Грибная неделя

Анна Дашевская

Грибная неделя

ЧАСТЬ 1.

«Но вообще-то были бы грибы. Погода – дело второстепенное. Радостно и в дождь, и в холодный ветер, и в грозу возвращаться домой с полной корзиной. Невесело в самую лучшую погоду идти пустому».

Владимир Солоухин. «Третья охота»

Екатерина Черникова, флорист

Сентябрьский лес за окном жил своей жизнью, нимало не обращая внимание на людей, спящих в бревенчатом доме. Поскрипывали ветки деревьев, шелестели, падая, жёлтые листья, коротко прокричала какая-то ночная птица… Я поплотнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. «Надо спать! – сказала себе строго. – Завтра с утра пораньше Таманцев потащит за грибами, и никакой возможности отбояриться не будет…».

Ну да, наш босс, Андрей Таманцев, был яростным фанатом «третьей охоты». На этот раз он вывез всю контору на неделю сюда, в леса между Суздалем и Владимиром, и исключительно для того, чтобы собирать грибы. Я, в принципе, дело это люблю, но, что называется, в охотку, а тут уже получается сущее принуждение.

Повернулась на другой бок, взбила подушку, посмотрела на часы: половина второго. Зажмурилась и стала считать овец…

Наверное, я бы всё-таки уснула, но тут скрипнула ступенька лестницы. Глаза мои сами собой распахнулись, а уши, кажется, вытянулись в сторону двери. Кто-то ходит? Да, точно! Лёгкие шаги пробежали в дальний конец коридора.

Я перевернулась на спину и стала рассуждать сама с собой.

«Ну в конце концов, мало ли кому что понадобилось на первом этаже? Там кухня, может, Михалыч проголодался и пошёл в холодильник на свидание с колбасой? Или не спится кому-то, вот и бродит. Или просто пить захотелось…»

Тут мне стало понятно, что пить и в самом деле захотелось. Да что там, рот пересох, словно пустынный колодец! Забыла я воду взять в комнату, вот балда…

«Ладно, переживу. Не маленькая, подумаешь – во рту пересохло. Спи давай!» – прикрикнула я на себя и снова повернулась на правый бок.

Через несколько минут сдалась. Нашарила под кроватью тапочки, взяла со стула длинную тёплую кофту и набросила её на пижаму. Приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Там было тихо и почти темно, какой-то свет давала единственная лампочка над первой ступенькой. Я храбро вышла из комнаты и направилась в сторону лестницы, почему-то крадучись, почти не дыша. Наверное, только благодаря этому страху привлечь чьё-нибудь внимание я не заорала, когда увидела тёмную массу внизу.

В каждом из нас есть и пугливая мышь, и бесстрашный орёл, вопрос только в пропорциях.

Лично моя мышь орала дурным голосом: «Уходи, это никакое не тело! Просто смотритель нёс какие-нибудь мешки и уронил!». Придавив дурного грызуна, я спустилась и достала из кармана пижамы телефон. Фонарик осветил встрёпанные волосы, открытые глаза и бледное лицо, очень хорошо мне знакомое.

Андрей Вячеславович Таманцев за грибами больше не пойдёт. У первой ступени лестницы лежал именно он, и был он безусловно, безнадёжно мёртв.

Осторожно присев на корточки, я приложила пальцы к шее, там, где должен был бы быть пульс. Глупо, если подумать – распахнутые глаза уже помутнели. Полагалось бы, конечно, позвать смотрителя, разбудить кого-нибудь из мужчин, позвонить в милицию… Но мне стало вдруг так страшно, что я осторожно, на цыпочках, стараясь не скрипнуть ступенькой, поднялась на второй этаж и трусливо скрылась в своей комнате. Мгновением позже где-то чуть стукнула дверь. Вот тут-то я и поняла, что вляпалась в неприятности всеми четырьмя лапами.

Забралась под одеяло, зажмурилась и стала представлять себе, что меня, мои действия, мои следы окутывает густой осенний туман. Серовато-белый, непрозрачный, расползающийся хлопьями и снова густеющий в месте разрыва. Вот он стекает со ступеней, разливается по полу большой гостиной и закрывает собой мёртвое тело… Следы моих ног, память о прикосновении к телу вспыхивают едва заметным фиолетовым свечением и исчезают насовсем.

***

Наутро меня разбудил пронзительный визг.

Я с трудом продрала глаза и резко села на кровати. Это что, я ухитрилась уснуть после всего, что увидела ночью? Надо же, какая защитная реакция у организма!

Так, надо идти вниз, потому что от звуков такой силы даже мёртвые из могил восстанут… Сунув ноги в тапочки, я ощупью взяла кофту, набросила на плечи и вышла из комнаты. Дверь напротив моей была приоткрыта, и оттуда выглядывала Тамара, моя подруга и коллега.

– Что случилось? – прокашлялась она. – Кто-то крысу на кухне встретил?

– От таких звуков не то, что крысу, лошадь инфаркт хватит, – отозвалась я. – Пойдём, поглядим.

Слабый свет лампочки над верхней ступенькой.

Тёмная масса внизу.

Женская фигура, скорчившаяся возле тела, почему-то зажав уши, визжит в голос.

Дежа вю, ей богу…

– Ни черта не видно, – пробормотала сзади Тамара.

– Тут где-то должен быть выключатель, – отозвался мужской голос сзади.

Хлопнула дверь, ещё одна, и ещё… Визг перебудил всех. Не глядя, я щёлкнула выключателем, и мягкий тёплый свет залил оба крыла лестницы и часть гостиной. Стало отлично видно тело, лежащее в той же позе, как я его оставила, и женщина в розовой шёлковой пижаме, сидящая рядом на полу.

– Ого, – снова сказали сзади. – Похоже, у нас несчастный случай. Девочки, дайте-ка пройти!

Мягко отодвинув нас с Тамарой в стороны, по лестнице сбежал наш художник Лёша. Наклонился, посмотрел на тело, покачал головой. Поднял на руки женщину в розовом шёлке, отнёс в глубину комнаты и посадил в кресло. Визжать она перестала, только всхлипывала и дрожала.

– Михалыч! – позвал он. – Принеси-ка что-нибудь вроде одеяла или пледа.

– Ща! – наш водитель затопал назад в комнату.

К этому моменту на верхней ступеньке лестницы уже столпились все участники поездки за грибами.

Все?

– Пожалуйста, спускайтесь по левой лестнице! – Лёша продолжал командовать.

По левой. Да, логично. Два изогнутых крыла лестницы расположены прямо напротив входной двери, довольно далеко, метрах в десяти – двенадцати. Наверху они почти сходятся, а внизу между ними приличное расстояние. Тело лежит возле правого крыла, и действительно, лучше не топтаться по ступенькам справа.

Так, а я ночью как спускалась? На миг закрыв глаза, попыталась вспомнить… Уф, по левой. Тогда ладно.

Осторожно держась за перила, словно они могли изогнуться и ужалить, я спустилась, по широкой дуге обошла тело и остановилась возле Алексея. Посмотрела назад: точно так же, осторожно, не отпуская перил, один за другим спускались мои коллеги. Тамара, Ольга, Ринат, Джамиля, Галина Петровна, Лена, Екатерина Григорьевна… Я считала, загибая пальцы в карманах кардигана.

Все. Двенадцать. А вчера утром в микроавтобус садились четырнадцать пассажиров плюс водитель.

– Лёш, – сказала я хрипло и откашлялась. – Что-то делать надо, да?

– Полицию вызывать, – ответил он. – И cмотрителя здешнего надо бы предупредить, как его зовут?

– Иван Павлович.

– Вот его. Где он ночует, ты знаешь?

– Нам же показывали вчера, там домик в глубине территории…

Алексей достал из кармана телефон, но звонить не спешил: смотрел на коллег, что-то прикидывал.

Михалыч притащил в руках ворох одеял и пледов. Я вспомнила, как выглядело тело в темноте, и сглотнула. Водитель укутал женщину в кресле всем принесённым, она подняла голову и шёпотом поблагодарила. Тёмные волосы она заправила за уши, и я наконец узнала в ней Ирину, жену покойного. То есть, теперь вдову.

Так что, это она его обнаружила? Ох, ужас какой…

Тем временем Лёша пощёлкал выключателями и зажёг весь свет, сколько было его в этом большом холле – гостиной, рассчитанной человек на сорок. Потом он вышел на середину, несколько раз хлопнул в ладоши и громко сказал:

– Господа и дамы, предлагаю всем заткнуться!

До этого момента всё громче становился гул голосов, обсуждавших жуткое происшествие; теперь он смолк, и в наступившей тишине Алексей продолжил.

– Я сейчас вызову ментов. Предлагаю остальным следующее: поднимаемся в свои комнаты и одеваемся. Потом возвращаемся сюда и ждём представителей силовых структур. Ирина, вы в состоянии находиться здесь? Или, может быть, хотите прилечь?

– Н-нет, я… Я хочу одеться, холодно очень, – простучала зубами женщина, бледная, как молоко. – Я… поднимусь, оденусь и приду… сюда… Надо ведь побыть с ним, да?

– Пойдём, Ирочка, – главбух Галина Петровна приобняла её и повела к лестнице, стараясь заслонить тело мужа.

Я огляделась, стащила с дивана какой-то плед и накрыла покойника. Кто-то из столпившихся рядом коллег длинно выдохнул.

– Пойду утепляться, – сказала Тамара. – Кать, ты идёшь?

– Да, – я кивнула. – Иду.

Алексей тем временем продолжал командовать:

– Поодиночке никто нигде не остаётся…

– Кроме сортира! – хохотнул Михалыч.

– Будешь много говорить – обеспечу сопровождение и там! – сверкнул глазами Лёша.

Я даже остановилась на ступеньках, заслушавшись. Тамара потянула меня за рукав.

– Пошли, простудишься! У меня лично уже ноги заледенели, и вообще, провозимся и всё самое интересное пропустим!

В первый момент мне показалось почти чудовищным такое пренебрежение обстоятельствами: вон в трёх метрах от нас лежит тело человека, с которым мы были знакомы не один год, который платил нам зарплату, вытаскивал нас из неприятностей… ну, бывало и такое, вытаскивал! А потом я прислушалась к себе самой…

Нет, пока я даже не осознала, что вот то, внизу, накрытое разноцветным покрывалом – это Андрей Таманцев. Что больше никогда он не войдёт к нам с криком «Девочки-мальчики, срочный заказ! Свадьба на полторы сотни гостей, цветы по высшему классу! Работаем, работаем, начинаем с бутоньерок!».

Дверь в мою комнату была приоткрыта. Наверное, я сама и оставила, когда выскакивала на вопль Ирины, вряд ли кто-нибудь стал бы заходить? Я пожала плечами и спросила у Тамары:

– Интересно, Лёша предполагал, что мы и одеваться будем непременно вдвоём?

– Ой, да пошёл он со своими указаниями! – фыркнула она и передёрнула полными плечами. – Иди, у тебя ноги синие уже, как у дешёвой курицы.

Я посмотрела вниз.

– Нечего и не синие! Так, слегка сизые. Заходи ко мне, как оденешься.

– Или ты ко мне! – и она скрылась за дверью.

Натянув джинсы, футболку и тёплый свитер, я поколебалась, но всё же не стала надевать высокие ботинки, предназначенные для хождения по лесу. Грибы нас сегодня не дождутся, да и вообще, вряд ли кто-нибудь потащится в лес без команды сверху. А командовать некому…

Тряхнула головой, влезла в кроссовки, пошла к двери… Стоп! Таблетку не выпила!

Я вернулась, достала косметичку, вытащила блистер с таблетками и вдруг разглядела в глубине, под коробочкой с тенями, тушью и прочей ерундой какой-то незнакомый пузырёк.

– Эт-то что ещё такое?

Полезла доставать… «Нет, погоди! – сказала я сама себе. – Неизвестные пузырьки сами по себе где попало не бродят, значит, его сюда кто-то положил. Не стоит хватать руками и оставлять свои следы. Ну-ка, где тут были бумажные носовые платки?».

Осторожно подцепила чужое и вытащила на свет божий. Так, что тут у нас?

«Дигоксин» 1. Кажется, это сердечный препарат? Надо будет проверить по справочникам… Откуда бы ему тут взяться? Я его не принимала никогда в жизни, просто не было необходимости. И точно знаю, что этот флакон ещё вчера вечером в моей косметичке отсутствовал. Значит, кто-то его сюда подложил? Зачем?

Я бы продолжала рассуждать, стоя посреди комнаты с аптечным пузырьком в руках, но в коридоре раздались голоса, шаги, в мою дверь постучали и голос Тамары громко спросил:

– Ты идёшь?

– Иду! – заорала я в ответ.

Завернула флакончик в бумажную салфетку и сунула в карман. Надо найти место и спрятать…

Мы с Тамарой устроились на одном из диванов и внимательно смотрели на остальных, тех, кто спускался позже нас. Не знаю уж, что хотела увидеть моя подруга, а я пыталась хотя бы предположить: кто убил Андрея? Кто подложил мне флакончик с таблетками? Это один человек или два? Разумеется, я не имею в виду совпадения, это штука редкая. Но тот или та, у кого был в наличии дигоксин, могли испугаться обвинения в убийстве. Препарат-то непростой, обращаться с ним надо, как с тухлым яйцом, то есть, бережно и осторожно. Всех подробностей я не помню, найду потом информацию, но, кажется, он мог вызвать головокружение и потерю сознания. А от этого один шаг до падения с лестницы, особенно такой крутой, как здесь.

Прыгая через ступеньку, спустился Алексей. Осмотрел всех собравшихся, пересчитывая. Наши взгляды встретились, и он чуть заметно кивнул. Потом поглядел на Ирину.

– Ты разрешишь?

– Командуй, – хрипло ответила она.

– Командовать будет полиция, я их вызвал. Обещали приехать минут через сорок-пятьдесят, как дорога пойдёт. Сейчас нужно будет кому-то сходить и предупредить Ивана Павловича…

– Давай я схожу, – медвежья фигура Михалыча поднялась с дивана.

– Вдвоём с кем-то, пожалуйста. Я уже говорил, с момента обнаружения тела постарайтесь не оставаться поодиночке.

Идти с Михалычем вызвался курьер Олег. Алексей продолжал говорить, и все смотрели на него. Я воспользовалась моментом, потихоньку вытянула из кармана пузырёк вместе с бумажным платком и затолкала поглубже между сиденьем дивана и подушками. Подняла глаза: Лёша смотрел прямо на меня… Я замерла, словно мороженая курица, не в силах отвести взгляд.

Бесконечно долгую секунду мы играли в гляделки, наконец, он отвернулся и продолжил говорить.

– Вспоминайте, кто что видел необычное…

– Так для нас тут всё необычное! – выкрикнул женский голос откуда-то слева и сзади. – Что ты имеешь в виду?

Джамиля, кажется, у неё такое чуточку специфическое произношение.

Алексей терпеливо разъяснил:

– Я имею в виду – что-то, чего тут не должно было быть. Или не должно было быть сейчас. Ну, например, открытое окно – не сезон вроде как. Или… Не знаю, доска, валяющаяся посреди коридора. Пыль насыпалась горкой, опилки… Понятно?

– Более или менее, – ага, а это уже одна из старших дам, кажется, Наталья Павловна. – Тебе рассказать?

– Нет, мне не надо. Да и некогда, думаю, скоро уже приедут. Просто подумайте и отметьте для себя.

– Позавтракать бы не мешало, – сказал вдруг Ринат, ведущий флорист. – Когда менты приедут, не до того будет, точно говорю.

Словно в ответ на его слова, дверь на улицу распахнулась, вошёл здешний сторож Иван Павлович – широкоплечий, чуть горбящийся словно от собственной силы мужчина слегка за пятьдесят. Седые борода и волосы, неожиданно чёрные мохнатые брови придавали ему вид сказочного персонажа, какой-нибудь уральский дед из сказов Бажова. И голос был соответствующий, густой, чуть тягучий бас, мы слышали позавчера, когда приехали. За его плечом маячила жена Лидия Дмитриевна, повариха.

– Здравствуйте, дорогие гости, – сказал Иван Павлович. – Мне сказали, беда тут у вас?

– У нас, Иван Павлович, – Алексей шагнул навстречу. – У нас всех, вас ведь тоже проверять станут.

– Н-да… – сторож окинул взглядом собравшихся: по мне он лишь скользнул, но было ощущение, что царапнул. – Полицию вызвали?

– Да. Сказали, через полчаса будут.

– Ну, раньше, чем через полтора не ждите. На дороге затор, грузовик колесом на обочине застрял, больно глубокая лужа попалась. Лида, покормить народ надо.

– Десять минут! Сейчас накрою!

Солидная фигура Лидии Дмитриевны как-то удивительно ловко скользнула в сторону кухни, и оттуда донёсся звон посуды, бряканье приборов, полилась вода, засвистел чайник… словом, потекла нормальная утренняя жизнь.

– Завтрак – это хорошо, – Тамара всё это время просидела рядом со мной, не шевельнувшись, а сейчас словно отмерла. – Ты что-нибудь эдакое видела-слышала, а, Кать?

– Вот вспоминаю, – сказала я тихо. – Лёша велел думать, я и думаю.

Я и в самом деле размышляла: говорить о ночных событиях, или лучше промолчать?

С одной стороны, повела я себя не так чтоб правильно, вместо того, чтоб сообщить о трупе, убежала в комнату и спряталась под одеяло. Если бы я была полицией, я бы меня заподозрила точно.

С другой стороны, кто-то же бродил по коридору ночью, я это слышала! Вполне может быть, что и убийца.

С третьей… с третьей, в моей косметичке лежал чужой пузырёк с сильнодействующим препаратом. И в соединении с тем, что ночью я не стала орать и звать всех на помощь, получается неприглядная картинка.

Ладно, посмотрим, что там за полицейские приедут. Глебы Жегловы водятся только в кино, увы…

***

Первым прибыл участковый.

Конечно, когда открылась дверь и вошёл незнакомый мужчина в кожаной куртке, все взгляды устремились к нему. Мой, само собой, тоже.

Средних лет, густые волосы то ли светлые, то ли седины много; морщинки у глаз – хорошие такие, явно человек умеет смеяться с удовольствием. Глаза серые, холодные. Похоже, повидал всякого…

Окинул нас общим, совершенно нечитаемым взглядом, вежливо поздоровался с Лидией Дмитриевной, пожал руку Ивану Павловичу. Они обменялись несколькими словами, и новоприбывший повернулся к нам.

– Доброе утро, – начал он. – Я здешний участковый, капитан Карелов Валентин Осипович. Попрошу вас всех перебраться… – он взглянул на сторожа, тот едва заметно кивнул. – В бильярдную, вот куда. Кто-нибудь один, останьтесь, списочек поможете составить.

Можно было не сомневаться, остался Алексей. Скрежетнули по полу ножки отодвигаемого кресла, народ потянулся к двери в бильярдную. Мужской голос пробурчал у меня за спиной:

– Лёшке больше всех надо, что ли? То нами командовал, теперь остался полицейским помогать…

– Хочешь вместо него? – этот женский смех я узнала, одна из бухгалтеров, Лена.

– Нет уж, спасибо! – открестился мужчина.

На пороге бильярдной я оглянулась: Алексей сидел в кресле с блокнотом и писал. Участковый снял с трупа наброшенный мною плед, стоял, рассматривал тело, нижнюю ступеньку лестницы. Наклонился над этой ступенькой, разглядывая на ней что-то, видимое только ему. Распрямился, поднял взгляд и посмотрел на меня.

В этот момент меня подтолкнули вперёд, и Тамара сказала недовольно:

– Катька, чего застыла?

Сев в кресло, я откинулась на спинку и закрыла глаза. Тамара шумно приземлилась рядом, поёрзала, потом спросила:

– А ты шары покатать не хочешь?

– Не умею…

– Ой, да ничего сложного нет в бильярде! Со мной отчим играл, так я чемпионов городского клуба выбивала!

– Том, голова болит, прямо разламывается… – жалобно протянула я. – Я посижу с закрытыми глазами, может, получше станет…

– Таблетку дать?

– Попозже. Вдруг само пройдёт?

– Ну, как хочешь… – протянула она разочарованно и ушла.

Я же попыталась отпустить сознание, растечься им, дотянуться до лестницы, холла, входной двери и услышать, что там происходит.

Да, я хотела подслушать, и единственное, о чём жалела, так это о невозможности ещё и подсмотреть.

И нет, мне ни чуточки не было стыдно!

Вот хлопнула входная дверь, раздались мужские голоса.

– О, Карелов! – хохотнул неприятный тенорок. – Ты что, из отпуска вышел уже?

– Сам не видишь? – в голосе участкового чувствуется досада. – Сегодня по утрянке начальство позвонило, мол, а вдруг тут убийство? Езжай, мол, Валентин Осипович, некому больше поручить, ты участок знаешь, как свои пять пальцев. А что тут знать-то? Лес да зайцы, вот только эта заимка и есть на одиннадцать квадратных километров.

– И что думаешь? Убийство? Или всё-таки обойдётся? – спросил его собеседник уже серьёзно.

– Вон, сейчас Николай Григорьевич посмотрит и скажет нам, будем мы все тут землю рыть или как…

– А от Следственного кто сегодня? – поинтересовался хриплый немолодой голос.

– Поволяев вроде должен быть, – откликнулся тенорок.

– Ну, этот не опаздывает обычно. Давайте я пока погляжу, что да как, а потом уже протокол будем писать. Толик, убери эту тряпку! Та-ак…

Они ещё какое-то время перебрасывались ленивыми фразами, я уже хотела бросить своё неблаговидное занятие, но тут снова хлопнула дверь. Новый голос вмешался в разговор, и всё зазвучало как-то по-другому, всерьёз.

– Что скажешь, Николай Григорьевич? – спросил этот новый голос. – Время смерти хоть приблизительно знаем?

– Очень приблизительно – от восьми до двенадцати часов назад, – отвечал строго невидимый мне Николай Григорьевич.

– То есть, между двадцатью двумя часами вчера и двумя ночи сегодня, так?

– Очень, очень приблизительно.

– И причины?

– Ну Дмитрий Михалыч, побойся бога! Какие тебе причины сейчас, я четверть часа назад труп увидел. Вот вскрытие сделаем, установим. Наверное.

Ага, судя по разговору, этот самый Николай Григорьевич – патологоанатом. Или он называется судмедэксперт? Или это одно и то же?

– А всё же? Упал с лестницы и шею сломал? Или классический тупой и тяжёлый предмет? Да ладно, Николай Григорьевич, я ж помню, как ты отравление установил, едва глянув на тело!

– Ну, там-то видно всё было ничем не вооружённым взглядом, – отвечал явно польщённый патологоанатом. – А здесь… Ну-ка, пусти! – после молчания он заговорил снова. – Нет, Дима, не стану брать грех на душу, ничего до вскрытия не буду говорить.

– Но предположить-то можно, Николай Григорьевич? – этот голос я ещё не слышала.

Молодой, уверенный, приятный.

– Слишком много предположений. Может, его инфаркт накрыл?

– Да ладно, молод он для инфаркта!

– Всякое бывает, – сурово ответил патологоанатом. – Мгновенная смерть – возможно. Падение с лестницы – тоже возможно. Сделаю вскрытие, узнаю, сам умер или поспособствовали этому. А вы своим дело займитесь.

– Да понятно, – лениво протянул молодой голос.

– Вот-вот. Может, вы раньше меня тут улики найдёте? – в голосе патологоанатома появилась насмешка. – Вот ты сам подумай, чтобы здоровый человек, которому сороковника нет ещё, упал с лестницы, его нужно так или иначе уронить, верно? А как?

– Подтолкнуть, – отозвался кто-то.

– Верно. Подтолкнуть. Ещё?

– Да леску или верёвку натянуть поперёк, и снизу позвать.

– Тоже способ, согласен. Можно верхнюю ступеньку намазать чем-то скользким…

– Аннушка уже разлила масло? – хохотнул тенорок.

– Именно. А ещё – дать какой-то препарат, резко снижающий давление, и спровоцировать, чтобы человек к этой лестнице пошёл. Так вот, моё дело – тело, а вам тут нужно лестницу обнюхать сверху донизу. Даже если Аннушка с маслом здесь побывала, а потом ступеньки вымыла до скрипа, всё равно, где-то что-то да осталось. Ищите, ребятки, а я забираю покойного. Разрешаешь, Дмитрий Михайлович?

– Когда результаты вскрытия будут?

– Часа через четыре в общих чертах, все детали и отчёт – завтра.

– Тогда пиши рапорт, Валентин Осипович. Будем возбуждать дело. Список, кто в доме ночевал, есть у нас?

– Вон, молодой человек пишет, – отозвался участковый.

– Вот и славно. Долгов, ты здесь?

– Где ж мне быть? – отозвался тот самый уверенный и приятный.

– Тебе карты в руки. То есть, тот самый список. Опросишь присутствующих, дождись эксперта, и ко мне. Попробуй выяснить, зачем его понесло среди ночи спускаться вниз, проверь, что за ситуация внутри коллектива. И финансовую информацию надо поднимать, но это уже вместе запрашивать будем.

– Понял, Николай Григорьевич!

Я послушала ещё пару минут, но теперь до меня доносился только какой-то общий ровный шум. То ли жернова расследования и в самом деле завертелись, и все взялись за работу, то ли я устала… Наверное, устала, слушала ведь минут десять, а то и больше. Так долго я никогда не держалась. Ну, так раньше и не было нужно, если подумать…

Алексей Серебряков, художник.

Идея этой поездки не понравилась мне с самого начала. Вот как сообщил мне Андрей о своей задумке, так я сразу и сказал:

– Нет, Таманцев, я пас. Это без меня.

– Да почему, Лёш?

– Да потому, что тимбилдинг ваш, на мой взгляд, дурацкое дело. Но ладно один день убить, два, ты ж на неделю тащишь! А случись что, нам сколько в Москву возвращаться? До Владимира часа два, да от Владимира на поезде три.

– Ты прямо как бабка старая причитаешь – случись что да случись что… – он в раздражении отшвырнул карандаш и попал точно в мусорную корзину.

Встал, вытащил его из корзины, переломил пополам и снова туда бросил.

– Так что, на твой взгляд, может случиться? – спросил Андрей, снова усевшись в своё кресло. – Народ у нас в основном молодой и здоровый, старушек, больных и беременных нету. А если там кто простынет или ногу в лесу подвернёт, так Суздаль рядом, до него от охотничьего домика минут сорок езды.