Под парусом сквозь века. Век XIX

Последствия сражения

Навтыкать туркам основательно так и не получилось. Две эскадры были похожи на очень осторожных дуэлянтов – пытались поймать друг друга на ошибке. Сеид-Али пытался заманить Сенявина под орудия береговых батарей, русский вице-адмирал пытался выманить османа в открытое море и лишить противника преимущества. Осторожные «танцы» продолжались до середины июня. И если у Дмитрия Николаевича Сенявина хватало выдержки и понимания ситуации, то у Сеид-Али с этим было сложнее. 29 мая 1807 года в Константинополе янычары свергли султана Селима III. Недовольство реформами, усугублённое потерей Тенедоса, подступающим голодом из-за блокады Дарданелл и поражением 12 мая, вылилось в мятеж. На престол быстренько был посажен родственник Селима, который потребовал от Сеид-Али решительных действий.

Какие выводы из сражения сделал Дмитрий Николаевич Сенявин, можно понять по его обращению к командирам кораблей перед следующей битвой.

Обстоятельства обязывают нас дать решительное сражение, но покуда флагманы неприятельские не будут разбиты сильно, до тех пор ожидать должно сражения весьма упорного, посему вделать нападение следующим образом: по числу неприятельских адмиралов, чтобы каждого атаковать двумя нашими, назначаются корабли: «Рафаил» с «Сильным», «Селафаил» с «Уриилом» и «Мощный» с «Ярославом». По сигналу № 3 при французском гюйсе немедленно спускаться сим кораблям на флагманов неприятельских и атаковать их со всевозможною решительностью, как можно ближе, отнюдь не боясь, чтобы неприятель пожелал зажечь себя. Прошедшее сражение 10 мая показало, чем ближе к нему, тем от него менее вреда, следовательно, если бы кому случилось и свалиться на абордаж, то и тогда можно ожидать вящшего успеха. Продошедшим на картечный выстрел, начинать стрелять. Если неприятель под парусами, то бить по мачтам, если же на якоре, то по корпусу. Нападать двум, с одной стороны, но не с обоих бортов, если случится дать место другому кораблю, то ни в каком случае не отходить далее картечного выстрела. С кем начато сражение, с тем и кончить или потоплением или покорением неприятельского корабля. Как по множеству непредвидимых случаев невозможно сделать на каждый положительных наставлений, я не распространю оных более; надеюсь, что каждый сын отечества почтится выполнить долг свой славным образом. Корабль «Твёрдый». Дмитрий Сенявин

Экспедиция Сенявина (1805-1807). Часть 3. Триумф и падение.

Афонское сражение

Осада Тенедоса

15 июня Сенявинские корабли оказались у острова Имброс. Пользуясь попутным ветром, османская эскадра тут же вышла из пролива и атаковала Тенедос. Сеид-Али рассчитывал ослабить русскую эскадру, лишив Сенявина опорной точки и базы.Во второй половине дня турки одержали небольшую победу. Около Тенедоса два фрегата напали с выигранным ветром на союзный России каперский корабль. Греческий корсар отбивался как мог, но в результате выбросил корабль на мель. Израсходовав весь боезапас, греки выбросили пушки за борт, подожгли корабль и на лодках двинулись к побережью.На следующий день турки высадили десант на остров. Их ожидал всё тот же майор Гедеонов.Две сотни солдат сначала обратили в бегство более тысячи турок, загнав противника между своим ружейным огнём и картечью с турецких судов, но постом отступили к крепости и заняли оборону.Перестрелка шла два дня. Турки не решались идти на приступ – проще было дождаться, когда у гарнизона закончатся порох и ядра. И ведь почти дождались.17 июня израненные бойцы осаждённой крепости, почти без пороха и патронов, выдали османам такое нелюбимое на западе громовое «ура» – к острову приближались корабли Сенявина. Эскадра Сеид-Али снялась с якоря, оставив высаженный десант без поддержки, и дала дёру. Осада Тенедоса не закончилась – но положение осаждённых значительно улучшилось. Под прикрытием русских кораблей в крепость пошла вереница лодок и баркасов с порохом, провизией и медикаментами.

Простите за столь шакальную карту. Карты – не моя сильная сторона.

Не смотря на желание как можно скорее продолжить преследование турецкого флота, сначала Сенявин приказал оказать поддержку осаждённым. На следующий день эскадра двинулась к Дарданеллам, ожидая, что Сеид-Али снова скрылся в проливе – но получил известие (скорее всего – от греческих корсаров), что турки не показывались у Дарданелльских крепостей.Если турки не бежали в пролив, то по одной причине – боялись не успеть уйти под прикрытие береговых батарей. Поняв, что османский флот просто ушёл оптимальным курсом (тем, при котором скорость кораблей будет максимальной), Дмитрий Николаевич сделал вывод: Сеид-Али ушел в сторону острова Лемнос.Русские корабли двинулись на север, к острову Имброс, и оттуда – спустились к Лемносу. Этот манёвр преследовал две цели – обойти арьергардные корабли османов и не потерять преимущество в ветре.

Бой при Афоне

Лучшая схема Афонского сражения. Сперто из инета

19 июня между островом Лемнос и побережьем Греции русская эскадра обнаружила противника.Сенявин дал своим командирам чёткий приказ – сократить дистанцию, и на «пистолетном выстреле» открыть огонь.Основными целями были обозначены флагманские корабли – «Мессудие» (сто или сто двадцать орудий, в зависимости от источника), и «Седд-аль-Бахр», второй флагман, корабль Берир-бея. Русские офицеры знали, что если уничтожить или захватить флагманы турок, то остальные корабли побегут. А бегущие всегда были лёгкой добычей.

Две линии русских кораблей ворвались в строй турок.Османы не были великими флотоводцами, да и с тактикой у них было грустно. Французские «независимые специалисты» не сильно выручали.Первые залпы турецких кораблей пришлись на линейный корабль «Рафаил». Идущий первым, этот корабль был крупнейшим в сенявинской эскадре. Сильно потрёпанный, со сбитыми парусами, «Рафаил» не смог маневрировать и прошёл через линию турецких линкоров. Но, проходя мимо «Мессудие», канониры «Рафаила» разрядили в него весь бортовой залп, с двумя ядрами на пушку. Этот приём хорош на малых дистанциях, и фактически увеличивает силу залпа вдвое. Этот залп выбил второй флагман из линии, серьёзно нарушив боевые порядки турок.Остальные корабли русской эскадры вышли на своё место, согласно плану.«Рафаил» оказался в невыгодном положении – с одной стороны от остальных русских кораблей его отделяла линия османского флота.С другой стороны его ожидала «вторая линия» – турецкие фрегаты и малые корабли. На повреждённый русский линейный корабль с кормы надвигался флагман османского флота, «Мессудие». «Рафаил» уже готовился к обороне в абордаже, но быстрый ремонт и слаженная работа экипажа позволили русскому кораблю отойти, продолжая обстреливать противника. В том бою капитана Рафаила, Д.А. Лукина, убило попаданием ядра. Не растерявшиеся офицеры продолжили бой под командованием капитан-лейтенанта Быченского. Через некоторое время, продолжая вести бой, «Рафаил» вышел сквозь линию турок к русским кораблям.Пока «Рафаил», пролетев строй турецких кораблей, устраивал «Мессудие» двойные ядерные пробития, флагман русской эскадры встал поперёк хода линии турок, заставив тех сменить курс и сломать строй.Ещё ярким одним моментом той битвы было окружение линейного корабля «Скорый». Где-то на втором часу боя «Скорый» оказался под перекрёстным огнём трёх турецких кораблей. Дистанция была мала, «Скорый» одинок – и турки приготовились к абордажу. Как раз в тот момент пушки скорого прекратили пальбу – кончился порох. На палубе стояла потрёпанная немногочисленная абордажная команда русских моряков.Радостные османы уже размахивали ятаганами на палубах, когда со «Скорого» быстрым и прицельным картечным огнём начали чистить палубы противника от всяких людей, готовых к абордажу.Бой шел с 9.30 до 12 часов дня 19 июня 1807 года (ст.ст). Сильно потрёпанный турецкий флот бежал от эскадры Сенявина к Афону.На следующий день был обнаружен некогда самый быстрый корабль турецкого флота – «Седд-аль-Бахр». Второй флагман буксировали в сторону острова Тасос несколько гребных судов.При виде приближающегося «Селафаила» гребные суда бросились наутёк, отцепив «Седд-аль-Бахр», вскоре взятый на абордаж без особых потерь «Селафаилом».На следующий день Дмитрий Николаевич Сенявин приказал А.С.Грейгу начать преследование турецкого флота малыми силами. Основные силы же Сенявин направил на Тенедос, для спасения осажденного острова.Алексей Самуилович Грейг, преследуя османские корабли, сначала заставил выброситься на берег линкор и два фрегата, после чего у острова Самотраки, увидев приближение русских кораблей, турки взорвали ещё один линкор, фрегат и корвет.26 июня к Тенедосу, на котором турки всё так же держали крепость в осаде, подошли русские корабли. Артиллерийский огонь и вид плененного турецкого корабля сделали своё дело. Осада была завершена.

Тильзит!.. при звуке сем обидном

Теперь не побледнеет росс

Далеко не всегда победы флота обозначают победы в войне. Ещё до Афонского сражения недалеко от современного Правдинска Наполеон разгромил русское войско. Император Александр тут же приказал начать переговоры о мире, и за день до прибытия русского флота с трофейным турецким линкором к Тенедосу был подписан в Тильзите был заключен мир с Наполеоновской Францией.Согласно этому мирному договору, Россия должна была отдать Каттаро, присягнувшее на верность России, французам. Та же судьба ожидала и Республику Семи Соединённых Островов в Ионическом море. Россия разом лишалась трёх баз в средиземном море – Корфу, Каттаро и Тенедоса. И если Тенедос был, по сути, временно захваченной территорией и довольно проблемной базой, то Каттаро и Корфу были довольно хорошими базами с лояльным населением. Все достижения Ушакова и Сенявина били зачёркнуты Александром I.7 августа 1807 года Сенявин встречал первых французов на Корфу. Местные жители были подавлены. Сенявин и его офицеры – тоже. Вице-адмирал получил приказ «усмирить местных и поспособствовать передаче острова».И бокезцы, и корфиоты чувствовали себя преданными. Чувствовал ли себя преданным Дмитрий Николаевич Сенявин? Возможно. За подвиги во время экспедиции вице-адмирал был награждён орденом Александра Невского.В октябре 1807 года эскадра Сенявина, сильно потрёпанная штормом, встала на рейд Лиссабона.Вице-адмирал Сенявин был предупреждён о возможном начале войны с Англией. Ни известия о печальной судьбе датской столицы, ни новости о начале войны, ни прямой приказ императора подчиниться воле Наполеона и «всячески помогать ему супротив англичан» не убедили Сенявина. Строптивый адмирал снова не послушался монарха.Рассказы о дальнейших событиях… Рознятся. Как и оценочное мнение о том, что именно произошло.

Ошибка, предательство или героизм?

Французы утверждали, что генерал Жюно оказал помощь Сенявину в починке кораблей. В принципе, с учётом того, что корабли Сенявина простояли у Лиссабона почти год и потом смогли выйти в море – похоже на правду.А вот Дмитрий Николаевич свою часть союзных обязательств не выполнил. И когда Жюно просил его о помощи – прикрыть с моря пушками или высадить часть матросов для сопротивления англичанам – отказался.Английский адмирал, блокировавший эскадру Сенявина, Коттон, рискнул переманить Дмитрия Николаевича на сторону Англии. Как и большинство офицеров, проходивших стажировку в английском флоте, Сенявин был ярым англофилом. Но недостаточно ярым, чтобы настолько предавать родину. Он отказался.Англичане прекрасно понимали, что такое русский флот – они помнили Ушакова. Помнили, как Нельсон оценивал русского адмирала – и ненавидел его.Хвалёный Королевский Флот не рискнул нападать ни на Сенявина, стоящего в Лиссабоне, ни на корабли Салтанова, стоящие в Триесте – даже при численном превосходстве.Корабли Салтанова были переданы бывшим врагам, а теперь союзникам, согласно приказу императора.А Сенявин получил приказ «содействовать союзнику». После – «корабли сжечь, но англичанам не сдавать».А в августе 1808 года Дмитрий Николаевич Сенявин подписал «конвенцию» с врагом. Согласно этому договору, русский вице-адмирал сдавал корабли «на хранение» врагу.По отечественной историографии русские корабли дошли до Портсмута во всеоружии, под Андреевским флагом – и так и стояли на главной базе британского флота.В британских источниках есть упоминания о том, что орудия с кораблей были сняты.В Портсмуте Дмитрий Николаевич продолжил наслаждаться английской честностью. Его моряки получали отвратительное питание, и почти не получали медицинской помощи.В ноябре 1808 года до Англичан допёрло, что Сенявин хоть и англофил, но не тридвараз, и не собирается сдавать корабли. Часть русских матросов была переведена на плавучую тюрьму – бывший французский корабль «Пегас». Порох и пушки были конфискованы.Сенявин долгое время пытался вести бюрократическую войну, ссылаясь на «конвенцию», которую признали недействительной после показного «трибунала» над Коттоном.За время «стоянки» в Портсмуте от болезней умерло более двухсот моряков. 9 августа 1809 года моряков эскадры Сенявина отправили из Портсмута в Ригу транспортными кораблями.Была ли сдача кораблей англичанам предательством?Однозначно – да. Сенявин получил точный приказ – помогать наполеоновским солдатам и генералу Жюно. Свои союзные обязательства, как и очередной приказ императора, он не выполнил в силу личной неприязни к французам и симпатии к англичанам. Вице-адмирал заключил с английским адмиралом Коттоном «Синтрийскую конвенцию», имея на это крайне сомнительные полномочия – и был изгнан с собственных кораблей, которые до этого были разоружены. А на самих кораблях не поднимался русский флаг.Да, англичане вернули часть стоимости кораблей. Некоторые источники громко утверждают, что вернули полную стоимость, но при этом не приводят ни одного документа о том, как и чем вернули. После заключения Эребрусского мира Англия пыталась всячески «умаслить» Александра как союзника и экономического партнёра. Из эскадры, арестованной в Портсмуте вернулись два корабля – «Сильный» и «Мощный», с частью орудий. Стоимость остальных кораблей англичане «компенсировали».За годы службы Дмитрий Николаевич Сенявин неоднократно показывал свой строптивый нрав. Он не слушался Ушакова и перечил ему, игнорировал приказы Александра I.Тем не менее, вице-адмирал искренне служил Родине. Как мог.Участие в средиземноморских походах в конце XVIII века под началом Ушакова. Вторая Архипелагская Экспедиция. Присоединение Которского залива и Афонское Сражение… Дмитрий Николаевич покрыл себя славой великого флотоводца и истинного патриота.Из дневников Броневского и прочих офицеров, из отзывов современников можно сделать вывод: Сенявина любили. Для матросов он был отцом-командиром, союзники (греки, черногорцы и бокезцы) восторгались им.

Мог ли такой человек предать? Да. Ради благих побуждений, ради любви к Родине. Из-за несогласия с императором, который не вызывал ни любви, ни уважения у адмирала.Фактически, неповиновение Сенявина, неоказание поддержки союзникам и передача кораблей врагу – предательство. И не важно, что было его причиной – прагматизм, дальновидность, любовь к Англии или банальная обида на слабовольного императора, который предал людей, поклявшихся в верности ему и России и одним росчерком пера стёр результаты многолетней работы русского флота.Не важно, почему именно Александр так отреагировал на Лиссабонский инцидент. Может, его в край достало неповиновение вице-адмирала. Может, разозлил факт передачи кораблей врагу. Может, разозлил тот факт, что Сенявин побеждал, а Александр – проигрывал.Факт остается фактом. Сенявин в очередной раз ослушался высочайшего распоряжения, нарушил приказ и отдал корабли русского флота врагу.Дмитрий Николаевич был понижен в должности и «прогнан» на гражданскую службу, после чего вообще уволен с половинной пенсией. За Вторую Арихипелагскую экспедицию Сенявин и его матросы не получили призовых. Ни за корабли, ни за присоединённые (но утраченные императором) провинции.Сенявина любили не только моряки. Уже позже декабристы думали назначить его одним из членов временного правительства. Виктор Кочубей, министр внутренних дел, вызывал к себе Дмитрия Николаевича, чтобы понять – есть ли связь у вице-адмирала в отставке со всякими там сообществами.Сенявина любили и уважали.Тему его предательства (ну, или ошибки – как хотите) историки замалчивают по разному, пытаясь дать субъективную оценку его действиям. «Не признавший мир с врагом», «не желавший воевать с союзником», «дальновидный политик и стратег», «Откровенный англофил» – это основные ярлыки, которые вешали на Сенявина. Все они – правильные.Сенявин был англофилом, как и большинство офицеров, проходивших стажировку в английском флоте. Сенявин был дальновидным политиком и стратегом, он не желал воевать с тем, кого он считал другом России и не хотел мириться со старым врагом.Но всё перечисленное не оправдывает того, что сначала он вопреки приказу отказался помогать союзнику (Жюно), а потом, когда обиженный союзник отказался решать проблемы русской эскадры, сдал корабли врагу.Последнее неповиновение Сенявина император Александр не оценил. Боевой вице-адмирал был назначен начальником гражданского порта и Ревельской флотилии.Начало Отечественной войны побудило многих патриотов вернуться в строй. Дмитрий Николаевич Сенявин с Ревельской эскадрой был направлен на патрулирование к берегами Англии, которая вновь стала союзником Российской империи. На назначение Сенявина начальником союзной эскадры настояло британское адмиралтейство.Фактически, сосланный к берегам Англии и обречённый на бездействие, Сенявин направил императору просьбу о возвращении на Родину. В ответ на что вице-адмирал получил от императора оскорбительное «Где? в каком роде службы? и каким образом?». Александр не забыл поступок Дмитрия Николаевича, и не считал того «надёжным» человеком.В апреле 1813 года Сенявина уволили из флота с половинной пенсией начальника гражданского порта.При этом Сенявина не казнили за «предательство». Не лишили дворянства, не отправили в ссылку как предателя. Наказание вышло жестоким, но тихим. Несколько лет в нищете на мелкой должности. Бездействие во время Отечественной Войны, и отставка с половинной пенсией.Персональный ад для строптивого адмирала.

Поздняя награда

После того, как на престол взошёл Николай Первый, адмирал был реабилитирован. Последний рыцарь Европы назначил Дмитрия Николаевича генерал-адьютантом в декабре 1825 года, спустя несколько дней после восхождения на престол, а в августе следующего года Дмитрий Николаевич Сенявин стал полным адмиралом.В 1827 году Дмитрий Николаевич был направлен в Портсмут с третьей Архипелагской экспедицией. Политические и стратегические нюансы не позволили старому адмиралу возглавить совместную эскадру трёх держав в Наваринском сражении, но советы Дмитрия Николаевича очень помогли командующему русской эскадрой, Логину Петровичу Гейдену.Немало внимания Сенявин в своих заметках и советах уделял черногорцам и их преданности России. За советы, помощь и участие в Третьей Архипелагской экспедиции Д.Н.Сенявин был награждён алмазными знаками к ордену Александра Невского.Дмитрий Николаевич так и не смог снова попасть в места, где ковалась его слава. В 1830 году старый адмирал тяжело заболел, и спустя год скончался.Почётным караулом на похоронах Сенявина командовал сам император.Уже под конец жизни, после наказания за ослушание императора и предательство, Дмитрий Николаевич обрёл признание и награды за свои победы. От другого императора – воина, а не демагога. Патриота, а не ксенофила.

На этом я заканчиваю историю Второй Архипелагской экспедиции и её руководителя – Дмитрия Николаевича Сенявина. Адмирала почти забытого в наше время. Человека, чьи и подвиги, и падение были проявлением его любви к Родине и служении ей.

Пепел Копенгагена

Если вдруг в войне сосед

Флотом отказал делиться,

То спали ему столицу

Будет знать «нейтралитет».

Если он при всем при этом

Не даёт доставить лес,

Смело бей его ракетой

И устрой большой замес.

Как англичане ракету изобретали

Лень – двигатель прогресса. И если тебе лень что-то добывать и осваивать новые территории, то неплохо было бы придумать новый способ убивать тех, у кого есть нужные ресурсы, а их самих заставить возделывать твои новые владения. И не важно, что раньше они были не твоими. Заодно в музей можно всякого притащить. Правда, иногда всякие «дикари» и прочие оказывались смышлёнее носителей света цивилизации.В 1780 году британцы знатно огребли от княжества Майсур на юге Индостана. Причинами звонкого леща оказались помощь французов в организации майсурийской армии и ракеты от местного производителя.Майсурийцы модернизировали известные уже несколько веков китайские фейерверки, плотно запихнув «ракетное топливо» в металлический цилиндр и добавив взрывающуюся часть. К новой разработке прилагалась книжка под названием «Фатхул-муджахидин», которая по факту была инструкцией по применению для этих «салютов». Не будь дураками, майсурийцы тут же скрафтили первые системы залпового огня, и так успешно отсалютовали британцам, что заключили мир, диктуя условия людям в красных мундирах.Майсурийская ракета была металлическим цилиндром, плотно привязанным к небольшому бамбуковому шесту. От полутора до трех дюймов диаметром, около десяти дюймов длиной, эта ракетка отличалась неплохой убойной силой за счет взрывающейся части. Иногда, для «закрепления» ракеты на солдате противника или на цели к снаряду вязали длинное «шило».Дальность полета этих ракет составляла около двух километров, что, по сути, делало их довольно серьёзным преимуществом на поле боя. Точность, правда, подводила. Но если стрелять много, куда-нибудь да попадёшь. Естественно, такой прикольной вундервафлей заинтересовались отхватившие англичане. Уильям Конгрив (не тот, который поэт) с майсурийской ракетой наперевес побежал изобретать новое оружие. Злые языки утверждали, что часть наработок он спёр у ирландского националиста Роберта Эммета. Тот факт, что он спер идею индусской ракеты никого не смущал.В принципе, Конгрив не сильно изменил суть майсурийских ракет. За неимением бамбука к ракете крепился деревянный шест, из-за которого ракета сильно уходила вбок, и крепилась к шесту она с помощью кронштейнов на корпусе, а не привязывалась, как у примитивных жителей Майсура. Да и корпус ракеты англичане делали из листового металла, а не отливали трубочки. Со временем появились разные модификации, усовершенствования и прочее. Но изначально «разработка Конгрива» почти не отличалась от индусских изделий.

Первый блин Булонью

После торжественной презентации ракеты, наш «изобретатель» получил добро на испытания нового оружия в бою. Собственно, с кем чаще всего бодались эти любители ракет? Правильно – с любителями лягушек. В те времена за Каналом обосновался один очень амбициозный корсиканец. Потом этот корсиканец умрёт на Святой Елене, и в честь него назовут тортик – но в тот период Наполеон Бонапарт потихоньку загребал в свои руки Европу. Англичане были недовольны, войны с небольшими перерывами шли уже несколько лет. В ноябре 1805 года англичане решили испытать новое оружие на извечном противнике, и направили Конгрива с его ракетами за Канал, к городу Булонь.В те два дня удача улыбалась французам. Сильный шторм и попытка запустить ракеты под холодным дождиком не увенчались успехом. Думаю, французы долго смеялись над несколькими лодочками в море.Спустя одиннадцать месяцев в Булони было не до смеха. С двадцати четырёх лодок город полчаса обстреливали 32хфунтовыми ракетами Конгрива. Как выяснилось позже, обстрел вызвал серию пожаров в городе. Насколько успешно было применение, англичане не поняли. Вроде обстреляли, вроде город горел – но точной информации нет. А раз результат испытаний неясен, то их надо повторить.

Немного о политике

К 1800 году отношения Российской империи и Великобритании откровенно портятся. Император Павел, человек неоднозначный, остался не в восторге от Нидерландской компании и захвата Мальты англичанами. Господство уроженцев Альбиона на море изрядно допекло «Русского Гамлета», и он начал торговую войну против «Владычицы морей». Уже в начале декабря, всего через пару недель, был сформирован союзный договор между Россией, Пруссией, Данией и Швецией. Союзные страны возвращались к вооруженному нейтралитету. Грубо говоря, это обозначало «Мы нейтральны, нас не трогать. А тронешь – огребешь», и относилось в первую очередь к морской торговле. С учетом торговых ограничений, введенных в ноябре, Англия оказалась в неприятном положении.Во-первых, кончилась сытая жизнь. Экспорт пшеницы из России в Англию оказался, мягко говоря, затруднен. С голоду на островах бы не померли, но приятного мало.Во-вторых, крупнейший поставщик конопли – Россия. А в то время конопля, а точнее пеньковые канаты, из нее производившиеся, были стратегически важным для флота ресурсом. Примерно, как ГСМ в наше время или около того.В третьих…Да можно долго перечислять. Общая картина британцев не порадовала. Крупный блок, который откровенно мешал торговле, полностью перекрывал Балтийское море и создавал перспективу угрозы на Северном Море. Да ещё и престижем Великой Морской Державы будто подтёрлись.Собственно, в апреле 1801 года британцы вломили датчанам, и те вышли из союза. Император Павел погиб в результате заговора, и идея вооруженного нейтралитета накрылась медным тазом. Примерно тем же самым накрылась и зарождающаяся дружба между Российской Империей и наполеоновской Францией.В 1807 году после заключения Тильзитского мирного договора Россия присоединилась к континентальной блокаде. Что касается Дании…Не всё так просто было в Датском королевстве.Во-первых, на тот момент Норвегия находилась под властью Дании, да и называлось всё это Датско-Норвежской унией. Фактически, проливы Каттегат, Зунд, Малый и Большой Бельты оказывались внутренними водами Дании.Во-вторых, как раз на берегу Зунда (или Эресунн, как его ещё называют) располагался Копенгаген, столица Датско-норвежской Унии. В столице стоял датский флот. Кстати, довольно мощный. И этот флот в случае союза Дании с Францией становился реальной проблемой для Англии.В-третьих, отношения Дании и России ещё со времен Северного союза были довольно теплыми. Подогревало их наличие общего «врага» – Швеции. Были периоды охлаждения пылкой дружбы (готторопский вопрос), но к началу девятнадцатого века дружба вновь окрепла. А Россия на тот момент заключила с Францией Тильзитский мир, чему в Англии были не рады.Ну и в-четвертых, неприятно, когда к твоим берегам приходят охреневшие наглосаксы и нападают на твой флот. Датчане не забыли о нападении 1801 года, и особой любви к Англии не питали.Итак, 1807 год. Дания присоединилась к континентальной блокаде. По большому счету, разборки англичан и французов Дании в Зунд не упёрлись, и выступать на той или иной стороне принц-регент Фредерик не собирался. Его желания мало кого волновали – одному корсиканцу нужен был флот для высадки в Северную Ирландию. Ещё Наполеон изрядно напрягался, имея под боком государство, не определившееся со стороной в войне.Примерно так же напрягались и в Лондоне. Англичанам тоже нужен был датский флот, и не нужен датский нейтралитет, от которого неизвестно чего ждать.«Светочи науки и культуры» с туманного Альбиона с января 1807 пытались понять, что им делать дальше и как себя вести с датским принцем-регентом. Были подковерные интриги с письмами, свидетельствующими о подготовке Дании и Португалии к союзу с Наполеоном, утверждение лорда Пемброка о том, что датский флот готов к выходу в море и ведению войны… В общем, пробирки со стиральным порошком тогда ещё не придумали, но концепция уже была разработана. После заключения Тильзитского мира и присоединении Дании к континентальной блокаде было принято решение отправить к Копенгагену экспедиционный корпус. 22 линейных корабля и до 30ти кораблей поменьше, 30 тысяч солдат. Командовал эскадрой адмирал Гамбье.Где-то там, в этой вот орде «носителей культуры» затерялись шестнадцать гражданских специалистов под руководством Уильяма Конгрива. С учетом того, что расчёт одного наземного станка для пуска ракеты составлял четыре человека, можно сделать вывод и о количестве пусковых установок.