Навеки твой выбор

Elena St

Навеки твой выбор

ГЛАВА 1.

За иллюминатором проплывали ослепительно-белые ватные поля, за которыми угадывался бескрайний синий купол. Самолет гудел ровно и убаюкивающе, но уснуть я не могла. Рядом, прикорнув у моего плеча, спал Степа. Его длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, рот был приоткрыт, а в руке он до последнего момента сжимал карточку с посадочным билетом, словно это был самый важный пропуск в мире.

Я смотрела на него, и сердце сжималось от приступа такой острой, почти болезненной нежности, что дыхание перехватывало. Он всегда так засыпал – полностью, без остатка, доверчиво прижавшись ко мне, как будто я была его главной и единственной крепостью. В восемь лет он все еще верил, что мама может всё.

Легкая турбулентность встряхнула кресло, он сморщил носик, что-то пробормотал во сне и прижался крепче. Я поправила слетевший на пол плед и укутала его. Моя рука сама собой потянулась к его волосам – мягким, пушистым, как одуванчик. И в этот момент, под монотонный гул авиадвигателей, настоящее растворилось.

Меня отбросило на двенадцать лет назад. В душное студенческое кафе, пахнущее растворимым кофе и свежей выпечкой.

12 лет назад.

– Захара, слышал, ты одиннадцать вариантов курсовой за ночь написала. Предлагаю партнерство: мой доступ к закрытым базам данных в обмен на твои мозги. И, возможно, ужин.

Голос был самоуверенным и бархатным одновременно. Я даже поднимать глаза не стала, продолжая водить маркером по конспекту макроэкономики. Передо мной стоял Арсений Быстров – живая икона стиля и наследник состояния, которое, казалось, даже он сам не мог до конца оценить. Он был с «айтишного» факультета, но его слава простиралась далеко за пределы его кафедры. Он пах не просто дорогим парфюмом, а целой историей – в его шарфе угадывались альпийские склоны, в часах – цюрихские мастерские.

Я наконец оторвалась от текста, медленно подняла на него взгляд, давая ему понять, что он отвлекает меня от куда более важных вещей, чем его персона.

– Быстров, твои предложения пахнут дорогим парфюмом и дешёвым пикапом, – произнесла я ровным, лишенным эмоций голосом. – Проходи мимо. Мои мозги в партнёрах не нуждаются.

Уголки его губ дрогнули в улыбке. Его не прогонишь грубостью. Напротив, его это, кажется, только заводило.

– Ошибаешься, – парировал он, не дожидаясь приглашения, опускаясь на стул напротив. – Твоим мозгам нужны инструменты. Ты можешь выдать гениальную теорию, но у меня есть софт и мощности, чтобы её проверить и визуализировать. Представь, что могла бы сделать Захарова-экономист, имея под рукой собственного IT-гения.

– Я предпочитаю сама создавать свои инструменты, – отрезала я, снова погружаясь в конспект. – А не играть с папиными серверами.

– Это не папины, – его голос внезапно стал тверже. – Это мои. Я не играю, я создаю системы.

Я все же посмотрела на него снова. В его глазах было не только привычное для всех позерство. Горел какой-то иной, серьезный огонь. Вызов.

– И что ты хочешь взамен? Помимо моего гения? – спросила я с подчеркнутым сарказмом.

– Зрелищ, – честно ответил он, и его улыбка снова стала беззаботной. – Мне скучно, Захарова. Ты – единственный человек на курсе, который не смотрит на меня как на кошелек с ногами или как на обезьянку с кодом. Ты смотришь на меня как на равноценного соперника. А может, даже чуть свысока. Это… освежает.

Я не нашлась что ответить. Его прямоту было сложно отразить язвительной шпилькой.

– Дай мне шанс доказать, что я не просто нарядный пустышка, – он откинулся на спинку стула, изучая меня. – Межфакультетский проект по анализу рынка. Мы в одной команде. Сделаем его вместе. Если мои алгоритмы и твоя логика принесут нам «отлично» – ты соглашаешься на ужин.

– Это шантаж, – констатировала я.

– Нет, – покачал головой он. – Это аванс.

Я сомкнула конспект с таким щелчком, будто хлопнула дверью.

– Ладно, Быстров. Готовь свои алгоритмы. Но готовься к тому, что твои модели я буду разбирать под микроскопом. И если я найду хоть одну ошибку…

– …то ужин отменяется, – закончил он, и в его глазах вспыхнул настоящий, детский азарт. – Идет.

Он встал, кивнул мне и ушел. А я еще долго сидела, глядя в одну точку, чувствуя, как по мне пробежала странная смесь раздражения и любопытства. Зерно было посеяно.

Воспоминание рассеялось, сменившись новым – мы уже защищали тот самый проект. Стояли у доски, он – в безупречном костюме, я – в моем единственном деловом платье, купленном на первую стипендию. Мы не сговариваясь работали как единый механизм. Он показывал на экране сложные графики и динамические модели, я давала им экономическое обоснование и прогнозы. Наши взгляды пересекались, и в них не было ни капли той первоначальной вражды, только чистая, отточенная энергия соперничества и понимания.

– Итак, – закончил он, обращаясь к комиссии, – наша модель не просто анализирует тренды, она предсказывает точки роста с вероятностью 94,7%. Традиционному анализу тут просто нечего ловить.

Он посмотрел на меня, давая слово для финального аккорда. И я его произнесла. Наша работа получила высший балл.

Выйдя из аудитории, он не стал ждать поздравлений от однокурсников. Он подошел ко мне.

– Ну что, Захарова? – спросил он, заглядывая мне в глаза. – Готовишься к поражению?

– Ты о чем? – нахмурилась я.

– О нашем пари. Мы получили «отлично». А значит, твой скепсис был не обоснован. А значит, ужин состоится.

Я собиралась сказать что-то колкое, но вместо этого… рассмеялась. Искренне, от души.

– Ты невыносим, Быстров.

– Но ты согласна? – он смотрел на меня с такой надеждой, что стало смешно.

– Согласна, – выдохнула я, капитулируя. – Но только если это будет не тот пафосный ресторан, где ты, наверное, всех кормишь с ложечки.

– Обещаю, там будут лучшие в городе чебуреки, – пообещал он с совершенно серьезным видом.

И я ему поверила.

Резкий звук просьбы пристегнуть ремни вырвал меня из прошлого. Пилот объявил о начале снижения. Сердце екнуло – от перепада давления или от нахлынувших чувств, я не знала.

Степа зашевелился, потянулся и открыл глаза. Его чистый, ясный взгляд уставился на меня.

– Мам, а мы скоро? – прошептал он сонно.

– Скоро, солнышко, – я провела рукой по его щеке. – Очень скоро.

Он улыбнулся мне своей особой, только ему свойственной улыбкой. Улыбкой, в которой на мгновение мелькнула та самая, быстровская, уверенная черточка. Та самая, что когда-то заставила мое сердце биться чаще не от злости, а от чего-то другого, еще не понятного и пугающего.

Я посмотрела в иллюминатор, на приближающуюся землю. Где-то там, внизу, была наша новая жизнь. И наше прошлое. И глядя на спящее лицо сына, я понимала – самое интересное и самое страшное было еще впереди.

ГЛАВА 2.

Самолет коснулся полосы с мягким толчком, и мое сердце отозвалось на него таким же глухим ударом. Мы приземлились. Не просто в другом городе. Мы приземлились в моем прошлом.

В зоне прилета, за стеклом, стоял папа. Высокий, чуть сутулящийся, в своем деловом костюме. В руках он сжимал скромный, но яркий букет ромашек и астр – он всегда знал, что я не люблю помпезные розы. А в другой руке он держал продолговатый сверток, заботливо обернутый в бумагу с ракетами – подарок для Степы.

– Деда! – взвизгнул Степа, вырвал свою руку из моей и помчался к нему.

Папа присел на корточки, широко распахнув объятия, и Степа врезался в него с разбегу. Я подошла чуть медленнее, давая им эту минуту. Папа поднял на меня взгляд над головой внука, и в его глазах я прочла целую гамму чувств: радость, гордость, тревогу и вопрос, который он пока не решался задать.

– Дочка, – он обнял и меня, крепко, по-отцовски. – Наконец-то. Бабушка уже заждалась, наготовила на целую армию.

Мы вышли на улицу, к его старенькому, но безупречно чистому внедорожнику. Усадили Степу на заднее сиденье с его подарком – внутри оказался сложный конструктор, от которого у него загорелись глаза.

– Ну как перелет? – спросил папа, заводя двигатель.

– Нормально, – коротко ответила я. – Степка почти всю дорогу проспал.

– Молодец, – кивнул он и больше не лез с расспросами.

Машина тронулась, и я уткнулась в окно. Город проплывал за стеклом, знакомый до боли и в то же время чужой. Вот сквер, где мы гуляли с одноклассниками, вот кинотеатр, где я впервые… А вот и поворот на мою старую улицу. Сердце снова заныло. Этот город был моим прошлым. И теперь ему предстояло стать моим будущим.

И снова, как в самолете, настоящее поплыло, уступая место воспоминаниям.

9,5 лет назад.

После той презентации прошло почти два с половиной года. Арсений сдержал свое слово – он больше не «лезал» ко мне с предложениями и ужинами. Тот провалившийся чебуречный вечер, казалось, поставил жирную точку. Мы пересекались в университете, наши взгляды иногда встречались – в его читалась досада и недосказанность, в моей, надеюсь, холодная отстраненность.

И вот на нашем курсе экономики появилась она. Полина. Или просто Поля. Белокурая, с гладкой, собранной в конский хвост гривой волос, с умными зелеными глазами и спокойной, уверенной улыбкой. Мы подружились много лет и с ней мне стало спокойнее.

Как-то раз, засидевшись в библиотеке, она сказала:

– Знаешь, а мой сводный брат Артем, водит дружбу с тем самым Быстровым. Мир тесен.

Я подняла на нее удивленный взгляд. Про ее семейные обстоятельства я уже знала – мама Полины вышла замуж во второй раз

– Тот самый Артем из знаменитой троицы «3А»? – уточнила я.

– Именно он, – кивнула Поля. – Арсений, Артем, Антон.

Так и вышло. Теперь мы стали видеться чаще, причем в самой неожиданной компании. Благодаря Поле я периодически оказывалась на одной вечеринке с «3А». Антон, тот самый «вечный клоун», как я его мысленно окрестила, действительно оказался заводным и беззлобным парнем.

Как то раз мы были у Князевых в гостях Поля и я накрывали на стол на кухне, а от мужской половины доносились обрывки разговора. Антон что-то громко рассказывал, а потом его голос стал явственно слыден:

– Ну что, Арсений, признавайся, так никто и не смог покорить неприступную Захарову? Два с лишним года прошло, а ты все ходишь вокруг да около, как кот вокруг сметаны.

Мое тело напряглось. Поля замерла с тарелкой в руках, прислушиваясь.

Послышался спокойный, обезоруживающе холодный голос Арсения:

– Антон, не выдумывай. У каждого своя цель. Некоторые вершины не стоят восхождения.

– Или альпинист не того уровня? – не унимался Антон. – Я смотрю, ты до сих пор вздрагиваешь, когда она входит в комнату.

Я не выдержала и выглянула из кухни. Арсений сидел, откинувшись на спинку стула, и вращал в пальцах айфон. На его лице не было и тени смущения. Рядом молча наблюдал Артем, с легкой усмешкой.

– Уровень как раз соответствующий, – парировал Арсений, не глядя ни на кого. – Просто некоторые проекты требуют слишком много ресурсов при сомнительной окупаемости. Я бизнесмен, а не романтик.

Его слова должны были меня задеть, унизить. Но странное дело – в них я услышала не злость, а защиту. Защиту и своей гордости, и… моей? Он не стал выставлять меня строптивой дурочкой, не стал оправдываться. Он просто перевел все в деловое русло, оставив и себе, и мне лицо.

Его взгляд скользнул по мне, стоявшей в дверях, и на долю секунды в его глазах мелькнуло что-то неуловимое – усталое, почти печальное. Затем он снова обратился к Антону:

– Лучше расскажи, как у тебя дела, все вершина покорил?

Тема была ловко переведена. Все засмеялись. А я осталась стоять с странным чувством внутри. Он не сдался. Он отступил. И это отступление было куда более грозным оружием, чем все его предыдущие атаки.

– Оля, приехали, – голос отца мягко вернул меня в реальность.

Машина остановилась у знакомого подъезда. Я глубоко вздохнула, глядя на освещенные окна нашей квартиры на третьем этаже. Там ждала мама. И новая жизнь. А в памяти еще звучал голос Арсения: «…требуют слишком много ресурсов при сомнительной окупаемости».

«Вот и посмотрим, Быстров, кто здесь сомнительная окупаемость», – прошептала я про себя, выходя из машины и беря сонного Степу на руки. Битва только начиналась.

ГЛАВА 3.

Мы зашли в подъезд, и знакомый запах старого линолеума, лака для паркета и чужого борща из соседней квартиры ударил в нос – запах детства. Папа с трудом открыл ключом дверь, которая всегда заедала, и мы шагнули внутрь.

И вот он, тот самый запах. Запах дома. Смесь свежеиспеченных пирогов, маминых духов, воска для мебели и чего-то неуловимого, что складывалось годами в уют. Сердце на мгновение замерло от щемящей радости и ностальгии.

– Родные мои! – из кухни выбежала мама, скидывая на ходу фартук. Она выглядела точно так же, разве что морщинок вокруг глаз прибавилось. Она сначала прижала к себе Степу, осыпая его поцелуями. – Степочка, внучок мой! Вырос мой самолет!

– Бабуля, – смущенно пробормотал он, но обнимал ее крепко.

Потом мама обняла меня, и я утонула в этом знакомом, теплом, безопасном объятии. Пахло ванилью и бесконечной заботой.

– Доченька, наконец-то ты дома, – прошептала она мне на ухо, и в ее голосе слышались слезы.

Мы прошли на кухню, где стол ломился от еды: драники, мамины фирменные пироги с капустой, соленья, салаты.

– Свет, ты же говорила, что просто поужинаем, – укоризненно сказал папа, разливая по тарелкам ароматный борщ.

– А это и есть просто поужинать! – отмахнулась мама, усаживая всех за стол. – Ешьте, пока горячее.

Первые минуты прошли в общем гуле: Степа взахлеб рассказывал про полет, папа подливал борщ, мама заботливо клала мне на тарелку самый румяный пирог. Но когда первый голод был утолен и воцарилась более спокойная атмосфера, папа отложил ложку и посмотрел на меня внимательно.

– Ну так что, Оленька? Какие планы? Возвращаешься надолго?

Все замолчали. Степа смотрел на меня, мама замерла с салфеткой в руках. Я отпила глоток чая, собираясь с мыслями.

– Планы серьезные, – начала я, стараясь говорить уверенно. – Мы возвращаемся насовсем. Я… мне поступило очень хорошее предложение о работе.

Мама всплеснула руками.

– Ой, как хорошо! В институт? Или в банк, как ты всегда хотела?

Я покачала головой, сдерживая улыбку.

– Еще масштабнее. Меня пригласили на позицию ведущего экономиста в корпорацию «Крон».

Папа присвистнул, отодвигая чашку.

– «Крон»? Да это ж… это одна из крупнейших компаний в стране! Дочка, это невероятно! Как тебе это удалось?

– Меня заметили после последнего исследования по рынку энергоносителей, – объяснила я, чувствуя законную гордость. – Они сами вышли на связь. Провели несколько собеседований, в том числе с… с самим генеральным директором.

– С Быстровым? – не удержался папа, и в кухне на секунду повисла напряженная тишина. Все знали нашу с Арсением историю, вернее, ее отсутствие.

– Нет, – быстро ответила я, и это была правда. – С финансовым директором. Но предложение я уже получила. И я согласилась.

Мама смотрела на меня с гордостью, но в ее глазах читалась тревога.

– Олечка, это так ответственно… И сложно. Ты уверена? Может, найти что-то попроще, для начала? Чтобы и со Степой время было…

– Ба, я уже большой! – возмутился Степа. – Я сам буду ходить в школу! Мама будет главной, и все будут ее слушаться!

Мы все рассмеялись, и напряжение немного спало.

– Мам, все будет хорошо, – я дотронулась до ее руки. – Это шанс, который выпадает раз в жизни. Стабильная работа, прекрасные условия, перспективы роста. Я смогу обеспечить Степе хорошее будущее. А вы мне поможете, пока я буду вкалывать?

– Конечно, поможем! – тут же отозвался папа. – Мы всегда поможем. Мы твоя тыловая армия. Правда, Степан?

– Правда! – серьезно кивнул сын.

– Ну, если ты уверена… – мама вздохнула, но улыбка медленно вернулась на ее лицо. – Моя дочь, ведущий экономист в «Кроне»! Ничего себе! Надо будет торт испечь в честь такого события!

– Только не сейчас, – застонал папа, с любовью глядя на переполненный стол. – Я еще с этого отойти не могу.

Мы снова засмеялись, и разговор перешел на бытовые темы: в какую школу пойдет Степа, что нужно купить для квартиры, когда приедет мебель. Но внутри у меня все пело. Я сделала это. Я вернулась не с поражением, а с триумфом. Пусть и ценой, которую мне еще предстояло осознать.

Глядя на счастливые лица родителей и сына, я ловила себя на мысли: а что, если он там? В «Кроне». Арсений. И что он скажет, когда узнает, что «сомнительная окупаемость» теперь будет работать в его империи? От этой мысли по спине пробежал холодок, в котором смешались страх и азарт. Игра начиналась по-настоящему.

ГЛАВА 4.

Суббота. День, который я ненавижу. В будни есть встречи, контракты, звонки, бесконечный поток дел, в котором тонешь с головой. А суббота… Суббота всегда была днем тишины. Тишины, которую нечем заполнить.

Машина сама будто знала дорогу, вывозя меня за город. Я ехал к Полине и Артему. Их загородный дом стал за эти годы моим убежищем. Они сейчас старались проводить там все свободное время. Их дочке, Любаше, скоро исполнялось четыре года, и они хотели, чтобы она росла на свежем воздухе, а не в каменных джунглях. Я их понимал. И завидовал. Чистой, светлой завистью.

Я застал их на просторной террасе с видом на лес. Артем жарил шашлыки, Полина накрывала на стол, а Любаша с упоением рисовала мелом на полу террасы какого-то фантастического розового единорога.

– Дядя Сеня! – завизжала она, увидев меня, и помчалась навстречу.

Я подхватил ее на руки, и она обвила мою шею липкими от сладостей ручками. Это простое, искреннее проявление любви согревало лучше любого коньяка.

– Привет, бандитка, – улыбнулся я, сажая ее на плечо. – Что это у тебя? Галерея современного искусства?

– Это Принцесса-пони! – серьезно объяснила она.

Полина подошла и, встав на цыпочки, поцеловала меня в щеку.

– Голодный страж приехал. Как раз вовремя.

Артем с клешнями для шашлыка в руках кивнул мне с террасы:

– Бери напиток, присоединяйся. Как дела в империи?

Мы уселись с ним за стол, пока Полина бегала за дочерью, пытаясь накормить ее. Я налил себе виски, Артем – пива.

– В империи все стабильно, – отпил я. – Новый проект запускаем, китайцы капризничают, как обычно. А у вас? Как продвигается слияние с той немецкой фирмой?

Артем вздохнул, отодвигая документы, которые он, судя по всему, сюда прихватил.

– Бюрократия адская. Они хотят гарантий на двадцать лет вперед. Я им говорю: ребята, через двадцать лет, возможно, мир будет другим, а вы хотите, чтобы я расписался кровью.

– Стандартная практика, – пожал я плечами. – Надо просто их юристов задавить нашими. У меня есть пара контактов, могу скинуть.

Мы погрузились в обсуждение рабочих моментов. С Артемом было легко. Мы понимали друг друга с полуслова, наши семьи были в одном бизнесе, и мы оба несли на себе этот груз – груз ожиданий, ответственности и вечного стремления доказать, что мы не просто наследники, а состоявшиеся профессионалы. Глядя на него, на Полину, на их маленький, шумный, пахнущий шашлыком и счастьем мирок, я ловил себя на мысли: у них получилось. Они прошли через скандалы, непонимание семей, через все эти дрязги, и все равно смогли построить это. Свой островок.

В этот момент из гостиной донесся возбужденный голос Полины. Она, видимо, говорила по телефону.

– Лель! Наконец-то! Я так рада, что ты дома! – ее голос звенел неподдельной радостью. – Да брось, завтра же приезжайте! Степка в восторге будет, у нас тут песочницу новую поставили!..

Я замер с бокалом в руке. Леля. Так только Полина называла Олю Захарову. Значит, она вернулась. В городе.

Я не могу сказать, что все эти годы постоянно думал о ней. Нет. Но иногда, особенно в такие вот минуты тишины и одиночества, ее образ всплывал перед глазами. Ее насмешливый взгляд, острый язык, та самая презрительная фраза: «Мои мозги в партнёрах не нуждаются». И мой же собственный, глупый ответ про «сомнительную окупаемость». До сих пор корю себя за него.

– …Ну конечно! Обязательно! Жду! Целую! – Полина закончила разговор и вышла на террасу сияющая. – Представляешь, Оля вернулась! Насовсем!

Артем поднял на нее взгляд, потом перевел его на меня. В его глазах мелькнуло понимание.

– Это хорошо, – нейтрально сказал он. – Соскучилась по подруге.

– Ой, да ты не представляешь! – Полина схватила со стола виноградину. – И знаешь что? Она устроилась на работу! Угадай, куда?

У меня в груди что-то екнуло. Холодный, тяжелый ком.

– Куда? – спросил Артем, задавая вопрос, который я боялся задать.

– В «Крон»! – с торжеством выпалила Полина. – Ведущим экономистом! Прямо в вашу вотчину, Арсений! – она весело подмигнула мне.

Я поставил бокал на стол. Слишком резко. Лед звонко зазвенел.

«В мою вотчину», – пронеслось у меня в голове.

– Поздравляю ее, – голос прозвучал чужим, ровным, вышколенным на сотнях переговоров. – «Крон» всегда рад талантливым специалистам.

Полина, не заметив ничего, продолжила болтать о том, как здорово, что теперь они будут видеться каждый день. Артем смотрел на меня внимательно, молча.

Я встал, сделав вид, что смотрю на часы.

– Мне пора. Внезапно вспомнил о несрочном, но важном звонке.

– Какой звонок? Ты же только приехал! – расстроилась Полина.

– Дела, Поля, – я улыбнулся ей, надеясь, что это выглядит естественно. – Артем, по поводу тех юристов, я скину контакты.

Я попрощался, снова взвалил на плечо визжащую от восторга Любашку и вышел. Садясь в машину, я посмотрел на уютно освещенную террасу, на силуэты своих друзей. Их счастье вдруг показалось мне таким далеким.

Оля Захарова. Здесь. В моем городе. В моей компании.

Я завел двигатель и выехал на пустынную загородную трассу. Тишина в салоне снова сгустилась, но теперь ее разрывали на части обрывки мыслей и одно-единственное, четкое, жгучее чувство – невероятное, оглушительное любопытство. Что за эти годы сделало из той язвительной, неуступчивой девчонки?

Суббота внезапно перестала быть скучной.

ГЛАВА 5.

Утро воскресенья началось с маминых пышных оладьев и густого аромата кофе. Мы вчетвером – я, Степа, мама и папа – устроились на уютной кухне. Солнечные лучи играли в вазе с вареньем, а за столом царил тот самый, давно забытый семейный уют.

– Бабуля, можно еще один оладушек? – Степа смотрел на маму преданными глазами, и она, конечно, не могла устоять.

– Можно, внучек, можно. Расти большой.

После завтрака мама, вооружившись сумкой с бутербродами и водой, увела Степу на долгую прогулку в парк. А мы с папой отправились заключать договор на аренду квартиры.

Квартира оказалась на удивление хорошей. В новом доме, с просторным лифтом и светлой, чистой парадной. Риелтор, бойкая женщина в строгом костюме, открыла дверь, и мы с папой переглянулись.

– Ну, дочка, смотри, – сказал он, пропуская меня вперед.

Первое, что бросалось в глаза – это свет. Большая панорамная оконная группа в гостиной-студии выходила на тихий зеленый двор. Паркетный пол отливал теплым медовым оттенком. Сама гостиная была просторной, с современной кухонной зоной, отделенной изящной барной стойкой. Две спальни были поменьше, но уютные, с большими шкафами-купе. А главное – здесь пахло свежим ремонтом и возможностями.

– Район прекрасный, – комментировал папа, заглядывая в санузел. – И до твоей работы рукой подать, и школа для Степы через два квартала, сильная гимназия.

– Да, пап, – ответила я, подходя к окну. – Это… идеально.

Мы быстро подписали договор, и на душе стало и спокойнее, и тревожнее одновременно. Теперь все по-настоящему.

После обеда мы поехали в гости к Полине и Артему. Пока такси петляло по знакомым улицам, я снова провалилась в прошлое. На этот раз – в день нашего выпуска из вуза.

9 лет назад.

Все были невероятно красивы. Девушки в бальных платьях, юноши в строгих костюмах. Мы, как стая разноцветных бабочек, порхали по университетскому двору, подбрасывали в воздух квадратные академические шапочки и смеялись, смеялись без конца. Я стояла в своем простом, но элегантном черном платье и наблюдала за всем этим весельем с легкой улыбкой. Полина, сияющая в нежно-голубом, не отходила от Артема.

После официальной части мы всей группой собирались в арендованный ресторан. И тут, Артем вдруг поднялся и попросил слова.