Остроумов

Мобиль тронулся в сторону Дмитровского тракта. Липорецкий, известный своей разговорчивостью, начал допытываться у помощника режиссера о точном расписании. Получив от похожего на потревоженного домашнего кота Прянника таблицу, он не читая скомкал ее и спрятал в карман жилетки.

– Вот ты скажи, – поправляя очки, продолжал он донимать помощника. В команде принято было обращаться на «ты» ко всем без разбору, кроме режиссера и хозяев предприятия, – отчего мы все возимся с этой пленкой? У нас технологии! Я так думаю, пора все старое разом… – Он резко махнул рукой, завершая свои слова.

Прянник поморщился.

– Нельзя так.

– Да почему же?

– Люди с ума сходят! Космический век, информация – ну будто тебя не учили, ей-богу! Нельзя, и все! Наша техническая сила позволяет нам сохранять прежние вещи – мы сохраняем. Где нет старого, там уж делается новое.

– Это потому, что люди устарели!

– Этак тебя послушать, нас всех пора заменить автоматами.

– Может, и пора. Ведь они от информации не болеют? Не болеют.

Двое продолжали спорить, задевая уже довольно опасные темы, а Евгений думал о пленке, которую они с управляющим отобрали у паренька-репортера. «Что, если для него это последний шанс? Ведь смело полез, зная, куда и когда. А теперь голодный сидит…» Евгений закрыл глаза. «Ну, камеру продаст. Она денег стоит, уж не меньше полутораста… Или сколько нынче стоят камеры?» Радин тронул за плечо Липорецкого.

– Сколько стоят фотокамеры?

Тот глянул в водительское зеркальце на актера, поправил очки.

– Нормальные, с зеркалом, от ста рублей. А дальномер можно и за тридцать купить. Но ты смотри, если дальномер, то ты должен понимать, что…

– Погоди, – перебил его Евгений, – я не собираюсь этим заниматься. У журналистов какие обычно?

– А, фотожурналисты! У них зеркальные питерские. Особое качество без надобности, лишь бы затвор был пошустрее.

– Ну ясно. Много они зарабатывают?

– Ни чер-та, – со знанием дела по слогам произнес Влас. – Сейчас всем нужно только видео.

«Вот, значит, как, – подумал Евгений. – Да, одежонка на парне была не бог весть какая. Так зачем он тогда этим занимается? Дурак. Да, дурак и есть, полный дурак».

Однако Радин чувствовал себя виноватым, и эти два рубля, обещанные чуть не избитому им перед тем фотографу, тяготили его теперь больше, чем любой другой долг, что имел он за свою недолгую еще жизнь.

13. Вурдалак

Неподалеку от деревни Хлебниково, что на берегу Клязьмы, Танженов приобрел изрядное количество земли и построил для съемочных нужд городок «под старину», который местные жители прозвали Киноградом. В центре сооружен был терем, возле которого и остановился мобиль. Вокруг сновало множество людей самого причудливого вида и одеяния. Чуть поодаль, у цепочки деревянных домов, обозначающих, по всей видимости, улицу, десятка три человек, разодетых в костюмы времен Великого Новгорода, внимали разъяснениям высокого человека с густой копной рыжих волос. Помощник режиссера, завидев их, откинул дверцу и выскочил из мобиля.

– Массовка! Я побёг!

Липорецкий тоже схватил свой чемодан и, врезаясь в людей и извиняясь, побежал в терем.

Евгений потянулся, вылез на свежий воздух и посмотрел вверх. Совсем уже летнее небо, густое, синее. Обещали к вечеру грозу, но пока признаков ее нигде не угадывалось. «Хорошо, коли набежит», – подумал Евгений.

– Радин здесь! – закричал кто-то.

Тут же подскочили две девицы.

– Евгений Остапович, пойдемте облачаться и грим делать, скорее! Генерал уже сердится!

Генерал – это знаменитый режиссер, Борис Игнатьевич Сушков. В бытность его актером удалась Сушкову роль генерала в одной довольно известной картине, и от этой роли привязалось к нему такое прозвище.

В гримерке, заставленной треногами и заваленной разным платьем, Евгений, театрально охая и вызывая этим смех ассистенток, влезал в княжеские одежды: шаровары, остроносые сапоги, рубаху до колен. Завязали пояс, накинули ему на плечи корзно, усадили поправлять грим. Кто-то прибегал, сравнивал нацепленные на молодого актера перстни и прочие украшения с рисунком, кричал, снимал, надевал…

В такой кутерьме проходили сушковские съемки. Нигде и не пахло военной дисциплиной. А все же генерал был человеком преуспешнейшим. В новый век он первым смекнул, что людям космос теперь не диковина, что хотят все видеть другое и тянет их к Земле. Тут и чутье Танженова сработало: раз тянет, дадим им Землю, ровно какую ждут. И начали одна за другой греметь по разным планетам танженовские русалки, кощеи и вурдалаки. Князья его были вовсе не летописными, и вообще позволял себе Танженов с историей обходиться вольно. Зато накал чувств, лед и огонь сюжета, трагедия и всевозможная мистика доводились им до абсолюта, а актеров брал он с таким прицелом, чтобы влюблялись в них еще по афише.

…Евгений, запахнув темно-бордовое корзно с золотой обшивкой и петлицами, неторопливо шел по теремному гульбищу. По левую руку его виднелся в арках широкий двор, в котором кипела жизнь, суетилась прислуга, тащили куда-то поросенка, разгружали что-то с телеги. Справа на полу галереи лежали узкие рельсы, по которым широкоплечий, крепкий парень катил тележку. На ней устроена была каруселька с камерой, лампами и прочими приспособлениями для удобства съемочного дела. На одном ее краю стояли чугунные гири, а на другом, изогнувшись ящерицей, восседал за камерой Липорецкий. Камера плыла перед Евгением, сохраняя на бегущую пленку задумчивое лицо князя Всеслава, вечно молодого беловолосого чародея-вурдалака. В дальнем конце гульбища восседал на раскладном стуле режиссер со свитой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В первую очередь для защиты от радиации, так как на высоте толщина атмосферы снижается.

2

Ганнибал у ворот (лат.). Выражение, указывающее на близкую опасность.