Тайны Тихого леса

Мирэ хватает нескольких секунд, чтобы почувствовать заметное облегчение во всём теле, будто воздух становится свежее и прохладнее. Юн делает шаг назад и несколько секунд молча смотрит на насыщенно-голубой камень, складывая руки на груди.

– Ты помнишь наш уговор? – вдруг спрашивает он.

– Какой?

– Ты больше не вернёшься в лес. Уходи отсюда, – сухо говорит Юн, кивая на дверь в комнату.

– Так сразу?

– Предлагаешь постоять здесь ещё полчаса, а потом разойтись?

– Я не знаю дороги назад, как я вернусь?

– Мне все равно. Я выполнил своё обещание, так какой толк мне волноваться о тебе? – все так же безразлично говорит Юн, вскидывая брови.

– Ладно. Спасибо за кулон, – Мирэ недолго молчит, но затем удивительно ровным тоном продолжает:– Мне жаль, что я прочитала твоё письмо. Мне не хотелось задеть твоих чувств, мне просто… стало интересно, как ты живёшь… – на последних словах Мирэ поднимает глаза на Юна. – Но и ты хорош. Поумерь своё эго и научись держать себя в руках, если не хочешь поехать головой от одиночества.

– Уходи, – единственное, что она слышит, но его голос становится не таким уверенным, каким был раньше.

Мирэ быстро оборачивается и идёт в прихожую, а затем молча покидает дом.

Нет, она вовсе не рассчитывала на дружеское общение с Юном. Но всё же… он был слишком груб с ней. да и она оступила опрометчиво. что-то подсказывало, что теперь их разделяет необыкновенная пропасть.Возможно, если бы сейчас он не выгнал её, она бы пару раз пришла в лес хотя бы насладиться природой, а если повезёт встретить Юна, то расспросила бы его о волшебстве.Она бы хотела узнать больше о кулоне, спасающем её от болезни. Почему Юн помогает ей и почему смог забыть столь важную ему вещь в руках незнакомого ребёнка? Но сейчас ей придётся забыть обо всех вопросах, ведь она больше никогда не вернётся в лес, никогда не встретит Юна и никогда не узнаёт правду.

Глава 8. Особенный чай

Возвращается домой Мирэ только в первом часу ночи, когда её мама уже спит. Глаза жутко слипаются от желания скорее лечь спать, ведь в последние несколько дней спала она просто ужасно. Она почти засыпает, когда вдруг на её телефон приходит сообщение с неизвестного номера: «Привет, это Мэйсон. Надеюсь, ты не спишь. Завтра утром мы идём на свидание, я заеду за тобой. Это не обсуждается». Мирэ в недоумении пялится в экран телефона.

– Да что он о себе возомнил?! – шёпотом возмущается она, кидая телефон на соседнюю подушку. – С чего он взял, что я вообще пойду?

Она уже было тянется к телефону, чтобы ответить, но вдруг останавливается – лучше разобраться во всём завтра. Может он вообще пьяный и в компании друзей, а утром забудет о своих словах.

Утро начинается не очень-то хорошо. Хоть кулон и висит на шее Мирэ, на её настроение он повлиять не может. Погода на улице пасмурная, и Мирэ засыпает на ходу. Она плетётся сначала в душ, а затем на первый этаж, где уже копошится её мама. Сегодня у неё выходной. Мирэ сидит н кухне, когда из прихожей доносится голос.

– Мирэ, иди сюда, – кричит миссис Кэннон. – Тут к тебе пришёл какой-то симпатичный парень.

Мирэ неожиданно для себя просыпается. Кто мог к ней прийти? Джуëн, что ли? Но мама знает его. А других парней, тем более симпатичных, в своём кругу она не наблюдала… Когда Мирэ выходит в прихожую, ей ничего не остаётся, кроме как застыть напротив порога, у которого стоит Мэйсон.

– Доброе утро, – слегка улыбаясь, говорит он.

– Мирэ, может, познакомишь нас? – ухмыляясь, предлагает миссис Кэннон.

– Обязательно, только чуть позже, дай мне поговорить с ним, – Мирэ сует ноги в тапочки и вылетает на крыльцо, хватая Мэйсона за руку и захлопывая дверь.

– Не хотел удивлять твою маму, – неловко улыбаясь, говорит Мэйсон.

– А на что ты надеялся, когда пришёл ко мне домой? И вообще, откуда у тебя мой адрес? – возмущается Мирэ, переступая с ноги на ногу на мягком коврике у двери.

– Я думал, ты живёшь одна.

– Ну, уж извини.

– Адрес дала Джессика. Мы обменялись номерами ещё на вечеринке.

– Я убью её, – Мирэ закатывает глаза. – Ну и зачем пришёл?

– Приехал, – он кивает на красный автомобиль, стоящий на обочине, прямо напротив дома. – На свидание. Я же сказал.

– Во-первых, ты не хочешь спросить, согласна ли я? Во-вторых, у нас у обоих пары, так что я собираюсь в университет, – уверенно говорит она, но все-таки мельком засматривается на автомобиль.

– Я писал тебе вчера. Ты не ответила, вот я и приехал.

– Ты решил, что если я молчу, это значит да? – если честно, Мирэ вообще думала, что он шутит. По крайней мере, ещё пару минут назад.

– Мы все равно едем на свидание, – уверенно говорит Мэйсон.

– Ты едешь. А я иду в университет, – открывая дверь говорит Мирэ. – И не вздумай стучать.

Она заходит в дом и хлопает дверью прямо перед носом новоиспечённого поклонника. Из комнаты выходит все ещё удивлённая миссис Кэннон, с хитрой улыбкой на лице.

– Ну и кто этот молодой человек? – усмехаясь, спрашивает она.

– Уж точно не тот, с кем я хочу провести утро, – Мирэ вздыхает и идёт на кухню, чтобы допить кофе.

– Этот парень зовет тебя на свидание? – миссис Кэннон, все ещё улыбаясь, идёт за дочкой.

– Вроде того. Нужно договариваться об этом заранее, а не приезжать утром и ставить перед фактом, – ворчит Мирэ, допивая кофе.

– Да ладно тебе, сходи. Отдохни от учёбы. Ты ведь учишься, не переставая, даже когда сидишь дома. Было бы неплохо спокойно провести время, – миссис Кэннон кладёт руку на плечо Мирэ, – с симпатичным мальчиком. Иди, собирайся.

– Ну, мам, я не хочу…

– Иди, иди, – мама подталкивает Мирэ к лестнице, забирая кружку из её рук.

Так уже спустя полчаса она выходит на порог дома, где до сих пор стоит Мэйсон.

– И все-таки мы идём на свидание, – довольно усмехается он. Мирэ только вздыхает и первая идёт к машине.

– Куда поедем? – интересуется она, накидывая на голову капюшон куртки.

– Куда хочешь? В ресторан, в кино или…

– Можем просто покататься по твоему городу? Я редко бываю в центре, в основном только в университете или где-то неподалёку. Интересно взглянуть, – предлагает она, на что Мэйсон ненадолго задумывается.

– Если ты так хочешь, – удивлённый таким предложением, тянет Мэйсон и открывает водительскую дверь спорткара. – Мне же проще, – он садится за руль, ожидая, пока Мирэ обойдёт автомобиль и сядет рядом.

Спустя несколько секунд авто плавно трогается, выезжая на главную дорогу.

– Эта машина, вероятно, довольно дорогая, – подмечает Мирэ, оглядывая чёрный кожаный салон. – Откуда она у обычного студента?

– Мой отец подарил. Тебе нравится? Если хочешь, я могу показать тебе свою коллекцию. Это одна из первых моих иномарок. На парковке нашего дома стоят ещё четыре. Родители дарят мне их на какие-то особенные праздники, – не отвлекаясь от дороги, говорит он, пока его лицо украшает самодовольная ухмылка.

– Нет, мне не особо интересны автомобили, – равнодушно отвечает Мирэ. – А кто твои родители, если не секрет? – она, наконец, поднимает взгляд на Мэйсона, увлечённого дорогой и собственным очарованием.

– У отца сеть пятизвёздочных отелей в разных городах, а у матери собственный брэнд одежды, довольно популярный, если честно. Ещё куча акций и всякой ерунды, ты не поймёшь.

– Ну, ладно, – кивая, говорит Мирэ и переводит взгляд на окно, где мелькают знакомые домики.

Не проходит и нескольких минут, прежде чем они выезжают из городка и едут по широкому шоссе.

– А твои родители? Чем они занимаются? – спрашивает Мэйсон, мельком смотря на Мирэ.

– У мамы небольшой магазинчик неподалёку от дома, а отца я никогда не видела. Говорят, он погиб незадолго до моего рождения. Больше я о нём ничего не знаю, – с небольшой грустью говорит она. Её мать никогда не рассказывала подробностей произошедшего много лет назад. Будучи ребёнком, Мирэ интересовалась папой, но молчание матери свело этот интерес на нет.

– Понятно, – сухо говорит Мэйсон и все так же неотрывно смотрит на дорогу. – У тебя есть какое-нибудь хобби? Чем занимаешься в свободное от учёбы время?

– У меня такого почти не бывает, – усмехается Мирэ. – Сам знаешь, что в нашем университете не так легко учиться, как и пробиться в него из маленького города. На факультете журналистики очень высокая конкуренция. А вообще, я люблю читать, часто хожу в библиотеку.

– Я закончил школу на отлично, потому что мой отец заплатил директору. Так же я и попал в этот университет. Я почти ничего не делаю, но сдаю все экзамены, поэтому как-то не парюсь по поводу учёбы, – восхищение собственным превосходством снова скользит в его голосе. Неприятно.

– И чем же ты занимаешься помимо того, что сидишь в универе с друзьями?

– Я волейболист. У меня своя команда, и довольно часто я пропадаю в спортзале. Если честно, – вдруг переводит тему он, – мне хотелось бы больше общаться с тобой в стенах универа.

– Все думают, что я твоя новая девушка. Твои бешеные фанатки меня побьют в подсобке, а я так не хочу, – усмехается Мирэ, но, по сути, ни капли не шутит.

– Может быть, мне нравится, что они так думают? – парирует Мэйсон. Мирэ уже краснеет и хочет возразить, но он её прерывает. – Просто, в последнее время я стал намного меньше общаться с девушками, – начинает он с драматичным видом. – Конечно, у меня было много отношений, ведь я довольно красивый и, бесспорно, харизматичный, но, – Мирэ успевает вздохнуть, прежде чем он продолжает, – все девушки, которые мне хоть немного нравились, были меркантильными и наглыми…

– Может это ты выбирал не тех? – говорит Мирэ, но Мэйсон, кажется, не слышит её.

– Если честно, довольно сложно доверять людям, когда все они смотрят на мои деньги, а не на меня, – он грустно вздыхает.

– В смысле, на деньги твоих родителей?

– Ты не понимаешь… – горько усмехается он. – Вообще, отец пытался женить меня на дочери одного бизнесмена два года назад, когда мне только исполнилось девятнадцать, но она мне ни капли не нравилась. Тогда мне пришлось сбегать с собственной свадьбы. Теперь все привыкли, что если кто-то появляется в моём кругу – значит это человек, которому я доверяю. Мне сложно заводить новые знакомства, потому что меня бросали бесчисленное количество раз, и иногда я думаю, что никогда не любил по-настоящему.

Мирэ наблюдает за расчувствовавшимся Мэйсоном, как за театральной постановкой, облокотившись на подлокотник и время от времени поглядывая в окно. Не прошло и двадцати минут их свидания, а она уже жалеет о том, что пошла.

За то время, что они ездили по городу, Мирэ успела понять, что Мэйсон – невероятно самовлюблённый, эгоистичный, и, в целом, не самый интересный человек, зато крайне разговорчивый. Он все рассказывал и рассказывал о себе, изредка задавая ей встречные вопросы. Мирэ, в свою очередь узнала о неимоверном количестве его девушек и о том, как все они предавали его. Иногда казалось, что Мэйсон напрашивается на жалость, только делает это очень странно. В общем-то, в университете сейчас Мирэ было бы в разы веселее. Они покатались по центру города полчаса, а потом заехали в кафе. Они взяли там два кофе, пару пончиков, недолго посидели и поехали дальше. Очень скоро Мирэ уговорила его везти её домой. Тем для разговоров, а не для сплошного монолога Мэйсона, у них, к сожалению, не было, и Мирэ решила немного отдохнуть, наваливаясь на сидение и прикрывая глаза. Она так мало спала этой ночью, так почему бы не вздремнуть? До её дома ехать не меньше часа, так что времени предостаточно.

Когда Мирэ открывает глаза, единственное, что она видит – сплошная темнота. Она будто и не спала вовсе. Через несколько секунд она понимает, что на её глазах плотная чёрная повязка. Она аккуратными движениями тянет за края атласной ткани и без труда снимает её с лица, тут же осматриваясь. Место, где Мирэ находится, все ещё поглощено во тьму. Не проходит и нескольких секунд, прежде чем она замечает, что повязка бесследно исчезла из её рук. Когда Мирэ поднимает глаза, она невольно вскрикивает от увиденного. Вместо бескрайней темноты перед ней стоит гроб, увитый засохшими розами, внутри которого лежит бледнолицый мужчина.

– Что происходит? – испуганно бормочет она, отшатываясь назад и рвано выдыхая. Воздух вдруг становится вязким настолько, что каждый вдох даётся с огромным трудом.

Мирэ, не в силах отвести взгляд от ужасающего зрелища, пытается сделать ещё несколько шагов назад, но что-то останавливает её, а на шее неожиданно чувствуется сильное жжение. Она машинально щупает кожу и тут же обжигается о серебро собственного кулона. Он становится раскалённым, душит, заставляет задыхаться от боли и нехватки воздуха.

– Твоя судьба неизбежна, – эхом раздаётся ужасающий незнакомый голос, оглушая Мирэ.

Она открывает глаза и часто дышит, тут же закрывая рот рукой и испуганно озираясь по сторонам. Мирэ сидит на переднем сидении спорткара, рядом с удивлённым и даже испуганным Мэйсоном. Они практически подъезжают к дому.

– Что с тобой? – Мэйсон резко уводит автомобиль на обочину, в недоумении переводя взгляд на Мирэ.

– Я не знаю… – Ей требуется несколько секунд, чтобы опомниться. Она тут же щупает шею и спокойно выдыхает, когда чувствует металлический холод кулона. Абсолютно обычного, такого, каким он был всегда. – Кажется… Мне приснился сон. Ужасный сон.

* * *

Шум неглубокой речки заполняет опустившуюся над лесом тишину. К каменистому берегу прибивает жёлтые листья деревьев. Мелкие капли дождя россыпью падают на землю, часто стуча по серебристой глади воды – Хранитель леса не в духе. Осень в лесу начинается лишь в ноябре. Здесь времена года будто меняются по щелчку: ещё вчера листва была изумрудного цвета, а сегодня на золотистых деревьях не найти ни единого зелёного листочка, и все по одной простой причине – лес сохраняет свою красоту, отдавая долг. Долг перед той, кто принёс свет в непроглядную тьму. Той, к кому сейчас обращается парень, сидящий на прибрежных камнях.

Юн склоняет голову, локтями опираясь на собственные колени. Взгляд из-под угольно-черных волос устремлён в глубину леса на другом берегу.

– Я делаю что-то не так, – вполголоса говорит он, вздыхает, хмурит брови и опускает глаза на струящийся поток. В ответ ему лишь полная тишина и чуть вздымающийся ледяной ветер, который мнёт льняную белую рубашку и пронзает тело иголками. Сегодня Юн не стал одеваться теплее, хотя холод переносил ничуть не лучше людей. – Она пришла ко мне вчера, и я снова отдал ей кулон. Я не знаю почему. Он ведь не должен был оказаться у неё двенадцать лет назад, он не должен был ее излечить… Или? – он замолкает, не сводя глаз с воды, медленно обтекающей камни. Небеса, затянутые серыми свинцовыми тучами, отражаются в прозрачном потоке. – Иногда, я просто хотел бы услышать ответ хоть на один, из своих вопросов.

Юн тихо и грустно усмехается. Собственная наивность вызывает отвращение. Тишина – все, что он может получить, и он знает это. Причина, по которой кулон попал к Мирэ, непонятна даже ему самому. Он может лишь догадываться, но эти догадки сводят его с ума. Холодные потоки ветра снова треплют чёрные волосы, вынуждая изо всех сил подавлять в себе желание уйти. От собственных мыслей не скрыться.

– Есть ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя, – шёпотом говорит Юн. Его взгляд тянется по берегу. – Что-то странное есть в этой человечекой девушке. Я виноват перед ней? – он снова вздыхает. – Может быть, я зря выгнал её вчера? Может, она должна была увидеть это письмо?

Он закрывает лицо руками. Проходит пару минут, прежде чем Юн поднимается на ноги и решается уйти от реки. Он бывает на этом берегу очень редко, только когда действительно нуждается в помощи. Река была для него особенной, потому что напоминала ему о самом близком человеке, ответа от которого Юн не получит уже никогда.

* * *

Мирэ поднимается по ступенькам собственного дома на ватных ногах. События только что явившегося сна не дают ей покоя. Мэйсон стоит рядом с ней. Несмотря на все уговоры уехать, он вызвался провести её до самой двери. Мирэ нажимает на звонок и наваливается на стенку рядом.

– Спасибо за кофе и то, что показал город, – она изо всех сил натягивает улыбку.

– С тобой точно все в порядке? – взволнованно спрашивает Мэйсон. – Как ты себя чувствуешь?

– Все нормально, уезжай домой..

Через несколько секунд дверь открывается, и на пороге показывается миссис Кэннон.

– Ну, как покатались? – с добродушной улыбкой спрашивает она, переводя взгляд с дочери на Мэйсона и назад.

– Нормально, мы уже прощаемся, – Мирэ хочет было развернуться к Мэйсону, чтобы сказать несколько слов напоследок, но миссис Кэннон неожиданно перебивает:

– Так зачем же прощаться, заходите домой на чаëк. Заодно познакомимся, – предлагает она, распахивая дверь.

– На самом деле, я сильно тороплюсь, – начинает он, но мама его перебивает.

– Ничего страшного, заходите, – настаивает миссис Кэннон, затягивая Мирэ в дом, а затем пропускает и Мэйсона, которому ничего не остаётся, кроме как войти внутрь.

Спустя пару минут оба уже сидят на маленьком кухонном диванчике, за столом, в ожидании вскипания чайника. Миссис Кэннон в это время суетится у шкафчиков, доставая коробочки с чаем и множество разного печения.

– Ну и как тебя зовут? – с улыбкой спрашивает она, на секунду оборачиваясь к парню.

– Мэйсон, – коротко отвечает он, недовольно озираясь по сторонам. У него на лбу написано, что ему ни капли не хочется здесь находится. А Мирэ в свою очередь краснеет, потому что ей ужасно стыдно за то, в каком положении они оказались. Сейчас Мэйсон явно не настроен отвечать на какие-то вопросы от матери Мирэ.

– Ко мне можешь обращаться миссис Кэннон. Зелёный или чёрный чай? – спрашивает она.

В этот момент из прихожей доносится звук дверного звонка.

– Я открою, – тараторит Мирэ, срываясь с места, лишь бы не чувствовать этой удушающей неловкости. – Наверняка почта.

Когда Мирэ открывает дверь, в надежде увидеть уже знакомое лицо местного почтальона, который как раз должен занести ее матери посылку, она очень удивляется, потому что на пороге стоит никто иной, как Юн. Мирэ застывает с открытым ртом.

– Что… Что ты тут делаешь? – шёпотом бормочет она, так, чтобы не услышала её мать.

– Хотел извиниться, – бубнит Юн, уводя взгляд в пол и немного хмурясь. Сейчас он, благо, выглядел как обычный человек в шерстяном пальто и брюках.

– Что, прости? – удивлённо переспрашивает Мирэ, уставившись на него огромными круглыми глазами.

– Не заставляй меня повторять, ты все слышала, – он, наконец, поднимает взгляд и ожидающе смотрит на Мирэ.

– Я… не то чтобы держу на тебя обиду или…

– Безусловно, в случившемся есть твоя вина, но я не должен был срываться. Ну, так что?

– Я думала тебе все равно, и вообще мы больше не встретимся, – в недоумении бормочет она, поджимая губы.

– Ты меня прощаешь или как? – переспрашивает он, уже более настойчиво. – Поверь, мне крайне неловко стоять здесь и просить прощения у человеческой девчонки.

– Да прощаю, только успокойся, пожалуйста, и говори чуть тише, – Мирэ уже было хочет прикрыть дверь и спокойно объяснить все Юну, когда видит, что он как-то странно смотрит вглубь дома. Она, уже догадываясь, в чем дело, разворачивается и видит в коридоре собственную маму с полотенцем в руках.

– Не припомню, чтобы почтальоны были такими молодыми, – удивлённо подмечает она, опираясь на дверной косяк. – Он тоже зовёт тебя на свидание?

– Нет, – тянет Мирэ, разворачиваясь к матери и опираясь на стену.

– Что? Какое свидание? – Юн удивлённо смотрит на Мирэ. – Я просто…

– Это мой друг, – перебивает Мирэ. – Хороший приятель из универа, – она натягивает самую естественную улыбку в мире, за спиной чуть пихая Юна, на что тот снова возмущённо смотрит на нее.

– Почему я не знаю его? Я вроде как знакома с твоими друзьями, – миссис Кэннон вопросительно вскидывает брови и уже видит, что Мирэ врёт.

– Мы начали общаться недавно. Так ведь? – сквозь улыбку цедит она, переводя взгляд на Юна.

– Э… Да? – он удивлённо смотрит на Мирэ, но всë же подыгрывает: – Да. Я пришёл… Чтобы спросить кое-что по поводу… Учёбы, да.

– Тогда пусть тоже зайдёт на чай, друзей нельзя оставлять на улице, – миссис Кэннон добродушно улыбается и машет рукой в сторону кухни.

– Мам, он очень занят сегодня…

– Вообще нет, – вдруг говорит Юн, поднимаясь по низким ступенькам к двери, но Мирэ его останавливает.

– Ты очень занят, – твёрдо говорит она, упираясь ладонью в его грудь, но Юн все-таки заходит в дом, опуская её руку.

– Я абсолютно свободен, – усмехается он, начиная расстегивать пальто. – Очень рад буду попить с вами чай, миссис Кэннон, спасибо за приглашение, – с улыбкой говорит он, на что миссис Кэннон восхищённо охает, и скрывается за дверью на кухню.

– Ты что творишь? – возмущается Мирэ, когда парень снимает пальто и вешает на крючок у двери.

– Хочу подсолить тебе, – Юн коварно ухмыляется, – а то совсем заскучал за последний десяток лет. К слову, чья это куртка? – он кивает на одежду Мэйсона. – Не припомню, чтобы у тебя был брат.

– Мне конец.

Юн не спеша заходит на кухню и тут же тормозит на пороге, когда видит Мэйсона. Тот тоже поднимает глаза и смотрит по очереди, то на Мирэ, то на парня, стоящего рядом с ней.

– Кто это? – спустя пару секунд молчания спрашивает Мэйсон.

– Это мой друг, Юн, – вполголоса говорит Мирэ, садясь за стол рядом с Мйэсоном, и указывая Юну на стул напротив.

Мэйсон ещё несколько секунд пилит обоих непонимающим взглядом, а потом бросает короткое «понятно» и утыкается в телефон. Юн в свою очередь медленно садится, не сводя глаз с Мэйсона. В следующее мгновение в комнату заходит миссис Кэннон.

– Даже не ждала гостей сегодня, – с улыбкой бубнит себе под она. – Подождите ещё пару минут, я заварю вам чай и мы побеседуем.

– Хотите, я сделаю чай? Я хорошо в этом разбираюсь, – неожиданно предлагает Юн.

– Что ты, я сделаю сама… – начинает миссис Кэннон, но Юн встаёт со стула и подходит к ней.

– Я хочу помочь, доверьтесь, – он с улыбкой смотрит на неё. – Где можно взять кружки и травы?

– В верхнем шкафу, – объясняет она, после чего машет рукой Мирэ. – Давай отойдём поговорить.

Мирэ только вздыхает, поднимается и выходит из комнаты. Юн и Мэйсон остаются одни.

– Слушай, чувак, – начинает последний, – ты давно с Мирэ знаком?

– М… достаточно, – отвечает Юн, вспоминая их первую встречу двенадцать лет назад.

– А тебе не кажется, что её мамаша какая-то странная?

– Нет, не кажется, – сухо отвечает Юн, увлечённый заваркой чая. – Так ты не её молодой человек?

– Ещё нет, – вздыхает Мэйсон и оборачивается к дверному проёму. Эта миссис Кэннон затащила меня сюда, а я теперь должен терпеть это чаепитие… – ворчит он.

– И? – равнодушно спрашивает Юн, не отвлекаясь от заварки чая. – Кажется, твоё «ещё нет» подразумевает, что ты хочещь быть с ней. В таком случае, ты должен быть терпим и к её семье.

– С чего ты взял? Ты что, такой же заносчивый, как и она? Она конечно ничего такая, но постоянно говорит об учёбе, ничем не увлекается. Знаешь, она кажется мне скучной, – Мэйсон откладывает телефон, наваливаясь на диван, и выжидающе смотрит на Юна.

– Мы разного мнения о ней, – Юн игнорирует высказывание в свою сторону и продолжает увлечённо перебирать мяту.

– А на первый взгляд ты кажешься нормальным, – вздыхает он. – Думал, будет с кем обсудить её мамашу, а ты видимо такой же, как и эта семейка. Весь из себя правильный, вежливый, услужливый. Заварщик чая. Не люблю нудных людей.

– Так зачем ты ходишь с ней на свидания? – как ни в чëм не бывало, спрашивает Юн.

– Не твоего ума дело, – язвит Мэйсон.

– Однако со стороны это выглядит весьма… – Юн не договаривает.

– Что?

– Впрочем, ты даже не боишься, что я ей расскажу?

– У тебя язык не повернëтся. А даже если скажешь, она не поверит. Подумает, что ревнуешь еë к нормальному парню и вовсе забудет такого правильного мальчика, как ты.

Юн усмехается.

– Смело, – произносит он.

– А мне стоит бояться тебя? – с наигранным испугом произносит Мэйсон.

– Ну, мало ли. Отравишься, попадёшь в аварию или заболеешь. Будешь вспоминать меня, – уже тише говорит он, незаметно выуживая из кармана брюк какой-то мешочек с кореньями и добавляя их только в одну чашку. Сегодня Мэйсон пьёт особенный чай.

– Что за бред ты несёшь? – возмущается МЭйсон, хмуря брови и пялясь в спину другому.

Юн молчит, ухмыляется и чувствует на себе полный непонимания взгляд, в глубине которого скользит еле различимый, но такой сладкий страх.

– Только скажи честно, – начинает миссис Кэннон и берёт дочь за обе руки, как только они выходят из кухни. – Ты встречаешься с двумя парнями одновременно?