Притворюсь твоей сестрой

Я открываю ящики стола снова. Перебираю тетради, блокноты, листочки. В них только уроки, детские рисунки, заметки о встречах с подругами. Заглядываю под кровать – пыль. Отодвигаю плакат на стене – гладкие обои. Провожу пальцами по задней стенке шкафа – ничего. Каждый пустой угол, каждая банальная находка (засохший фломастер, потерянная сережка) – это гвоздь в крышку гроба моих надежд. Комната молчит. Она хранит секрет настоящей Зои так же надежно, как и раньше. А время безжалостно тикает. Сдавшись, я присаживаюсь на диван и берусь за дневник, который знаю наизусть. Зои действительно жила беспечной жизнью богатой наследницы. Она никого не боялась и не думала, что произойдёт трагедия.

Глава 5

Ближе к обеду в доме снова появляется суета – приезжает еще один целитель. На этот раз мужчина постарше, с седыми висками и внимательным взглядом. Он проводит осмотр быстро, но тщательно: проверяет реакцию зрачков, просит проследить за пальцем, осторожно ощупывает шишку на голове, которая уже заметно спала. Его пальцы прохладные и сухие. Завершает осмотр пасами. Голубоватая магия окутывает дымкой и слегка потрескивает у висков.

– Сотрясение легкой степени, – констатирует он, убирая приборы в саквояж. – Состояние в норме. Постельный режим можно отменить, но избегайте перенапряжения, яркого света и громких звуков сегодня. И обязательно отдых.

Облегчение – сладкое и мимолетное. Хотя бы это. Главное, у меня теперь есть свобода передвижения.

Как только дверь за целителем закрывается, я сразу же начинаю действовать. Заручившись его разрешением, иду к шкафу. Выбираю что-то неброское, но подходящее для образа выздоравливающей Зои. Под руку попадается светлое льняное платье с длинными рукавами и высокой талией. Ткань мягкая и легкая, дышащая. Переодеваюсь быстро. Ловлю свое отражение в зеркале: бледное лицо, слишком большие глаза. Выгляжу как призрак. Но двигаться могу. Это главное.

Цель ясна: изучить дом. Я должна здесь ориентироваться. Спускаюсь по широкой лестнице, держась за перила. Ноги все еще немного ватные, но держат. Прохожу мимо столовой, откуда доносятся тихие голоса слуг и запах еды. Мимо кабинета деда, дверь в который плотно закрыта. Иду в сторону гостиной, самой большой и, как правило, безлюдной в это время дня.

Но сегодня она не пуста. На массивном кожаном кресле у камина развалился Джоник. Он полулежит, одна нога перекинута через подлокотник, в руках новейший магфон. Экран ярко светится в полумраке комнаты, отражаясь в его глазах. Парень что-то лениво листает, полностью погруженный в себя.

Я делаю шаг внутрь, и звук каблуков по паркету заставляет его поднять голову. Взгляд Джоника скользит по мне, от макушки до туфель, медленно, оценивающе.

– О, Зои! – восклицает он, и в его голосе фальшивые нотки радости, как будто он действительно счастлив меня видеть. Он неспешно поднимается, откладывая магфон на столик. – Выбралась из заточения? – Парень делает пару шагов мне навстречу, улыбка широкая, но в глазах лед, как и у всех в этой семье.

От Джоника у меня всегда остается неприятное, липкое впечатление, будто после прикосновения к чему-то жирному. В любой другой ситуации я бы вежливо улыбнулась и сразу же ушла, сославшись на усталость или дела. Но не сейчас. Сейчас каждая минута на счету, а информация – мой единственный шанс. Мне нужно общаться. Со всеми. Даже с ним. Особенно с теми, кто вызывает подозрения. Только так, задавая вопросы, наблюдая за реакцией, слушая сплетни, я могу хоть что-то понять. Найти хоть какую-то зацепку, говорящую о том, что случилось с настоящей Зои. Кто мог быть виновником этой трагедии. Я заставляю себя улыбнуться в ответ, пряча отвращение глубоко внутрь.

– Да, наконец-то, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал легко. – Надоело смотреть на стены. А ты? Почему ты один?

Тиканье старинных часов на камине кажется громче обычного. Я выдерживаю скользкий взгляд Джоника, не отводя глаз.

– Тоже считаешь, что я самозванка? – спрашиваю я прямо, неожиданно даже для себя. Пока говорю, медленно обхожу его по дуге, стараясь не подходить слишком близко. Чувствую пыльный запах старой кожи кресла, когда опускаюсь на его жесткий подлокотник напротив парня. Поза неудобная, но позволяет держать дистанцию.

Сальные, бегающие глазки Джоника внимательно следят за каждым моим движением, как у хищной птицы. На его губах играет та же масляная полуулыбка.

– Скоро мы ведь все узнаем. – Он пожимает плечами, разводя руками в показном безразличии. Пальцы его нервно постукивают по колену. – У Элая подгорает от нетерпения. Он уже картину в голове нарисовал, как тебя разоблачит. – Джоник фыркает, и в этой фразе слышится что-то гнусное. – Поэтому каким бы ни был результат этих твоих тестов… это будет чертовски интересное зрелище. Поверь. Ты определенно внесла… оживление в наши скучные семейные будни. Настоящий ураганчик.

Он плюхается на диван, наслаждаясь эффектом своих слов.

– Роуз, – продолжает он, смакуя каждое слово, – от нервов уже вылакала всю свою успокаивающую настойку. Целую бутыль. Стоит как вкопанная, бледная, только глаза бегают. Ее родители… – он делает театральную паузу, – …рвут и мечут. Прямо сейчас, наверное, присели деду на уши в кабинете. Доказывают, что ты самозванка. Будто их истерика способна изменить результат тестов. Это забавно. – Он усмехается, но в его глазах нет веселья. – А самое пикантное… Роуз уже разослала всем приглашения на церемонию получения магии рода. Торжественно, красиво. Все ждут. А теперь… – Он указывает на меня пальцем, как на экспонат, – …Сила достанется тебе. Если, конечно, ты та самая Зои. Ирония, да?

Его слова висят в воздухе, тяжелые и ядовитые. Я чувствую, как по спине пробегает холодок. Церемония и осенний бал. Еще одно испытание, до которого остается месяц. Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, стараясь, чтобы лицо оставалось невозмутимым, и анализирую новую информацию.

Получается, для Роуз и дяди Эрика исчезновение настоящей Зои было очень кстати. Картина вырисовывается четче, холодная и безжалостная. Старшая наследница, принявшая силу рода, автоматически становится более сильной и уважаемой. Магический потенциал после церемонии возрастает в разы. Открываются двери к влиянию, власти, возможностям, о которых другие могут только мечтать.

Джоник наблюдает за моим лицом, пытаясь уловить реакцию. Я лишь слегка наклоняю голову, будто размышляя над его словами, а сама продолжаю анализировать.

Мог ли дядя Эрик… расчистить дорогу для своей дочери? Этот вопрос гложет изнутри. У него были средства, связи, влияние в семье. Мотив весомый, сила рода – лакомый кусок. Но тогда главная загадка: почему именно пять лет назад? Что случилось тогда такого, что спровоцировало действие? Была ли Зои на пороге чего-то, что угрожало их планам? Или просто представился идеальный случай?

Вопросы крутятся в голове, но ответов у меня пока нет. Только холодная уверенность крепнет. Зои не ошибалась. Ее предал кто-то из своих. И этот человек, возможно, до сих пор здесь, в этих стенах, улыбается за обеденным столом. От осознания мурашки бегут по коже. Я чувствую, как пальцы непроизвольно сильнее впиваются в жесткую кожу подлокотника.

– Интересные семейные будни, да? – наконец произносит Джоник, прерывая тягостное молчание. Его ухмылка становится еще шире, будто он угадывает ход моих мыслей, хотя я не проронила ни слова.

Разговор с Джоником, несмотря на всю его мерзость, дает крупицы информации. Они оседают в голове, заставляя шестеренки мыслей крутиться быстрее. Дядя Эрик… Мысль о нем теперь кажется не просто подозрением, а направлением. С ним нужно поговорить. Попытаться прощупать почву, уловить фальшь. Но и сам Джоник… Он сидит напротив,  воняя резким одеколоном, смешанным с запахом старой кожи кресла.

Джоник – мелочный, гадкий, самовлюбленный до тошноты. Его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Что, если он не просто болтун, а паук, плетущий свою паутину в углу? Его мотивы – темный лес, а в этой семье в лесу часто скрываются капканы. Такой, как Джоник, может предать просто из спортивного интереса.

Я машинально поправляю складки своего светлого льняного платья, ощущая под ладонью живую шероховатость ткани. Мысли летают по кругу, как и пылинки в луче солнца, пробивающемся сквозь тяжелые портьеры.