Две стороны одной измены

Полина Рей

Две стороны одной измены

– Я – та, с кем ваш муж живет уже пять лет. У нас ребенок. Сын. Мальчик, о котором Тимофей так мечтал.

Невысокая блондинка, которая мне очень кого-то напоминает, говорит о крахе моей семейной жизни совершенно спокойно. А когда произносит следующие слова – в них сквозит неприкрытая злоба:

– А еще – я ваша сестра, Лена. У нас общий отец. Вы забрали у меня его, я – забираю вашего мужа.

Сегодня я узнала, что человек, с которым мы прожили пятнадцать лет, отец моих дочерей – изменщик. Но убило меня не это. Его увела моя сестра, о которой я даже не подозревала.

Ведь оказалось, что и мой горячо любимый папа все это время… жил на две семьи.

Сегодня с самого утра всё валилось из рук. Сначала я сожгла кашу, так что пришлось очень быстро изобретать оладьи на скорую руку. Кристина, старшая дочь, заявила, что она худеет и сплошные углеводы есть отказывается, после чего ушла на тренировку голодной и злой.

Младшая вылила на себя чашку какао, и за это получила нагоняй от отца. Ну и вишенкой на торте была спалённая к чертям прядь волос, на которых я передержала утюжок. Так что теперь мне нужно было в парикмахерскую. Причём срочно.

Однако визит к мастеру я была вынуждена отложить – пришлось заказывать продукты, ибо в холодильнике мышь повесилась, а ещё продумывать, что приготовить на ужин.

И всё это потому, что я отсутствовала пару дней, а за домом присматривали муж Тимофей, ну и две дочери. Одной четырнадцать, второй – десять. Вроде бы взрослые барышни, но пока на хозяйстве, как выяснилось, оставлять их было нельзя.

И вот, наконец, всё семейство отбыло из дома, и я смогла заняться делами. Обычными, даже банальными, которые уже надоели так, что набили во рту оскомину.

Готовка, глажка, уборка… И как можно столько всего натворить в квартире всего за пару дней?

Первым делом я заказала доставку. Тим обычно был против подобного и заявлял, что спуститься на первый этаж, где у нас располагался сетевой магазин, труда не составит. А переплачивать «этим дармоедам» – точно не лучшая идея.

Но сейчас у меня попросту не было сил на то, чтобы идти в магазин, где я бы стала выбирать продукты, расхаживая между полок, а потом бы потащила пакеты домой. Поэтому, быстро накидав в корзину необходимое, я стала ждать доставку, а сама отправилась в ванную, чтобы оценить масштаб катастрофы, случившейся с причёской.

Когда посмотрелась в зеркало – ужаснулась. Конечно, сейчас давали знать о себе бессонные ночи, что я провела, находясь у родителей. Но нужно было в принципе что-то делать с тем, что я стала похожа на загнанную лошадь.

Семья и быт, а так же небольшая подработка высасывали из меня все силы. И, самое главное, я понимала – так больше продолжаться не может. У меня ведь две девочки, их уже нужно привлекать к домашним обязанностям… Вот только каждый раз, когда я об этом думала, мне сразу становилось перед ними неудобно. Школа занимала львиную долю времени, а следом и у Кристины, и у Вики были спортивные секции, откуда девочки приходили только ближе к ужину. Ну и домашние задания никто не отменял, так что все их дни были расписаны до минуты.

Муж тоже не мог помочь по хозяйству – он был занят на работе допоздна. А уходил раньше всех. Жили мы, в общем-то, неплохо, хотя Тимофей и был весьма прижимистым во всём, что касалось быта. Зато подарками нас задаривал регулярно, причём порой покупал то, что было очень дорогим – золотые цепочки и браслеты, даже серёжки, хотя у меня и Вики уши были не проколоты.

Васин говорил, что это – вклад в будущее. Деньги обесценятся, а золото – никогда. А я хоть бы и предпочла, например, моющий пылесос или нанятую раз в неделю уборщицу, кивала и принимала дары с благодарностью. До сих пор вспоминала, из какой передряги нас вытащил Тимофей, когда мы с ним только познакомились.

Тогда мой отец влез в очень серьёзную авантюру, в результате чего у нас чуть не отняли квартиру. Единственное жильё, где мы обитали втроём – я, мама и папа.

Несмотря на то, что Васину на тот момент было всего двадцать три, он уже имел связи в структурах. Так что бросился мне на помощь, словно верный рыцарь. Именно тогда я влюбилась в него окончательно и бесповоротно, а все особенности не слишком лёгкого характера стала воспринимать как данность.

Раздался звонок в дверь, и я вздрогнула, прекращая своё занятие в виде рассматривания зеркального отражения. Сейчас заберу продукты, сварю супа на пару дней, хотя Тим и выскажет своё «фи», ибо предпочитает исключительно свежеприготовленные блюда.

Ну а дальше – парикмахер.

Я всё же нашла в себе силы на то, чтобы приготовить и первое, и второе. В этом плане сильно выручала мультиварка, которую Васин тоже недолюбливал, но я приноровилась делать следующим образом: сначала готовила в ней, потом перекладывала в жаропрочную кастрюлю.

И ни разу ещё Тимофей не раскусил мой маленький лайфхак, уплетая еду за обе щёки и расхваливая мои кулинарные таланты. Хотя, это громко сказано. Обычно он в лучшем случае говорил, что всё получилось очень вкусно. А в худшем я слышала от него привычную фразу: «Есть можно».

Вот и сейчас, переложив гуляш в другую посудину и вымыв чашу мультиварки, я оглядела результаты своих трудов, полностью довольная собой. Посудомойку уже заложила, осталось только запустить программу. На плите – ароматный гороховый суп с копчёностями, а в кастрюльке – гуляш. На следующий день можно отделаться одним лишь завтраком.

Это воодушевляло, ибо за последнее время я чертовски вымоталась. Не столько физически, сколько морально. Отец заболел, вот мы с мамой и бегали вокруг него, пытаясь привлечь к этому самых лучших врачей, каждый из которых лишь разводил руками, не зная, что является причиной недомогания.

Родители были для меня примером в жизни – столько лет вместе, а до сих пор безграничная любовь и поддержка друг друга. Когда только мы с Васиным начали встречаться, я даже не представляла, каково это – прожить с одним мужчиной больше сорока лет. Но мама и папа своим примером очень воодушевляли и показывали, что всё возможно.

И сорок, и пятьдесят, и, если повезёт, вообще дожить до Бриллиантовой, а то и Коронной свадьбы. Подобное вызывало у меня безграничное уважение и даже гордость – вот они, мои любимые люди, самые родные на свете. Счастливы друг с другом до безумия.

Итак, всё было готово и можно было сбегать в парикмахерскую. Этим я и собиралась заняться, позвонив и записавшись к мастеру, готовому принять меня через час, когда в дверь вновь позвонили.

Нахмурившись, я прикинула в голове, кто же это может быть, но вариантов у меня не имелось. Я никого не ждала, а муж и дети дома отсутствовали. Так что вероятнее всего или соседка, которая любила заглянуть на чашку чая, или кто-то ошибся адресом.

– Здравствуйте, – услышала я сразу, как только открыла дверь и увидела на пороге невысокую блондинку.

Она очень мне кого-то напоминала, но вот так сходу понять, кого именно, я была не в силах.

– Добрый день, – поздоровалась в ответ и замолчала, ожидая продолжения.

Женщина смотрела на меня словно бы оценивающе, и я не могла понять, что именно ей нужно. Наконец, она разомкнула тонкие бледные губы и уточнила:

– Вы – Елена?

Честно говоря, мне захотелось сказать «нет». И я сама не могла понять, почему именно. Вроде бы ничего такого в её вопросе не содержалось, однако какой-то подспудный негатив в сторону гостьи появился сразу.

– Да, я Елена. С кем имею честь? – ответила и сама себя обругала мысленно.

Уж очень странно это прозвучало. Обычно я так себя не вела, но тут будто кто-то в меня вселился.

– Меня зовут Альбина. Можно я зайду?

Блондинка кивнула на нутро моего жилища, и у меня в ответ в душе тут же всё восстало против того, чтобы она оказалась в квартире. Том месте, которое было центром всего для моей семьи. Нашим очагом.

– А кто вы? Для начала давайте определимся с этим, – ответила я, качнув головой и сложив руки на груди в защитном жесте.

Альбина какое-то время молчала, будто сомневалась в том, что стоит рассказывать дальше. Интересно, а зачем ей тогда нужно было попасть в мою квартиру? Чтобы просто пройтись и посмотреть, где я живу?

Сделав глубокий вдох, она всё же проговорила ровно и даже холодно:

– Я – та, с кем ваш муж живет уже пять лет. У нас ребенок. Сын. Мальчик, о котором Тимофей так мечтал.

Это был абсурд чистой воды. Какая-то несусветная ересь, которой я, разумеется, ни капли не поверила.

Тим – и живёт с другой! Неужели я после пятнадцати лет брака смогу допустить хотя бы мысль о том, что это реально?

Васин даже на работе не задерживается настолько, что я бы заподозрила неладное. Да, он стал приезжать сильно позже обычного, но я всегда могу ему позвонить и убедиться в том, что он в офисе.

Блондинка стала постукивать по полу носком дорогущей туфли. То, что эта обувь стоит как крыло от Боинга, я отметила про себя машинально. Себе я таких вещей не позволяла, да и не хотела позволять.

Зачем тратить такие несусветные суммы на то, что даже надеть некуда?

– А еще – я ваша сестра, Лена. У нас общий отец. Вы забрали у меня его, я – забираю вашего мужа.

Мой фундамент, та самая опора, на которой, как казалось, я незыблемо стояла все тридцать пять лет своей жизни, стал медленно осыпаться.

Я инстинктивно нашла семейное фото в простой рамке, висящее на стене. Я, Кристина, Вика и Тимофей. А рядом – мои родители. Счастливая семья во всех смыслах этого слова.

И сейчас эта женщина говорила мне, что и папа тоже жил… второй семьёй?

Всматриваясь в черты её лица, я с ужасом понимала: Альбина не врёт. С годами отец немного изменился и капельку обрюзг, но я помнила его старый снимок. Тот самый, на котором он запечатлён, когда был молодым.

То же выражение лица, как и у «сестры», тот же прищур… Так вот, кого она мне напоминала… Вот, на кого была похожа!

– Это ложь! – отрезала я, подспудно ища объяснения тому, что видели мои глаза.

Может, у отца был брат, о котором я почему-то ничего не знала. И вот он где-то там завёл семью, а Альбина по какой-то неведомой причине решила прийти к кузине и соврать…

Двойной обман, потому что она ну никак не могла быть дочерью моего папы и любовницей моего мужа!

– Нет, не ложь, Елена. Я понимаю, ты ни в чём не виновата, но я страдала… Страдала каждую чёртову минуту своего детства, когда понимала, что мне уготована роль второго плана.

Она всё же попыталась взяться за дверь и, открыв её шире, войти в прихожую, но я вцепилась в металлическое полотно изо всех сил.

Ноги Альбины здесь не будет! Не будет и всё тут! Я не позволю ей отнять у меня то, что ещё оставалось моим.

Родной дом.

– В твоих интересах со мной всё обсудить до того, как Тимофей придёт к тебе и скажет обо всём сам. Вот – посмотри… Взгляни, как мы счастливы!

Она сунула руку в кожаную сумку и вытащила оттуда целое досье – папку, которую попыталась всучить мне. Но я, опять же чисто инстинктивно, отпрянула.

На то, что притащила мне Альбина, смотрела так, будто она выудила на свет божий ядовитую змею.

– Ну что же ты не смотришь? Взгляни!

Она стала листать папку и показывать мне фотографии, распечатанные в формате А4. На снимках были то Тим с нею и малышом лет трёх, то Аля в компании моего отца.

Нашего отца.

– Я хотела всё сделать иначе, – торопливо проговорила Альбина. – Уговаривала папу во всём признаться, но он был непреклонен. Сказал, что лучше умрёт, чем допустит хоть единственный шанс на то, что твоя мама обо всём узнает. Но я больше так не могу, Лена. Меня сжирает изнутри само понимание, что тебе достались оба моих мужчины!

Достались оба моих мужчины.

Достались оба моих мужчины…

Эта фраза колотилась в висках, будто кто-то раз за разом ударял тяжеленным молотом по бездушной наковальне. Даже если предположить, что Альбина не лжёт, она ведь понимала, что это вторая дочь родилась позже и теперь пытается забрать то, что принадлежит мне? А вовсе не наоборот?

– Я требую, чтобы вы ушли…

Слова прозвучали глухо, но я себя знала. Это затишье перед бурей. То самое, после которого последует эмоциональный взрыв такой силы, что он будет сопоставим с несколькими килограммами в тротиловом эквиваленте.

Да, меня непременно накроет истерикой, но здесь и сейчас почему-то так важно было остаться ледяным айсбергом. Чтобы эта незнакомая женщина, назвавшаяся моей сестрой, не видела, как мне больно и жутко внутри.

– Я требую, чтобы вы ушли, Альбина! – повысила я голос, держась из последних сил.

Она зло усмехнулась. Свою чёртову папку бросила на стул, где обычно сидел и переобувался после возвращения домой Тимофей. И что теперь будет? Он просто не придёт с работы и скажет мне по телефону, что станет растить долгожданного сына с другой?

Да, я знала, что Васин мечтает о мальчике. Мы во вторую мою беременность даже просили не говорить нам пол ребёнка, потому что Тим не хотел терять надежды до самых родов. И когда Вика появилась на свет, я видела, как сильно муж разочарован.

Но сейчас-то его безграничная любовь к нашим дочкам была совершенно кристальной и неоспоримой!

– Хорошо, Елена… Я уйду. И знай, что мне действительно бы очень хотелось, чтобы мы с тобой общались иначе. Я очень надеялась на то, что папа всё же нас познакомит ещё до того, как он свёл меня с Тимофеем…

Это был окончательный удар – смертельный и беспощадный.

Папа… свёл свою вторую дочь с моим мужем?

– Вон! – заорала я не своим голосом, подлетев к Альбине и начав выпихивать её из квартиры. – Вон! Я сказала – прочь из моего дома!

Крича так, будто меня убивали, я выталкивала эту жуткую захватчицу, а самой казалось, что на руках моих остаются ожоги. Те, которые совсем скоро превратятся в кровавые волдыри, а следом – в безобразные шрамы.

Точно такие же, какие уже появились у меня в душе. Хоть и невидимые глазу, но отравляющие изнутри.

Наконец, я смогла захлопнуть дверь за Альбиной и запереть её на все замки. Сразу будто бы стало легко на сердце, но я понимала, что это своего рода агония. Человеку всегда становится лучше перед смертью, вот и я была на пороге гибели, а сейчас хваталась за осознание, что мне будто бы полегчало.

Пройдя к окну, я убедилась в том, что Альбина ушла. Пересекла двор и скрылась в арке дома на противоположной стороне.

Про парикмахера было забыто. Я плохо представляла себе как в принципе выхожу из дома и куда-то отправляюсь. А уж сидеть и болтать обо всякой ерунде с мастером и вовсе будет выше всяких человеческих сил.

Папку с фотографиями я всё же подняла и наскоро пролистала. Если это не фотошоп, то доказательств измен мужа и папы – хоть отбавляй. И что мне теперь с этим самым досье делать, позвольте спросить?

Сначала вызвать мужа, который после всего, что уже стало достоянием моих ушей, просто соберёт вещи и уйдёт. А затем отправиться к отцу и, несмотря на то, что он угрожал умереть, но не дать сказать маме, вывалить родителям на голову эту грязь?

Упав на стул в кухне, я закрыла лицо ладонями и буквально завыла в голос. Соседи вряд ли озадачатся тем, что сначала у нас тут крики, а затем – вой.

Чужим людям вообще редко когда есть дело до чужой беды…

Отняв руки, я осмотрела нашу небольшую, но уютную кухоньку. Сейчас особенно горестно было понимать, что больше мы здесь не соберёмся на празднование дня рождения или Нового года. Да просто представить нас всех за семейным ужином было нереально.

Ибо там, у Альбины, есть настоящее сокровище для Васина. Его сын. А мы с девочками так… Прошлое, с которым свяжут лишь алименты и совместно нажитое имущество.

Поняв, что я начинаю сходить с ума от этих ужасных мыслей, я всё же решилась. Взяла телефон и набрала номер мужа. Тимофей обычно не любил, когда я отрывала его от рабочих вопросов. Но сейчас, когда я слушала равнодушные гудки, у меня в голове роились размышления о том, как часто он пренебрегал работой или врал мне, что задерживается, а сам ехал к своей второй семье?

– Я слушаю, – отозвался муж, когда мне показалось, что он попросту не ответит.

Глупо, но я стала опасаться, что он поедет из офиса к Альбине, а мне сообщит в бездушном мессенджере, что явится за вещами как-нибудь потом.

Однако Васин ответил, и его родной, узнаваемый до чёрточки голос на мгновение породил во мне желание смолчать. Сделать вид, будто ничего не произошло.

Это было отчаяние, попытка утопающего удержаться на плаву, уже знающего, что он – на дне.

Вместо этого я попросила каким-то чужим, не принадлежащим мне голосом:

– Приезжай. Срочно. Это очень важно.

И услышала в ответ тот вопрос, который стал приговором, что вынес мне любимый человек:

– Она была у тебя, я верно понимаю?

После того, как я услышала эти слова, всё встало на свои места окончательно и бесповоротно. Альбина не солгала. Но разве я уже в этом не убедилась несколько раз кряду? Так почему же до сих пор хваталась за то, что уже не могло сбыться? За эфемерное чувство, что мне мог присниться визит той жуткой женщины?

– Приезжай, Тим, – прохрипела я в трубку. – Иначе я явлюсь к тебе в офис сама.

Отключив связь, обхватила себя руками, потому что показалось, будто я могу в любой момент развалиться на части. И, может, это станет чем-то вроде спасения? Когда перестану существовать, просто став чем-то крохотным… например, пылью.

Перед мысленным взором появились образы дочек. Кристина сейчас особенно нуждается в матери. У неё сложный подростковый период. Что же будет, когда мои девочки узнают о том, что наша семья больше не будет цельной? Не продолжит быть их оплотом, той незримой крепостью, в которую они возвращались вечерами, зная, что здесь их всегда примут и поймут?

Мне нужно быть сильной ради них. Ради моих родных малышек, порою взбалмошных и колючих, но тех, для кого я – опора и поддержка всегда. Что бы ни случилось.

Как я провела эти минуты, которые отделяли меня от прибытия мужа и того разговора, что станет концом всего, не знала. Просто сидела, так и продолжая обнимать себя, пытаясь удержаться в каком-то одном состоянии. И это мне удалось. По крайней мере, то жуткое состояние истерики, которое так и прорывалось из души, удалось взять под контроль.

В двери повернулся ключ, а потом на какое-то время пространство окутала тишина. Будто Васин не решался зайти в собственный дом. Ну или с кем-то, например, советовался на тему того, как провести с женой этот разговор.

Альбина ведь произвела впечатление женщины, которая будет делать так, как захочет она и никто другой. Только из этого проистекал вопрос: как она столь долгое время была в тени? Судя по её словам и поведению, для неё это было смерти подобно.

Я всё же нашла в себе силы и прошествовала в прихожую в тот момент, когда Тимофей вошёл в квартиру и начал разуваться. На меня он не смотрел. Даже взглядом не окинул, по которому я бы сразу поняла, в каком русле пойдёт наша беседа.

– Пахнет вкусно, – глухо проговорил он, и эти два слова едва не заставили меня разрыдаться.

Может, всё сон? Может, я заболела и у меня случились галлюцинации?

Нет, это не так… Никаких больных фантазий с любовницей мужа в главной роли. Это я поняла тогда, когда наши взгляды с мужем всё-таки встретились.

Он смотрел отчасти виновато, отчасти уверенно. Тим планировал сказать мне… А кстати, что именно? Что уходит к Альбине? Но почему не сделал этого раньше?

– Она у меня была, – просипела я, отвечая на тот вопрос, который в телефонном разговоре остался без ответа. – Дочь моего отца и любовница моего мужа.

С губ срывались эти слова, но в голове моей они укладываться никак не желали. Потому что казались бредом сумасшедшего.

– Давай поговорим, Лена, – произнёс Васин, кивая на кухню. – Спокойно сядем и обсудим, как станем действовать дальше.

Что я могла сделать? Что мне нужно было предпринять в виде следующего шага? Как обычно поступают обманутые жёны в таких ситуациях? Если, конечно, предположить, что хоть какая-то женщина способна после подобного не сломаться и не сдохнуть…

– Давай поговорим, – согласилась я. – Но не обещаю, что всё пройдёт безэмоционально.

Голос мой звучал так, будто принадлежал роботу, а не человеку. Но иначе я не могла. Пусть хотя бы таким образом я сделаю всё возможное для сохранности своей души.

Мы прошли на кухню, при этом Васин становился всё более уверенным с каждым мгновением. А я ждала. Ждала терпеливо, что же он скажет. С чего начнёт.

Наконец, когда устроились за столом, Тимофей какое-то время смотрел на меня, а затем заговорил:

– Нужно было сказать тебе раньше, но это бы обязательно потянуло за собой ту правду, которой Алексей Юрьевич боялся и боится как огня…

Слова мужа, такие спокойные, подёрнутые завесой принятого уже давно решения, прозвучали окончательным приговором.

Тим в данный момент был моим палачом и прекрасно это осознавал. А я не могла даже дышать – настолько больно и невыносимо мне было от той жуткой реальности, в которую я погружалась, погружалась и погружалась…

– Как так вышло, что… мой отец вас и свёл? Как? Я не понимаю… Это же двойное предательство!

Я не сдержалась и повысила голос, на что Васин едва не поморщился. Ему всё это было крайне неприятно – я видела данный факт невооружённым взглядом. И, наверное, он бы вообще предпочёл просто собрать шмотки и свалить к Альбине, а не сидеть и не разговаривать со мной о том, что приносило исключительно дерьмовые ощущения.

– Тебе это Аля сказала? – вскинул бровь муж.

Такой отчаянно чужой, будто бы утром из дома уходил один человек, а сейчас приехал совершенно другой. Как в каком-то ужастике, который происходил со мной наяву…

– Да, – выдавила из себя через силу. – Это сказала мне она.

Тимофей покачал головой и прикрыл глаза. А когда распахнул их, я в очередной раз поразилась этому ледяному взору, который, казалось, оставлял на моей коже морозные отпечатки.

– Никто нас не сводил, Лена. Да, познакомились мы благодаря твоему папе, но в дальнейшем сошлись исключительно потому, что между нами возникли чувства.

Он сделал паузу и добавил решительно:

– Я понимаю, что тебе это очень неприятно и больно слышать, но ты поймёшь – так будет лучше. И для тебя, и для меня. Только прошу – не рушь семью твоих родителей. В отличие от меня, Алексей Юрьевич не хочет окончания своей семейной жизни.

Если бы он меня ударил, чего, разумеется, Тим не позволял себе никогда, я бы и тогда не испытала такого шока, какой обуял меня в данный момент.

Состояние полнейшего ступора, ощущения исчезнувшей из-под ног твердыни… Я падала в эмоциональную яму без дна, и понимала, что меня только что намеренно уничтожили. Теми родными руками, в которых я столько раз находила покой и умиротворение…

– Я сама решу, что мне с этим делать! – выкрикнула чужим голосом, в котором сквозили такие нотки, что мне стало страшно окончательно.

Но вместе с тем из глубины души подняла голову лютая ненависть. К этим мужикам, которым вечно не хватает чего-то, вот они и идут искать новые чувства и эмоции на сторону. К этой жуткой бабе, которая была моей сестрой… У меня ведь не спросили: хочу ли я, чтобы в моей жизни насильно появился вроде как родной мне человек?

Тот, который вообще в итоге разрушит мою жизнь…

– Лена, послушай… Твой папа допустил ошибку… Он, конечно, так не говорит, но я считаю, что те отношения, которые очень быстро закончились, это ошибка…

Я вскочила и вызверилась на мужа, не дав ему договорить:

– Ошибка? Ошибка, которая сейчас пришла в наш с тобой дом и заявила, что она забирает у меня мужа?

Васин разозлился тоже – я видела это по тому, как заполыхали недовольством и потемнели глаза Тимофея.

– Никто никого не забирает! Я ухожу сам, Лена. Мы с тобой разойдёмся интеллигентно. Чуть позже расскажем дочерям о том, что разводимся…

Выдерживать я этого больше не могла. Само осознание, что Тим стал настолько бездушным, породило во мне просто невероятный гнев.

Вскочив, я схватила мужа за одежду и потребовала ответа:

– То есть, ты сейчас вот так спокойно уйдёшь к этой свой сучке, а меня оставишь здесь делать вид перед дочерьми, что ничего не случилось? Что мы и дальше живём вместе, но папа просто уехал в командировку? Что мне нужно им соврать? А? Что? Я тебя спрашиваю!

Всего крохотное мгновение – и я уже отлетела прочь, потому что Васин оттолкнул меня легко, словно пушинку.

– Она не сучка! Не смей так говорить о ней, Лена! Помни, что она – твоя сестра!

Муж впал в крайнюю степень ажитации. Я и себя не узнавала в том, что говорила и делала, и передо мной сейчас находился какой-то незнакомец.