Развод. Тебе не стоило меня злить

Молодой менеджер с аккуратной бородкой встретил меня профессиональной улыбкой и предложил присесть. Его бейдж гласил: «Антон, персональный финансовый консультант».

– Что именно вас интересует? – спросил он, быстро печатая что-то на клавиатуре.

– Я хочу узнать, сколько денег осталось на нашем совместном с мужем счёте, – выдавила я, пытаясь сохранить спокойствие. – Мы копили на первоначальный взнос за квартиру.

Несколько щелчков мышью. Пауза. Что-то в выражении его лица изменилось – улыбка стала натянутой, во взгляде промелькнуло сочувствие.

– Извините, но на указанном счёте осталось всего восемь тысяч рублей и двадцать копеек.

Воздух застыл в лёгких. Стены кабинета слегка покачнулись, и я вцепилась в подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Этого не может быть, – прошептала я. – Там должно быть больше миллиона. Мы откладывали пять лет.

Антон что-то говорил об истории операций и выписке со счёта, но его слова доходили до меня сквозь шум в ушах. На экране, который он развернул ко мне, я увидела это – перевод на счёт в другом банке, датированный месяцем ранее. Почти вся сумма. Наши мечты, наше будущее, безопасность нашей дочери – всё исчезло одним движением.

– Кто… кто снял деньги? – мой голос дрожал.

– Ваш супруг, Константин Андреевич. Он имеет равные права на этот счёт, – ответил менеджер, явно чувствуя себя неловко. – Хотите распечатку операций?

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Тупая, пульсирующая боль расползалась по вискам. Почему? Когда он успел? И главное – куда делись деньги? На что он их потратил?

С распечаткой в дрожащих руках я вышла из банка. Осенний ветер бросил в лицо пригоршню мелких капель дождя. Я не замечала их, всматриваясь в цифры и реквизиты на бумаге. Счёт принадлежал некоему ООО «Стандарт-Авто». Автосалон? Дата операции… Я перечитала её несколько раз, чувствуя, как холодеет кровь. Месяц назад. Именно в те дни, когда у меня украли сумку в «Галерее» и я неделю металась без телефона и карт, блокируя всё подряд, ожидая новые документы. Какое удивительное совпадение. Или вовсе не совпадение? Неужели?..

Внезапное озарение обожгло хуже кипятка. Я достала телефон и быстро нашла в социальных сетях профиль свекрови. Пролистала несколько публикаций и замерла – фотография, сделанная три недели назад. Людмила Викторовна, гордо стоящая рядом с новеньким белым «Лексусом». Подпись гласила: «Мой новый маленький каприз. Спасибо сыночку за заботу!»

Горячая волна ярости ударила в голову, на миг затмив разум. Они украли наши деньги. Деньги, которые должны были пойти на жильё для их же внучки. Купили роскошную машину, пока мы ютились в квартире свекрови, терпя её вечные намёки на то, что «я пришла на всё готовое».

Как часто она любила напоминать мне об этом, пока Костя смущённо улыбался, не решаясь перечить матери: «Тебе повезло, Леночка. Многие годами снимают квартиры, а ты сразу в хоромы попала. К готовому». Каждый раз я сглатывала обиду и отвечала, что мы с Костей обязательно купим своё жильё, и тогда она многозначительно кивала: «Конечно-конечно, только копите усерднее».

А мы и копили. Отказывали себе во всём – не ездили в отпуск, экономили на развлечениях. Всё ради мечты о собственном доме, где не будет свекрови с её едкими замечаниями о том, как я воспитываю дочь, какую еду готовлю, как одеваюсь.

Людмила Викторовна, вдова некогда влиятельного в городе человека, любила намекать на своё положение в обществе. Её муж, Андрей Владимирович, в девяностые был заместителем мэра, имел обширные связи, открыл строительную компанию «Богатырь». После его смерти от инфаркта десять лет назад многое изменилось – капиталы изрядно поуменьшились стараниями её второго мужа, но осталась недвижимость, которую они сдавали в аренду, и фирма, теперь управляемая Костей.

Я вспомнила, как свекровь говорила обо мне своим подругам, думая, что я не слышу: «Простая девочка из Сыктывкара. Откуда ей знать, как вести себя в приличном обществе? Но сын влюбился, ничего не поделаешь.» А ведь я закончила экономический факультет с красным дипломом, работала в престижной компании, сама построила карьеру. Но для неё я всегда оставалась «простой девочкой», которой посчастливилось выйти замуж за её сына.

Дождь усилился, но я не замечала его, стоя посреди улицы с зажатой в руке распечаткой. В голове крутились обрывки мыслей, планов, воспоминаний. В кармане завибрировал телефон – Наташа. Я должна была забрать Алину из сада через полчаса.

– Алло? – её голос звучал обеспокоенно. – Лен, ты как? Я могу забрать Алинку, если нужно.

– Да, пожалуйста, – выдавила я. – Мне нужно заехать ещё в одно место.

Офис «Богатыря» находился в трёхэтажном здании на окраине города. Современная постройка из стекла и металла, с вывеской, где красовался стилизованный силуэт былинного воина. Здесь работали около пятидесяти человек, и все они знали меня как жену заместителя директора.

Я вошла в просторный холл, стараясь держаться прямо, хотя внутри всё дрожало. Девушка на ресепшн – кажется, Ольга – удивлённо вскинула брови при моём появлении.

– Елена Сергеевна? – она замялась, не зная, как теперь ко мне обращаться. – Константин Андреевич сегодня не появлялся, он…

– Я знаю, – прервала её я. – Мне нужна Людмила Викторовна. Она у себя?

– Да, но она просила не беспокоить, у неё важный разговор с…

Я уже не слушала, направляясь к лестнице. Кабинет свекрови располагался на третьем этаже, в дальнем конце коридора. Должность у неё была номинальная – «советник по стратегическому развитию», но власти больше, чем у самого директора. Все важные решения принимались только с её одобрения.

Дверь в кабинет была приоткрыта, и я услышала знакомый голос, от которого внутри всё сжалось:

– …машину лучше перерегистрировать сразу, мало ли что. Эта твоя может и в суд подать, с неё станется.

Я распахнула дверь без стука. Людмила Викторовна сидела за массивным столом красного дерева, с телефоном у уха. При моём появлении на её лице отразилась целая гамма эмоций – удивление, раздражение, и затем холодная надменность.

– Я перезвоню, – бросила она в трубку и положила телефон на стол. – Елена? Какой сюрприз. Чем обязана?

Она выглядела безупречно, как всегда – идеальная укладка, дорогой костюм, нитка жемчуга на шее. И этот оценивающий взгляд, которым она смерила меня с ног до головы – потрёпанную, промокшую от дождя, с бледным от гнева лицом.

– Где мои деньги? – мой голос звучал тихо, но твёрдо.

– Прости, что? – она вскинула тонкую бровь, изображая недоумение.

– Миллион двести тысяч, которые мы с Костей копили на квартиру. Деньги, которые он снял месяц назад и которые вы потратили на свой новый «Лексус».

Она откинулась на спинку кресла, сложив руки на груди. На её лице появилась снисходительная улыбка, от которой внутри всё закипало.

– А, ты об этом, – она махнула рукой, словно речь шла о мелочи. – Во-первых, это деньги моего сына, заработанные в семейном бизнесе. Во-вторых, я ничего не крала – Костя сам предложил купить мне машину. И в-третьих, милочка, не понимаю, какие у тебя могут быть претензии, учитывая обстоятельства вашего… расставания.

Каждое слово било, как хлыст, но я не позволила себе показать боль. Вместо этого я положила на стол распечатку из банка.

– Это наши общие деньги. Полтора года из них – моя зарплата. И да, Людмила Викторовна, у меня очень серьёзные претензии. Настолько серьёзные, что разрешать их мы будем в суде.

Её лицо дрогнуло, надменная улыбка слегка поблекла.

– Суд? – она фыркнула, пытаясь скрыть беспокойство. – Не смеши меня. Какой суд? У нас в городе все судьи – старые знакомые ещё со времён Андрея Владимировича. Никто не встанет на твою сторону против семьи Светловых.

Она поднялась из-за стола, подошла к окну, демонстративно повернувшись ко мне спиной.

– И вообще, милочка, скажи спасибо, что мы не поднимаем вопрос о происхождении твоей дочери. Уж больно мало общего у неё с нашим родом. Ни одной фамильной черты.

Эти слова ударили под дых сильнее, чем всё остальное. Намёк был предельно ясен, и от его подлости перехватило дыхание. Я сделала шаг вперёд, вцепившись в край стола, чтобы не упасть.

– Вы на что намекаете? – мой голос дрожал от ярости.

– Ни на что, дорогая, – она обернулась с фальшивой улыбкой. – Просто констатирую факт. У всех Светловых карие глаза и тёмные волосы, а твоя Алина – голубоглазая блондинка. Генетика – удивительная наука, не правда ли?

Мир перед глазами окрасился красным. Я подошла к ней вплотную, чувствуя, как каждая клеточка тела вибрирует от гнева.

– Послушайте меня внимательно, – процедила я сквозь зубы. – Алина – дочь Кости, и вы это прекрасно знаете. А вот что я знаю – так это то, что вы с сыном украли мои деньги. И я вас уверяю, Людмила Викторовна, я вас уничтожу за это. В суде, через приставов, через прокуратуру – неважно. Вы меня ещё запомните.

Она отступила на шаг, в её глазах мелькнул испуг, тут же сменившийся презрением.

– Пустые угрозы, – она скривила губы. – Кто ты такая? Никто. Приезжая девочка без связей, без денег, без поддержки. Думаешь, у тебя есть шанс против нас?

– У правды всегда есть шанс, – я выпрямилась во весь рост. – И кстати, о связях – мой отец дружил с прокурором области. Может, стоит напомнить ему о старой дружбе? И заодно поинтересоваться, как там обстоят дела с налоговой отчётностью «Богатыря»?

Это был блеф, чистой воды блеф. Мой отец, школьный учитель, никогда не имел связей в областной прокуратуре. Но что-то в моём взгляде, в моей осанке заставило свекровь побледнеть.

– Убирайся отсюда, – прошипела она. – Ты об этом пожалеешь.

– Нет, Людмила Викторовна, – я улыбнулась, удивляясь собственному спокойствию. – Пожалеете вы. И очень скоро.

Я развернулась и пошла к двери, чувствуя, как внутри разгорается что-то новое, незнакомое. Это была не просто злость или обида – это была решимость. Железная, несгибаемая решимость бороться до конца.

– И передайте Косте, – бросила я через плечо, – что я найду хорошего адвоката. Очень хорошего.

Спускаясь по лестнице, я доставала телефон. Руки больше не дрожали. Я знала, что делать дальше. Костя и его мать отняли у меня прошлое, но будущее я им не отдам. Ни за что.

Я открыла поисковик и набрала «семейный адвокат раздел имущества». Десятки ссылок, рекламных объявлений, юридических контор. Как выбрать в этом море предложений того, кто действительно поможет? Кого-то, кто не испугается фамилии Светловых и их «связей в городе»?

«Юридический центр Правозащита – специализация на семейных спорах и разделе имущества», – гласило первое объявление. Отзывы были неплохие, цены – в пределах того, что я могла себе позволить, если продам украшения, подаренные Костей.

Я нажала кнопку вызова.

– Здравствуйте, – произнесла я, когда на другом конце ответили. – Мне нужна консультация адвоката по бракоразводному процессу и разделу имущества. Желательно сегодня.

Глава 5

Офис юридической компании «Правозащита» оказался скромным – две комнаты в бизнес-центре средней руки, минималистичная мебель, фикус в углу с печально поникшими листьями. Ничего общего с глянцевыми кабинетами из американских фильмов. Но сейчас меня это даже успокаивало – значит, я смогу оплатить услуги этого адвоката.

– Присаживайтесь, Елена Сергеевна, – Максим Игоревич Савельев, мужчина лет сорока с внимательным взглядом и ранней сединой на висках, указал на кресло напротив своего стола. – Расскажите подробнее о вашей ситуации.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Последние два дня пронеслись как кошмарный сон – измена, увольнение, гостиница, пустой банковский счёт, оскорбления свекрови. Как уместить весь этот ужас в сухие юридические формулировки?

– Я хочу развестись с мужем, – начала я, стараясь говорить спокойно, хотя в груди всё сжималось от боли и обиды. – У нас четырёхлетняя дочь. И есть… сложности с имуществом.

Адвокат кивнул, что-то помечая в блокноте.

– Какого рода сложности?

– Месяц назад муж снял все наши совместные накопления – больше миллиона рублей – и купил машину. Оформил на свою мать.

Я достала распечатку из банка и положила на стол. Савельев внимательно изучил документ, брови его сдвинулись.

– Это серьёзное нарушение ваших прав как супруги, – сказал он, откладывая бумагу. – Банковский счёт был оформлен на обоих?

– Да. Мы копили на первоначальный взнос за квартиру. Почти пять лет откладывали, отказывали себе во многом. И теперь…

Голос предательски дрогнул. Я закусила губу, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Нет, только не это. Не здесь, не сейчас. Я не имею права раскисать, когда на кону будущее Алины.

– У меня есть снимки экрана переписки с мужем, где мы обсуждаем покупку квартиры, – продолжила я, справившись с эмоциями. – А ещё справка о доходах. Примерно треть накоплений – это мои зарплаты.

Савельев что-то записал, кивая своим мыслям.

– Хорошо, это нам пригодится. А теперь расскажите о других нюансах – есть ли ещё совместно нажитое имущество? Как обстоят дела с жильём? Кто будет претендовать на опеку над ребёнком?

Я кратко изложила ситуацию – квартира, в которой мы жили, принадлежит свекрови, совместных крупных приобретений, кроме машины мужа и бытовой техники, нет. О возможных претензиях Кости на опеку говорить было больно, но я заставила себя озвучить и этот страх.

– Он угрожал отобрать у меня дочь, – слова давались с трудом, каждое ощущалось как острое лезвие в горле. – Сказал, что заберёт Алину. Но он… он практически не участвует в её воспитании. Не знает ни режима дня, ни её предпочтений в еде, ни имён воспитателей в саду. Даже к врачу ни разу не водил.

– У вас есть доказательства этого? – спросил адвокат.

– Доказательства? – я растерялась. – Какие доказательства могут быть у повседневного пренебрежения? У того, что он просто… не был рядом?

Максим Игоревич понимающе кивнул.

– Можно собрать свидетельские показания – воспитателей, соседей, друзей семьи. Можно запросить информацию из поликлиники о том, кто приводил ребёнка на приёмы. В крайнем случае, можно ходатайствовать о психологической экспертизе – посмотреть, к кому ребёнок больше привязан. Но не будем забегать вперёд – пока нет оснований полагать, что ваш муж действительно будет бороться за опеку.

– Как это? – я удивилась. – Он же прямо сказал…

– В моей практике таких случаев множество, – адвокат устало улыбнулся. – Мужчины часто угрожают отобрать детей в порыве гнева, в качестве рычага давления. Но как только доходит до реальной ответственности – ежедневной заботы, расходов, сокращения личной свободы – их пыл угасает. Впрочем, нужно быть готовыми ко всему.

Он открыл ноутбук и начал что-то печатать.

– Итак, во-первых, нам нужно подать исковое заявление о расторжении брака. Во-вторых – требование о разделе совместно нажитого имущества, включая незаконно снятые средства. В-третьих – иск об определении места жительства ребёнка с вами и взыскании алиментов.

Каждый пункт отзывался в груди болезненным эхом. Эти сухие юридические формулировки обозначали конец целой жизни, конец мечтам, надеждам, планам. Я никогда не думала, что однажды окажусь в кабинете адвоката, обсуждая алименты и раздел имущества.

– А если суд… если суд встанет на его сторону? – тихо спросила я, озвучивая свой главный страх. – Его мать говорит, что у них связи везде, что все судьи – их знакомые…

Савельев оторвался от ноутбука. В его взгляде появилась сталь.

– Елена Сергеевна, – он наклонился вперёд, – я не буду врать, связи и деньги иногда влияют на правосудие. Но с другой стороны, у нас есть закон. И у нас есть доказательства. Если одна инстанция вынесет несправедливое решение – мы пойдём в следующую. И в следующую. Главное – не отступать.

Его уверенность немного успокоила меня. Я кивнула, распрямляя плечи.

– Мне нужно знать, на какие расходы рассчитывать, – сказала я. – У меня сейчас нет работы и немного сбережений. Но я готова продать украшения, если понадобится.

Мы обсудили финансовые вопросы – гонорар оказался весомым, но не непосильным. Придётся затянуть пояс потуже, но ради Алины я была готова на всё.

– И последнее, о чём я хочу предупредить, – сказал Савельев, когда мы завершали встречу. – Будьте готовы к грязным приёмам. Если ваша свекровь действительно так влиятельна и настроена против вас, они могут попытаться очернить вашу репутацию, представить вас плохой матерью. Могут следить за вами, провоцировать на конфликты. Поэтому – никаких срывов, никаких эмоциональных сцен. Документируйте каждый контакт с мужем и свекровью, записывайте разговоры, сохраняйте сообщения. Всё может пригодиться.

По спине пробежал холодок. Мысль о том, что за мной могут следить, была тревожной. Но я понимала – адвокат прав. Теперь каждый мой шаг должен быть выверенным, каждое слово – обдуманным.

– Я буду осторожна, – пообещала я.

На улице моросил мелкий дождь, превращающий город в размытую акварель. Я шла к остановке, крепко сжимая папку с документами, которые дал мне Савельев. Внутри перемешивались страх и решимость, тревога и надежда.

Телефон в кармане завибрировал. Наташа – она забрала Алину из сада и теперь ждала моих указаний. Я быстро набрала сообщение: «Скоро буду. Купи, пожалуйста, молока и печенья. Верну деньги вечером».

Гостиничный номер за два дня стал почти обжитым – раскиданные игрушки Алины, её рисунки на тумбочке, мои вещи, аккуратно развешенные в шкафу. Временное пристанище, но уже не чужое.

Дочка встретила меня радостным визгом, бросившись на шею так стремительно, что я чуть не упала. Её маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, тёплое дыхание щекотало ухо.

– Мамочка, мы с тётей Наташей кашу варили! И она получилась с комочками, но мы всё равно её съели, потому что настоящие принцессы не привередничают!

Я крепко обняла её, зарываясь носом в пахнущие карамельным шампунем волосы. Ради этих объятий, ради этого голоса стоило бороться. Стоило проходить через все круги ада, которые ещё ждали впереди.

Наташа деликатно собиралась, давая нам время побыть вдвоём. Я проводила её до двери и крепко обняла.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Без тебя я бы не справилась.

– Ты справишься со всем, – она тепло улыбнулась. – Ты сильнее, чем думаешь.

После ужина мы с Алиной устроились на кровати, читая её любимую сказку о драконе, который боялся летать. История о преодолении страха, о вере в себя, о помощи друзей. Как символично, подумала я, перелистывая страницы. Мы все драконы, которые боятся расправить крылья.

Когда дочка уснула, свернувшись калачиком и обняв плюшевого зайца, я села за стол, разложив перед собой документы. Исковое заявление о расторжении брака – первый шаг к новой жизни. Я взяла ручку и начала заполнять бланк, стараясь, чтобы почерк не дрожал.

Фамилия ответчика – Светлов. Несколько лет назад я с гордостью взяла эту фамилию, считая, что она символизирует начало нашей семьи. Теперь каждая буква отзывалась болью.

Причина развода – «невозможность дальнейшего совместного проживания и сохранения семьи». Такая сухая, формальная фраза. А за ней – слёзы, крики, предательство, разбитые мечты, осколки доверия, которое уже не склеить.

Работа над документами затянулась далеко за полночь. Я проверяла каждую строчку, каждую запятую, понимая, что от этих бумаг зависит моё будущее, будущее Алины. Свекровь предупредила – противостоять нам будут серьёзно, и любая ошибка может стоить слишком дорого.

Закончив с бумагами, я невольно поймала своё отражение в зеркале над столом. Осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, напряжённая складка между бровей. Я выглядела старше, жёстче, будто за эти несколько дней прожила целую жизнь. В каком-то смысле так и было – жизнь, которую я знала, закончилась.

Слёзы подступили к горлу предательским комком, но я решительно смахнула их. Хватит. Хватит плакать о прошлом, о предательстве, о несбывшихся мечтах. Нужно думать о будущем – моём и Алинином.

Я подошла к окну, вглядываясь в ночной город. Где-то там, в паре километров отсюда, наша бывшая квартира. Интересно, Костя уже привёл туда свою секретаршу? Или они снимают отдельное жильё? А впрочем, какая разница. Это больше не моя жизнь, не мои проблемы.

В темноте ночи городские огни казались разноцветными звёздами. За одними окнами люди праздновали, за другими – ссорились, за третьими – любили друг друга, веря, что их любовь продлится вечно. Я тоже когда-то верила.

Телефон зазвонил так неожиданно, что я вздрогнула. Номер Кости. Сердце предательски забилось быстрее, дыхание перехватило. Во мне боролись два желания – швырнуть телефон в стену или ответить и высказать ему всё.

Я глубоко вдохнула, вспоминая наставления адвоката. Никаких эмоциональных срывов. Всё фиксировать. Быть умнее, хитрее, расчётливее.

– Алло? – мой голос звучал неожиданно спокойно.

– Лена? – в его тоне слышалась неуверенность. – Нам надо поговорить.

– О чём? – я включила громкую связь и диктофон на втором телефоне, который купила сегодня после встречи с адвокатом. Савельев посоветовал использовать отдельный аппарат для связи с бывшим и свекровью.

– Не валяй дурака, ты знаешь, о чём, – нервно бросил он. – Мать сказала, ты к ней приходила, угрожала судом. Это правда?

– Да, – коротко ответила я. – Я видела выписку со счёта. И видела машину твоей мамы.

На том конце наступила тяжёлая пауза. Я почти видела, как он трёт переносицу – жест, который всегда выдавал его нервозность.

– Послушай, я могу всё объяснить…

– Поздно, Костя. Завтра я подаю на развод. И на раздел имущества. И на алименты.

– Лена! – в его голосе послышались панические нотки. – Давай встретимся, поговорим как взрослые люди. Зачем сразу в суд? Это же бессмысленная трата времени и денег.

– Для кого бессмысленная? – я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, но удержала её. – Для тебя? Или для твоей матери?

– Ты не понимаешь, – он перешёл на шёпот, видимо, не желая, чтобы кто-то слышал их разговор. – Мама сейчас в тяжёлом положении, ей нужна была эта машина для…

– Для чего, Костя? – перебила я. – Для того, чтобы ездить в магазин? Или хвастаться перед подругами? Вы украли деньги, наши накопления на квартиру. Деньги, которые предназначались нашей же дочери. И теперь ты хочешь, чтобы я что – простила и забыла?

– Ты делаешь из мухи слона! – его голос стал жёстче. – Это всего лишь деньги, мы заработаем ещё.

– Мы? – горько усмехнулась я. – Больше нет никакого «мы», Костя. Ты предал меня – дважды. Сначала изменил с секретаршей, потом украл наши накопления. О каком «мы» ты говоришь?

Он тяжело вздохнул.

– Хорошо, пусть будет суд. Только учти – моя мать не станет сидеть сложа руки. У отца были связи по всему городу, ты же знаешь.

Угроза прозвучала завуалированно, но явно. Я почувствовала, как внутри всё сжалось от страха, но не позволила этому страху проникнуть в голос.

– Я знаю, что у вас связи, Костя. И знаю, что вы попытаетесь использовать их против меня. Но знаешь, что ещё я знаю? Что правда на моей стороне. И что я буду бороться до конца – за себя и за Алину.

– Алина, – он словно попробовал имя на вкус. – Кстати, об Алине. Я хочу её видеть. Это мой ребёнок, и я имею полное право.

Сердце сжалось от боли, но я сохранила спокойствие.

– Конечно, ты имеешь право, – согласилась я. – Закон это гарантирует. Но и у меня есть право требовать, чтобы эти встречи были структурированными и безопасными для ребёнка. Не с твоей секретаршей, не с твоей матерью – только ты и Алина. В общественном месте, по заранее согласованному расписанию.

– Ты не можешь мне указывать! – взорвался он.

– Могу, Костя. Потому что ты доказал, что тебе нельзя доверять. И я не позволю использовать нашу дочь как пешку в твоих играх.

Он выругался – грязно, зло, совсем не похоже на того Костю, которого я когда-то любила. Впрочем, может, я никогда его по-настоящему и не знала?

– Ладно, пусть будет по-твоему, – наконец процедил он. – Но не думай, что это конец. Ты ещё пожалеешь, что затеяла эту войну.

– Это не я её затеял, – тихо ответила я. – И не я украла деньги своего ребёнка. Спокойной ночи, Костя.

Я нажала кнопку отбоя и остановила запись на диктофоне. Руки дрожали, но не от страха – от адреналина. Да, они могущественны. Да, у них связи и деньги. Но у меня есть решимость, и я не отступлю.

Я вернулась к столу и аккуратно сложила заполненные документы в папку. Завтра начнётся новый этап моей жизни – жизни без Кости, без его семьи, без их токсичного влияния. Жизни, в которой я буду сама определять свой путь.

Алина тихо посапывала в кровати, и я присела рядом, глядя на её безмятежное личико. Смешные веснушки на носу, длинные ресницы, чуть приоткрытые во сне губы. Самое дорогое, что у меня есть. Единственное, ради чего стоит бороться.