Последние невесты Романовых

Серж кивнул ей в ответ:

– Я молюсь об этом. Я знаю, что мой брат Александр тоже об этом молится. Ему было тяжелее всего из всех нас, поскольку он был вынужден внезапно занять трон. И он, и все мы осознаем, что порыв зла еще не угас, что злодеи продолжают строить козни, надеясь пролить еще больше крови Романовых.

Элла вздрогнула от этих слов и подумала: «Как это, должно быть, ужасно: жить в постоянном ожидании нового ужасного покушения на своих родных!

На следующий день на вокзале под пронзительные выкрики проводника «Alles einsteigen!»[14] Серж и Павел поднялись по ступенькам в вагон, и Элла, глядя им вслед, почувствовала прилив острой жалости и нежности к этим двум осиротевшим сыновьям человека, принявшего мученическую смерть.

* * *

Холодным вечером, спустя две недели после отъезда русских великих князей, Элла и Виктория сидели у камина в библиотеке. Их отца не было дома. Они не знали, где именно он находился, хотя у них и были определенные подозрения по этому поводу.

После ужина трое младших детей поднялись наверх, а Элла и Виктория остались внизу, надеясь, что Папа успеет вернуться домой, чтобы пожелать им спокойной ночи. Как и всегда в предрождественские недели, дворец наполнял нежный аромат свежей хвои: сосновые ветви были искусно вплетены в золоченую балюстраду главной лестницы, украшали оконные карнизы и кованые решетки каминов.

В то время как Элла была занята поисками белых ниток в своей швейной шкатулке, чтобы заштопать нижнюю юбку Аликс, Виктория достала из кармана письмо от Бабушки и сказала:

– Я могла бы прочитать его вслух целиком, но в нем все сводится к одной короткой фразе: «Элла не должна выходить замуж за русского!»

– Там так и написано: «За русского»? Без всякого имени?

– Да, без имени, но она, конечно же, имеет в виду Сержа.

– Боже мой! Наши кузены остановились у нас погостить всего на два дня, и она сразу же стала представлять меня женой одного из них? Откуда у нее взялась эта идея?

– А разве ты не помнишь: в Берлине Серж и Павел должны были обедать с тетей Вики и дядей Фрицем.

– Так, значит, это тетя Вики…

– Да, можешь себе это вообразить, – ответила Виктория. – Серж произвел на нее сильное впечатление, ведь он такой утонченный, артистичный, полная противоположность тем отвратительным юнкерам, которыми окружена наша дорогая тетя. И, скорее всего, он сообщил ей, что ему понравилось твое общество. Тетя Вики, в свою очередь, сообщила об этом Бабушке, и – вуаля!

Виктория помахала в воздухе письмом, прежде чем положить его обратно в конверт.

– Неужели у Бабушки нет дел поважнее, чем раздавать нам инструкции? Я не могу понять, как у нее только остается время на государственные дела, связанные с управлением королевством? Например, на совещания со своими министрами.

Виктория лишь рассмеялась в ответ:

– Государственные дела так мало значат по сравнению с делами сердечными! Особенно когда эти сердечные дела касаются твоих родственников, а их сердца, таким образом, целиком и полностью принадлежат тебе!

– Однако зачем же делать поспешные выводы?

– Но ведь тебе же действительно нравится Серж? – решила уточнить Виктория.

– Да, он мне симпатичен.

Виктория понимающе улыбнулась:

– И?..

– Вместе с тем у него суровый вид. И к тому же он довольно старый.

– Двадцать пять лет – это еще не старость. Луи сейчас двадцать семь.

– Однако Серж выглядит гораздо старше.

– Думаю, он скоро вернется, чтобы повидаться с тобой.

– Послушай, он не ищет себе жену, если ты это имеешь в виду. Он занят своими армейскими делами, командованием в своем полку, своей коллекцией произведений искусства, изучением итальянского языка. И если он женится, то выберет кого-нибудь…

Элла остановилась, подыскивая слова.

– Кого же?

– Кого-то умного, элегантного, изящного, свободно говорящего по-французски.

– Ты считаешь, что ты – недостаточно умная? Недостаточно элегантная и изящная? Это просто нелепо! Элла, у тебя прекрасный вкус! И не забывай, что в журнале The Ladies Pictorial[15] тебя назвали, возможно, самой красивой принцессой Европы.

– Возможно, но не наверняка! – воскликнула Элла с легкой улыбкой.

В сонном Дармштадте приезды и отъезды членов семьи великого герцога Гессенского не привлекали особого внимания. Однако в Лондоне принцессы Гессенские Виктория и Элла, внучки Ее Величества королевы Великобритании, регулярно упоминались в придворных циркулярах, а прошлым летом их появления на чаепитиях и балах (и даже походы за покупками в «Либерти»[16] и визиты к парикмахеру Карлу на Риджентс-стрит) освещались прессой постоянно.

– Ты знаешь, что говорит мадам де Кольмин? – спросила Виктория.

– Мадам де Кольмин? Разве ты теперь не зовешь ее Дриной?[17] Это – по ее просьбе? – удивилась Элла.

– Я не готова к такой фамильярности, – с сожалением произнесла ее сестра.

Статная блондинка Александрин де Кольмин впервые появилась в Дармштадте в качестве жены временного поверенного в делах России. Сейчас она находилась в разводе с мужем и, как полагали, стала любовницей Папы. Высказывалось предположение, что он никогда не признается в этом никому, поскольку их связь не могла быть официально признана. Однако для негласного признания этой связи было достаточно уже того, что Папа сместил мужа Александрин с его поста, отправив его обратно в Санкт-Петербург под тем предлогом, что тот якобы был пьяницей и дебоширом, который плохо обращался со своей женой. Теперь эта дама регулярно появлялась в Новом дворце. Это была всегда красиво одетая, жизнерадостная, общительная женщина с густыми волосами пшеничного цвета, спадавшими на лоб, и большими, широко расставленными карими глазами. Элле она напоминала очень красивую кошку, которая всегда держала свои острые когти наготове и одновременно умела осыпать Папу всяческими похвалами и уделять ему должное внимание. Дети были вынуждены признать, что Папа стал выглядеть лучше, чем когда-либо с тех пор, как умерла Мама.

Виктория подчеркивала, что не стоит завидовать счастью Папы, и все же Элле было больно даже представить себе, что могла бы подумать Мама о сложившейся ситуации.

– Мадам де Кольмин сказала мне, что Серж – редкий представитель семьи Романовых, с артистическим темпераментом и поразительной проницательностью, – заявила Виктория, возвращаясь к обсуждаемой теме.

– Это были ее собственные слова? Скольких Романовых она знает лично?

– Она встречала некоторых из правящей семьи, хотя, вероятно, не так много, как мы.

Элла вздохнула:

– А ты помнишь, как сильно Мама жалела бедную двоюродную бабушку Марию?

– Я помню, как она брала нас с собой в Хайлигенберг, чтобы встретиться с императрицей, когда та приезжала туда с визитом, и как та была похожа на привидение и почти не произнесла ни слова, а только кашляла. В ней не было ничего царственного!

– Бедняжка, она стала совсем инвалидом!

– И это при таком-то муже! – вздохнула Виктория. В последние годы жизни прежний царь, отец Сергея и Павла, женился на женщине помоложе, и у них родилось трое детей[18].

Для их Бабушки в Англии это было еще одним доказательством того, что русским никогда нельзя доверять.

– Почему Бабушка так ненавидит Россию? Дело же не может быть только в прежнем царе и его позорных поступках? – поинтересовалась Элла у своей сестры.

– Все дело в событиях Крымской войны.

– Но это было много лет назад!

– Русские продвигались из Афганистана в Индию, и, поскольку они победили турок, они бряцали мечами на Балканах и заявляли, что Константинополь должен принадлежать им.

– Не думаю, что Сержа это сильно волнует. Он сказал мне, что его тошнит от сражений, и, хотя он любит своих людей, он каждый день молится, чтобы ему больше никогда не пришлось воевать.

– Он просто излил тебе то, что у него было на душе, – сказала Виктория с понимающей улыбкой.

– Вряд ли! Если бы я была мужчиной, я чувствовала бы себя точно так же.

– Я не могу представить тебя мужчиной, моя дорогая и, возможно, самая красивая принцесса в Европе. Ты – образец грациозной женственности, и целый континент, затаив дыхание, ждет твоих брачных планов!

– Не насмехайся надо мной! – сказала Элла, хмурясь.

– А ты действительно не думала о браке с Сержем? По дороге домой вы оба выглядели увлеченными друг другом.

Элла лишь вздохнула в ответ. Ее смущали излишне резкие, по ее мнению, суждения Сержа. Вместе с тем, когда они беседовали вдвоем, возвращаясь домой практически отдельно от всех остальных, у нее возникло ощущение, что он тянулся к ней, как цветок тянется к свету. Неужели ей это только показалось?

– Не имеет никакого значения, что я думаю, – сказала Элла, внезапно раздражаясь. – В любом случае мне совершенно не нравится, что Бабушка позволяет себе огульно критиковать всех русских, расценивая Сержа в качестве моего будущего мужа. Лучше всего было бы, чтобы все шло своим чередом.

– Если только это тебя утешит, в своем письме она добавила постскриптум, – уточнила Виктория.

– Какой же именно?

Виктория вновь достала письмо и зачитала: «Помни, дорогое мое дитя, что семья не может безбедно жить на жалованье морского офицера».

Посмеявшись над этим, обе сестры отправились спать, поскольку слишком устали, чтобы продолжать ждать Папу.

* * *

Бабушка не оставляла Эллу в покое. Она решила, что императрица Германии была права, когда предложила в качестве ее жениха Фрица, принца Баденского. Под ее давлением Папа уступил, и в январе Фриц приехал повидаться с Эллой.

«О нет! Вот он мне точно не подойдет!» – подумала Элла уже в первые же минуты встречи.

У Фрица были водянистые голубые глаза, выпуклый лоб и маленькие каштановые усики. Когда он гладил папину собаку – боксера по кличке Тайрус, – Элла обратила внимание на его крупные, неуклюжие руки с выпирающими костяшками пальцев. Тайрус с явным удовольствием прижимался к коленям принца, пока тот сидел на диване, но Элла ощущала: натура ее потенциального жениха столь же пресная, как хлебный пудинг без изюма.

Папа предложил прогуляться с Фрицем по зимнему саду, но Элла с трудом подбирала слова, пытаясь поддержать разговор во время этой бессмысленной прогулки.

Искусство? Фрицу были чужды и живопись, и архитектура.

Книги? Он с искренним удивлением спросил, как можно тратить время на чтение вымышленных историй.

Доводилось ли ему бывать в Италии? Нет, его туда не тянуло. Но ему нравятся походы в Шварцвальде[19] и плавание под парусом по Оберзее[20].

Его отношение к другим членам семьи? Кузен Вилли, его товарищ по прусскому пехотному полку, – его лучший друг, он просто замечательный парень. Дядя Фрица – это великий воин, а вот в тете Вики слишком много английского.

– Я тоже англичанка до мозга костей, – ответила Элла, переходя на английский язык в надежде, что это оттолкнет от нее Фрица.

– О нет, я в это не верю! – воскликнул в ответ Фриц по-немецки.

Пока они прогуливались по зимнему саду, он без конца превозносил Бисмарка и восхищался растущей мощью Германской империи. Элла сочла за лучшее позволить Фрицу болтать без умолку, нежели признаться ему, что разговоры на политические темы ей скучны.

Когда они вернулись в дом, они застали Викторию, которая вместе с другими детьми ждала, чтобы их представили Фрицу. Тот двинулся вперед, чтобы приветствовать их, Элла же, напротив, отступила на шаг назад, чтобы ее старшая сестра заметила, как она закатывает глаза.

– Я даже не могу решить, что во Фрице мне нравится меньше всего, – призналась она Виктории на следующий вечер, уже после того, как принц откланялся и уехал. – То, какой он скучный, или же то, как в редкие моменты оживления он повторяет банальные вещи.

Виктория улыбнулась:

– А я заметила, что Тайрус ему пришелся по душе. И он Тайрусу – тоже.

– Собаку легко полюбить. Равно как и понравиться собаке.

– Я также заметила, что он все время смотрел на тебя. Он явно не остался к тебе равнодушен.

– Ах да, именно об этом я всегда и мечтала – чтобы мой будущий муж отличался хотя бы отсутствием безразличия.

Виктория рассмеялась. В последние дни она все чаще пребывала в хорошем настроении: Папа наконец дал согласие объявить ландтагу о ее намерении выйти замуж за Луи и обсудить ее приданое.

– Я говорю совершенно серьезно, – продолжила Элла. – Разве можно жить, довольствуясь одними лишь второстепенными вещами: едой, охотой и ленивыми заплывами по Оберзее?

– Нет, конечно, – ответила Виктория, все еще улыбаясь.

– И разве не странно, что у принца так ни разу и не возникло желания остановиться, оглядеться, задуматься – как он может внести свой вклад в устройство мира? А не только проводить дни в полном благодушии и пользоваться своими привилегиями, воспринимая их как должное.

– Да, все именно так! «Не титулы делают честь людям, а люди чтут титулы», – ответила Виктория. – Ты помнишь? Это цитата из Макиавелли, которую всегда цитирует дядя Лео.

Она упомянула младшего брата Мамы, которого все они очень любили и который часто приезжал в Дармштадт.

Виктория решилась спросить, в конце концов:

– Ты обсуждала Фрица с папой?

– Я поговорю с ним об этом завтра, – ответила Элла.

* * *

Элла нашла своего отца в его личном кабинете, маленькой комнатке в дальнем конце коридора, где всегда пахло трубочным табаком, виски и кожей.

– Я ждал тебя, моя любимая Элла! Что ты скажешь о юном Фрице? – Папа жестом указал Элле на стул, и она села.

– Он, совершенно очевидно, вполне приятный человек, – осторожно начала разговор Элла.

Папа улыбнулся:

– Приятный?

– Ну, скажем так: не неприятный.

Папа удивленно поднял брови и потянулся за трубкой.

– Я имею в виду, что Фриц кажется милым и добродушным, – поспешила продолжить Элла.

– И что же из этого следует? – Папа чиркнул спичкой, раскуривая трубку.

– Но я не могу представить, что проведу с ним всю свою жизнь, – завершила свое признание Элла с легкой дрожью в голосе. Она невольно подумала при этом: «Не сочтет ли Папа, что она проявила бестактность, заявив об этом после первого же, достаточно короткого знакомства?»

Однако ее отец выглядел невозмутимым. После короткой паузы он заявил:

– Я никогда не заставлю вас, мои дорогие девочки, выходить замуж против вашего желания. Я пообещал это вашей матери перед ее смертью…

Элла с облегчением кивнула.

– …Но юный Фриц показался мне таким замечательным парнем, – продолжил Папа.

– Он тебе нравится?

– Конечно! – заявил Папа, покачивая головой. – Это очень достойный кандидат в твои женихи.

– Ты считаешь, что он – подходящий муж для меня?

– Так считает твоя английская бабушка. Вчера мне как раз пришло письмо от нее по этому поводу, в котором она особо подчеркивала, что Фриц Баденский очень хороший человек с высоким положением, который обеспечит надежное и счастливое будущее своей избраннице.

Папа улыбнулся: они оба понимали, что королева пишет о том же, о чем же она постоянно говорит.

– Но откуда ей это знать? – поинтересовалась Элла. – Она встречалась с ним, может быть, дважды в своей жизни. Причем много лет назад.

– Я навел собственные справки. Фриц, судя по всему, очень популярен среди своих Kameraden[21].

– И я должна рассчитывать на симпатию его коллег из числа армейских офицеров? – удивилась Элла.

Папа улыбнулся:

– Стать однажды великой герцогиней Баденской – это просто прекрасно. Ты бы жила совсем рядом со мной, ведь герцогство Баден граничит на юге с герцогством Гессен-Дармштадт. Я не думаю, что ты захочешь далеко уезжать от своего брата и сестер, которые очень привязаны к тебе.

Элла вздохнула. Эрни, которому сейчас было четырнадцать, и десятилетняя Аликс в общении с ней получали ту любовь, которую они должны были бы получить от умершей матери. То же самое относилось и к Ирен, которой исполнилось шестнадцать. Она любила всех их. Но при этом она понимала, что скоро они должны были повзрослеть.

После всех этих раздумий Элла покачала головой:

– В конце концов, я бы предпочла выйти замуж за Вильгельма. По крайней мере, он веселый.

Папа рассмеялся:

– Веселый? Да он просто наглый негодяй. Кстати, я узнал от твоей тети Вики, что Дона снова ждет ребенка.

– Уже? А их сыну исполнился хотя бы годик?

Папа пожал плечами:

– Не помню. Держу пари, твой кузен намерен нарожать во славу Пруссии детей на целый полк. Так что можешь поздравить Вилли, когда увидишь его.

– А он хочет приехать сюда?

– Нет. Просто нас – тебя, меня и Викторию – пригласили на бал в Берлин, который организуется в марте, чтобы отпраздновать серебряную годовщину свадьбы твоих дяди и тети.

Элла рассеянно кивнула, наблюдая за тем, как Папа попыхивает трубкой, и размышляя: если бы она не познакомилась с Сержем, понравился бы ей в таком случае Фриц? С тех пор как Серж уехал, она не получала от него никаких известий. Кроме того, сейчас, в ходе разговора с Папой, она осознала, что он бы не хотел, чтобы она уезжала в такую даль, как Россия. И нельзя отрицать, что Фриц считался действительно выгодной партией: он был немецким принцем, перспективным, респектабельным, проживал неподалеку от Дармштадта. Но разве ей не следовало учитывать свои собственные чувства в отношении будущего мужа?

– Hor mal zu[22], Элла, – неожиданно произнес Папа напряженным голосом. – Не мне решать, кого тебе стоит любить, поскольку я сам по уши влюблен в женщину, которую все считают совершенно неподходящей мне парой.

Элла посмотрела на своего отца, удивленная тем, что он решился на такую откровенность.

– Вам с Викторией, должно быть, известно, как обстоят мои дела с Дриной? – спросил Папа.

Элла покраснела и опустила взгляд на свои руки, лежавшие на коленях. Ей было сложно обсуждать с отцом его личную жизнь, это было выше ее сил.

Папа прочистил горло и продолжил, делая паузы:

– Вы с Викторией были так любезны, что приняли мой… Мой выбор… И не критиковали меня… Однако ты, как девушка с высоким положением, должна очень тщательно обдумать твой собственный брачный союз, который тебе предстоит заключить.

– Поскольку мой выбор ограничен? – спросила Элла, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Поскольку ты молода и неопытна, а твоя бабушка сильно переживает по поводу твоей судьбы.

– А Фриц тебе тоже нравится, как и бабушке?

– Я бы сказал, что он, как мне кажется, добродушный юноша, который вполне может стать преданным супругом.

– И что бы ты посоветовал мне?

– Я бы предпочел, чтобы ты не выходила замуж именно сейчас, поскольку Виктория, скорее всего, скоро будет помолвлена. Однако Фриц изо всех сил добивается этого. Он сказал мне, что все время думает о тебе. Он не может выполнять свои обязанности. Мы не должны этого допустить!

Папа неожиданно хихикнул, что совершенно не понравилось Элле. Она поинтересовалась:

– Ты хочешь пригласить Фрица в гости еще раз?

– Да. У него сейчас двухнедельный отпуск. Он уехал в Гейдельберг погостить у своих друзей по университету и думает вернуться сюда несколько позже.

– Значит, вы уже обо всем договорились? – Элле это тоже не понравилось, она даже почувствовала вспышку раздражения.

– А почему бы и нет? Это даст тебе шанс узнать его получше.

* * *

Когда Фриц приехал вновь, Элла предприняла вторую попытку. Она постаралась разговорить его, ища доказательств того, что это – самый подходящий из принцев, который мог бы стать ее любящим и достойным мужем. Она предполагала, что в любом браке с любым мужчиной от нее потребуется какая-то жертва. Она помнила слова Мамы о том, что никто не совершенен. Только сейчас Элла стала задаваться вопросом: а была ли Мама по-настоящему счастлива с Папой? Она была набожным человеком, заботившимся о благополучии других, в то время как Папа не отличался ни особым умом, ни целеустремленностью. Он наслаждался общением со своей семьей, друзьями, ему нравилось заниматься спортом и ухаживать за своим садом.

Но, по крайней мере, Папа испытывал сильные чувства по отношению к Маме. Элла не была уверена, что Фриц был способен относиться к ней точно так же. Ни одна из ее попыток завязать серьезный разговор и в этот раз тоже не увенчалась успехом. И хотя она видела, что Фриц восхищался ею (смотрел на нее с открытым ртом, хвалил ее туалеты), он никогда не выспрашивал ее о ней самой. Он пространно рассуждал на темы, которые нравились только ему самому, не интересуясь, насколько это ее занимает. Он, похоже, понятия не имел, насколько она была обескуражена отсутствием у них общих интересов. Он попрощался с ними, раскланявшись с Папой и бросив ей напоследок радостно:

– До встречи в Берлине!

* * *

Три недели спустя ранним серым утром они сели в поезд, направлявшийся в столицу Пруссии.

Элла сидела в углу купе, наблюдая, как мимо проносятся каменные стены, узкие дорожки, обсаженные деревьями, и дома с выкрашенными в зеленый цвет ставнями. Туман медленно поднимался над голыми коричневыми полями. Фермер, ссутулившись, правил телегой, запряженной медленно тащившейся лошадью. Элла размышляла, какой будет ее роль в этом огромном мире, в котором – многие тысячи жизней, и каждый человек – главный персонаж в истории своей собственной жизни. Ей была невыносима мысль о том, что эта роль могла оказаться тривиальной. Элла осознавала, что вне зависимости от того, было ли это справедливо или нет, но она отличалась от многих других: она была принцессой, признанной красавицей, дочерью добродетельной женщины, которая умерла слишком молодой. Элла чувствовала необходимость в отпущенное ей время с учетом открывавшихся перед ней возможностей стремиться к праведным целям. Но как именно? И в союзе с кем?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Добрый вечер, доброй ночи.Розами покрытое,Гвоздиками украшенное,Полезай под одеяло (нем.)

Это фрагмент колыбельной Брамса «Guten Abend, gut' Nacht», Op. 49, № 4; текст песни: Георг Шерер. (Здесь и далее – прим. пер.)

2

Каштаны (нем.).

3

Отлично, отлично! Умницы принцессы! (Нем.)

4

Да, конечно, это дифтерия (нем.).

5

Пожалуйста, пощадите! (Нем.)

6

Вместе (нем).

7

Подойди (нем.).

8

Гофмаршал – чиновник при немецком дворе, ответственный за ведение повседневных хозяйственных дел.

9

Мать страны (нем.).

10

Женские клубы Алисы (нем.).

11

Фьезоле – город в итальянской провинции Флоренция.

12

Согласно официальным источникам, великий князь Сергей стал командиром лейб-гвардии Преображенского полка в феврале 1887 года.

13

Александр II был убит на набережной Екатерининского канала. В тексте книги неоднократно упоминается место у Зимнего дворца; вероятно, это намеренное изменение. (Прим. ред.)

14

Посадка! Просьба садиться! (Нем.)

15

The Ladies Pictorial – английский женский журнал, ориентированный на аудиторию среднего класса; пользовался особой популярностью в 1890-х годах.

16

«Либерти» – культовый универмаг Лондона.

17

Сокращенное от Александрин.

18

Согласно официальным источникам, у Александра II и княжны Екатерины Михайловны Долгоруковой родилось четверо детей: Георгий, Ольга, Борис и Екатерина.

19

Шварцвальд – горный массив на юго-западе Германии, густо поросший хвойным лесом.

20

Оберзее – озеро в Германии.

21

Приятели (нем.).

22

Послушай (нем.).