Ушедший в Аокигахару

Однажды, глядя на свое бледное отражение в витрине, она с ужасом осознала: она не просто вспоминала его. Она искала его. В толпе, в тенях, в отражениях в лужах, в силуэтах незнакомцев на перроне. Будто если бы она думала о нем достаточно сильно, вкладывала в эти мысли всю свою энергию отчаяния, он мог бы материализоваться, вернуться, простирая к ней руки. Но мёртвые не возвращаются. Это знание било по мозгам, как молоток. Йоко сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, глядя на его фото на экране телефона – он там улыбался, прищурившись от солнца, совсем живой.

«Почему? – прошептала она в тишину комнаты, и ее голос прозвучал как стон. – Почему только сейчас? Почему эта боль пришла так поздно, когда уже ничего нельзя исправить?»

И ей вдруг, с неудержимой силой, захотелось нырнуть в то прошлое с головой. Заново перечитать все их переписки – эти милые, нелепые, полные глупых смайликов сообщения, его наивные, но такие искренние стихи, которые он ей посвящал, их словесные баталии, за которыми следовали не менее бурные, страстные примирения. Она хотела снова почувствовать то тепло.

Дрожащими пальцами она разблокировала телефон, нашла папку с архивированными диалогами и нажала на его имя. И погрузилась в чтение. Она читала и плакала. Тихо, безнадежно. Слезы капали на экран, размывая строчки, и она стирала их рукавом халата. Смеялась сквозь слезы над какой-то его глупой шуткой, а потом снова рыдала, натыкаясь на его признание: «Ты – мое самое большое счастье». В эти минуты мир вокруг переставал существовать. Казалось, время повернуло вспять, и он сейчас ответит, отправит новое сообщение, и ничего страшного не случилось.

Наплакавшись вдоволь, с опустошенной, но странно умиротворенной душой, она отложила телефон на край стола и поплелась в душ. Ей хотелось смыть с себя всю эту налипшую боль, соленые следы слез, гнетущую тяжесть – смыть все, что не давало ей двигаться дальше, и почувствовать себя чистой, новой.

Вернувшись, закутанная в мягкий махровый халат, с влажными волосами, она заметила, что экран телефона, который она только что держала в руках, снова светился. В мессенджере, который она разблокировала для своего ночного путешествия в прошлое, горел значок нового сообщения.

«Кому я могла понадобиться в час ночи? – с раздражением подумала Йоко, чувствуя, как накатывает усталость. – Наверное, очередной рекламный звонок или кто-то ошибся номером».

Но когда она взяла телефон в руку и взгляд ее упал на экран, мир перевернулся. Воздух вырвался из легких, сердце на секунду замерло, а потом рванулось в бешеной скачке, отдаваясь гулким стуком в висках. Сообщение было от… Рю. Имя горело в списке чатов таким знакомым, таким родным шрифтом.

По всему ее телу пробежала мелкая, неконтролируемая дрожь, как в лихорадке. Разум, отупелый от горя, попытался ухватиться за самое невероятное, но желанное объяснение.

«Неужели… Неужели Рю жив? – пронеслось в голове вихрем. – И все это был какой-то глупый, чудовищный розыгрыш? А ведь похорон его я не видела!»

Йоко действительно не присутствовала на прощании. По слухам, которые передавались шепотом, его тело было перевезено и похоронено где-то под Киото, на родовом кладбище, где жил его строгий, нелюдимый отец и вся его замкнутая родня. С ними Йоко не была знакома, и на похороны ее, подругу из Токио, разумеется, никто не пригласил.

«Хоть бы он оказался жив! – взмолилась она про себя, и в этом внезапном порыве надежды растворилась вся ее гордость и обида. – Хоть бы это был он! Я бы ему все простила тогда! И этот дурацкий, жестокий розыгрыш тоже! И переписку с Аяко, да вообще всё!»

И Йоко, с трудом переводя дыхание, дрожащей от волнения и страха рукой потянулась к телефону, чтобы коснуться этого сообщения, этого призрака из прошлого, которое вдруг взломало настоящее. Палец замер в сантиметре от экрана. А что, если это правда он? А что, если нет?

Секунда надежды, яркая и ослепительная, сменилась леденящим душу разочарованием. Сообщение было не от Рю.

«Добрый вечер, Йоко-сан. Это пишет вам Хаюми, двоюродная сестра Рю. Помните, мы виделись один раз, когда я гостила у него в Токио? Тогда он показывал нам тот храм с алыми кленами… Так получилось, что теперь его телефон у меня».

Память тут же выхватила из тьмы образ: милая, необычайно тихая девушка с грустными глазами, которая казалась тенью самого Рю. Она держалась так, будто боялась занять лишнее пространство, а ее улыбка была такой же хрупкой, как первый иней. Йоко тогда подумала, что они с Рю – полные противоположности: где он был шумным и пламенным, там она была безмолвным и прохладным эхом.

И теперь этот призрак из прошлого, этот тихий эхо, заговорил с ней через телефон ее погибшего возлюбленного. Каждое слово на экране обжигало. Фраза «теперь его телефон у меня» отозвалась в душе Йоко тупой, физической болью – окончательным признанием самой страшной, неоспоримой потери.

Сердце, готовое было выпрыгнуть из груди от безумной, мимолетной надежды, теперь упало и замерло, словно камень на дне ледяного колодца. Не Рю. Никакого чуда. Но в следующем же сообщении тень тайны, окутавшая его смерть, вдруг сгустилась, приобретя реальные и пугающие очертания.

«Йоко-сан, простите, что беспокою вас так поздно, – гласило следующее сообщение. – Я знаю, что мы не близки, но речь о Рю. У меня есть… догадки. То, о чем нельзя говорить по телефону. Не могли бы мы встретиться? В Киото. Я понимаю, что это далеко, но… пожалуйста».

Слово «догадки» будто повисло в воздухе, наполняя его током тревоги. Йоко, почти не раздумывая, ответила коротким согласием. Они договорились о встрече через неделю в маленьком, неприметном кафе в старом районе Киото, вдали от туристических троп. Как раз у Йоко начинались весенние каникулы.