На глубине дыхания

Они долго шли по узким улочкам старого квартала, постоянно сворачивая за неожиданные углы, то поднимаясь по крутым лестницам, то спускаясь в тихие тупики. Камиль шагала бодро, её белое платье с голубыми цветами мелькало впереди, волосы с белыми бантиками подпрыгивали на ветру. Она говорила без остановки, и каждое её слово было наполнено неподдельным воодушевлением.

– Смотри, – она остановилась, широко взмахнув рукой, – ты ведь видишь обычный город? Улицы, дома, людей. А я вижу другой. Невидимый. Он существует прямо здесь, просто нужно знать, как смотреть. Вот эта трещина в стене не просто повреждение, это граница между мирами. А эти ступеньки? Их ровно семь, и говорят, если сосчитать их вслух задом наперёд, можно услышать эхо из прошлого.

Она шла дальше, и Адриан невольно следовал за ней, слушая этот безумный поток историй. Она рассказывала о призрачном бульваре, о фонарях, которые зажигаются не от электричества, а от искреннего смеха, о реке забытых желаний, что течёт под мостовыми.

Адриан смотрел на неё и не верил, что это происходит с ним. Где-то в глубине души он ловил себя на лёгкой, почти невольной улыбке, которая никак не хотела покидать его лицо. Всё это было абсурдно, наивно и до смешного неправдоподобно, но в её искреннем, сияющем воодушевлении была какая-то странная, затягивающая магия.

Наконец, они свернули в тихий дворик, где у самой стены, почти скрытый плющом, стоял старый ржавый почтовый ящик. Металл облупился, краска слезла, вокруг нацарапаны чьи-то имена и сердечки.

– Это ящик, который забирает страхи— объявила Камиль с торжественной таинственностью. – Его повесила здесь когда-то одна добрая волшебница, уставшая от того, как много людей носят свои страхи в себе. Она заколдовала ящик так ,что бы если страх записать на бумаге и отпустить в этот ящик, он навсегда уйдёт из твоей жизни. Каждую ночь специальный почтальон, он забирает записки из ящика и уносит их далеко-далеко, в Долину Забвения.

Она открыла свою сумку и с торжествующим видом вытащила оттуда два розовых стикера в форме капелек и розовую ручку.

– Вот, – она протянула один стикер Адриану, её глаза сияли неподдельным волшебством. – Пиши. Самый главный страх, который мешает тебе дышать полной грудью. Неважно, большой он или маленький.

Он взял дурацкий розовый стикер, почувствовав, как уши наливаются краской. Розовая ручка казалось ему личным оскорблением.

– Позволь угадаю, – язвительно протянул он, вертя в пальцах нелепый пишущий инструмент. – Если я напишу «Боюсь выглядеть идиотом с розовой ручкой в руках», ночной ветер унесёт мой здравый смысл в Долину Забвения?

– Нет, – абсолютно серьёзно ответила Камиль. – Твой страх навсегда заберет почтальон. Страхи нельзя держать в себе, понимаешь? Они как тяжёлые камни в кармане и если их выбросить, можно научиться снова летать. А если носить с собой, то так и будешь всю жизнь ходить согнувшись.

Она тут же что-то быстро написала на своей капельке, сложила её пополам и с заговорщицким видом просунула в щель ящика.

– Я отпустила свой. Теперь твоя очередь.

Он вздохнул, огляделся по сторонам – дворик был пуст, но ему всё равно казалось, что за ним наблюдают из всех окон. Скорчив гримасу, он быстрым движением, почти не глядя, вывел на бумажке одно-единственное слово. Скомкал стикер и сунул в щель, чувствуя себя окончательно и бесповоротно глупо.

– Счастлива? – проворчал он, отводя взгляд. – Я только что доверил свою тревогу бумажке. Апогей духовного развития.

Камиль звонко рассмеялась и захлопала в ладоши, будто он только что совершил нечто гениальное.

– Ты просто не представляешь, как это важно! – воскликнула она, и её глаза сияли как два солнца.

Она легко схватила его за руку, её пальцы сомкнулись вокруг его ладони.

– Давай же! – она потянула его за собой, широко улыбаясь. – Тебе стало легче, правда? Я это вижу! Теперь мы можем идти дальше – туда, где живут самые красивые истории этого города!

И пока она вела его за собой, смеясь и рассказывая о следующем чуде, Адриан с удивлением осознал, что какой-то маленький, но назойливый страх действительно остался в том ржавом ящике.

Следующая остановка вывела их к заброшенному дому на тихой улице. Окна были тёмными, стекла в них давно повыбивали, штукатурка осыпалась, оставляя на земле призрачные следы былой красоты. Камиль приложила палец к губам, а её глаза блестели азартом.

– Тише, – прошептала она с игривой таинственностью. – Здесь нас быть не должно. Но именно поэтому это настоящее приключение.

Она потянула его за руку, и, прежде чем он успел возразить, они уже пробирались во двор. Внутри дом оказался старинным с высокими потолками, ветхими обоями, свисающими лохмотьями, и запылённым паркетом, скрипящим под ногами. В углу валялась сломанная кукла с одним глазом, на стене висел потускневший портрет незнакомой дамы. Для неё это был явно элемент игры, увлекательный квест. Для него – нарушение всех правил приличия.

– Прекрасно, – проворчал он, скептически оглядывая потемневшие стены. – Теперь мы ещё и в чужие дома вламываемся. Идеальный день.

– Не вламываемся, а исследуем! – поправила она с улыбкой. – Это Дом Воспоминаний. Он находится прямо на границе невидимого города, мало кто о нём знает. Говорят, что все плохие воспоминания застревают в таких местах, как пыль. И если их здесь назвать вслух, они навсегда останутся в этих стенах, перестанут преследовать.

– Не похоже, чтобы здесь кто-то жил, – заметил Адриан, указывая на слой пыли на подоконнике.

– Конечно не живут! – воскликнула Камиль. – Здесь живут только воспоминания. Этот дом заколдован, он специально стоит на окраине, чтобы принимать всё ненужное.

Она подошла к центру комнаты и закрыла глаза.

– Я помню, как в детстве во дворе девочки играли в классики. Они меня не позвали. Я стояла у окна и смотрела, как они прыгают и смеются. Мне тогда было так одиноко… Я до сих пор иногда чувствую эту грусть, когда вижу играющих детей. Оставляю это здесь.

Она выдохнула, будто сбросив груз, и посмотрела на него.

– Твоя очередь.

Он молчал, глядя в потолок, где висела паутина. Потом неожиданно для себя самого тихо проговорил, и голос его звучал непривычно уязвимо:

– Хочется… просто не помнить. Все эти моменты, когда предавали. Чтобы память стёрла их, как стирают пыль с поверхности. Чтобы больше не прокручивать в голове одни и те же сцены.

Он умолк, нахмурился, смутившись от собственной откровенности.

Камиль мягко улыбнулась, подошла ближе и обняла его быстро, тепло, словно делилась светом. – Видишь? Теперь они останутся здесь, она аккуратно ткнула пальцем в пыльную стену, – а не здесь. Её палец мягко указал на его грудь.

Он вздгрохнул, чуть отшатнулся и, чтобы спрятать неловкость, натянул привычную маску. – Отлично. Теперь этот дом официально меня пугает. Пойдём, пока сюда не явились привидения.

Камиль звонко рассмеялась. – Ты бука! Нельзя быть таким. Серьёзным и колючим. Мир не так страшен, как тебе кажется.

Но когда они выбрались обратно на улицу, воздух действительно казался чище, а тяжесть внутри немного меньше.

Они прошли ещё несколько точек.

У старой двери с облупившейся зелёной краской Камиль остановилась и сказала, что это «дверь несказанных слов». Нужно тихо прошептать то, что когда-то не решился сказать и закрыть глаза, чтобы дверь «сохранила» это. Адриан пробормотал что-то едва слышное, но тут же хмыкнул:

– Отлично. Теперь я разговариваю с мебелью. Следующий этап просить совет у табуретки?

Камиль только улыбнулась, как будто именно этого и ждала.

Она достала карту и сверилась с ней так серьёзно, словно это был настоящий навигатор, а не лист с кривыми линиями и рисунками фломастером. Следующей по карте был рожок с сердечком.

В реальности это оказался маленький киоск на углу. Оттуда тянуло запахом свежих вафель и ванили. Дети бегали с липкими руками, падали и смеялись так, будто в этом и заключалось главное счастье. Камиль остановилась и ткнула на вывеску.

– Вот здесь самое вкусное мороженое в городе. Это точка, где нужно учиться радоваться мелочам. Иногда счастье – это просто холодный рожок в жаркий день.

– Я не люблю мороженое, – сухо отрезал Адриан.

– Ничего страшного, – улыбнулась она. – Ты не обязан любить. Ты обязан попробовать.

Она заказала фисташковое и клубничное. Он, закатив глаза, вытащил кошелёк и не позволил ей заплатить. Камиль взяла вафельный стаканчик и, прежде чем протянуть его ему, откусила кусок.

– Эй! – нахмурился он. – Это уже перебор.

– Нет, – подмигнула Камиль. – Я гид, а это моя экскурсия. Здесь действуют мои правила. Клубничное очень вкусное, но всё равно фисташковое я люблю больше.

– Тогда зачем откусила моё? – пробормотал он.

Она протянула ему рожок.

– На. Закрой глаза и вдохни. Это вкус детства.

Адриан закатил глаза, но всё же откусил маленький кусочек. С сарказмом вдохнул через нос.

– Великолепно. Сахар, добавки и бесплатная иллюзия счастья.

Камиль внезапно сделала стремительное движение, и холодное фисташковое мороженое приземлилось ему прямо на кончик носа. Ледяная сладкая масса заставила его дёрнуться от неожиданности.