Надеюсь в аду мне нальют рюмку водки. Айсберг
Я не использовал вульгарные слова, но говорил на уличном сленге, поставив этого нарцисса-идиота, на один уровень, с представителями трущоб, чтобы он не сильно надеялся, что он бессмертный!
Агент «Матрицы», слегка охуевший, зевая ртом как рыба, выброшенная на берег, покрылся багровыми пятнами. Я подумал, что он сейчас просто лопнет от бешенства! Мало того, что в присутствии его подчинённых, я умножил его на ноль, так ещё говорю очень логичные вещи, что ему, как супервайзеру, просто необходимо знать!
Под улюлюканье арестованных, которые с интересом наблюдали из камерной линии, вдоль кирпичной стены за нашими прениями, троица «великой Матрицы» развернулась и несолоно хлебавши, ускорились в сторону офисов.
Неожиданно буквально через несколько минут, делегация вернулась в двойном размере. И самым главным из них, я так понял, была невысокая сухонькая брюнетка, моего возраста, которая была начальником иммиграционного департамента Филадельфии и которая подписала мой акт на уничтожение. Это и была та самая сука, по фамилии Клапакис.
Как только она открыла рот, что-то сказать, я воскликнул – о Боже, какие люди, а почему без охраны или это и есть ваша личная охрана, весь ваш департамент, такая честь, такая честь, решили побеседовать со мной лично?
Однако, телка оказалось не робкого десятка и выдержав мою тираду, спокойно заявила: мистер Одесский, я понимаю ваши переживания, но вы поймите нас – мы всего лишь навсего, делаем свою работу. Я допускаю, что то, что вы говорите – является правдой, кем вы себя представляете, но мы ничего не можем сделать по одной простой причине, что ваш кейс – закрыт и мы не имеем к нему доступа. У нас всего лишь навсего, просто титульный лист и акт приема – это всё, вся ваша информация является «залаканной» – секретной, поэтому мы можем допускать, что вы именно тот человек, за кого себя выставляете, но повторю ещё раз, мы ничего не можем сделать! Я вас очень попрошу быть дисциплинированным, если вы сотрудник нашего правительства, неважно какого департамента вы должны проследовать в Йорк, там существуют представители всех общественных организаций, защитные адвокатские конторы, пожалуйста вы к ним обратитесь, и они все устроят – у них есть для этого все права и полномочия. А сегодня вам всё-таки, извините что я так говорю, придётся некоторое время быть арестованным! Мы бессильны в данный ситуации вам помочь!
Выслушав тираду, судя по должности очень могущественной леди, но исходя из принципов социального бытия Соединенных Штатов, абсолютно бессильной и беспомощный козы, которая поднялась из своего офиса хрен знает куда, чтобы лично объяснить неизвестно кому, что они бессильны изменить даже одну букву закона или хотя бы включить элементарную логику. Что бля*ь за страна, что бля*ь за законы?
Мне стало её жалко. Я прекрасно понимал, что она права и выход здесь единственный – следовать их тупым протоколам, а потом бороться за свои права, как я совсем недавно, это уже сделал. У них так все устроено, у них по-другому просто не работает, не хватает мозгов думать по-другому – прямолинейные блин, как железнодорожные пути!
Я поблагодарил её за объяснение и личное участие в моей проблеме и согласился на этапирование. Ни за что на свете я бы не «засветил» Эммануэле перед этими пиндосами, зная, насколько жёстко их аппарат относится к подобным отношениям. Это был бы просто конец её карьеры! Я уверен, что она вскоре узнает о моей беде и примет максимум усилий для того, чтобы восстановить справедливость. Всё, что мне оставалось в этой козлячьей ситуации, просто ждать…
Наш супер-пупер Chevrolet Тahoe, через два часа остановился и зaмер у одноэтажного здания из серого кaмня, с вывеской «York county jail», Пенсильвания. Внизу шрифтом помельче, былo добавленo «Иммиграционный центр для задержанных». У входа висели неизменные символы страны – звёздно- полосатый флаг США и серо-зелёно-голубой флаг, города Йорка. В каждой деревне, на каждом хуторе, в этой стране присутствуют свои отличительные символы, который символизируют тепло, независимость и суверенитет!
Тюрьма мне понравилась. Ну во-первых, я надеялся, что здесь можно будет, встретить земляков, а во-вторых – чистота и порядок, были на уровне армейских казарм. В нос сразу же ударил запах кухни, дезинфектанта и полировочной канифоли, которой были надраены полы. Вкусный запах гулял по большим и светлым, надраенным до блеска коридорам. Охрана, упакованная в чёрную форму, была в основном выходцами из Германии, потому что штат Пенсильвания, является вотчиной недобитых фашистов и переселенцев всяких областей, именно из европейских, германских поселений.
Приемник был разделен прозрачными сетками в виде клеток. Я сразу гаркнул во всю мощь своих лёгких в воздух, под потолок – русские есть? В ответ тишина. И оказалось, что мы находимся в обычном приемнике, а до самих иммиграционных камер ещё очень далеко. Нам нужно было пройти процесс регистрации, то есть «букинг». Все опять по списку: «пианино», рост, вес, профиль, анфас, радужная оболочка глаза, мазок изо рта, анализ мочи и крови. В общем, закольцевали по полной! Был и приятный момент – нас сразу накормили, что ни в одной из предыдущих тюрем, со мной не случалось. Я не скажу, что хавчик был на уровне ресторана «Луи – Второй», но это было лучшее, что я когда-либо ел в тюрьме. Иммиграционный пансион давал сто очков форы, любому кормежному предприятию американских лагерей. Нам дали пару бутербродов с ветчиной и сыром, бутерброд с ореховым маслом, апельсиновый сок, печенье и самое главное, что мне бросилось в глаза, на десерт нам подали стаканчик кокосового компота, с мелко нарезанными плодами и залитыми кокосовым соком. Я их сразу окрестил -«кокосовый рай», потому что дежурный повар так и сказал – кокоса у нас валом, кокос мы хаваем всегда, что естественно, приподняло настроение! Хавка на зоне – это очень важный психологический элемент для любого бродяги.
Нас переодели, выдали оранжевые комбезы и повели через километровые коридоры в лабиринте хитросплетений человеческого унижения. Здание было похоже на Пентагон. Архитектура – разбросанные на пенсильванских холмах отсеки, размером с армейские казармы по-батальонно и площадью – с небольшую деревеньку. Двигаясь в неизвестном направлении к иммиграционному бараку, единственное желание в голове, у меня было встретить хоть одну родственную душу. В силу последних событий за последние сутки, на душе было муторно и хотелось просто хотя бы с кем-то пообщаться, на родном языке, чтобы узнать, что по чём и как дальше строить свое бытие? У меня постоянно присутствовало предчувствие неопределённости и не в первый раз. На чужбине очень тяжело бороться с обстоятельствами во вражеской среде. Мне постоянно казалось, что всё, что со мной произошло – это какая-то нелепая ошибка, которая вот – вот, буквально в считанные часы должна разрешится и справедливость будет восстановлена. В самых дерзких своих мыслях, в самом диком кумаре, я и представить себе не мог, что вот эта, сиюминутная надежда на то, что вот-вот сейчас, буквально в считанные часы, будет все поставлено на свои места и я вернусь домой – растянется на долгие десять лет…
Я считаю, что мы – люди, просто так устроены. Мы всегда надеемся на лучшее, потому что это является нашей защитой, какой-то буферной зоной разума для того, чтобы не рехнуться, когда на тебя сваливается дикая несправедливость и с ума сводящая безнадега.
Первой русской душой, кого я встретил в иммиграционной тюрьме, был Сашка Врадинский, которого я уже упоминал в своей истории. Именно из рук этого белорусского милиционера, который нелегально проник в страну, мы с Наташкой попробовали, первый раз в жизни, кокаин. Мы когда-то общались. В предыдущей жизни. Потому что именно американская тюрьма, стала для меня рубиконом моей жизненной линии. У меня произошёл чёткий психологический раздел в сознании, который разложил все по полкам – все, что было «до» и все, что стало «после». Этим «До» и «После» и стала, как раз – тюрьма!
Утром следующего дня, нас – новичков, повели в тюремную каптерку получать нижнее белье, ванные принадлежности и тапочки, и мы встретились в коридоре, нос к носу. Даже сами не поверили. Я его знал очень давно, ещё со времён, когда работал менеджером в фитнесс-клубе. Мы успели перекинуться парой слов: за что, когда и так далее. У него было точно такое же нарушение, как и у меня -DUI (drivingunderinfluence), управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Обычно за такое нарушение дают классы по вождению, штраф до 5000 $ и отбирают права до 12 месяцев и еще влепят штрафные очки для страховой компании. Месячная оплата за автостраховку, возрастает в разы.
Бывает, что адвокат договаривается с судьей, если ты – кормилец и один работаешь в семье, что не трудно доказать, то судья разрешает на время маршрута, от дома до работы и с работы домой, оставить тебе права. То есть, он тебя лишает прав на год, но с поправкой. Именно на час езды на работу и на час езды с работы, он делает исключение. Эти два часа дороги, он оставляет права – активными. Если тебя поймают в любое другое время за рулём, то тогда права отберут вообще! В Америке, обязательно все проверяется и никакая «шара», как говорят у нас в Одессе – не проканает!
Сашка всё выполнил, отсидел у себя в Bucks County (Оленье графство, пригород Филадельфии) водительские классы, прошел неделю занятий в классе для анонимных алкоголиков находясь в КПЗ и в последний день, когда жена оплатила штраф и его уже должны были выпускать, за ним приехал «Айсберг» и одел наручники. Теперь он здесь. Один-в-один, зеркальная ситуация, как и со мной. Правда, я не проходил никаких курсов и никакого штрафа не заплатил, можно сказать – отделался «малой кровью».
У Сашки история обычная: он собрал небольшую группы бывших «мусоров» из Гродно, прилетели в Мексику и нелегально пересекли границу, уплатив «Кайотам»– проводникам через пустыню, по $2,500 (две с половиной тысячи) с носа. Долгое время работали на стройке и занимались всякой херней в столице Нью-Джерси, Трентоне. Чтобы себя легализовать и предотвратить депортацию, он женился на еврейке из Молдавии, замастырил ей пару пацанов и «закурил бамбук» на расслабоне. Жизнь – удалась!
Эльза (его жена) подала на Сашку документы на легализацию, так как она к тому времени уже являлась гражданкой США и в этот момент – у него залёт! У «Айсберга» разговор короткий, если нет американского паспорта – вали колбаской, по малой спасской!
Несмотря на то, что у него жена – гражданка США, дети родились здесь и тоже, априори – граждане США – Сашку выдворяют из страны на историческую Родину – в Беларусь. В Гродно. В руки «Батьки» – поднимать народное хозяйство!
Агенты из «Айсберга», на возмущения его американской семьи, объяснили очень просто – если вы любите своего мужа и отца, пиз*уйте за ним в Беларусь и там любите! Мы очищаем свою страну от преступного элемента и нам по барабану, кто его родственники?!
Здесь я хочу внести справку для своих читателей, об одной очень важной особенности иммиграционной системы Пенсильвании, в Йорке.
Самым большим косяком D.H.L. (департамента национальной безопасности), в состав которого входит «Айсберг» было то, что на территории Пенсильвании и вообще всего восточного побережья, не было ни одного специализированного учреждения, которое принадлежало бы именно им, в силу молодости самой организации. По факту, «Хом Лэнд Секьюрити», арендовали тюремные помещения у обыкновенных, заурядных тюрем того или иного штата, где содержали нелегалов до выдворения из страны, по месту их ареста.
Этот факт, был вопиющим нарушением конституции в силу того, что нелегалы – не являлись уголовниками. Тем не менее, их конституционные права грубо нарушались. В силу двойных стандартов, которые в Америке применяются как булка с маслом, их селили на тех же территориях, где отбывали наказание криминальные элементы, то есть – обычные уголовники! Буквально, каждый блок, каждая «хата», каждая камера и каждый «Б.У.Р.», были перемешаны на половину – убийцами, растлителями малолетних, драгдилерами и маньяками, с еще вчерашними – работягами, преподавателями университетов, бизнесменами или водителями такси. Можете себе представить, во что превращался подобный винегрет?
В истории советской страны существовал подобный эксперимент. После окончания второй мировой войны, фронтовиков поселили в одни и те же зоны, где отбывали наказание блатные. Я напомню, что все закончилась очень плачевно – неуправляемым бунтом, который страшен по своей безжалостной жестокости, восстанием низов, сотнями жертв ГУЛАГА и сотнями «полетевших погон»!
Впоследствии, при дальнейших встречах на нейтральной территории, Сашка Врадинский, меня ввёл в курс дела: что почём и что куда? Его кейсом очень плотно занимался чуть ли не самый дорогой иммиграционный адвокат Филадельфии и у него есть надежда, что он сможет кому надо «занести» и «Врадика» оставят в покое. Я спросил – почём цена вопроса, и он ответил, что пока – двадцать пять «кусков»! Я, естественно, офонарел, но к тому времени, Сашка на паях с Эльзой руководил компанией, которую сколотил из таких же гродненских нелегалов, как и сам и занимался ремонтом крыш. Это был прибыльный бизнес, в котором работали в основном люди с просроченными визами или попавшие в страну так же, как и он сам, через мексиканскую границу, т.е. – нелегалы. Он им платил по минимуму и «бабки», естественно, у него были. Американские адвокаты, всегда с удовольствием берутся за иммиграционные или наркотические кейсы, потому что они – беспроигрышные. Люди продают дома, машины, закладывают драгоценности, платят адвокатам любые деньги, которые им объявляют, лишь бы выкарабкаться из ситуации!
Скажу сразу, что в последствии, Сашку действительно сняли с процесса депортации. Его «отмазали».
Адвокат представил дело таким образом, что, на легализацию Александра Врадинского в США, документы были отправлены в I.N.S. (иммиграционную службу) до того, как он совершил преступление, а значит, он не подпадает под процесс выдворение из страны. Судья, естественно, это подтвердил! Учитывая, что «батька» был объявлен в Америке антихристом и предан анафеме, за управления Белоруссии железной рукой, так же, как и Путин в России, то все белорусы – нелегалы в Америке, бросились немедленно подавать прошения о политическом убежище и самое главное – это убежище получать!
Как это произошло на самом деле, я уже объяснил: адвокат получает деньги, половину заносит судье, и они придумывают какую-либо «бяку», как выкрутиться из ситуации. В Американских законах полно дыр, которые с успехом разыгрывают нечестные судьи и адвокаты, включая так же прокуроров. Это – одна и та же семья!
Эта железобетонная схема, которая отработана в США со времён ее основания и называется – элементарной коррупцией. Сумму взятки, которую заплатил бывший милиционер – «борец с коррупцией» в Белоруссии, конечно, никто не узнает. Как когда-то сказал, мой первый адвокат в Вирджинии, Карен Киркпатрик – деньги, имеют главное и единственное значение, в американской юриспруденции! Кто не может заплатить тот, как правило – сидит!
Позже, Сашка Врадинский все-таки получит грин-карту, то есть статус постоянного жителя и почти перестанет бухать за рулем и нюхать кокаин по выходным. Займется спортом и даже проспонсирует несколько спортивных турниров, с участием местной белорусской команды по футболу. Главным достижением Врадинского после освобождения, я считаю то, что – количество умирающих от передозировки сотрудников – белорусов его компании, заметно уменьшилось. Значит он тоже что-то понял. Америка, очень быстро ставит в стойло, любого «Чегевару»!
Учитывая тот факт, что жена – американка, а дети – малолетние граждане США, его «пожалели», как единственного кормильца в семье и после суда – отпустили. Я был за него очень рад, когда Сашку выводили с центрального КПП на волю. И конечно, завидовал до соплей белой завистью!
Иммиграционный барак, в котором проходили фильтрацию все вновь прибывшие, то есть своего рода КМБ, был похож на армейскую казарму. Помещение, размером 50 на 25 м и высотой, в шесть метров. Большой, светлый полу – спортзал, полу – спальня, разделённый полутораметровой стеной по центру, отделяющей столовую от кубрика с двухъярусными кроватями, на 60-80 мест. В столовой, так же есть душевые комнаты и туалеты с умывальниками, два телевизора для местных программ и небольшая баскетбольная площадка с одним кольцом.
Пока нас мурыжили по обычной схеме «букинга»: в беседах с психологами, представителями властей, общественных организаций, церквей, агентами «Айсберга», адвокатами и прочей мутотней, которые получают государственные деньги не за что, я, имея уже опыт заключения в Пиндостане и зная, как все здесь устроено, сразу же написал заявки на участие в любых, имеющихся в наличии программах обучения и на биржу труда, с просьбой в получении работы. Я знал, что это дело нескорое, потому что там всегда огромная очередь. Учитывая огромную текучку в иммиграционном блоке, то получить работу и классы для занятий, было вполне реальным делом.
Наш блок состоял процентов на восемьдесят из представителей латинской Америки, немножко китайцев, пару индусов и человек пятнадцать европейцев, основная масса из которых, естественно, были русские, или точнее – представители СНГ.
При первом же походе в спортзал, достоянием которого были огромные окна, выходящие прямо на улицу, где можно было наблюдать обычную гражданскую жизнь и тосковать по увиденному. На широких подоконниках, я обнаружил автографы своих соплеменников, которых уже «зачистили» из «страны неограниченных возможностей»: Казахстан, Ташкент, Саратов, Курск, Воронеж, Нижний, Самара и Питер. Несчастные души узников «Айсберга», отметились здесь, в назидание потомкам. Недолго думая, скрепкой из металла, я сразу же добавил свой автограф, в лесенку депортированных имён: «СССР, Олег, Одесса – мама, Рязань-ВДВ!». Скромность, не украшает человека, она его – губит! На душе, стало теплее.
Также, я написал начальнику столовой, что у меня аллергия на помидоры, лук и морепродукты, что давало мне право – получать специальную пайку, которая намного отличается от регулярной.
С одним из охранников нашего блока, который воевал в Ираке и с которым я быстро нашел контакт, я договорился, что при первом же вакантным местом он поможет получить работу, именно в своем блоке. Работа заключалась в раздаче пайки, сопровождении медсестры по блокам во время раздачи пилюль и уборке помещения блока. Это небольшое одолжение, которое он выполнил, буквально на следующий день, мне давало дополнительную пайку и дополнительное свободное время, когда всех закрывали. Мы занимались уборкой, чисткой и личным временем по своему усмотрению. Можно было посмотреть любимые программы по телеку, а также принять долгий, горячий душ без очереди. Но главной фишкой в этом упражнении, была конечно еда. Во время раздачи пайки, многие отсутствовали по причине: слушание в суде, нахождении на свиданках, интервью со своими адвокатами или готовились к этапированию в приемнике. Оставшиеся, лишние подносы с едой, мы делили между собой. В результате чего, мне удавалось скушать по несколько стаканчиков «кокосового рая» и несколько дополнительных салатов. Такую американскую дребедень, как вареные бобы, техасский хаш (соевая каша на томатном соусе), зубодробительные макароны, я практически не ел и отдавал все землякам или индейцам – наследникам великой цивилизации Майя. Я был у них в почете.
Как известно, в современном мире, самое дорогое – эта информация.
За первую неделю нахождения в концентрационном лагере «Айсберга», я такого наслушался, что у меня волосы дыбом встали и не ложились. Я не мог поверить, что в наше время, в 21-м веке, в расцвет цивилизации, в самой продвинутой «демократической» стране планеты, как они себя называют, вообще, что-либо подобное – возможно? День шел за днём, новости прилетали одна хуже другой, над моей головой всё больше сгущались тучи.
Только в конце третий недели пребывания в среде беспробудного, круглосуточного дизастера, мне удалось поговорить с домом, а после обеда к вечеру, в тот же день, ко мне наконец пришел представитель P.I.R.C. Эта общественная организация, имела в здании тюрьмы свой офис и занималась защитой, обездоленных и бесправных нелегалов. Они следили, чтобы карательная система не превышала свои полномочия, а полиция и внутренняя жандармерия, не злоупотребляла своей силой в отношении бесправных людей.
Этот день, стал самым удачным со дня ареста, потому что я получил от первоисточника, многие ответы на свои невероятные вопросы и услышал наконец голоса дорогих мне людей – жены и сына! Как известно, предупрежден – всегда вооружен!
Конечно, у меня не было шанса и мне пришлось раскрываться их представителю, кто я есть на самом деле и что мой арест – это вопиющая несправедливость и вообще – огромнейший «косяк» карательного института, представляющего американское правительство. Собрав у меня всю, мало-мальски важную информацию, Рэйчел – так звали миловидную, светловолосую девушку лет тридцати от роду представляющую «П.Е.Р.К.», пообещала, что она немедленно свяжется со своим супервайзером и они постараются максимально выяснить, что со мной происходит на самом деле и что со мной можно будет сделать?
Я предполагал, что из-за неповоротливости американской системы на мою просьбу отреагирует минимум через пару недель. Однако, каково же было моё удивление, когда уже на следующий день, рано утром, меня вызвали вниз, на первый этаж в приёмник, где находились секции для встречи с адвокатами и представителями всех мастей. Дежурный приемника указал мне номер комнаты, препроводил меня туда и попросил подождать. Клетушка, размером, буквально три на три метра, похожая на одиночную тюремную камеру, со столом и двумя стульями посредине. По протоколу, дверь в ней всегда, должна быть открытой. Через три – четыре минуты ожидания, я услышал цоканье женских каблучков в коридоре, приближающихся в мою сторону. Через несколько секунд, в дверном проеме маленького офиса, я увидел… улыбающуюся Меган!
От неожиданного счастья, я готов был зацеловать ее до смерти! Причина моих космических эмоций была в том, что я понимал, что со мной теперь мой человек и она – не даст меня в обиду! По крайней мере, она доступно, на пальцах все разложит юридически, и мы примем с ней рациональную тактику, на каждый следующий шаг.
Первое, что она сказала, как только вышла в помещение и я её обнял, чтобы я не волновался за деньги! Она не стала объяснять, а я не стал спрашивать. Значит она уже «пробила» все возможные варианты. Я больше, чем уверен, что практически всю последнюю ночь, как только ей доложили, она провисела на телефоне. Выясняла все нюансы в моей ситуации. Она всё знала. Я был уверен, что она уже выработала тактику защиты, отработала несколько вариантов и видела, в каком направлении мы должны двигаться?
Через пару-тройку минут после того, как мы обменялись новостями и угомонили свои эмоции, она сказала мне свое знаменитое – Oleg, wegotfucked! (Олег, нам – пипец!)
Дальше можно было не продолжать. Я понял, что быстро и просто так, она меня отсюда не вытащит. Значит, за моей спиной что-то другое и вполне возможно, что самое трагичное, мне действительно, нужно будет принудительно, в наручниках и под конвоем, покидать эту страну и на волю я больше не выйду, ни под каким соусом!
Но как быстро это произойдёт и сколько мне придётся здесь париться, она не знала!
Меган меня сразу же попросила, чтобы я не под каким соусом, не отвечал ни на какие провокации и старался, как можно дальше держаться от приключений. Ни в коем случае, чтобы я не зацепил здесь, никакой дополнительной кейс, чтобы мне не впаяли новый срок. Всё остальное, она берет на себя и постарается в этом разобраться! Как и все американцы, она вела себя очень доброжелательно и вселила в меня надежду, что всё не так плохо и не всё ещё потеряно. Ей просто нужно больше времени, чтобы на некоторые вопросы получить ответы. Перед уходом, в дополнение ко всему, она сказала, что варианты есть всегда и мы будем их использовать!
Я попросил её позвонить Наташке, успокоить её и обязательно связаться с Эмми. На что она ответила, что она уже пыталась с ней созвониться, но её номер вне досягаемости и скорее всего, на неё рассчитывать не придётся, потому что кейс очень щепетильный и ей не хотелось бы её втягивать и злоупотреблять вниманием!
***
Мы тепло расстались, и я с облегчённым сердцем, отправился в свой иммиграционный блок. По пути следования, по длинным, бесконечным коридорам, расположенным на холмах, я никак не мог уловить суть своей собственной ситуации? Почему Меган так озадачена? После встречи с ней, у меня ещё больше возникло вопросов и мозги закипели в два раза сильнее. Однако, я ей верил и в глубине души, все-таки загорелась надежда, что всё не так плохо. Рано или поздно всё заканчивается. Я надеялся, что Бог, наконец надо мной смилостивится, как это делал уже не раз. Ситуация была, как в окопах – когда надеяться не на что, остается надеяться только на Бога и уповать на себя!
