощина! – крикнул учитель. – Чего там веселишь всех? Иди к доске, мы все хотим посмеяться!

Ну, вот. Я поплелась к доске. У меня совсем не было настроения решать задачи. Физика требует спокойствия в мыслях, чтобы логическим последовательностям решения ничего не мешало. А у меня в голове полный сумбур из цепляющихся друг за друга мыслей. Как тут сосредоточиться? Свою оценку «хорошо», но с разочарованным комментарием, я получила и села на место.

Но день только начинался. Ещё и каток. А перед ним – утомительное ожидание возле кабинки в пункте выдачи интернет-заказов, пока Света перемерит все наряды. Но на удивление платьев было всего пять штук, два из которых она отмела сразу. Поэтому примерка и покупка заняла всего лишь тридцать минут. И на встречу с Ирой и Мариной, чтобы вместе отправиться в новый Ледовый Дворец, мы не опоздали.

Девочки прекрасно катаются на коньках, Марина даже когда-то ходила на тренировки по фигурному катанию. Света, стремившаяся во всём быть первой, также не отставала в мастерстве. А я не падала, и это уже было для меня достаточным. Пусть я не так грациозно катилась и совсем не эффектно разворачивалась, но медленное движение по кругу катка мне доставляло удовольствие. И пока девочки в центре красовались перед другими катающимися, я тихонько передвигалась вдоль бортика.

– Рощина! Ты на коньках ещё неуклюжее, чем на лыжах!

И здесь Царновский. Какой же у нас маленький город! Нигде мне нет покоя, не скрыться от этого человека. И Света – предательница – увидела меня с ним и откатилась от нас на безопасное расстояние. Я ее понимаю. От него надо держаться подальше. Но я заметила, что когда я попадаю в его поле видимости, он уже никого вокруг не трогает. Вот и сегодня день мой безнадежно испорчен. Надо идти домой, веселиться не получится.

Резко дёрнувшись в сторону выхода с катка, потеряла равновесие, нога предательски уехала вперёд, и я шлепнулась у его ног. Ну, сколько может длиться мое унижение?

– Да, Рощина! Спортсменка из тебя не получится, – презрительно произнёс Царновский надо мной.

Он довольно сильно схватил меня за запястье и помог мне встать.

– Тебе вообще надо держаться подальше от коньков и лыж, – задумчиво произнёс он, разглядывая мое запястье, так и не отпустив руку.

– Так и сделаю! – я вырвала свою ладонь из его рук.

От резкого движения опять опасно покачнулась, с перспективой завалиться назад. Царновский схватил меня за плечо, не дав упасть. Сквозь толстый свитер прощупал мою сильно похудевшую руку.

– Рощина! Ты чего так отощала?! Тебя пора от анорексии лечить!

– Какая забота, – я аккуратно высвободила свою руку. – Просто отстань от меня.

Я постаралась уверенно и без боязни посмотреть в его глаза. Он, явно, не ожидал от меня такой реакции, но не успел ничего сказать. К нам подъехал высокий парень и спросил у меня:

– У Вас всё в порядке?

– Да, – я внимательнее на него посмотрела.

Это новенький из 11 класса нашей школы. Очень симпатичный парень: светловолосый, с тёмными глазами, греческим профилем. Я обомлела. Он подъехал, чтобы заступиться за меня? В области солнечного сплетения что-то приятно зашевелилось и потеплело. Я улыбнулась и снова утвердительно произнесла:

– Всё хорошо.

Повернувшись к Царновскому, мягко произнесла:

– Тебе пора. Тебя твои друзья заждались.

И он отъехал в сторону.

– Меня Олег зовут, – протянул руку для знакомства мой неожиданный спаситель.

– Юля, – смущённо пробормотала я, пожав его тёплую ладонь.

– Если что – обращайтесь; не люблю, когда кого-то обижают.

– Спасибо, Олег.

Эх, не зря я согласилась поехать на каток. Кажется, жизнь налаживается. Я подъехала к девочкам.

– Что за высокий красивый парень? – сразу спросила Света.

– Даже не думай! – ответила я ей и рассмеялась. – Ищи себе другую жертву!

– Ну и ладно, – надула игриво губы Света. – Чего-то я устала уже. Может, пойдём?

– Девочки, я проголодалась. Пойдёмте в кафе! – решительно произнесла Ирка.

– Чего-то мне не хочется. Идите без меня, – я попыталась отказаться, есть мне не хотелось.

– Ты что? Это не обсуждается! – проговорила Ира.

– И давно ты так командовать научилась? – удивилась Света.

– А что? Только тебе всеми руководить?! – вдруг вспылила Ира.

– Девочки! Я согласна! Это прекрасная идея! Мечтаю об огромном гамбургере с хрустящим беконом! – воскликнула я, чтобы погасить начинающийся конфликт.

– Ладно, идём, – согласилась Света.

Устроившись в кафе быстрого питания, предварительно заказав еды, мы радостно делились впечатлениями от катания на льду.

– Девчонки, вы уже заказ сделали? – к нам подошли ребята из 9Б.

Я резко взглянула на Иру. Та сильно покраснела и опустила глаза. Что это значит?!

К столику подошёл Царновский.

– Я всё заказал, ждём. – Он подсел рядом со мной. – Чего приуныли?

– Почему же приуныли? – Ира защебетала с глупенькой улыбочкой. – Просто ждём заказ. А вот и он. Сидите, девочки, я всё принесу.

Она вскочила и побежала к кассам. Света сидела, широко раскрыв глаза, и испуганно моргала.

– А вот и наш заказ готов, – встал один из друзей Царновского, Сергей, кажется.

Вернулась Ира. Она смогла на одном подносе донести все наши коробочки и стаканчики с напитками. Следом за ней Сергей принёс еду. Я и Света так и сидели в недоумении и лёгком шоке. На кассе прокричали ещё один номер выполненного заказа. Царновский встал и направился в сторону выдачи. Я глазами показала Свете на освободившийся стул, чтобы она села рядом со мной. Света отрицательно потрясла головой. Я умоляюще взглянула на Иру. Та с удовольствием пересела ко мне ближе. Но когда Царновский вернулся и глянул на неё, ей ничего не оставалось делать кроме как сесть обратно к Свете. Что происходит?! Я сделала попытку сбежать.

– Сидеть, Рощина! Куда собралась?! – Царновский довольно грубо меня остановил.

Я села обратно на стул и придвинула ближе свою еду: гамбургер и колу в большом стакане. Девочки тоже молча зашуршали обертками и картонными коробочками. Света судорожно отпила из стакана, получилось очень громко. Но Царновский и два его дружка как будто и не обращали на нас внимания и обсуждали какую-то компьютерную игру, спокойно поедая из огромных картонных вёдер.

Я последовала примеру девочек и тоже развернула аппетитный «бутербродик». Но только я откусила небольшой кусочек, я поняла, насколько сильно я ошиблась и переоценила свои возможности, от остроты и большого количества перца брызнули слёзы, перехватило дыхание.

– Рощина, ты чего рыдаешь?! Я тебе пока ещё ничего не сделал! – Царновский развернулся ко мне, держа в руках соломинку картошки фри.

Я кое-как смогла выдохнуть, потом глотнула колы. И после этого выдавила из себя:

– Очень остро!

Рот горел. Кола не помогала. Царновский неожиданно сунул мне в рот картошину.

– Надо заесть, – уверенно произнёс он и подвинул ко мне своё ведро с крылышками и картошкой.

Я не возражала. Внутри всё горело, а уже остывшая картошка нейтрального вкуса приносила облегчение.

– Дай, хочу попробовать, что вызвало такую реакцию, – Царновский взял мой надкушенный гамбургер.

И без брезгливости, что я его ела, спокойно откусывает большой кусок.

– Ооооо, хорошооооо! – произносит он, когда прошла первая реакция от перца. – Круть!

И спокойно продолжил жевать дальше. А я же так наелась крылышек и чего-то там ещё в хрустящей панировке, что не могла пошевелиться. Но Царновский «не забывал» обо мне, несмотря на оживлённую беседу с друзьями.

– Тебе ещё пирожок есть, – он подвинул ко мне коробочку.

– Какой пирожок? Я не хочу.

– С повидлом! Я его тебе специально брал!

– Неправда. Ты не знал, что мы здесь будем, – возмутилась я.

– Почему же не знал? Всё прекрасно знал! – он посмотрел на Иру.

Та густо покраснела. Но справилась с собой и спросила у него:

– А ты, Саша, будешь принимать участие в Дне Самоуправления в школе через две недели?

– Нет. Меня может и не быть в этот день. Но если успею вернуться с соревнований, то загляну. Рощина, а ты какую роль сыграешь? – снова Царновский повернулся ко мне.

А я в это время без зазрения совести разворачивала аппетитный хрустящий пирожок и наслаждалась от предвкушения сладости. Он застал меня врасплох.

– Учитель начальных классов, – смущённо пробормотала я, перестав шуршать обёрткой.

Царновский громко рассмеялся, сказал что-то неприличное про молодых учительниц, ребята его поддержали громким смехом. Ира тоже подхалимно хихикала. Определенно, минус одна подруга. Пирожок приятно хрустел, и ненужные мысли быстро улетучились.

– Всё. Я больше не могу, сейчас лопну, – проговорил Сергей. – Чего-то тяжко стало.

– Пошли на турниках повисим, легче будет, – сказал Царновский и встал со стула.

Когда они ушли, у нас за столом повисло молчание. Я первой перервала тишину, обратившись к Ире:

– Ну? И кто из них: Серёга или тот второй, светленький? – задала вопрос вроде бы по-дружески, но получилось с агрессивной интонацией.

– Царновский, – тихо произнесла она.

Я поперхнулась колой.

– Что?! Ну, удачи тебе.

– Нет, Ирка, тут тебе точно ничего не светит! Там без вариантов! – улыбнулась сочувственно Света.

– Я и сама уже понимаю, – вздохнула Ира. – Ну, что в тебе, Юлька, такого особенного? – обратилась она ко мне.

Я снова чуть не поперхнулась.

– А я-то причём? Тебе Царновский нравится, вот и иди соблазнять его. Как видишь, ко мне он хоть и неровно дышит, но явно не из-за большой любви.

– Дура ты, Юлька, – вынесла вердикт Света.

На неделю наша школьная баскетбольная команда уехала на соревнования в другой регион. И Царновский со всеми своими дружками, входящими в основной состав команды, освободил нашу школу от своего присутствия. Какое было прекрасное время! Зная, что день пройдёт легко и беззаботно, хотелось петь и плясать.

За эту неделю, которая прошла без стресса и паники, я попыталась осмыслить своё положение. Что его привлекает во мне? Только мой страх перед ним. Надо попытаться не проявлять перед ним свою слабость и неуверенность. Равнодушие – лучшее средство себя обезопасить. Надо свести к минимуму наше общение, для этого как можно лучше продумать своё перемещение по школе, чтобы с ним нигде не сталкиваться. С подругами ничего не обсуждать, личными переживаниями и опасениями не делиться, чтобы прекратились все глупые разговоры «о нас». Зачем девочки всё время повторяют, что он неравнодушен ко мне? Да, конечно, он каждый раз, как проходит мимо меня, цепляется ко мне, но далеко не из симпатии. Девочки, с которыми он «дружит» скорее похожи на типаж Светы – высокие, эффектные, с формами. А я? То, что он думает обо мне, он уже тысячу раз сказал: «тощая драная кошка».

После возвращения Царновского с соревнований, ничего не происходило, даже прекратились словесные оскорбления. Как будто затишье наступило, но я не теряла бдительность. К тому же меня тревожили взгляды одноклассников, учеников других классов. Иногда мне казалось, что треть школы за мной наблюдает, все ждут продолжения какой-то интересной истории. Как только я оказываюсь в поле зрения Царновского, все замирают, а некоторые, как мне кажется, тянутся к телефону, чтобы включить камеру. Самое страшное в этом – взгляд Царновского. Он не подходил ко мне уже вторую неделю, но горящий его взгляд со стороны меня тревожил. Порой ночью мне снились кошмары. Что конкретно, не помню, но яркие светло-карие, цвета тёплого мёда, глаза преследовали меня.

Настал День самоуправления в школе.

Мне хотелось провести математику в начальной школе, или в пятом классе. Но неожиданно накануне вечером позвонила классная руководительница и попросила провести урок математики в нашем классе. В принципе, со своими одноклассниками не страшно. Но надо заново готовиться, что-то интересное найти. Поискав в интернете, остановила свой выбор на теме «Уравнения». Тем более в начальной школе в программах все активнее используют при решении метод «подбора». Это когда с первого взгляда абсолютно не решаемая задача путём подстановки чисел приобретает смысл. Наверняка, большинство наших одноклассников забыли уже такой способ решения. Будет интересно.

Одеться нам разрешили на свой выбор, но стиль должен быть деловым и строгим. У меня как раз есть новый светло-бежевый брючный костюм, под него подошла светлая блузка из натурального шёлка в мелкий цветочек. Только она немного прозрачная, но телесного цвета майка сгладила впечатление, вульгарность исчезла, да и снимать пиджак я не собиралась. Волосы я все также завязала в тугой узел на затылке.