Завещание последней ведьмы

Вообще-то, у меня вторая отрицательная, но я промолчала, потому что с каждой минутой вся ситуация напоминала какой-то абсурд на грани сюра. Вампир, всеми силами избегающий укуса? Моя кровь, оказывается, недостаточно изысканна для его аристократического вкуса? Впору было посочувствовать этому страдальцу. Апогеем стал антисептик. А уж когда вампир начал тщательно обрабатывать мое запястье, ворча и вздыхая, что любопытство его когда-нибудь погубит, меня разобрал истерический смех.

– Хватит! – рявкнул Вениамин Сергеевич. Он замахнулся, явно намереваясь привести меня в чувство старым добрым способом – пощечиной. Но нервы мои и без того были на пределе, а единственная оплеуха от мужа еще свежа в памяти. Возможно, именно поэтому я среагировала молниеносно. Уклонилась, хотя раньше подобной ловкостью не отличалась, и вложила всю свою боль и ярость в удар кулаком. Прямо в глаз. Вениамин Сергеевич моего хука точно не ожидал, да его похоже вообще давно никто не бил, поэтому он это дело пропустил. Благо вампир удачно держал меня за левую руку, а не за правую, а то вряд ли получилось бы так красиво. А ведь и правда вышло отлично!

В матерных воплях Вениамина Сергеевича, в его злобном обещании прикопать меня прямо здесь, на кладбище, звучала какая-то странная, почти завораживающая мелодия. Убьет? И что с того? Кого он пытается напугать этой смертью? Меня? Человека, который еще совсем недавно стоял на самом краю, готовый сам оборвать свою жизнь? Чем он может меня напугать? Болью? Да что он вообще знает о боли? Физическая боль – это ничто, по сравнению с той бездной, что разрывает душу изнутри. Он не понимает. Он просто не может понять.

И кладбище… Это место, где я сейчас стою, не вызывает у меня страха. Скорее, какое-то странное чувство покоя. Здесь, среди этих молчаливых камней и покосившихся крестов, я чувствую себя ближе к истине, ближе к пониманию того, что все в этом мире – лишь временное. Здесь нет лжи, нет фальшивых улыбок и пустых обещаний. Здесь только тишина и вечность.

Вениамин Сергеевич может сколько угодно кричать и угрожать. Он может даже исполнить свою угрозу. Но он не сможет забрать у меня то, что уже давно потеряно. Он не сможет причинить мне боль, которая сильнее той, что я уже испытываю…