Гастион

Космонавт. А жизнь тем временем идет…

Анатолий Степанович. Так она и тут идет, дорогой мой. По-другому, в другом ритме, с другими значениями, но идет. А что ты предлагаешь?

Космонавт. Не уверен, что получится, конечно… Но, например, я мог бы какое-то время вместо вас поработать, а вы отдохнете, поездите…

Анатолий Степанович. Ой, нет-нет. Я многое уже успел повидать за свою жизнь. Кому-то всегда мало впечатлений, кому-то всегда много, а мне уже достаточно. И, в конце концов, кто-то же должен быть начальником станции?

Космонавт. Никогда мне тебя не понять, Анатолий Степанович…

Анатолий Степанович. И слава Богу. Оно тебе и не надо.

Кот. Мяу! (Громко сообщает кот, потягивается.)

Повисает молчание, но вовсе не неловкое, а, наоборот, спокойное и уютное. Кот , видя задумчивость двуногих об очередном смысле жизни, спрыгивает со стола и направляется к белой простыне с изображением облупившейся стены. Внимательно обнюхивает изображение, а затем делает шаг вперед, оказываясь внутри зацикленного видео. Для него прохождение между двумя реальностями не представляет никаких сложностей и дискомфорта. Несколько посетителей бара издают удивленные звуки, но в целом действия кота остаются без особого внимания.

Кот в другой реальности запрыгивает на подоконник и смотрит в окно, наблюдая за бесконечной метелью.

Космонавт. Каждый раз, как к вам загляну, спокойней становится. Вся суета уходит даже не на второй, а, скорее, на третий план. Будто бы и нет ничего, кроме вашей станции да метели за окном. Посидишь немного, отдохнешь, а потом вспоминаешь, что надо возвращаться назад.

Анатолий Степанович. Куда теперь?

Космонавт. Во тьму. Есть один мальчик по имени Марк. Хотим чуть-чуть подсказать ему дорогу.

Анатолий Степанович. Хорошее дело. Кстати, сыр хочешь?

Космонавт. Что? (Удивленно смотрит на начальника станции.)

Анатолий Степанович. Что-что (достает из тумбочки злосчастную головку сыра). Вот.

Космонавт. Я думал, шутка какая. Нет, спасибо. Идти надо.

Анатолий Степанович. Никто не хочет. Всем уже предлагал.

Космонавт (поворачивается к коту, который все еще сидит на подоконнике). Льюис, пойдем.

Кот. Мяу!

В мяуканье слышится недовольство. Кот одним прыжком преодолевает расстояние из одной реальности в другую, а затем забирается на плечо Космонавта.

Космонавт. Анатолий Степанович, я понимаю, вы уже много раз сказали, что не хотите, но подумайте все равно. Я могу вполне на какое-то время вместо вас поработать. Сил надолго не хватит здесь оставаться, но пару-тройку дней точно.

Анатолий Степанович. Я…

Космонавт. Не говорите «нет». Ладно? Сделаем вид, что вы обещали подумать. Просто кивните.

Анатолий Степанович улыбается, глядя на старого друга, а затем тихонько кивает, прикрыв глаза.

Космонавт. Вот и отлично. Рад был увидеться.

Анатолий Степанович. Береги себя и обалдуя своего. Хорошо, Льюис?

Кот. Мяу.

Космонавт. Я думал, это вы мне говорите.

Анатолий Степанович. Мы с Льюисом лучше знаем, кто тут обалдуй (теребит кота по затылку).

Космонавт поднимается, берет под мышку шлем от скафандра и на прощанье крепко жмет руку Анатолию Степановичу.

Космонавт. Кстати, тридцать два по вертикали, семь букв. Моряк, занимающийся промыслом крупных морских животных – китобой.

Анатолий Степанович (опускает взгляд на кроссворд). Спасибо.

Космонавт вместе с котом спускается со сцены и направляется к двери, из которой пришел. Посетители смотрят за ним, провожая взглядом.

Космонавт (взявшись за дверную ручку, обращается к посетителям бара). Глаза прикройте. Сейчас ярко будет.

Открывает дверь. Яркий белый свет заполняет помещение бара. Посетители не успевают начать возмущаться, как дверь сразу закрывается. Космонавта уже нет в баре.

Анатолий Степанович (словно обращаясь к Космонавту). Я знал, что китобой. Тебя ждал.

ПАССАЖИР

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Анатолий Степанович – начальник станции, верой и правдой исполняющий свой долг уже долгие-долгие годы, он же Толя.

Роман Алексеевич – мужчина сорока с лишним лет в старом пуховике, прибавляющем к его лишнему весу еще порядка двадцати килограммов. Несчастное и уставшее выражение лица дополняется капельками пота на блестящем лбу, мало чем отличающемся количеством волосяного покрова от макушки.

Интерьер прежний. Бар, суета и бесконечные разговоры посетителей обо всем на свете, начиная с бессмысленных шутливых тем и заканчивая философскими вопросами мироздания, которые то и дело тонут в громком гоготе одного из посетителей в самом конце зала.

Анатолий Степанович возвращается на сцену через невидимую дверь и стряхивает с шинели налетевший снег. Неожиданно на сцену заскакивает тучный мужчина. Тяжело дышит, поскольку запыхался.

Пассажир. Здравствуйте, я хочу пожаловаться! (Говорит, пытаясь отдышаться.)

Анатолий Степанович. На кого? Здравствуйте (проходит к своему столу).

Пассажир. Не знаю (опирается на колени, кашляет).

Анатолий Степанович. Довольно неплохое начало для разговора. Да вы сядьте, отдышитесь. Как могу к вам обращаться?

Пассажир. Роман Алексеевич (садится на стул).

Анатолий Степанович. Приятно познакомиться. Я Анатолий Степанович. Так, на кого жаловаться будем и за что?

Роман Алексеевич. Я никак не могу доехать! (Слышится надрыв в голосе.)

Анатолий Степанович. Куда доехать, Роман Алексеевич? Вы можете нормально объяснить?

Роман Алексеевич. Никуда! (Вскидывает руки и роняет на колени.) Я уже третью неделю еду. Несколько раз выходил из поезда и все время оказываюсь на этой станции. Пересаживался на другие поезда, и все снова повторяется. Я не знаю, на кого мне пожаловаться! На министерство? На поезд? На машиниста?

По бару разносятся смешки. Анатолий Степанович грозно смотрит на посетителей, и те сразу замолкают. Роман Алексеевич достает из кармана шапку-петушок в сине-белую полоску и утирает пот со лба.

Анатолий Степанович. Что вы делаете? (Достает из ящика упаковку одноразовых салфеток и кладет перед пассажиром.)

Роман Алексеевич. Спасибо. Подскажите, как быть? Мне даже кажется, что я здесь уже был. В смысле, в этом кабинете. Только вместо вас работал… Сан Палыч?

Анатолий Степанович. Пал Саныч. Это мой заместитель. Даже удивительно, что вы его застали на месте. Лучше скажите, куда вообще ехали?

Роман Алексеевич. Я… Я даже и не помню уже. Как будто бы никуда и ниоткуда.

Анатолий Степанович (откидывается на спинку, внимательно смотрит на пассажира и стучит пальцами по столу). Тогда, может быть, вам не на министерство надо жаловаться, а на себя?

Роман Алексеевич. Не понял.

Анатолий Степанович. Вы не помните, куда ехали. Вы не помните, откуда ехали и зачем. При этом вы не можете доехать, хотя и не знаете куда. Возможно, дело-то в этом?

Роман Алексеевич. Вы очень сложные вещи говорите.

Анатолий Степанович (глубоко вздыхает). Давайте, по-другому. Что если я вам предложу не садиться на следующий поезд, а пойти в деревню и дождаться автобуса? Если не получается одним и тем же способом, значит, стоит попробовать другой.

Роман Алексеевич. Вот вы так говорите, и вроде бы звучит очень складно, но сомнительно.

Анатолий Степанович. Ничего сомнительного, дорогой мой. Прекрасный не очень комфортабельный ПАЗ-3201 меньше чем за сутки довезет вас до Нижнего Тагила.

Роман Алексеевич. А зачем мне в Нижний Тагил? Нет, вы меня извините, но это ерунда какая-то (поднимается и идет к краю сцены).

Анатолий Степанович. Ваше право.

Роман Алексеевич. Если вы не хотите ничего делать, это не значит, что надо над людьми еще и издеваться. Я обязательно напишу жалобу. И на вас в том числе. До свидания! (Спускается в зал и, недовольно пыхтя, уходит.)

ЗВОНОК

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Анатолий Степанович – начальник железнодорожной станции, он же Толя. Глядя на него, зритель отмечает для себя таинственное прошлое, что этот человек скрывает за добродушным спокойным выражением лица, в котором то и дело улавливаются меланхоличные нотки.

Бармен – в контексте данной сцены просто Бармен.

Интерьер прежний. Анатолий Степанович со скучающим видом листает пожелтевшую газету. Посетители бара выпивают, закусывают и разговаривают, создавая постоянный шум.

Сквозь неумолкаемый гомон неожиданно прорывается телефонный звонок. Постепенно посетители перестают разговаривать, отчего звонок становится более отчетливым, и устремляют взгляды на сцену. Свет в баре потухает, и остается только две ярких лампы, направленных на сцену. Единственные звуки – звук метели из колонок и повторяющийся звонок телефона.

Анатолий Степанович смотрит на старый дисковый аппарат, который стоит у него на столе и не желает умолкать. Тянет руку, чтобы поднять трубку, но затем на секунду замирает, словно раздумывая.

Анатолий Степанович (все-таки поднимает трубку). Алло.

Голос (поначалу трудно что-либо разобрать из-за помех, но затем помехи исчезают и остается только далекий голос в трубке, который посетители бара слышат из колонок). Пап, это ты?

Анатолий Степанович. Я, малыш. Кто ж еще? (Глухо смеется.)

Голос (имя все еще неизвестно, поэтому нет смысла указывать). А мы домой пришли. А знаешь что было?

Анатолий Степанович. Не знаю. Расскажешь? (Слегка улыбается, демонстрируя, что все он на самом деле знает.)

Голос. К нам в садик Дед Мороз приходил. С большим-большим мешком. Всем подарки дарил, и мне тоже!

Анатолий Степанович. Дед Мороз? Точно? Может быть, тебе показалось?

Голос (недовольно пыхтит в трубку). Нет! Я что, Деда Мороза не знаю?

Анатолий Степанович. Ань, ну мало ли…

Аня (теперь можно и имя указать). Приходил! Знаешь, что мне подарил?

Анатолий Степанович. Так, удиви! Даже не представляю (в голосе слышится наигранность, потому что Толя знает, так как сам и покупал этот подарок).

Аня. Фломастер-р-ры (буква «Р» особенно сильно выделяется), конфеты и даже паровоз.

Камера переключается к бару, где стоят Бармен и Посетитель.

Посетитель. Паровоз? (Удивленно спрашивает Бармена.)

Бармен. Да, она не любит куклы.

Посетитель. Но…

Бармен. Тихо, давайте послушаем.

Камера возвращается к Анатолию Степановичу, прижимающего красную трубку к уху.

Анатолий Степанович. Ничего себе. Угадал получается?

Аня. Не угадал, а знал. Он же Дед Мороз. Правда пришлось стихотвор-р-рение рассказывать (буква «Р» не всегда получается с первого раза, отчего девочке приходится прикладывать усилия).

Анатолий Степанович. И какой же ты рассказала?

Аня. Который мы с тобой выучили! Белая бер-р-реза под моим окном принакрылась снегом, точно серебром. На пушистых ветках… ой.

Анатолий Степанович. Снежною каймой.

Аня. Я знала! Распустились кисти белой бахромой.

Анатолий Степанович. Ну ладно. Я-то не Дед Мороз, можешь все не повторять. Конфеты вкусные?

Аня. Мои любимые. Мама не разрешает есть. Говорит, вначале суп. Пап, скажи ей?

Анатолий Степанович. Анют, не спорь с мамой. Суп действительно есть надо, а то расти не будешь.

Аня. Может, я и не хочу. Мне нр-р-р-р-равится быть маленькой.

Анатолий Степанович. Мне тоже.

Аня. Пап (молчит).

Анатолий Степанович. А? Что такое?

Аня. А ты скоро придешь?

Анатолий Степанович. Скоро, малыш. Рабочий день закончится, и сразу приду.

Аня. Мы сегодня соберем паровоз?

Анатолий Степанович. Конечно, не переживай. Но вначале ты поешь суп, отдохни. А там не успеешь оглянуться, и я уже приду.

Аня. Хорошо.

Слышен далекий женский голос, но слов не разобрать.

Аня. Мама зовет, говорит, борщ остывает.

Анатолий Степанович. Приятного аппетита, Анют.

Аня. Спасибо. Все, пока!

Раздаются короткие гудки. Анатолий Степанович еще какое-то время держит трубку возле уха и, не двигаясь, смотрит прямо перед собой, о чем-то думая. Рука медленно опускает трубку на телефонный аппарат. Едва трубка касается рычажков, как свет во всем баре гаснет, и остается лишь звук нескончаемой метели.

Спустя три секунды привычное освещение возвращается. Посетители молча продолжают смотреть на сцену.

Анатолий Степанович (едва слышно). И стоит береза в сонной тишине, и горят снежинки в золотом огне. А заря, лениво обходя кругом, осыпает ветки новым серебром.

Анатолий Степанович берет газету и снова листает страницы, в поисках сам не зная чего.

ЧЕЛОВЕК В СЕРОМ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Анатолий Степанович – мужчина пятидесяти лет, чья внешность подверглась безжалостному влиянию времени, при этом в глазах виден все тот же огонек, что и много лет назад.

Человек в сером – жилистый незнакомец в строгом сером костюме и таком же сером пальто, держащий под мышкой кожаную папку для бумаг. На его бледном лице нехотя расположились полузакрытые глаза, выражающие нечто среднее между презрением и безразличием.

Интерьер прежний. В баре спокойная обстановка – люди сидят общаются, выпивают. Бармен меняет очередную кеглю с пивом, стараясь изо всех сил ничего не сломать. Анатолий Степанович борется с непокорным удлинителем, который наотрез отказывается работать.

Анатолий Степанович. Ну, давай, зараза. Что с тобой опять не так?

Достает из ящика отвертку и разбирает удлинитель, аккуратно складывая шурупчики на основании настольной лампы.

Анатолий Степанович. Ага, ясно все с тобой. Ничего, сейчас поправим.

Что-то делает с удлинителем, но трудно понять, что именно.

В бар входит странный мужчина в сером костюме и сером пальто. Едва он пересекает порог, как останавливается, и оценивающе осматривает присутствующих. Анатолий Степанович замечает незнакомца, но не подает вида, а заканчивает собирать удлинитель. Затем включает в него чайник и щелкает на кнопку. Наконец, электричество есть, и вода начала нагреваться.

Бармен. Добрый вечер (обращается к Человеку в сером). Проходите, пожалуйста.

Человек в сером бросает короткий взгляд на Бармена , но ничего ему не отвечает. Вместо этого направляется к сцене, где Анатолий Степанович уже расположился на своем рабочем месте и ждет, когда закипит чайник.

Человек в сером. Анатолий Степанович? (Обращается к начальнику станции, даже не поднявшись на сцену.)

Анатолий Степанович. Он самый. Здравствуйте. С кем имею честь разговаривать?

Человек в сером нехотя забирается на сцену и подходит к столу.

Человек в сером. Вы ведь понимаете, что это конец?

Анатолий Степанович. Простите? Какой конец?

Человек в сером. Абсолютный. Вы больше никуда не поедете, и поездов тоже не будет.

Анатолий Степанович (тихонько улыбается и смотрит в зал на посетителей бара, которые заинтересованно и с опаской следят за Человеком в сером). У нас тут тепло… Чай есть (чайник вскипел и щелчком сообщает об этом). Может, конец и подождет?

Человек в сером. Анатолий Степанович, я понимаю, что у вас, возможно, как это лучше выразиться, игривое настроение, но я не шутки шутить приехал. У меня есть прямое предписание.

Человек в сером берет в руки кожаную папку, хватается за брелок молнии и с неприятным звуком открывает ее. Достает из папки лист бумаги, кладет его на стол и двумя пальцами придвигает к начальнику станции. Сцена словно напоминает типовую сцену из старых фильмов. Анатолий Степанович наклоняется над документом и пробегает его глазами, не беря в руки.

Анатолий Степанович. Так вы чай хотите?

Человек в сером. То есть вы отказываетесь?

Анатолий Степанович. Можно и так сказать.

Человек в сером. Возьмете на себя всю ответственность?

Анатолий Степанович. Да, возьму.

Человек в сером. Тогда подпишите здесь (достает еще один документ и кладет перед начальником станции).

Анатолий Степанович берет ручку и ставит свою подпись в конце документа, а затем возвращает бумагу Человеку в сером , который спешит спрятать ее обратно в папку.

Человек в сером. А с бергамотом есть? (Получив подпись начальника станции, незнакомец расслабляется, но выражение лица не сильно меняется.)

Анатолий Степанович. К сожалению, просто черный. Тут трудно найти что-то другое.

Человек в сером. У вас здесь и правда тепло (оглядывается)… И светло.

Анатолий Степанович. А я о чем! Теперь понимаете?

Человек в сером. Пожалуй, понимаю.

Взгляд перемещается к бару, где Бармен наливает кружку пива, а перед ним сидит удивленный Посетитель.

Посетитель. А я ничего не понимаю.

Бармен. Все хорошо, живем (улыбается и ставит перед посетителем полную кружку пива)!

РЫБКА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Анатолий Степанович – начальник железнодорожной станции, который уже долгие годы живет в стареньком доме на окраине деревни в полном одиночестве, он же Толя.

Митька – безмерно добрый парень, чьей наивности порой можно только позавидовать.

Бармен – молодой человек, без сожалений сменивший обшарпанные временем и людьми улицы города Варгашор на бесконечную суету Москвы.

Рыбка – наиболее вероятно, гурами, хотя, возможно, гуппи или лялиус. Честно, не знаю, поскольку не разбираюсь в них.

Интерьер прежний – знакомый до безобразия. Бар полон самыми разными людьми, безмерно похожими в силу своей несопоставимой разницы. На сцене Анатолий Степанович из чайника наливает кипяток в два подготовленных стакана в подстаканниках, из которых торчат ниточки пакетиков чая. Рядом, развалившись на стуле, сидит Митька и внимательно наблюдает за действиями начальника станции. Его пунцовые щеки и не менее пунцовый нос говорят о том, что он только-только пришел с мороза.

Анатолий Степанович. Сахар класть?

Митька. Обижаете, Анатолий Степанович. Конечно, класть. Три куска.

Анатолий Степанович. Не слипнется поварешка?

Митька. Что вы? Я дома, бывает, пью и с пятью кусками.

Анатолий Степанович. Так ты же так вкус чая даже не чувствуешь. Проще уже кипяток в сахарницу залить.

Митька. Тем лучше, что не чувствую. Не знаю, как вы его без сахара пьете. Он же горький.

Анатолий Степанович. O tempora, o mores!

Митька. Какое море?

Анатолий Степанович. Средиземное, Мить. Да никакое. Латинское выражение. О времена, о нравы.

Митька. Не знаю таких (качает головой). А можно вопрос?

Анатолий Степанович. Давай (когда чай налит и все подготовлено, садится обратно на свой стул).

Митька. А что за рыба вон там у него? (Показывает пальцем в сторону барной стойки.) Зачем?

На барной стойке в углу рядом с Барменом стоит небольшой аквариум, в котором плавает Рыбка. Анатолий Степанович удивленно смотрит, поскольку если бы Митька не сказал, то он бы и не заметил.

Анатолий Степанович. Ты как ее вообще разглядел то отсюда? (Оглядывает шумный заполненный бар.)

Митька. Не знаю, в глаза как-то сразу бросилась. Она тут… чужая, что ли. Так можно сказать?

Анатолий Степанович. Можно (ухмыляется, так как Митька, сам того не понимая, порой замечает и говорит довольно умные вещи). Ей определенно тут не место. А ну-ка погоди (встает из-за стола, подходит к краю сцены и, спустившись в зал, идет прямиком к барной стойке).

Бармен, видя приближающегося Анатолия Степановича, извиняясь, перестает вести светскую беседу с посетителями и переключает внимание на начальника станции.

Анатолий Степанович. Сереж, ты себе барное животное завел, что ли? (Указывает на рыбку, наворачивающую круг за кругом в аквариуме.)

Бармен. Никогда в жизни. Сестра приехала и всучила. Ей, видите ли, надо на неделю уехать, а с несчастным Альфредом некого оставить. Пришлось взять.

Анатолий Степанович. Альфред (произносит по слогам, пытаясь прочувствовать, как звучит имя). Странное имя для рыбки, нет?

Бармен. Она назвала ее в честь Альфреда Хичкока (наблюдает удивление на лице начальника станции, но давать комментарии не спешит, смакуя момент). Сестра у меня фанат ужасов, триллеров. У нее был хомячок Стивен в честь Кинга и шиншилла Говард.

Анатолий Степанович. Лавкрафт?

Бармен. Он самый. У всех свои приколы, знаете ли.

Анатолий Степанович. Еще бы. А можно я у тебя Альфреда позаимствую ненадолго? Митька интересуется.

Бармен. Без проблем, но аккуратно, а то, если с ним что случится, меня ждет сцена из «Психо». Ну та, в душе…