Башня Богов III

– А чего огонь-то зря горит? – недовольно спросила девочка. – Ты не собираешься на нём ничего поджарить?

– А-а-а, – догадался гиен, – Милая Орчана тонко намекает, чтобы я вас чем-нибудь угостил.

– Ну! Если твоя еда хоть в четверть сравнится с твоими рассказами…

– Ни слова больше. Я найду, чем вас удивить.

Хопеш вытащил из инвентаря пару свёртков и посудин, начал колдовать над костром, а я достал немного свежей еды и разделил две порции на троих.

– Вкусно, – жадно слопав свою долю и легонько рыгнув, оценила джарра. – Но мало.

Интересная девочка. Если я верно понял, она была вынуждена рано повзрослеть, взять вещи взрослых и выполнять их функции, ибо с её сородичами стряслась какая-то беда. Самое время разговорить Орчану и узнать об этом побольше, ведь мне ещё предстоит отдать джаррам долг крови.

– Ты почему такая голодная? Твои старшие не могут добывать еду, и тебе самой приходится? – спросил я просто и в лоб, но не обвинительным тоном, а сочувственным. Ибо понимал, что с этой девочкой ходить вокруг да около нет смысла, сложно встретить кого-то прямее и проще, чем она.

– Да чахнут они, как и все остальные, – дёрнула плечами Орчана.

– В смысле чахнут?

– Медленно дохнут. От бесцветной заразы.

– На вашу расу пала какая-то зараза, которая липнет только к джаррам?

– Ну.

– Расскажи подробнее.

– Не собираюсь, чужак. Не твоё человечье дело.

– Смотри, – я открыл интерфейс и показал ей иконку Клятвы крови. Девчонка разглядывала её с открытым ртом.

– Так ты меченый, – с уважением сказала она. – Что ж сразу не сказал, а? Деньги с меченого я брать не могу, ты мне не должен монеток, понял? Тебя отведу за так.

– Спасибо. Но про болезнь-то расскажи.

Мне же надо отдавать джаррам долг, может, как-нибудь сумею помочь с болезнью?

– Меченому можно, – вздохнула девочка. – А я знаткая, мне Буся всю жизнь об этом рассказывала. Ну, короче. Наш народ пошёл в Башню сам, по своей воле. Мы издревле её почитали, и много поколений готовились к выживанию, учили детей сызмальства. А всё почему? Потому что соседи. Проклятые кворры. Мы с ними всегда воевали, через двунебесье: то мы на них обрушим какие-нибудь напасти, то они на нас огненный град. Победить не получится, мы друг от друга далеко, зато отомстим за прошлые жертвы!

– То есть, в вашей звёздной системе было две планеты?

– Ну. Наша и кворров. Вот мы испокон веку и грызлись, как крыса с капканом.

– И они навели на всю вашу расу недуг? Наверное, генетический.

– Погоди, не так всё было. В этом кворры как раз не при чём. Мои предки провели мега-обряд и призвали Башню. Я до сих пор этим горжусь, пусть при мне всё было уже плохо, но тогда предки круто сделали. Буся там была и знает, она мне всё рассказывала.

Девочка погладила ящик, заботливо укутанный в оборванный плащ.

– Так вот, Башня пришла, и джарры стали ходить в неё целыми племенами, народами, чтобы стать круче и наконец победить кворров.

Мда, какая же жесть, подумал я, но вслух ничего не сказал. Замучить планету и свою расу сначала бесконечной местью и войной, наверняка уже давно забылось, кто первый начал и почему. А потом ещё и окончательно угробить свой мир, призвав Башню. Ради чего, неужели не могли хоть как-то договориться с этими кворрами?

Орчана словно услышала мои мысли и развела руками:

– Одни племена хотели заключить с кворрами перемирие, но через двунебесье попробуй договорись. И кто знал, на каком языке они хрычут. В общем, все попытки переговоров провалились.

– И твои предки решили стать круче всей расой, чтобы победить в войне.

– Таков был план. И вот герои нашего народа покрутели, хотя многие погибли на этажах, но поменьше, чем у других, мягкотелых народов. Используя крутую магию, мы наконец смогли преодолеть двунебесье и шагнуть на планету кворров, предвкушая, как сейчас размажем их, – Орчана говорила злобно-мечтательно, будто сама была там, в авангарде героических предков. – Только оказалось, что никаких кворров нет. И никогда не было. Там планета нестабильная, всё время землетрясения, тяжесть маленькая, осколки всё время выходили на орбиту и потом падали огненным градом на нас. А кворров придумали наши предки-шаманы, и мы в них сильно поверили. И воевали. Ни с кем.

Ну звездец, вообще отлично. Я безусловно сочувствовал джаррам, но определённая степень злой иронии в голове тоже горела. Орчана тяжело и прерывисто вздохнула, и злая ирония погасла.

– Беда была в том, что Башня уже проросла в наш мир, и он начал разрушаться. Мы пытались его спасти, строили убежища, которые вместе покрыли планету могучей защитной сетью. Но было поздно. К нам пришёл Судья из Мироведов и вынес джаррам приговор: что мы не достойны собственного мира и потеряли его по своей воле. И тогда наш дом раскололся на сорок сороков кусков. Так вышло, что предки принесли всё в жертву войне и силе. Ну и пришлось джаррам восходить в Башне, больше-то делать нечего.

– Так, погоди. Это очень крутая история, но в ней нет ничего про недуг.

– А так нужно, слушай дальше, торопыга. Из-за всего, что случилось, джарры воспылали негодованием на самих себя и дали всеобщую клятву: стать ещё сильнее и найти новый дом. Так начался наш священный поход по мирам в поисках подходящего.

Нехорошее предчувствие шевельнулось внутри. Нет, только не это, дорогая судьба. ТОЛЬКО, БЛИН, НЕ ЭТО. Я не хочу защищать Землю от нашествия джарров с клятвой крови, которая на мне висит!

– И вот предыдущее поколение, типа мать моя и отец, их братья и сёстры пошли по этажам, по испытаниям, но раз в оборот все собирались в убежищах, чтобы обменяться информацией. У каждого племени было убежище, на одном из осколков нашей разрушенной планеты. И главное, – Орчана помедлила, подбирая слова, – джарры стали как одержимые. Раньше мы были воители чести и законов, порядков и ритуалов. А после Раскола все стали… проще и диче, злее.

– Откуда ты можешь знать, тебе же не с чем сравнивать?

– А мне читали в детстве старые сказки, они совсем не такие, как новые. Мама пыталась меня воспитывать как домашнюю, в старых порядках. Но я не послушалась и сбежала с нашего осколка в Башню, чтобы воевать со всем миром и найти новый дом, так у нас призывают. Буся меня научила и помогла. На осколке всё равно очень плохо жилось даже до болезни, а теперь уж… Короче, новые джарры стали резкими и злыми, даже мы сами так говорим. Что раньше были как сталь, а теперь как наждак.

Она почесала в боку и сплюнула.

– Ну и один из наших героев нашёл на свою голову вражду. Не может наждак не содрать кому-нибудь кожу, рано или поздно сдерёт, и начнётся вражда. Как говорит Буся, это было не невезение, а закономерность. А невезением стало то, что он задрался с Бесцветными. Те жестоко его наказали касанием распада. Он пришёл к нашим шаманам и потребовал во имя народа и Священной Клятвы спасти его и ответить местью. И многие бойцы его племени поддержали его на гууле. Так оно и пошло-поехало, одни были против, другие за, гуул решил лечить, но не отвечать; племя всё равно ответило… в общем, началась война джарров и Бесцветных.

– Как я понимаю, ничем хорошим эта война не кончилась.

– Вообще ничем. Мы проиграли.

– Мы! – не удержался я. – Орчана, тебе сколько лет тогда было, когда разразилась война и твои сородичи проиграли?

– Три.

– И причём здесь ты?!

– Джарры вместе, – сказала девочка. – Джарры не бросают своих. Все проиграли, и я проиграла.

– А что с тем наждачным героем, кто всё это начал и первый получил заразу?

– Долго геройски боролся с тленом и распадом, мучительно проигрывал, и в конце истощился в пыль. Последними словами проклял предков и свой народ, и самого себя. Впрочем, его к тому моменту уже почти все прокляли и ненавидели. Только было поздно, ведь он уже заразил слишком многих: шаманов, что пытались изгнать болезнь; кровных воинов, которые защищали его от покушений других племён… и даже врагов из нашей расы, которых он поразил в битвах.

– Какой молодец, – тихо сказал я и покачал головой.

– Его имя стало символом предательства и презрения в нашем народе… наряду с остальными из Презренной Дюжины. Те, кто натворили ужасных дел и бед… ну, больше всех остальных. Дюжина вообще регулярно обновляется, но этот гад там на первом месте!

В общем, народ джарров был непростой, не особо саморегулирующийся, это мы уже поняли.

– И что в итоге? Этот тлен неизлечим?

– Да практически нет. Помогают уровни, потому что чем выше твоя сила, тем дольше ты можешь сохранять себя. Набрал десяток уровней, можешь слегка отдохнуть, на пару месяцев их хватит. Потом закончатся, тлен начнёт разъедать тебе силу, выносливость, ловкость. Когда они ослабеют, перейдёт на красоту и харизму, потом на разум…

– «Чтобы выжить и просто остаться на одном месте, нужно бежать изо всех сил», – слегка переиначил я.

– Точно, – кивнула Орчана, – Прям как у нас в сказке.

– А джарры пробовали заключить с Бесцветными мир?

– Пробовали, но переговоры пришли к продолжению войны. Дело в том, что наш Презренный осквернил их святыню, и она уже не будет прежней. Так что Бесцветные решили, что будут воевать с нами до нашего полного истребления. В принципе, не долго осталось. Вот наши вожди и шаманы побираются, ищут должников, ставят на них метки. Всё какая-то помощь.

– Ясно.

Да уж, и это только самый поверхностный рассказ о ситуации джарров. Скорее всего, если начать разбираться, всплывёт ещё миллион подробностей, которые дополнят и поменяют картину. Ладно, на сегодня хватит исторических экскурсов, базу я узнал, а дальше как-нибудь потом.

– А ты не заражена?

– Нет. Молодняк уже давно держат подальше от предков, у нас даже есть свои убежища для младших. Я с Бусей выросла больше, чем с родителями. Но беда в том, что тлен всё равно пробуждается в каждом, кто достигнет определённого возраста. Он появляется и начинает потихоньку разъедать, уничтожать. Так что мы вымрем, постепенно. Как ни борись, чего ни делай, выхода особого и нет.

Орчана говорила всё это спокойно и взвешенно, с толикой здорового цинизма. Видимо, девочка настолько с раннего детства свыклась с этой ситуацией, что физически не могла из-за неё переживать и страдать. Как рождённые на войне, которые ничего, кроме войны, не видели и не знали, не могли взять в толк, что она когда-нибудь закончится, и жить станет можно вообще по-другому.

– Есть выход, – сказал светлый и спокойный голос Хопеша, который помешал длинной стеклянной ложечкой странный зернистый напиток в красивой витой колбе и протянул его нам. – Он всегда есть, надо только его найти.

– Пф-ф, много ты понимаешь, – презрительно ответила Орчана.

– А ты попробуй.

– Горячее?

– Нет, оно дымится потому, что растворяется и исчезает у тебя на глазах. Это энергетический чай-пшиксус, пшшшш, и его нет. Пейте скорее!

Орчана принюхалась, и я заметил, что девчонка сжимает в кулаке амулет из зелёного пористого камня. Что-то от ядов? Сканер напитка или нейтрализатор? В любом случае, она зажмурилась и залпом выпила полколбы, быстро передав мне. У меня противоядий и анализаторов не было, и с одной стороны, я мог решить, что раз подозрительная и недоверчивая Орчана выпила, значит, подвоха нет, и мне тоже можно.

Но если честно, я не особо доверял Хопешу. Думаю, куда меньше, чем юная джарра, которая по простоте душевной его явно недооценивала. А вот я оценил: уж очень он был хорошей псиной, такой харизматичный и дипломатичный, такой интересный и явно мирный. Слишком явно. Я совершенно не хотел пить напиток из неизвестно чего с неизвестно каким действием.

Когда наши взгляды на секунду встретились, Хопеш вдруг моргнул и неловко задел колбу рукой, остатки пшикуса выплеснулись шипящей пеной с красивым отливом и растаяли в воздухе. Пахнуло восхитительной смесью моря и облаков, дождя и водопада, обрыва и фьорда – со щепотью тимьяна; меня словно обдало невидимой, но очень пенистой океанской волной.

– Ой, – слегка обиженно фыркнул пёс. – Такой ценный напиток, ну что же ты промедлил, соня Яр-р-р!

И ловко убрал колбу в инвентарь.

Погодите. Он только что во мгновение ока прочёл моё недоверие, понял, что сейчас будет неловкий момент, когда я или откажусь пить его чай и проявлю подозрение, или заставлю себя выпить против воли… И не дал мне этого сделать, за полсекунды придумав, как решить затруднение? А он хорош.

– Жрачно! – восхищённо крикнула Орчана, раскинув руки в восторге. Её глаза сверкали, а щёки непривычно порозовели. – Очень жрачно, ушастый. Беру свои слова назад: ты не бесполезный.

– Ладно, – сказал я, улыбнувшись. – Спасибо за чай, Хопеш.

– Не за что, временные спутники по жизни.

Смердячая смола реально смердила и реально действовала, так что вскоре мы собрались и вполне нормально пошли вниз по лестнице. Орчана пребывала в милейшем расположении духа, словно её слегка подменили. Охотно рассказала, что этот лесной коридор существует уже давно и его воздвигали искусные маги, которые сумели обойти пограничные защиты, так что коридор вёл нас внутрь речной республики Хэзреш. Ещё минут сорок пути, и будем на месте.

Я спускался и думал о предсказании великой богини. Был ли Клык врагом, который превосходит меня во всём? Вроде и похож, а на самом деле нет, ведь я победил его пригоршней находчивости и ценным ресурсом, без всякого предзнания.

Могла ли ищейкой быть Орчана? Пока ничего в девчонке не выдавало подобного, у неё была другая история. История, которая сильно взяла меня за живое. Так или иначе, я был связан с этим несчастным народом, который сделал всё, чтобы угробить свою планету и себя самих. Нужно было подумать, как я могу им помочь, ведь шаманка рано или поздно с меня спросит. Но не сегодня.

А вот кто очень даже подходил на роль ищейки и врага, который превосходит меня во всём – так это мирный, мягкий и умный Хопеш. Он был хорош, и если смотреть за ним внимательно, то начинало казаться, что он хорош во всём. Внимателен, осторожен, расчётлив, умён. При этом харизматичен, обладает нестандартными умениями и возможностями, путешествует по мирам. Чем не ищейка?

Кто вообще сказал, что мой враг будет страшным, злобным и сволочным? Вполне возможно, что им окажется именно тот, кто мне по душе. Кто в другой ситуации и в другой жизни мог бы стать другом. Эта мысль была невесёлой.

Есть ещё одна старинная пословица: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Поэтому я и согласился путешествовать с незнакомцем вместе – ибо помешать нашей встрече с ищейкой я уже не смогу, она предрешена и пытаться бежать от неё глупо. А вот постараться себя не выдать или узнать врага поближе перед тем, как он нападёт, – это было единственное, что я мог сейчас сделать.

Ведь избежать встречи с Ищейкой мне не суждено, но я мог постараться к ней подготовиться. А в этом плане Базарат как раз идеальное место: во-первых, тут толпы существ со всех миров подряд, легко затеряться; во-вторых, часовая защита владыки Обу-Хурая после первой смерти; в-третьих, повсюду магазины и мастера, за деньги можно купить всё, что только может потребоваться. Ну а в-четвёртых, если бы я даже мог уйти на следующий этаж, то с чего встреча станет лучше там, в неизвестном новом месте? Например, зайду на этаж, а там дождь из астероидов – и выживай, претендент. Или нападение монстра. А к испытанию добавится ещё и встреча с Ищейкой. Нет, спасибо, уж лучше тут, в куда более безопасном (ну, сравнительно безопасном) Базарате.

Мы спускались, любуясь красотой экзотичного южного леса, вдыхая ароматы и наслаждаясь обменом колкостями между Орчаной, Хопешем и мной.

– Во, – сказала она, показывая в просвет между деревьями. – Река близко.

Мы заглянули в прореху между крон и увидели величественный разлив Хэ: десятки и сотни проток и островов, каменные порталы и множество лодок, яхт, яликов и кораблей. Помосты и причалы, магазины и лавки, лотки, загнутые крыши с резьбой и остроконечные верхушки зданий. Множество ночных фонарей, огней и окон, а также плывущую над всем этим великолепием луну.

– Конец близок, – хмыкнула Орчана. – Не факт, что ваш, но нашего пути точно. Готовь денежки, ушастый, с тебя пять монет!

– Непременно, – тут же согласился Хопеш. – Прими их, ну, не сказать, что авансом, но уже сейчас.

Холодный речной ветер обдал мне лицо. Без сомнения, момент истины близок. Смогу ли я использовать предзнание правильно, чтобы изменить судьбу?

Лесной коридор оборвался неожиданно, так же, как и начался. Мы стояли в каком-то заброшенном речном доке на окраине бесконечного порта Хэзреш, под прохудившейся дощатой крышей, давно не знавшей ремонтного молотка.

– Ну вот, – кивнула Орчана, – мы и на ме…

Посреди дока над разваленной полусгнившей лодкой висело потустороннее существо, от вида которого нас троих на секунду сковал шок. Круглые глаза вспыхнули бледно-синим, повсюду вокруг заколотились отсветы, но не молнии, а какие-то эфирные разряды. Создание протянуло конечность в мою сторону, все его многочисленные обломки-шипы-перья, – сложно сказать, что это было на самом деле, – разом дрогнули. А воздух вокруг жадно завибрировал, оглушающе пульсируя в ушах:

– Ты-ы-ы-ы. Нашё-ё-ёл. Смерть.

Глава 2 – Планарный параллакс

– Это за мной! – тут же крикнул Хопеш. – В стороны!

Он бросился вправо и замахал руками, привлекая внимание монстра, тот развернулся и полетел на пса, раскинув крылья. Выходит, чудище и правда пришло за ним. Воздух внутри старой верфи ходил ходуном, повсюду мелькали потусторонние отсветы.

– Анома-а-а-лия, – шелестело существо, шевеля отростками. – Сдви-и-иг. Устранить.

Рта у него не было, и отзвуки доносились со всех сторон, разными голосами.

– Это джурок, живое планарное эхо! – торопливо крикнул Хопеш. – Встаньте и замрите!

Мы разбежались и втроём образовали треугольник. Гиен швырнул в воздух хитро закрученную металлическую спираль, похожую на головоломки, которые нужно сцеплять и расцеплять; только в её очертаниях было что-то от невозможных фигур Эшера. Штука завертелась в воздухе, как юла, набрала скорость и тонко засвистела – джурок моментально потерял ориентацию, будто споткнулся в воздухе, ослеп и оглох.

– Перебо-о-ой. Поте-е-еря. Найти.

Штука крутилась и свистела всё сильней, у нас заложило уши, но джуроку было хуже, он содрогнулся и озирался в полном непонимании, как Джон Траволта из известного мема, хотя висел всего в метре от Хопеша и мог дотянуться до него лапой. Пёс с большим облегчением выдохнул:

– Это существо из эфирных планов. Оно как бы ненастоящее…

– А выглядит как настоящее, – хмыкнула Орчана, которой было лишь бы поддеть.

– Чего оно хочет? – спросил я, пытаясь понять, сколько времени нам дала свистящая юла. Как раз после моего вопроса она начала замедляться, а свист затихать.

– Я шёл по планарному компасу из мира в мир, но компас дал сбой и выкинул меня в Базарат. Похоже, я угодил в аномалию и подхватил узел нестабильности, джурок хочет его сожрать.

Пёс сглотнул.

– Он сам ходячая аномалия. Если поглотит узел, сможет эволюционировать в стационарную, и тогда её придётся стабилизировать!

– Так дай ему сожрать аномалию, – простодушно предложила Орчана. – Она тебе разве нужна?

– Он проглотит её вместе со мной!

– Пф, опять спасать твою задницу? Ладно, десять воронов.

– Ладно! – воскулил Хопеш, потому что джурок уже почти пришёл в себя и начал опять разворачиваться в сторону пса. Крылья-отростки существа подёргивались, как в спазме.

– У него есть слабые места? – я смотрел на странное волокнистое тело и прикидывал, как лучше атаковать существо.

– Есть: рифмика! – последовал неожиданный ответ.

– Чево?

– Любые рифмованные речи! Он, по сути, материализовавшееся эхо фраз, которые кто-то сказал, путешествуя через эфирные планы. Слова – основа джурока, и словами можно ранить его сильнее всего, потому что рифмы создают разрушительный для его структуры эхо-параллакс. Главное – подобрать наилучшие…

Спираль докрутилась и упала вниз, джурок очнулся и громко, разгневанно зашелестел на разные голоса:

– Угро-о-оза. Вку-у-усный. Взять.

Он схватил Хопеша за горло, приподнял и начал разевать… нет, не пасть, а всё тело. Волокна расслаивались, раскрывая нутро существа, и там зияла клубящаяся бездна, пронизанная бледными отсветами. Чёрные руки потянули Хопеша внутрь, а крылья стали смыкаться вокруг, отрезая путь к бегству. Бедный гиен извивался, пытаясь вырваться, но без толку. «Почему же он не выкрикивает стихов?» – подумал я. Потому что волокна, которые у джурока вместо пальцев, заплели Хопешу пасть и он мог лишь испуганно мычать.

Но тут в бой вступила Орчана:

– Как море, от края до края степи – вздымаются флаги, куда ни ступи! И копья склонились прибойной волной, и в яростном крике рождается бой!

Похоже, одно из преданий её народа, которые зеленокожие усваивают с молоком матери и подзатыльниками отца. Мощный речитатив оглушил монстра: услышав ритмическую речь, он замедлился, а каждая рифма била по нему, словно сильная оплеуха. Я подспудно поразился тому, как ловко Башне переводит джарсский эпос на лету.

– Ш-ш-ш! – зашипел джурок и выбросил вперёд руку, которая выросла и удлинилась, пересекла половину дока и схватила Орчану за лицо, оплетая волокнами рот.

– Ты не заткнёшь пасть свободе! – крикнула девочка. – М-м-м-м, ф-ф-ф…

Всё-таки заткнул. Ситуация быстро становилась критической, а настоящие герои в критической ситуации действуют трезво, эффективно и эффектно. Поэтому я замер с открытым ртом, а все стихи, которые когда-либо слышал и учил, разом выветрились из головы. Но через секунду, когда джурок потащил извивающуюся и мычащую Орчану себе в пасть, а Хопеш уже наполовину провалился в бездну, отчаянно ускребаясь руками и ногами и пытаясь не дать себя проглотить – из меня само собой вылетело максимально подходящее случаю:

– Чёрный ворон, что ж ты вьёшься над моею головой? Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой!

Выкрикивая эти поистине народные, а главное, короткие строки, я обрушил на монстра град рифм словно град ударов, на каждой строчке делал шаг вперёд и декламировал всё уверенней и громче. А джурок от каждой рифмы получал мощную оплеуху, от которой его чёрные волокна крошились и разлеталась в стороны, всё переплетённое тело шаталось и слегка меняло формы.

– Что ты когти распускаешь? Что ты песнь свою поёшь? Коль себе добычу чаешь, без добычи прочь уйдёшь!

Верно нас учили: меткое слово бьёт больнее клинка. От каждой строчки из монстра выбивало целые пласты чёрной волокнистой ткани, они разлетались вокруг, как перья или сухие листья, рассыпаясь на глазах. Тело джурока исхудало, рука с Орчаной подломилась и лопнула, в ворохе чёрных волокон девочка бухнулась в воду, ибо дощатый пол в том месте заканчивался причалом и старой разбитой лодкой.

Хопеш выкарабкался из пасти бездны, освободил свою гиенскую пасть и незамедлительно пролаял:

– Я шёл! По шёлковым полям! Навстречу! Радугам и снам! И так тянулся! К красоте! Но лишь очнулся! В темноте!

Я не особо понял содержание этого хиппи-стиха, но его максимально краткие и плотно зарифмованные строки по эффекту были сравнимы с пулемётной очередью. Они прошили и без того исхудавшее тело джурока, который содрогнулся, зашипел и завыл. Бледные отсветы пробились изнутри него, фигуру охватил замерший во времени спазм, а воздух вокруг заполнили десятки одновременно говорящих голосов, которые заглушили всё остальное.

Долгое мгновение джурок пытался сохранить форму и удержать себя в реальности, замерев на грани. Но я добил его классикой:

– Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…

Существо завыло и взорвалось.

– Тьфу, – плюхнула Орчана, выбравшись на скрипящие доски, недовольно выплюнув воду и скинув с себя шмат водорослей. – Вся промокла.

Она встрепенулась, словно кошка, окатив меня ворохом брызг. Хопеш сидел с высунутым языком и пытался отдышаться.

– Ну и ну, – сказал он наконец, удивлённо на нас глядя. – Спасибо огромное, что спасли меня и мой компас… А у вас мощная культура.

– А то, – без сомнения кивнула джарра.

Слегка обсохнув, мы поняли, что пришло время прощаться. Орчана честно выполнила своё обещание и получила от Хопеша очередную горсть заветных чёрных монеток, которые наверняка будут потрачены на еду взрослым и поражённым болезнью джаррам, ради которых девчонка и ходила на заработки.

– Если нужны честные товары и поменьше обмана, найдите Бухту Джа, а в ней двух торговцев: Щёлкаря и Шелеста, – посоветовала Орчана. – Они не любят хитрить, так что с ними можно иметь дело.

– А если сказать, что мы от тебя, дадут скидку?

– Не-е, лучше НЕ говорить, что я вас навела, а то сделают наценку.