Демон Эйзенштейна или Ангел должен улететь

И тут этому миру является бродяга Дэвис. Не понятно, кто он и откуда, кроме того, что все его бумаги находятся в каком-то мифическом Сидкапе, за которыми он никак не сходит, потому что ботинки у него прохудились, а погода далека от идеала. Другими словами, это проходимец без роду без племени, который вздрагивает, слыша вопрос о месте своего рождения. («Это было очень давно, мистер, не припомнить»). Он, наверняка, имел проблемы с законом, потому что ходит не под своим именем. И, действительно, какое отношение гитлеризм имеет к социализму, хоть и с приставкой «национал»? Похоже, что он даже сидел в тюрьме. Как, впрочем, и будущий фюрер после мюнхенского путча 1923 года.

Не смотря на такого странного и подозрительного незнакомца, Астон приводит его к себе в дом – Европу – со всем старо-европейским, либеральным хлебосольством. Астон нас не то чтобы полный идиот Достоевского – он просто человечен. Он дает Дэвису пару монет, предлагает обосноваться у него до того момента, как тот не сходит в Сидкап, ищет ему на помойке подходящую обувь. Дэвис очень разборчив в смысле обуви. В смысле рубашек, впрочем, тоже.

Дэвис. Да… что ж, я знаю такие рубашки, понимаешь? Такие рубашки – они зимой недолго держатся. То есть это я уж точно знаю. Нет, что мне нужно, так это такая рубашка с полосками, хорошая рубашка с полосками… сверху вниз. Вот что мне надо.

Астон простодушно предлагает Дэвису сторожить дом. (Нацизм по началу тоже рассматривался ведущими мировыми буржуазными державами как цепной пес против коммунизма).

Но потом, как мы знаем из мировой истории, сторожевой пес стал наглеть, стал лаять на хозяина, а потом и вовсе сбесился, и сорвался с цепи.

Вот и Дэвис забыл, кто его пустил в этот большой дом. Он имеет наглость вытаскивать нож и грозить отправить хозяина в сумасшедший дом – ведь тот сам простодушно рассказал всю эту историю про психушку и докторов с проводами.

Разумеется, Дэвис не обнаглел бы до такой степени, сидел бы себе и ворчал по поводу обуви, которую ему приносит с улицы Астон, пытался бы поменяться кроватями, клянчил мелочь, если бы не брат Астона – Микки – хозяин дома, большая, надо сказать язва и, вообще, сатирик по призванию.