Удачная суббота

Снова с Михалычем она встретилась перед входом в оперблок. Открыла уже рот, чтобы рассказать и про оболочку пуповины, и про печень, но ей так и не дали ответить.

– Да знаю я, что ты все знаешь, пойдем. Толковая ты девка, Вика, вся в мать, – с нежностью в голосе сказал Михалыч и добавил сурово: – Но смотри у меня, если потом не вернешься к нам работать уже как врач!

– Обязательно вернусь, Олег Михайлович! – Вика расплылась в улыбке. Обычно ее наставник был скуп на комплименты.

За ходом операции она следила, боясь лишний раз вдохнуть.

Каждый раз при виде новорожденного на операционном столе у нее сжималось сердце. Жаль, что на анатомии не показывают, где же та кнопка, отключающая как по щелчку пальцев все чувства.

Несколько раз Вика собиралась выйти, но терять авторитет в глазах наставника совершенно не хотелось.

Наконец она смогла абстрагироваться от происходящего и начала воспринимать тельце на операционном столе не как маленького ребенка, а как вышедший из строя механизм. Михалыч же ловко устранял поломку и возвращал на место выскользнувшие шестеренки.

– Шить будешь? – спросил он, когда минут через двадцать все петли были уже погружены обратно в брюшную полость.

– Я? – не поняла Вика. Она как-то от нечего делать научилась шить на тренажере, но заходить дальше не спешила. Тем более сейчас перед ней ребенок, которому всего сутки от роду. На него даже дышать страшно.

– Нет, я, – передразнил Михалыч. – Все еще боишься?

Вика кивнула.

– Еще бы тебе бояться прекратить, и цены тебе не будет, – вздохнул он и знаком попросил у операционной сестры шовный материал.

Когда через пару минут Михалыч сделал последний узелок, Вика поймала себя на мысли, что если бы не видела этого малыша парой часов ранее, то ни за что бы не догадалась, каким родился этот малыш. А шрам рядом с пупком скоро и вовсе будет не заметен.

Домой она вернулась уставшая, но довольная и с мыслями, что порой прогуливать пары даже полезно. Жаль, она поняла это слишком поздно.

– Алиса, я дома!

В ответ вместо голоса подруги на всю квартиру раздалась песня Summertime sadness Ланы Дель Рей.

– Алиса, стоп! – Вика быстро сообразила, что в ее квартиру заселилось на одну Алису больше, чем она предполагала.

Подругу Вика нашла на кухне. Она слушала без наушников какую-то лекцию, видимо по обществознанию, и делала пометки в тетради. Но удивило Вику не это.

Во-первых, Алиса наконец-то сменила свой черный спортивный костюм на домашние шорты и топ. Вика ожидала увидеть загар, как на фото в соцсетях, но подруга была бледная как смерть.

Во-вторых, губы Алисы точно стали раза в два больше! Очевидно, без помощи косметолога здесь не обошлось. Вопрос другой: когда она только успела?

И последнее – у нее на груди было то самое бисерное колечко, которое она когда-то давно подарила ей и потом еще переплетала раз десять. Она и не думала, что подруга до сих пор хранит его. Мелочь, а приятно.

– Что ты на меня уставилась так, будто призрака увидела, – Алиса поставила на паузу лекцию и взглянула на подругу.

– А я и увидела призрака. Ты что бледная такая? Я думала, ты на пляжах целыми днями загорала. – Вика подошла к плите и заглянула в стоявшую на ней кастрюлю. Сырный суп. От одного только запаха в животе заурчало.

– А, это? – Алиса вытянула вперед руки и посмотрела на свои предплечья. – Фигня. Мужик фриком каким-то оказался. Помешанный на куклах фарфоровых. Я купалась то в море, то в SPF-креме, то в… ладно, не будем об этом. Но ничего, зато рака кожи у меня точно не будет, – свела все в шутку она, но развеселить подругу не вышло.

– Я понимаю, деньги не пахнут, но ты же человек, а не кукла какая-то. А если бы это была не единственная его странность? И он сделал с тобой что-нибудь и бросил? А ты одна и в другой стране. Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?! – Вика с силой закрыла крышку кастрюли и повернулась, чтобы взглянуть на подругу.

Еще давно они договорились: чтобы поберечь психику друг друга, одна не рассказывает про учебу в меде, другая – не раскрывает подробности своей работы. Слово держали обе, но все же порой, прямо как сейчас, вырывались мелкие детальки, и такие разные миры соприкасались.

– Викусь, давай не будем об этом. Не надо. Я живая, целая-невредимая, сижу вот на кухне у тебя. Поесть тебе приготовила. Все же хорошо закончилось.

– А если бы нет? – Вика еле сглотнула ком, подступивший к горлу. В носу защипало.

До этого момента она как-то не задумывалась о том, что подруга может однажды и не вернуться домой с очередной «рабочей» поездки. Летает и летает девочка, всегда же возвращается, да и на жизнь не жалуется.

Не думала, что к таким, как Алиса, богатые и влиятельные мужчины часто относятся как к расходному материалу, игрушкам, с которыми могут делать что захочется, а потом им ничего за это и не будет.

– Викусь, ты устала. Иди в душ, а я пока на стол накрою, – Алиса закрыла тетрадь. – И я могу постоять за себя, честное слово! – О том, что это только на словах, а на деле не всегда получается, она умолчала.

Последнее, что Алиса хотела в этой жизни, – чтобы близкие беспокоились из-за нее. Самой ей уже давно было плевать на себя.

Да даже если подруга права и ее могли покалечить или убить, что с того? Все, что было можно, в ней уже сломали. Алиса уже давно чувствовала себя живой только когда испытывала боль или страх. Не то чтобы она хотела умереть, но и за жизнь свою не сильно держалась. И зачем тогда переживать из-за такого человека? Она не понимала.

– Если с тобой что-то случится, я тебя прибью. Потом реанимирую и прибью снова! – шмыгнула носом Вика. – И так еще пять раз!

– Не потянешь, я буду сопротивляться! – рассмеялась Алиса.

Когда Вика вернулась из душа, на столе уже стояли тарелки с супом и лазаньей. Алиса заваривала листовой чай в керамическом чайнике. Вряд ли она привезла его с собой, но Вика не помнила, чтобы у нее был такой, да и чай не в пакетиках тоже.

Пока Вика ела, Алиса разлила горячий чай и села за стол напротив подруги. Одну кружку подвинула Вике, а вторую взяла в руки и подула в нее.

– Рыба моя, что с губами? – спросила Вика.

– Навестила свою лучшую женщину, пока ты работала. Я к ней еще месяц назад записалась.

– Даже боюсь представить, что послужило референсом этого чуда.

– Стрелка, шутки про жопу бабуина уже давно устарели!

– Заметь, не я это сказала!

– А я знаю, что ты хотела. По глазам прочитала. Лазаньи еще положить тебе?

– Спасибо, мамочка, но я наелась.

– Смотри у меня! Кожа да кости! – пригрозила кулаком Алиса.

– Ты палку не перегибай, а то будешь не мамочкой, а бабушкой. И кто бы говорил, саму ветром сдувает! – посмеялась Вика.

– Будем, значит, вместе откармливаться. А про губы – это отек. Пройдет через пару дней и будет в точности как было, только лучше. А еще я скоро иду на консультацию к ее мужу. Он пластический хирург. Прикинь, какой крутой семейный подряд у них. Хочу сиськи сделать.

– У тебя отличные сиськи.

– Нет предела совершенству, Стрелка.

Вика начала зевать. Подруги плавно перебрались в ее комнату. Легли на кровать прямо в одежде и поверх одеяла. Алиса так и не смогла уснуть одна в квартире и сейчас тоже была готова вот-вот провалиться в сон.

– Алис, не уезжай, – Вика прижалась лбом ко лбу подруги.

– Ты теперь выглядишь как пьяный ежик, – рассмеялась Алиса, взглянув с такого ракурса Вике в глаза.

– А ты как ежик, которого покусали пчелы. Ежик, не уезжай.

– Я тут надолго, – успокоила подругу Алиса, имея в виду больше город, чем ее квартиру. – В бандаже после пластики особо не поработаешь.

– И отлично, – Вика прикрыла глаза.

– Что, настолько понравился мой суп?

– Настолько не хочу переживать за тебя, – начала сонно бормотать Вика. – А пока ты здесь, мне кажется, с тобой ничего не случится. И ты живешь у меня всего лишь сутки, а моя квартира теперь не просто место, где можно отоспаться между сменами. Это теперь дом. Ну и суп понравился тоже.

Алиса ничего не ответила, прикрыла глаза и притворилась, будто уже уснула. Порой молчание говорит лучше всяких слов.

Глава 4. Хирургичка

Если ты совсем не найдешься и пропадешь,

Время вернуться к дому по следу своих подошв.

Спрятаться легко, нелегко подобраться вблизь.

Чтобы себя найти, окончательно заблудись.

Soltwine, Драгни «Заблудись»

Что миссия бесшумно собраться и выскользнуть из дома, не разбудив при этом подругу, провалена, Вика поняла только в прихожей, когда за ее спиной раздался голос Алисы.

– А ты куда? – сонно потягиваясь, спросила она.

– Странный вопрос, я вообще-то учусь и работаю, – Вика взяла с полочки ключи от машины. – Я на дежурство. Помнишь, я тебе рассказывала, что хожу вместе с маминым знакомым?

– С тем самым, который все эти годы в нее безответно влюблен? – Алиса скрестила руки на груди и привалилась к стене.

– С чего ты это вообще взяла?

– А зачем еще ему тогда с тобой возиться?

– Потому что я подающий надежды почти специалист?

– Конечно, – усмехнулась Алиса. – Когда вернешься, специалист?

– Завтра.

– Нет-нет-нет, мы так с тобой не договаривались! Ты меня обманула и вообще дома не ночуешь, что ли? – нахмурилась Алиса. Три ночи в неделю без сна и наедине со своими мыслями она еще кое-как могла пережить, но больше…

– Я очень постараюсь вернуться не под утро, но обычно по ночам происходит все самое интересное.

– Не думаю, что это относится к роддому. Самое интересное у них происходило за девять месяцев до.

– Алиса!

– Нет, правда. Только не говори, что никогда не смотрела на них и не думала, что раз беременна, значит е…

– Алиса! Побольше уважения к тем, кто поднимает демографию нашей страны с колен!

– Так было или нет?

– Было. – Вика посмотрела на время на телефоне. – Это все, что ты хотела узнать? Я немного спешу.

– Какой пароль от ноута?

– Шесть шестерок.

– Я запишу тебя на курсы кибербезопасности.

– И я тебя люблю, – Вика послала подруге воздушный поцелуй и выбежала из дома.

Собрав почти все возможные пробки, Вика все же добралась до перинатального центра. Быстро переоделась в новую сиреневую хирургичку и накинула на плечи стетоскоп.

На дежурство она заступила вместе с Михалычем, с уверенностью, что все непременно заметят, как ей идет обновка, а дежурство пройдет спокойно, не сильно ее вымотает (физически и эмоционально), но не всем мечтам суждено сбыться.

Вернее, в этот день никаким ее мечтам не суждено было сбыться.

Первые пару часов все действительно хорошо. Даже замечательно! Отлично! Никто даже не собирался рожать, и Вика с Михалычем, воспользовавшись небольшим затишьем, пошли проведать малыша, которого вчера оперировали.

Но потом они только и успевали, что спускаться в родзал. И каждый раз, стоило им вернуться в ординаторскую, раздавался новый звонок.

В дежурном акушере Вика тут же узнала по фиолетовым волосам Субботина и то и дело отвлекалась на него, из-за чего приходилось выслушивать замечания от Михалыча. Игорь же ни разу даже не взглянул в ее сторону.

Наступило новое затишье, а вместе с ним и время обеда. Вика разогрела в микроволновке принесенную из дома лазанью и слушала случаи из практики Михалыча, когда раздался новый звонок.

– Даже поесть нормально не дадут, – проворчал Михалыч, положив трубку.

– Я могу одна сходить. Какой родзал?

– Первая операционная.

– Тогда без вас не пойду.

– А придется, тебя за язык никто не тянул.

– До конца дня молчу и разговариваю только на языке жестов, – Вика положила вилку в пустой контейнер и закрыла его. – Знаю на нем только «да», «нет» и «козел». Точно больше не накосячу.

– Я смотрю, ты основательно подготовилась к дежурству с Субботиным.

– Не поверите, но кто наш напарник на этот раз было для меня сюрпризом, – Вика взяла контейнер, встала из-за стола и направилась к своей сумке, чтоб убрать его. – Так вы пойдете со мной?

– Да, я догоню.

Когда она вошла в операционную, кесарево уже началось. Игорь на мгновение поднял взгляд на девушку, не узнал в ней Вику из-за полного медицинско-боевого обмундирования и бросил:

– Почему посторонние в операционной? И где, черт возьми, неонатолог?

– Я неонатолог, – уверенно отозвалась Вика, подходя к подогреваемому столику. План молчать до конца смены с треском провалился.

– Ты ребенка в руках хоть раз держала, неонатолог? – усмехнулся Игорь, не поднимая взгляда от операционной раны. Он уже и так понял, что вошедшая девушка – студентка или ординатор первого года с явно раздутым самомнением. Еще ничего из себя не представляет, но уже вообразила себя настоящим врачом. Самонадеянно. Надо бы сбить с нее всю спесь и спустить с небес на землю.

Вика не понимала, почему Субботин к ней прицепился, но молча выслушивать это не собиралась.

– Только котят, когда роды у кошки принимала. А что? Ребенка держать прям намного сложнее? Да? – Она прикинулась, что ай-кью у нее немногим больше, чем у зажима для пуповины.

Вика услышала смешки со стороны акушерки и женщины-реаниматолога с очень забавной фамилией Молибога, прекрасно подходящей к ее специальности, и самодовольно улыбнулась.

– Девушка, вы перепутали операционную со стендап-клубом.

– Знаете, в жизни каждого человека наступает момент, когда он заходит не в ту дверь. – Вновь раздались смешки, но Субботин был по-прежнему серьезен. Вика решила, что он так и не смог смириться с тем, что на его беспочвенные нападки начали отвечать.

– Надеюсь, котят вы держите лучше, чем шутите.

– А публике нравится.

– Извлекаем, – обратился Игорь к своему ассистенту. – И позовите уже кто-нибудь Михалыча!

– Не надо никого звать, я уже здесь.

Вика все что угодно отдала бы, чтобы ответить Михалычу в ординаторской по-другому, лишь бы доказать Субботину, что она может все сама. И ребенка на руках удержать, и, если надо будет, заинтубировать.

– Восемь баллов по Апгар, – громко заключила Вика и перешла к дальнейшему осмотру новорожденного. Она была готова поклясться, что слышала скрип, с которым закатились глаза Субботина в этот момент.

– Что хмурая такая? – шепотом обратился к ней Михалыч.

Вика сначала молча кивнула в сторону Субботина, а потом согнула на правой руке безымянный и средний пальцы, изображая рожки, и постучала тыльной стороной ладони себе по лбу. Михалычу не нужен был переводчик с русского жестового, чтобы понять, что она имеет в виду.

– Относись к этому как к части образовательного процесса. – Вика по лучикам морщинок в уголках глаз поняла, что Михалыч улыбается.

– И чему же я научусь?

– Общаться с людьми, какими бы, – он повторил жест Вики, – они ни были.

До конца дежурства Вика так и не досидела. И все опять же из-за Субботина, но не потому, что она не удержалась и случайно придушила его стетоскопом прямо в родзале, когда он в очередной раз усомнился в ее компетентности и праве находиться при родах.

Пока выдалась свободная минутка, Вика решила по-быстрому добежать до кофеавтомата, но до своего пункта назначения она так и не смогла добраться. Примерно на полпути в нее кто-то врезался и облил горячим кофе.

– Смотреть надо, куда идете! – По голосу Вика поняла, кто перед ней, и тут же пожалела, что орудие несостоявшегося убийства осталось в ординаторской.

– Это вы мне говорите? – Вика с усилием оставила все ругательства при себе. – Я, по крайней мере, не иду, уткнувшись в телефон, и не порчу чужие вещи, потому что закрывать кофе крышкой тоже ниже моего достоинства. Хоть бы извинились.

– Извините, – машинально проговорил Игорь, наконец-то убрал телефон в карман, посмотрел на девушку перед собой и узнал в ней Вику. – Ой, прости, не сильно обжег тебя? – Из его голоса тут же пропало все раздражение.

– Нет, всего лишь четвертая степень, не видите, кости торчат? – Вика переборола желание попросить Субботина засунуть себе куда подальше эти «простите-извините» и достала из бокового кармана хирургических брюк небольшую пачку влажных салфеток.

– Максимум вторая, – Игорь посмотрел Вике на грудь. Бейджика нет, значит, она не на смене, а на дежурстве со знакомым врачом. Распространенная практика, они с Борщом в свои студенческие годы тоже так ходили. И, кажется, в прошлую их встречу грудь у нее была поменьше. Неужели магия пуш-апа?

– Знаете, Игорь Альбертович, если вы так недовольны тем, что я присутствовала на вашей операции, и не хотите, чтобы это повторилось, могли бы просто об этом сказать, а не пытаться меня убить.

Вика злилась, но все же протянула одну из салфеток Субботину, чтобы он мог вытереть кофе со своей руки.

– Что? – До Игоря только сейчас начало доходить, что девушкой из операционной была Вика. У него и так была плохая память на лица, а маски не оставляли ему ни шанса узнать человека перед собой.

– Ничего. Ладно, я вам не нравлюсь, вы мне сегодня ясно дали это понять, но что вам хирургичка моя сделала? – Пятно вопреки всем ее стараниями и не думало оттираться. – Только вчера с нее бирки срезала! – чуть приукрасила Вика. Хирургичку она купила еще неделю назад, но первый раз надела только сегодня. – Теперь вы мне должны новую! За моральный ущерб!

– А не много ли?

– Мало. – Вика закинула свою влажную салфетку в стаканчик с остатками кофе, который Игорь все еще держал в руке. – Это я еще не включила сюда ущерб моей репутации, который вы мне нанесли днем в операционной.

– Хорошо, хирургичка так хирургичка, какой нужен размер? – Отказать такой, как Вика, он не мог. Бойкие девушки с характером ему определенно нравились.

– Неприличные вы задаете вопросы. Я не буду облегчать вам задачу, Игорь Альбертович. Тем более что один из размеров вы уже почти смогли на глаз определить.

После такого столкновения пить кофе совершенно расхотелось. Запасной хирургички у Вики не было, так что она написала Алисе, что скоро будет дома, и пошла переодеваться в обычную одежду.

* * *

Алиса откладывала этот момент как могла.

Еще утром она увидела, что ее любимая кулинарная блогерша выложила новый видеорецепт. Алиса решила: кто она такая, чтобы это не повторить? Пара часов с руками в муке под приятный голос той женщины и абсолютно никаких мыслей. Что может быть лучше?

В ходе ревизии полок и шкафчиков Алиса нашла парочку игрушек для взрослых и ни одной упаковки муки или соды. Конечно же, Вика не хранила ничего такого на кухне. Это Алисе было настолько нечем заняться, что она заодно проверила и комод в комнате подруги. После комода она перешла к ящикам стола и среди органайзеров с бисером, бусинами, леской и проволокой раскопала пакетик с самоклеящимися глазками, которые используют для творчества. Зачем они когда-то могли понадобиться Вике, история умалчивала.

Пришлось устроить вылазку до ближайшего гипермаркета. Там Алиса увидела одиноко стоящий фикус и… влюбилась в него! А еще узнала в нем себя, такую же брошенную на произвол судьбы. Решила, что такие, как они, должны держаться вместе.

Дома, когда пирог уже подходил в духовке, Алиса наклеила по паре глазок на каждый из листиков фикуса и назвала цветок Валерой. Теперь с таким другом ничего не страшно.

– Будешь моим оберегом, отгонять все мои дурацкие мысли и охранять от кошмаров. Договорились?

Валера не ответил, но Алисе казалось, что он все понимает. В конце концов, даже учеными, скорее всего, британскими, доказано, что растениям нравится, когда с ними разговаривают.

– Спасибо, Валер. Надеюсь, с тобой я даже смогу ночью поспать, пока Вики нет. Но ты не наглей и руки, листья и все такое, как все мужики, не распускай!

Валера все еще молчал.

– Вот и договорились, – улыбнулась Алиса и ушла доставать пирог из духовки.

Вечером Алисе все же пришлось выйти из квартиры ради дела, которое она так упорно откладывала весь день.

Такси она вызывать не стала. Предпочла почти час идти пешком через весь город под Лану Дель Рей и ЛСП в наушниках. Гулять так гулять. Откладывать возвращение домой так откладывать.

По плану было зайти в прихожую, снять с крючка ключи от кладовки, забрать велик и рюкзак с вещами, вернуть ключи на место и уехать счастливой в закат.

На все ушла бы пара минут, так что Алиса совершенно не понимала, почему нашла себя вот как уже полчаса плачущей, лежа на полу в своей комнате родительской квартиры, и тупо смотрящей в потолок.

У каждой квартиры есть свой запах. Его почти не чувствуют те, кто там живет, но его отчетливо ощущает каждый, кто приходит в гости.

В квартире Алисы пахло ягодным дымом от кальянов, которые постоянно курила Светик, какими-то сладкими духами и нежеланием признавать свои проблемы.

У Вики пахло кондиционером для белья, книжной пылью от старых учебников и желанием доказать всем и каждому, что ты чего-то стоишь.

В родительской квартире пахло домашней едой. Мама уехала к родственникам еще месяц назад, но ароматы жаркого и пирогов прочно впитались в оклеенные светлыми обоями стены.

Пахло подростковыми загонами и комплексами, что Алиса пережила, пока жила здесь. Диетами, голодовками и еще чем-то кислым, когда они уже не помогали.

Совсем немного пахло маминым смехом и обещаниями: «Алис, уйду. Обязательно уйду от него, пока не окончательно прибил», которые она давала, когда Алиса стала постарше и начала понимать, что дома происходит что-то ненормальное.

Но громче всего был запах криков, слез, хлопка дверью, с которым уходил отец, и вызовов скорой помощи. Доставалось обеим, по поводу и без.

Именно этот запах вдохнула Алиса, стоило переступить порог родительской квартиры. Именно из-за него разрыдалась. Именно из-за него не часто возвращалась домой.

Сбежала от родителей при первой же возможности. Решила, что раз мать не собирается уходить, то уйдет она сама.

Алиса собиралась поступить в Москве на бюджет в Менделеевку и больше никогда не возвращаться назад. Присмотрела себе факультет химической технологии, хотела разрабатывать новые лекарства. Вместе с Викой как умалишенная учила химию и… не поступила.

От заветной черты ее отделял всего лишь балл. Один балл, и ее судьба могла бы сложиться совершенно иначе. Кто знает, может, тогда она была бы счастливее. У нее была бы цель. Было бы ради чего держаться за свою жизнь.

Была возможность поступить в местный мед на факультет фармакологии или переподать документы на платку, но первый вариант не устраивал саму Алису, а второй – ее отца.

Вместо этого она отфотошопила списки поступивших, показала картинку родителям и начала готовиться к переезду. Пока так, а дальше что-нибудь придумает. В конце концов, за границей очень распространена практика, когда выпускники берут gap-year на отдых и поиски себя. Алиса решила, что она ничем не хуже, чем они, и взяла себе такой же свободный год.

Она подписалась на все официальные и неофициальные группы Менделеевки, и в одной из последних увидела пост Светика. Она училась на третьем курсе факультета ее мечты и искала себе соседку. Алисе казалось, что она сорвала джекпот. Она тут же написала Светику и уже в конце августа переехала к ней.

Вскоре стало ясно, что учеба – последнее, что волнует Светика. В списках на учебе она просто числится, а экзамены покупает. Алиса сначала не понимала, откуда у простой студентки столько денег, но потом Светик открыла Алисе мир, но не чудес, а мужчин, желающих, чтобы рядом с ними было красивое юное тело, и готовых платить за это любые деньги.

Поиски себя увенчались для Алисы успехом, с одним только нюансом – нашла она себя сначала в ресторанах, рядом с богачами, а потом и в их постелях.

Ее родители по-прежнему считали, что она учится, и ситуация с каждым днем становилась все опаснее. Если отец-военный узнает, чем она занимается и как зарабатывает на жизнь, придушит собственными руками. Алиса была уверена, что стоит ей вернуться домой, как она обязательно чем-то выдаст себя, поэтому и не возвращалась.

Полтора года она выдумывала всевозможные контрольные, конференции, зачеты, экзамены и практики, а потом получила сообщение от матери, что отец умер, сердечный приступ. И потом еще одно, с вопросом, приедет ли она на похороны. Алиса ответила, что обязательно, чтобы плюнуть в могилу, и стала собирать чемодан.

Она была уверена, что если загробная жизнь и существует, то гореть ей в аду за то, что от этой новости испытала только облегчение и извращенное счастье. Но не могло не радовать, что тогда и ее отец будет гореть где-то там, желательно, на другом конце ада.

На похоронах она встретила его. Он представился Александром и сказал, что знал ее отца еще со школы. Алиса посмотрела на него и почувствовала, как по позвоночнику пробежали электрические разряды. Она притворно расплакалась, но Александр не увидел в ее слезах обмана и по-отечески обнял девушку. Алиса тут же растаяла и обмякла в его руках.